Hurricanes

После встречи с сестрой Александру совсем стало паршиво. Должно было быть наоборот, ведь он увидел Изабель, поговорил с ней, это было то, о чём он мечтал последние десять лет, но по её глазам парень понял, что ей здесь плохо, так же плохо, как и ему сейчас, после исчезновения Магнуса. Лайтвуд до сих пор надеялся, что, как только он выберется отсюда, он найдёт своего друга, потому что тот не мог погибнуть или пропасть, нет, он просто прячется где-то и дожидается его. Бейн жив, по-другому быть не может, но к горлу подкатывал ком слёз, а всё внутри говорило: «Прекрати себя обманывать. Ты знаешь, что это неправда. Твои ложные надежды ни к чему хорошему тебя не приведут.» Алек уже битый час сидел на полу, запрокинув голову и тупо смотря в каменный потолок, не подавая никаких признаков жизни. Он винил себя в произошедшем, проклинал свои руки, которые не могли удержать чужую ладонь, а ещё злился, что ему не хватило смелости открыться Магнусу и признаться в своих чувствах. Как это вязалось со всем произошедшим? Александр с ужасом осознавал, что теперь никогда не сможет этого сделать. Он боялся больше не увидеть азиата и не сказать ему три простых, убийственных слова: Я тебя люблю. Рафаэль не мог больше видеть друга таким: разбитым, морально уничтоженным. Алек всегда был ему не безразличен, какого бы он пофигиста из себя не строил. Сантьяго испытывал к нему что-то сильное, естественно, неправильное и опасное. Он поковылял к Лайтвуду. Правая нога испанца и бок ужасно болели, они скорее всего были в синяках и ушибах, ему неплохо досталось от торнадо. Из-за этого природного явления пострадали все: он, Магнус, с которым вообще непонятно что случилось, только Александр оставался живым и невредимым, как будто куски бетона специально облетали его или парень просто хорошо мог скрывать боль. — Алек, перестань, — Рафаэль с глухим стоном опустился подле него. — Не нужно держать всё в себе. Просто выговорись. Я всё пойму. Лайтвуд не любил говорить с другими людьми и делиться с ними проблемами, он обычно держал всё в себе — этим они были с Сантьяго похожи, тот тоже всегда молчал, находясь в своей голове. Было странно, что испанец предлагал такое, но в данный момент он был прав. Александру стоило поговорить с кем-то, причём он знал, что друг его не осудит, поэтому мог себя отпустить хоть ненадолго и открыться. — Я… Я просто не могу, это ожидание меня убивает. Мне сложно сидеть здесь после всего случившегося, я хочу найти Магнуса, и, если честно, мне плевать, что со мной сделает Валентин, я даже не хочу думать о нём сейчас, в голове у меня существует только один человек важный для меня. — Алек запнулся, глотая подступающий к горлу ком. — Тихо, с нами ничего не сделают, мы выйдем отсюда и отыщем Магнуса, а потом заживём, как обычно, — подбодрил его Сантьяго, но это ни чуточку не помогало. Раф сам не был уверен в своих словах, они оба обманывали себя, пытаясь надеяться на лучший исход. Вообще врали сейчас все и каждый по своей причине, кто-то — потому что хотел захватить мир, хотя тот уже был и так захвачен, кто-то — чтобы добиться своего, а кто-то — чтобы не причинить вред любимым людям. — Это неправда, ничего больше не будет как раньше. Магнус или уже мёртв, или его найдут и убьют люди Моргенштерна, — выпалил Лайтвуд, особо не думая, о чём говорит, — И может даже лучше, если он уже мёртв. Надеюсь, на небе ему будет безопаснее. — Мозг Алека отключился, вместо него говорила душа. — Мне незачем больше жить, если всё так плохо. Пожалуйста, позаботься о моей сестре и передай ей, что я люблю её очень сильно, но я не достоин находиться рядом с ней, я слишком слаб, чтобы противостоять всему этому. Сантьяго с ужасом слушал слова друга, и его накрывала паника, что если Александр и правда решится на такое. Мозг Рафа похоже тоже ушёл на прогулку, так же как и мозг Лайтвуда, и он потянулся вперёд, накрывая его губы своими. Это навряд ли можно было назвать поцелуем, потому что Алек просто замер, не понимая, что происходит, а испанец неловко перебирал его губы своими, не пытаясь воспользоваться языком или превратить это во что-то