Какая разница?

Описание: — Я мечтаю… н-ну… сесть кому-нибудь на лицо…

×××

— Сынмин-а, ты точно справишься? — О боже, мам! — омега закатывает глаза, устало вздыхая. — Ты уезжаешь всего на два дня, конечно я справлюсь, не маленький ведь. — Хорошо, — женщина всё равно выглядела встревожено, так, будто не поверила словам своего восемнадцатилетнего сына, только-только поступившего в высшее учебное заведение. Сынмин бы давно съехал, да платить за учёбу надо, не говоря уже о жилье и всём остальном. Общежитие даже не рассматривается. Брезгливый бедный парень, в своих вечно протёртых очках при чтении, не вытерпит и пяти минут в помещение полного беззаботных подростков с играющими гормонами. Мать поспешно целует сына в щёку, берёт вещи и ключи от машины с полки. Она до этого успела наклеить на каждую вещь в доме стикеры с надписями и напоминаниями. Сынмина иногда это раздражало, он был самостоятельным (ну, точнее он так думал) и если что мог позвать соседа снизу, по совместительству лучшего друга с детского сада, когда их родители вместе ходили отводили детей. Ким в любом случае позовёт Чанбина. Не пропадать же двум дням с пустой квартирой. Переночуют вместе, будут веселиться и болтать. И Сынмина совершенно не волнует, что его друг - альфа с резким тяжёлым запахом. Он даже никогда не тёк при виде (брутального) Чанбина и его глупого танца бёдрами. Лишь смех, да издевки. Идеальные друзья, держащиеся друг от друга на расстоянии в плане интима. Был уже вечер и прежде чем звать друга в квартиру, Сынмин напяливает на себя первые попавшиеся вещи, берёт с полки деньги и в припрыжку мчится в магазин. Сегодня он слишком счастлив, чтобы испортить этот день. Как никак впервые будет пить алкоголь с другом дома, а не где-то в подворотнях на кортонах, откуда они бегом бежали до дома, лишь бы их мочевой пузырь выдержал. Парень покупает одну полуторалитровую, зная, что этого даже маловато будет, поэтому подхватывает на всякий случай ещё две баночки разной фирмы, чтобы наконец понять, какая из них приятней. Положив купленное в квартиру, он спешит к другу на нижний этаж. Стучится громко, резко, переминается с ноги на ногу из-за предстоящей «тусы». — Здравствуйте, Бини дома? — смущённо мямлит Ким симпатичной женщине, матери друга. Она также мило улыбается, пропуская омегу в дом. Сынмин сразу идёт в нужную комнату, врываясь так, будто наступил конец света. — Эй! Маленький кусок гнома, проснись и пой, не, лучше не пой, а сразу поднимайся ко мне! — Бля, чё тебе надо? — Бухать будем. Чанбин поднимает брови, заинтересованно оторвавшись от компьютерной игры. Он закусывает губу, будто пытается сдержать радостную улыбку. — Пижаму сам одолжишь мне, потому что мне лень нести вещи. — Надевай прямо сейчас. И меньше чем через пять минут два парня сидели в пустой квартире, уже оба в пижамах, с растрепанными волосами, снеками на столе и пивом в руках. Начали они с баночек, потому что были запыхавшиеся и оба ворчали, как им лень идти на кухню за стаканами. Ну а после первой банки всё стало намного легче, веселее и беззаботнее. И теперь не было проблем в виде «стаканов». Из горла пить вкуснее, как говорил Чанбин. — Да я тебе говорю, она пялилась на меня, как Саске на Итачи. — В любом случае Саске любил своего брата, мы делаем из этого вывод, что ты ей нравишься, — говорит Сынмин, перекинув тонкую ручку на широкие плечи альфы. — Не, чувак. Я однажды так ссать хотел, что нечаянно забежал в женский туалет. Ну там как бы замок в кабинках сломан был, ну и она так невинно сидела на унитазе, мне казалось, что омежка расплачется. Да и вообще, не люблю я эти взгляды нежные и слабые. Мне б чего-нибудь пожестче, понимаешь? — Не-а, — мотает головой Ким. — Не понимаю. Я ведь, наоборот, фанат нежности по отношению ко мне. — Да? — удивляется Чанбин, приподнимая брови. А потом так хитро улыбается, кладёт ладошку на чужие волосы и треплет мягко, сюсюкаясь как с ребёнком. — Да не об этом я, дебил. — А что тогда тебе нравится? Может есть мечта какая-нибудь в этом плане? Сынмин задумался. Он ведь никогда и не думал о чём-то таком. Трахался несколько раз с бетами по дури, но о другом не раздумывал. Он ведь даже не знает, какие у него предпочтения. — Я не знаю… — неуверенно промямлил