Custos Cordis

— Не страшно отпускать господина Еву одного? — Рикия бросает взгляд на Шигараки, который отвлекается от бумаг на секунду. — В конце концов, это разборки касаются уже другого уровня. Томура усмехается только. Откладывает ручку на стол, поднимается и медленно подходит к окну, возле которого стоит Ре Дестро. — Мне нет смысла за него переживать. Пока он имеет мощную поддержку в виде наших с учителем творений и свои аналитические способности, с ним всё будет нормально. Он уже не ребёнок, каким кажется. Он действует куда более осторожно, чем я мог бы на его месте в его возрасте. Мужчина смотрит на своего лидера и на языке вертится вопрос. Он кажется ему не тактичным, но он всё равно спрашивает. — Этот мальчик... Его аналитическое способности. Развить их так в свои шестнадцать-семнадцать лет. Невероятно. Но разве... Такое приходит так рано? — Тебе это кажется странным, правда? Ведь он строит планы, которые вы бы продумывали достаточно долгое время. Да и понимает он темы, которые не должен в силу опыта и возраста. — Да, так и есть. Когда я работал с ним те четыре месяца, мне казалось, что я работаю с человеком намного старше и опытнее, чем есть на самом деле. Некоторые вещи можно понять только из множества проб и ошибок. Как так получилось, что ребёнок знает о событиях и явлениях, которые даже я сам порой знаю не на достаточно достоверном уровне? Если честно, меня всегда это немного беспокоило, но я бы не поставил его решения под сомнения. Просто это... Необычно. Томура не отвечает. Он знает почему Изуку такой. Но всё это... Когда это только произошло, он не был против, однако, сейчас вопрос стоял другой. Кто Изуку Мидория теперь? Остался ли он таким же или же нет. — Есть вещи, которые лучше не стоит копать. Ответы не станут понятнее. — Шигараки удаляется, а Рикия чуть усмехается. Иногда действительно лучше не разбирать. Ведь то, что он уже успел понять, выглядит довольно мрачно. Но в любом случае это не его дело. *** Все За Одного находится в лаборатории, когда приходит его преемник. Мужчина совсем не удивлён, что наконец-то его мальчик созрел для этого разговора. Он откладывает окровавленный скальпель в сторону, стягивая перчатки с рук. Томура приваливается боком к какому-то большому устройству, которое перегоняет спущенную у трупа кровь, и ждёт, пока сенсей закончит. — Так значит, ты хочешь поговорить об этом сейчас? — они уходят в небольшую комнату рядом с основной лабораторией. Когда-то в этой же комнате в себя приходил и Изуку, когда отправился следом за злодеями и своим похищенным другом. С того времени здесь почти ничего не изменилось. Разве что появилась раскладушка, которой периодически приходилось пользоваться. Томура садится на диван, исподлобья смотря на Все За Одного, который заваривает им обоим чай. Сама учтивость. А учитывая тему разговора... — Сказать честно, изначально я подумывал сделать сосудом его, ну знаешь, перепрограммировать. — начинает мужчина, поставив две чашки с дымящимся напитком на стол. — Но со временем понял, что его идеалы и мечты пустят всё это псу под хвост, ведь в нём не было и капли той сильной ненависти, что обитала в твоей душе. Поэтому это я сразу убрал лишь в пункт возможных потерь. Тогда думал, что однажды ты убьёшь его и проблема решится сама собой. Но этого не произошло. Даже во время того срыва ты так и не смог убить его. Была мысль добить и сказать тебе позже, что он скончался, но... По какой-то причине мне показалось, что этого не стоит делать. Я оставил его в живых, даже вылечил и позволил вам и дальше общаться. В конце концов, он считает меня не таким уж и плохим человеком, хоть и видел часть моей жизни. Мрачный взгляд ученика отлично дал понять, что тот понимал, что тогда для Все За Одного это была лишь очередная игра жизнями. Вся его добродетель была лишь маской. И Изуку в эту маску поверил. Но для самого Томуры это не было чем-то необычным. Он знал, что может сделать наставник, если исход событий ему не понравится. — Тогда