Какая разница?

Описание: Что получится если совместить две девственные омеги и голландский штурвал (можете забить в гугле что это, если конечно хотите)

×××

Милый девственный мальчик омега, сидящий бок о бок с таким же другом и думающий о… — Давай попробуем «голландский штурвал», — шёпотом произносит Хан, чтобы мама Феликса не услышала их за стенкой. — Что это? Джисон никогда не задумывался о себе и будущем. Он был ещё молод для того, чтобы строить глазки альфам, но был достаточно взрослым, чтобы попробовать подобное с таким же как он. Возможно со стороны это будет выглядеть мерзко для кого-то, но как он считает, омеги слишком слабы и любвеобильны, поэтому промах в виде каких-то чувств к себе подобному простителен. Но он не любил. Он просто восхищался. Его друг был таким же милым и нежным. К нему было страшно прикасаться, страшно было одним пальчиком разбить фарфоровый слой идеальной куклы со звёздами в глазах. Феликс был таким ужасно невинным, и когда он спросил о том, что означает этот голландский штурвал, Хан не удивился. Он не удивится, если Ликс однажды скажет, что боится забеременеть от поцелуя. Мысли о том, чтобы испортить его были одним блаженством. И мысли испортить себя также, заставляли его тело бросаться в жар, а щёки гореть всеми цветами алого. Джисон смущался объяснять, смотря на этот детский интерес в глазах омеги. Ему было неловко, когда комната обволакивала двух мальчиков темнотой и только свет от подсвечника освещал их лица. Мама Феликса только что отправила их спать, и скорее всего ещё бодрствовала, пока омеги думали, что делать. — Я тебя не заставляю. Просто я подумал, что это прекрасная возможность набраться опыта и почувствовать что-то новое, — пищал под нос Джисон, царапая ногтями кожу кисти. Феликс аккуратно накрыл маленькими ручками руки Хана, большим пальцем нежно поглаживая по тёплой плоти. — Я не понимаю тебя. Давай ты спокойно, без нервозности объяснишь значение этой фразы. Джисон, будто пропуская мимо ушей, быстро проговаривает свои следующие слова: — Ты когда-нибудь касался себя т-там? — он указал пальцем на низ омеги, прикусывая губу до крови. — Оу… эм... — младший точно также залился краской, только она покрывала не только щёки, но и дошла до шеи, выявляя привлекательную для исследования кожу. — Ты имеешь ввиду тут или… — Ликс указал пальцем на пах, а потом неловко замялся. Джисон успел его перебить, чтобы не сойти с ума окончательно от ужасно возбуждающей невинности. — Д-да, там-там. — Я бы сказал нет, но ты единственный, кому я смогу сказать правду… если честно, бывало несколько раз, когда мамы и папы не было дома. Я... — он закрыл ладошками лицо, -…обычно слишком громкий, — в конце парень запищал, не в состоянии закончить предложение. Джисон чувствовал как его штаны натягивались в области паха, ему было всё ещё стыдно, но он не мог ничего с собой поделать. Хотелось сбежать, но ещё больше хотелось остаться и сделать всё тут. — А ты ведь никогда не пробовал м-мастурбировать при ком-то и чтобы этот кто-то тебе немного… п-помогал. Сияющие глаза устремились к Хану, такие большие, неверящие и ужасно прелестные, с неким страхом в глубине. — Что ты- — Это голландский штурвал. Я хочу… хочу сделать тебе это, точнее, помочь тебе сделать подобное. Ликс пискнул, свёл ноги и неожиданно обхватил двумя руками свой пах, прижимая их к нему и опуская голову, отворачиваясь. Хан шмыгнул носом, но сидеть на месте и не думал, не после того, как он собрал смелость в кулак и вывалил на друга такие слова. Он немного развернулся и, взяв чужие ручки за кисти, потянул в стороны, наблюдая за маленьким бугорком в домашних штанах омеги. — О… ты- — Заткнись! П-пожалуйста! У младшего дрожали руки, а по бокам глаз можно было заметить слезинки. Ему было стыдно. Джисон хочет чтобы это чувство в друге усилилось. Не спрашивая, не предупреждая, он подхватывает краешек штанов с нижним бельём и тянет вниз, сразу получая сопротивление. Феликс сводил ноги и как мог закрывался руками, но видимо, где-то под смущением он желал этого. Ликс не стал обратно натягивать одежду, лишь через руки в каких-то местах позволял Джисону наблюдать за твердеющим милым членом. У Джисона во рту пересыхало, в груди так больно сжималось. Феликс напротив него был так красив. — Коснись