страстное. Ему было приятно от такой близости, впервые в жизни он находился совсем рядом с этим человеком и между ними ничего не стояло, только если невидимая толстая стена из безразличия и любви Александра к другому. Рафаэль оторвался от чужих губ, понимая, что возможно испортил между ними с Лайтвудом всё, а главное, он сам был не рад, что попробовал это сделать, убеждаясь, что его чувства в плане любви не на столько сильны, это скорее привязанность дружеского характера. — Извини, — пробормотал испанец смущаясь, кажется, это был первый раз, когда он краснел. — Всё нормально, просто я люблю Магнуса, — выдавил из себя шокированный Алек, ошарашенно поглядывая на друга или уже не на друга, он не понимал, какие между ними сейчас отношения. — Я не знаю, что на меня нашло, но главное это сработало, — Сантьяго был прав, поцелуй подействовал на Александр как пощёчина, очень отрезвляюще, наводя его на правильные мысли. — Ты должен продолжать жить дальше. Всё обязательно образуется. — Спасибо, — Лайтвуду было немного неловко, честно, он никогда не ожидал такого от хмурого и всегда собранного Рафа, — Но что это значит? Ты что-то ко мне чувствуешь? — Нет, наверное, не знаю, — испанец замялся, — Я уже давно хотел это сделать, но я не могу сказать, что это было правильно и как-то повлияло на моё отношение к тебе. Ты всегда будешь моим лучшим другом, даже братом, можно сказать, ты очень мне дорог, а мои чувства, которых нет, не должны этому мешать. — Забудем это? — предложил Алек, он правда немного отвлёкся из-за такого поступка Сантьяго и был ему благодарен за это. — Да, — кивнул Рафаэль, облегчённо выдыхая и понимая, что они, слава Богу, разобрались хоть с одной проблемой. — Ты сказал, что любишь Магнуса, — напомнил он, ненароком возвращая их обратно в безжалостную реальность. Александр округлил глаза, понимая, что случайно вылетело из его рта, когда он был немного не в себе. — Я… Это сложно. Я люблю его, но сейчас запрещено это всё, и я не хочу ставить его под удар, — еле сформулировал предложение Лайтвуд. — А в другом мире, при других обстоятельствах, ты бы сказал ему? — поинтересовался Сантьяго. — Да, — твёрдо ответил парень. — Тогда и здесь скажи, если мы с ним встретимся, он тоже что-то к тебе чувствует, — заверил его испанец. В его сознании резануло, что он, возможно, уже опоздал со своими советами, потому что Бейна могло больше не быть. Он изменился в лице, становясь таким же подавленным, как и Алек. — Я уже просрал свой шанс, Раф. Поздно что-то говорить. Его больше нет, а если и есть, то Валентин сделает всё, чтобы его уничтожить. Мои чувства никому здесь нафиг не сдались, — было тяжело понимать, что это правда, — Я готов умереть вместо него, так же как и вместо тебя. Это будет правильно. Вы дороги мне оба, но Магнус — он особенный для меня в плане романтических чувств. — Я понимаю, — Рафаэлю не было обидно. После всего этого разговора он осознал, что ещё не всё потеряно и он обязательно найдёт человека, который полюбит его и захочет прожить с ним остаток жизни. — Не переживай. Я тоже готов отдать за вас жизнь, но, надеюсь, этого не случится и мы все будем живы, здоровы и счастливы. Их мирный разговор прервали громкие шаги, и в подвал зашёл кто-то из людей Валентина. Алек с Сантьяго переглянулись, не зная, что предпринять. Если этот мужчина один, то по идее возможно было сбежать, но Раф не мог быстро передвигаться, и это было загвоздкой. Парни ошиблись, человек Моргенштерна пришёл за ними не без подкрепления, около двери выстроилась целая шеренга с автоматами, направленными на заключённых. — Поднимите руки, — скомандовал приспешник Валентина, подходя к камере и открывая её, — Не вздумайте сопротивляться, если не хотите получить пулю в голову. Они не будут церемониться, у них приказ убить вас при любом неподчинении. Александр и Рафаэль выполнили всё, что он сказал, вставая, поднимая руки, а затем выходя, чувствуя, как к их спинам прижимаются автоматы. Колонна, состоящая из людей «Круга» и преступников, поплелась вверх по лестнице. Скорее всего они шли к Валентину на допрос, так подумал Алек. И он не ошибся.