почему... Ты в конце концов сделал это с ним? — напряжённо интересуется парень. — Это был эксперимент. Мальчик страдал. В его жизни было слишком много травмирующих душу событий. Мы с Гараки разработали теорию, что если подсадить небольшой самостоятельный механизм в виде замка на некоторые воспоминания, который изначально будет срабатывать на особо сильные триггеры и травмы, то со временем этот механизм будет развиваться, в конце концов, в нём появится возможность этот замок открывать для стимуляции эмоций. Но... Первые испытания провалились. Мы провели на нескольких подопытных эксперименты. Те умирали от сильного перегруза. Мы пробовали разные варианты. И тогда доктор сказал, что можно использовать сильную личность. Настолько сильную, что она бы перекрывала основное сознание в моменты сильного перегруза эмоций. Спокойный голос учителя заставляет его чувствовать опасение. Он догадывался почему, научный интерес присущ мужчине так же сильно как и доктору Гараки, но при этом Томура всё никак не мог понять... Зачем его наставник это сделал. — Изначально я не особо рассматривал мальчика как полезный инструмент. Ведь он не обладал ничем выдающимся, кроме того, что мог подметить многие детали. Это не сложно, в конце концов у него был хороший аналитический склад ума. Но после нескольких случаев стало понятно, что помимо этого его мозг способен очень интересным образом избегать того, что сам Мидория Изуку вспоминать не хочет. Он подавлял воспоминания, но если срабатывал триггер, он включал защиту, которая помогала ему не сойти с ума. Защитный механизм есть у многих людей, это вполне нормальное явление, но не каждый прячет всю боль в ящик и просто сидит на нём. По факту мальчик был как ходячая бомба. Он знал об этом, но просто копил в себе всё. Говорил, что всё хорошо, но ничего не было хорошо. Он просто подавлял всё, что могло плохо сказаться на нём. Как в своё время с осознанием себя беспричудным. Все За Одного нахмурился, словно вспомнил что-то не очень хорошее. Томура же подобрался. Какое-то время они оба молчали, но потом в тишине всё же прозвучало тихое: — Когда? Когда это началось и... Что послужило началом? Томура понимал, что ему нужно это услышать. Иначе он будет терзать себя бессмысленными доводами и беспокоиться о том, чего могло и не быть. Он думал, что готов к правде, но когда Все За Одного заговорил, оказалось, что не слишком, потому что недовольство вспыхнуло глубоко в груди слабым, пока что, огоньком. — Не сразу. Началом можно считать момент его лечения после твоего срыва, но то был небольшой эксперимент. Мы открыли этот ящик, со всеми его травмами. И неожиданно он даже не плакал. — мужчина говорил спокойно, даже особо не обращая внимания на своего ученика, а вот Томура с каждого слова ощущал тупой удар своей давно похороненной совести. Он старался забыть этот случай все последние годы. Но иногда... Иногда мрачное чувство вины поднимало голову и старательно закапывало его в сомнениях и страхе. Он сжимает пальцы на подлокотнике так, что они белеют, а спинка дивана опасно поскрипывает. Но Шигараки-старший не обращает на это внимания. Лишь продолжает говорить. — Знаешь, это было по-своему удивительно. Мальчик просто посмотрел на меня, хотя был под большим количеством успокоительных и по идее должен был спать от них. Его эмоции были неожиданно спокойны, но в глазах была пропасть. Он словно разом лишился души и эмоций. Такое бывает у тех, кто уже знает, что ему недолго осталось. А потом... Потом он спросил меня почему он ещё жив и разве не должен сейчас быть где-то далеко, там же, где его нормальная жизнь. Так спокойно, словно не рассчитывал на обратный исход. Я сказал, что ему просто нужно ещё немного поспать. Тогда была мысль оставить его так, дать ему умереть, но я не стал выпускать его жизнь из своих рук. — последние слова впиваются в голову словно гвозди, забитые твердой рукой. Томура на миг прикрывает глаза, чтобы не терять концентрацию. Злость сейчас ему ни к