себя. Шептал Хан, удобнее усаживаясь, чтобы видеть лучше и больше. Руки, скрывающие откровенное место немного сползли вниз. Одна ладошка улеглась на собственное бедро, а вторая до сих пор была на весу, но маленькие пальчики, покалывающиеся возбуждением, мягко коснулись кончика. Сам Феликс зажмурился в неком страхе под пронизывающим, пошлым взглядом друга. — Не бойся, обхвати его. Попробуй не думать о том, что я смотрю. Сделай себе приятно, — на ушко шептал Джисон, обдавая тёплым дыханием. Ликс громко захныкал, обхватывая дрожащей ладошкой и сжимая уже безумно твёрдую истекающююся плоть. — Молодец. Хан взглянул вниз стоя на коленях возле друга. Он потянулся и мягко обвил своими пальцами руку Ликса, лежащую на бедре. Он немного ласкал его, оглаживал, а дыхание Ли учащалось, мурашки стремительно бегали по телу. Пальчики Хана поплыли к другой руке и его ладошка обхватила ладошку Феликса, обхватывая член от основания до головки. Джисон выпустил громкий вздох, закусив губу. Это так возбуждало даже через руку обхватывать чьё-то возбуждение. — Боже мой, — хныкал Ликс всё ещё очень громко. Хан облизнулся и повёл руку Феликса своей наверх, закрывая кончик ладошками. Младший омега резко выпустил стон из глотки, такой пронизывающий, заставляющий тело дрожать и желать. — Твоя мама может услышать. — Я же г-говорил, что гром-мкий. Джисон повёл руку на кисть Феликса, аккуратно обхватывая и давя вниз, чтобы вся ладошка проехалась до основания. Феликс издавал прекрасные, но такие громкие звуки. — Ласкай себя медленно, да, вот так, — прямо в ухо приказывал Джисон. — Ещё медленнее, не доходи до головки. Свободная рука Феликса обхватила свой рот, а другая ладошка настолько медленно водила внизу, что хотелось выгибаться и подбрасывать бёдра, ища большего. Джисон наблюдал и улыбался. Ликс выглядит таким чувствительным, его пальцы ног не переставали сжиматься, время от времени хрустя. Хан пальчиком коснулся маленькой красной головки, надавливая. Теперь даже через ладонь были слышны звуки, и видна блестящая слюна на подбородке, выглядя необычайно привлекательно. Джисон палец повёл вверх, надавливая на кончик, а потом и погружая свой ноготь немного внутрь. Феликс настолько сильно вздрагивает от такого разряда наслаждения, боли и тока, что вскрикивает в ладонь. Его спина изящно выгибается, бедра поднимаются, заставляя пальчик Хана войти в чувствительное место ещё больше. Ликс сжимает свою руку на члене, подбрасывает её вверх. Его мышцы живота сжимаются, а сперма врезается в палец, перекрывающий выход. Младший мычит и не может перестать сильно, быстро водить своей рукой у основания, а бёдра вовсе заставить не быть навесу из-за всех этих чувств. Он жмурится, оргазм вроде подошёл, члену немного больно от спермы внутри, но он не прекращает быть твёрдым, не прекращает испытывать этот чудесный пик. Всё тело напряжено, дрожит и дрожит не переставая. Внутри взрывается фейерверками, хочется кончать ещё, а оргазм, кажется, вовсе не планирует уходить, мучая в сладких муках тело. Феликс закатывает глаза и в итоге чувствует сверхчувствительность настолько сильно, что хотелось начать рыдать. Джисон глядит заворажённый, наблюдая за всем этим и не убирая свой палец. Феликс рыдает от чувств, от боли, которой он не хочет избавляться и от того, что всё закончилось. Мышцы болят, дыхание никак не восстанавливается и любое движение на смягчающемся члене заставляют вздрагивать всем телом, поджимая пальцы ног. — Это было очень… красиво, — хрипит Хан, проезжаясь пальцем по головке и видя выгибающегося друга. Феликс успокаивается, смягчается. Глаза видят так мутно, голова немного кружится. Это было слишком сильно. — Ну как тебе? — П-понравилось, — голос такой хриплый и усталый. — А ты? — Мне тоже понравилось. — Нет, что насчёт тебя? — А… — Хан смущённо отвернулся. — Уже не надо, — усмехнулся он, ложась вместе с другом и обнимая его за талию. Через некоторое время и долгих мучительных раздумий, Ликс произносит: — Я не уверен конечно, но кажется, мне нравятся омеги… — Неужели было настолько хорошо, — улыбнулся Хан, в итоге получая кулачком по плечу. — Можно в следующий раз я попробую сделать это тебе? — Можно. А ещё можно попробовать изучить что-нибудь такое же, но намного приятнее. — Тогда я точно не выдержу.