***

— Джонатан, пожалуйста, ради Бога, прекрати избивать Саймона, — Изабель уже который раз попыталась оттащить Моргенштерна от недвигающегося парня, валяющегося на полу и истекающего кровью практически везде. Его нос был разбит, так же как и губы, на скулах начинали наливаться только что оставленные синяки. Рёбра были сломаны, а грудная клетка не поднималась, и сейчас Джонатан похоже вообще решил его прикончить, добивая безжизненное тело ногами. — Отвали, — Иззи грубо оттолкнули, чуть ли не сбивая её, и кровожадный взгляд парня опять вернулся к распластавшемуся на полу Льюису. Он не думал, а просто хотел жестокой расправы над тем, кто посягнул на то, что принадлежало ему. Это было поведение маньяка или человека, которого переполняли негативные эмоции и он не отвечал за свои поступки. Джонатан не представлял, какие будут последствия, не понимал, что может сейчас убить Саймона. Девушка не оставляла попыток спасти друга, изо всех сил вцепляясь в чужую руку и оттаскивая Моргенштерна. Ей пришлось дать ему сильную пощёчину, чтобы он наконец перевёл на неё своё внимание. Его глаза были абсолютно чёрными, зрачок расширился настолько, что полностью заполнил собой радужку, создавая ужасающую картину, а внутри них плескались гнев и злость, которые теперь были направлены уже не на бездыханного Льюиса, а на неё. — Джонатан, остановись, приди в себя, ты меня пугаешь, — дрожащими губами прошептала Изабель, со страхом глядя на неконтролируемого демона, смотрящего на неё через эти чёрные глаза. Парень её не послушал, зато приблизился к девушке почти вплотную, слизывая с разбитой Саймоном губы кровь и протягивая свои руки к Лайтвуд, чтобы продолжить начатое несколькими минутами ранее, пока им не помешал Льюис.