Ким, вглядываясь в потухшие глаза напротив. Тёмные, будто бездна. — А у тебя? — Это смущает, — и в подтверждении своих слов он даже покраснел, что обескуражило омегу. — Ты то, да и смущаешься? Вау, — наигранно восхитился Сынмин, хихикая над ворчащим и ещё более румяным другом. — Ну скажи-и-и, я никому не расскажу, честно пречестно. Чанбина пришлось уговаривать недолго, он разбился как самая дорогая хрустальная вазочка. — Я мечтаю… н-ну… сесть кому-нибудь на лицо… Повисло неловкое молчание. Чанбин сгорал от стыда, пока до этого игривая улыбка Кима спала, заменяясь нечитаемым выражением. Пальчики задрожали. — Я альфа, я знаю! Ну что я могу поделать?! Это просто выглядит так в-возбуждающе, что я не могу противиться желаниям, и… и всё равно это несбыточная мечта, кто вообще согласи- — Можешь сесть мне на лицо, — серьёзно, без единого намёка на шутку, произнёс Ким. Сердце почему-то билось настолько громко, что отдавалось в ушах. В животе разлилось тепло, которое прежде не ощущалось при взаимодействии с другом. Зачем он это сказал? Без понятия. Но это и вправду выглядело возбуждающе, если бы его друг сел ему на лицо… — Что?! — вскрикнул альфа, румянец дошёл и до ушей. — Я… Не издевайся надо мной! — Я серьёзно, — Сынмин понизил голос, хватая кисть руки альфы и потянув чужую тяжёлую тушку на себя. — Давай попробуем. Просто сделаем и исполним твою мечту. Чанбин выглядел потеряно. Бегал глазами по помещению и подрагивал телом, кусая губы чуть ли не до крови. Он нервничал, Сынмин видел такого Бина впервые и ему это безумно нравится. У обоих парней в глазах скакали кадры, момент невинного кивка, крепких рук Сынмина, которые так резко притянули бёдра альфы к себе ближе. Тяжёлый выдох Бина и его писк, пока пальцы омеги сжимались на мягком теле. Глаза с помутнением то ли от алкоголя, то ли от возбуждения видят падающие вещи альфы на пол, а потом его слова: — Сынмин-и, я… можно мне… И тогда у глупого пьяного мозга Кима выбиваются последние нервы. Ему не нравился Чанбин, его лучший друг с детства. Ему сейчас нравится Чанбин, ползущий с помощью венистых рук омеги к лицу, на котором изображено желание. Сынмин сжимает тазовые кости так, будто потеряет этого человека сию же секунду. Он судорожно дышит и с силой опускает крупное тело, мягко высовывая язык. Он ползёт ладошками по копчику, достигая мягких ягодиц и разводя их в разные стороны, чтобы желанно припасть к напряжённой дырочке. Изо рта Бина вырывается такой громкий стон, которого даже омеги не в состоянии выдать. Такой нежный и громкий, протяжный и резкий. Чанбин дрожит как лист на ветру. Держит свой член, чтобы не касаться им головы под собой и чтобы не смутиться пуще прежнего. Он истекает. Да даже Сынмин истекает от такого друга, которого хочется видеть вечно. Длинный язычок проезжается по сфинктеру, альфа стонет и вздрагивает. Сынмин пухлыми губами посасывает кожу, получая ещё пуще реакцию. Старший невольно начинает поддаваться бёдрами, проезжаясь по длине мокрого языка, такого тёплого и вязкого. Он протискивается внутрь Бина, убивая окончательно. Стенки ануса до безумия нежные и гладкие. Сынмин их оглаживает, надавливает и губами пытается двигать, будто пожирая в страсти, будто мало ему, хотя так и есть. Так чертовски мало, но сейчас главное альфа с таким забавным желанием, у которого, наверное, единственный шанс исполнить то, что так будоражит. Будоражит обоих. Ким мычит от ярких горячих стонов, дыхание через нос поступает тяжело, а слюни скатываются к подбородку. Вибрация разносится по дырочке, Чанбин вскрикивает такое сладкое: — Мини, чёрт возьми! Головка красная, напряжённая. Ещё чуть-чуть и альфа закатывает глаза, двигая бёдрами, кончает после громких вскриков. На внутренних сторонах бёдер красные отметины от пальцев. У Сынмина губы красные-красные, Бин смотрит затуманено, но завороженно. Он хочет эти губы ещё больше. — Боже, — мямлил старший, скатываясь и падая на спину на диван возле омеги, у которого ещё дыхание не пришло в спокойное состояние. — Спасибо что ли, друг. Сынмин хихикает, закатывая глаза, и бьёт парня кулаком по крепкой груди. — Теперь ты мне должен. — И что же ты хочешь? Сынмин хитро ухмыльнулся, устремляя свой горящий интересом взгляд на «лучшего друга».