***

Клэри уже который день бегала от Джейса, потому что испытывала жуткую неловкость после их встречи в теплице. Он пытался её поцеловать, а самое паршивое было то, что она собиралась ответить. Каким бы придурком не был этот парень, её сердце уже не хотело слушать голос разума. И запутанные чувства стали ещё более запутанными или, наоборот, прояснились, только девушка боялась себе это признать. Рыжеволосая практически подошла к своей комнате, как её крепко схватили за запястье чужие пальцы и над ухом раздался знакомый грубый, но вместе с этим прекрасный голос: — Нам нужно поговорить, — Джейс был настроен серьёзно, ему наконец захотелось выяснить всё между ними происходящее, а ещё он готов был признаться, что что-то чувствует к Клэри, тем более он больше не видел в её глазах такого отторжения. — Извини, я сейчас не могу, мне нужно к Изабель, — девушка быстро выкрутилась из его хватки и побежала в комнату Иззи, находившуюся неподалёку, залетая туда прямо в тот момент, когда её брат опять пытался впиться поцелуем в губы брюнетки, которая всеми силами пыталась его оттолкнуть, чтобы броситься к Льюису. Глаза Клариссы расширились в один миг, и она отчаянно закричала «Саймон», мчась к не дышащему избитому другу. Она поначалу даже и не заметила тут своего брата и Лайтвуд. — Что происходит? — Джейс забежал за ней следом, услышав, как Клэри надрывно орёт, его взгляд наоборот вначале зацепился за сводную сестру и стоящего рядом с ней Джонотана. Зная, какие между ними ужасные отношения, он понёсся спасать Изабель от своего друга, возможно, уже бывшего друга. — Отойди от неё, — он оттащил сопротивляющегося Моргенштерна, влепляя ему отрезвляющий удар опять-таки по разбитому, уже не миловидному личику и подходя к Иззи. У них были не лучшие с ней отношения в последнее время, потому что та думала, что Джейс изменился, стал как Джонатан, но она ошибалась. Внутри блондин оставался таким же человеком, что и раньше. — Как ты? — с беспокойством спросил парень. — Нормально, спасибо. Нужно помочь Саймону. — Изабель сорвалась с места и понеслась к Льюису, который никак не мог прийти в себя. Кларисса уже успела сделать ему искусственное дыхание, но это никак не помогло. — Отойдите, его нужно отнести в лазарет, — раздвинул девушек Джейс. У Валентина в доме жили несколько врачей, работающих на «Круг», в их распоряжении была лаборатория и кабинет со всем нужным медицинским оборудованием, который и имел в виду парень. Он подхватил бездыханное тело на руки и, игнорируя всех остальных, понёс его к докторам, чтобы ему оказали помощь профессионалы. Клэри и Иззи побежали за ним, чтобы убедиться, что Саймон выживет и сможет оправиться. Джонатан остался один в комнате девушки, медленно приходя в себя. Ему было тошно от своего поведения, но он ничего не мог поделать. Всё, как обычно, пошло через задницу, несмотря на все старания Моргенштерна-младшего. Он правда пытался измениться, хотя всё, что произошло по его вине с Алеком, Рафаэлем, Саймоном, доказывало обратное. А всё, что ему было нужно, находилось совсем рядом. Парню хватило бы одного взгляда Изабель, нормального взгляда, без сжигающей все надежды ненависти, без презрения и отвращения, всего лишь взгляда, доброго, понимающего, и он бы обязательно исправился. Сейчас оставалось только сесть на пол, вцепиться пальцами в свои волосы и завыть от отчаяния.

***

Алека и Рафаэля затолкали в просторный светлый кабинет Валентина. Хозяин этого кабинета восседал за своим столом, просматривая что-то на интерактивном экране, высвечивающимся перед ним. Всё помещение было ярко подсвечено и снащено современными технологиями, которые ни Лайтвуд, ни Сантьяго даже представить себе не могли. Ещё из интересного здесь находился макет их города и доска со всеми проживающими в нём, некоторые имена были вычеркнуты, наверное, это были те люди, которых Моргенштерн казнил. — Добро пожаловать, — слащавым голосом пропел мужчина, показывая знаком своим подчинённым, что они могут идти, — Проходите, садитесь, — обратился он к заключённым и кивнул на стоящие напротив его стола стулья. — Что вам от нас нужно? — выплюнул сквозь зубы Рафаэль, с вызовом смотря мужчине в глаза. Раньше он никогда не видел этого человека в живую, только если десять лет назад, когда тот приходил в гости к Лайтвудам в то время, как испанец играл с Алеком, Иззи и Джейсом. Валентин не был похож на злодея, которых описывали во всех прочитанных Сантьяго книгах. Это был обычный мужчина лет пятидесяти, с небогатой шевелюрой на голове и достаточно приятным выражением лица, только голос у него был противным и во взгляде слишком много было притворства. Приторная сладость плескалась у него через край, немного перекрывая прогнившие внутренности. — Я задам вам всего лишь несколько вопросов, на которые вы должны мне ответить только правду, и если мне понравятся эти ответы, то вы свободны, в противном случае я избавлюсь от вас, всё понятно? — Моргенштерн сделал серьёзный вид, внимательно смотря на парней и считывая их эмоции. Раф был немного на взводе, а Алек будто находился где-то не здесь, полностью погрузясь в свои мысли и переживания. — Вы знаете, в чём обвиняется Магнус Бейн, ваш друг, как я понимаю? — спросил Валентин, пытаясь разъяснить для себя ситуацию. — Нет, — ответил за них обоих Рафаэль, — Точнее не совсем, мы слышали, что его видели с ребёнком. — Вы знали, что у него есть ребёнок или он знаком с кем-то, у кого есть ребёнок? — продолжил мужчина, получая в ответ отрицательное мотание головой от обоих парней. — Хорошо, тогда почему вы выпрыгнули в окно, как только увидели, что за Магнусом пришли? Зачем вы убегали, если вы не причастны ни к чему? — За компанию, — сказал Сантьяго, скаля зубы, пусть Валентин не думает, что их так просто сломить, — Я уж лучше полетаю, чем буду созерцать эти стрёмные рожи ваших солдат. Моргенштерн пропустил его остроумие мимо ушей и обратился к Алеку. — А почему прыгнул ты, Лайтвуд? — он уставился на Александра, который проморгался и открыл рот. — Я… Я тоже за компанию. Я знаю, вы к нам по-любому бы придрались, так что я решил не оставлять Магнуса вам на растерзание или пускать его одного на самоубийство. — собрался с мыслями брюнет. — Мы ни в чём не виновны, так же как и Магнус, и вы это прекрасно знаете, вам просто нужно от нас избавиться, и вы сделаете всё что угодно, чтобы добиться этого. — Вы так много говорите о Магнусе, — заметил Валентин, находя, за что зацепиться, чтобы обвинить ещё одного из этой беспокойной троицы. — Скажите, вы чувствуете к нему то, что запрещено законом? — с хитрой усмешкой спросил Моргенштерн, ставя Алека в ступор. Он не мог ответить правду, потому что за неё они поплатятся с Бейном оба, но он также не мог соврать, потому что это будет предательством по отношению к любимому им человеку. Александр находился под прожигающим его взглядом Валентина, постепенно ощущая, как сердце начинает бешено биться, а по вискам течёт пот, несмотря на то, что в помещении было прохладно. Рафаэль открыл рот, чтобы прийти на помощь другу, но в дверь постучали.  Моргенштерн отвлёкся и дал Лайтвуду нормально вздохнуть. — Алек, соври, пожалуйста, — шепнул ему на ухо Сантьяго, — Это не изменит ваших чувств, но зато спасёт жизни. — Войдите, — мужчина внимательно посмотрел, как в его кабинет входит Ходж, направляясь к нему, — Вы что-то нашли? — поинтересовался Валентин. — Да, мистер Моргенштерн. Магнус Бейн мёртв, мы нашли его тело в паре кварталов от дома, откуда был совершён прыжок, — отчитался Старквезер, выбивая из лёгких Лайтвуда весь воздух. Дальше парень ничего не видел и не слышал. Он был виноват в смерти своего друга. Не просто друга, а человека, который был для него важнее всего на свете. У него должна была наступить стадия отрицания, но этого не произошло, вместо неё на Алека накатила волна боли и отчаяния, а в голове стучала единственная мысль «Магнус мёртв, Магнуса больше нет, он никогда его не увидит». Александру резко захотелось что-то изменить, но исправить это было нельзя, поэтому единственным выходом ему казалось уйти из этого мира и присоединиться к Бейну. Лайтвуд не слышал, как Моргенштерн о чём-то расспрашивает Ходжа, как приказывает отвести их с Рафаэлем обратно в тюрьму, он не чувствовал, как их грубо хватают и вталкивают в камеру и как заботливые руки друга пытаются вернуть его сознание в ужасную реальность.