чему. Если приступ вины ещё можно пережить, то вот ярость может привести к проблемам. Поэтому надо дослушать до конца. И уже потом принимать решения. Он не может сейчас что-то требовать, да и тогда не мог. Только слушать. — Изуку после того как очнулся от наркоза уже после операции об этом даже не вспомнил, а я понял, что возможно стоит попробовать. Это был долгоиграющий эксперимент. Всё началось после смерти того военного. До этого времени мы готовились, чтобы знать наверняка. Просчитывали варианты, проводили тесты, опыты, проверяли. Знал бы ты сколько было проб и ошибок. Далеко не сразу нам удалось получить нормальный результат. Наверное, я слишком увлекся исследованиями, но мне нравилось контролировать их жизненный цикл. Мы провели более сотни с небольшим опытов на живых людях. Благо их всегда было легко достать. Некоторые выжили, кто-то потерял какие-то моторные способности, кто-то так и вовсе повредился умом. Но когда у нас впервые всё получилось, то я понял, что пора. Мужчина пригубил чай и какое-то время молчал, Томура его не торопил. История получалась длинная. Ведь Изуку ничего не знал до сих пор. Ева не спешил рассказывать. Но то, что они стали неожиданно близки несколько настораживало. Поэтому он захотел узнать правду. Какой бы она ни была. Он не сводит с наставника внимательного взгляда, но тот казалось игнорирует его присутствие. На других Томуре было откровенно плевать, его интересовал только Изуку и шанс того, что эксперимент мог закончиться смертью. Это была важная, но в тоже время достаточно болезненная информация. Сердце глухо билось в груди, выдавая небольшое волнение. — Среди тех, кто мне должен, имелся человек, довольно выдающаяся личность в области психологии влияния и поведения. И причуда подходящая. Он может расщепить личность на части. Временно, разумеется. Количество частей и имеющаяся, то есть заложенная в них информация варьируется от того, что необходимо либо достать, либо узнать. Но нам же нужно было другое... — Вы хотели... Дать ему часть от собственной личности? Но разве это бы не отразилось на вас? — Не совсем так. Я попросил его выделить определенную последовательность эмоций, манер поведения, некоторых воспоминаний и главное — знаний. Всё это он слепил в по факту новую личность, но на тот момент ещё слишком маленькую, полностью запечатанную. Она проявила себя далеко не сразу. Требовалось несколько лет на то, чтобы внедрённое вторичное сознание себя проявило. А внедрили мы это как раз после смерти Шеллера. Необходимо было проверить, получится ли хоть что-то. Изуку до сих пор считает, что проходил просто обследования. Я никогда не говорил ему о том, что там было не только это. Думаю, сейчас он уже и сам это понимает. Я думал, что получившаяся личность постепенно может случайно вытеснить истинного носителя, но этого тоже не случилось. Впервые я лично встретился с Евой когда мы занимались в отдельной лаборатории, задолго до появления Всемогущего в жизни Изуку. — Шигараки усмехнулся, словно воспоминания были действительно весёлыми, — Я обучал его стратегии, заодно проверяя некоторые параметры. Он воспринимал всё это как игру, пока неожиданно не схватил лежащий на столе скальпель и не воткнул его мне в руку. Тогда я не сразу уловил изменения, скорее удивился такому резкому изменению в поведении, но когда он пригрозил мне, что если с Изуку что-нибудь случится, то он сделает всё, чтобы меня уничтожить, то мне сразу стало понятно, что наш маленький эксперимент наконец проявил себя. — Первой реакцией на тебя была агрессия? — Да. Ева, как он себя впоследствии назвал сам, как никто другой знает чего я мог желать. Поэтому сказал, что будет защищать Изуку от меня. В тебе он никогда не видел угрозы, что странно. Но вот я ему был костью в глотке. Неожиданно, да? Моя же часть меня и ненавидит. Или скорее не хочет, чтобы Изуку имел хоть что-то общее со мной. Я бы сказал, что он похож на меня в мои двадцать, но его привязанность к этому ребёнку сыграла мне на руку. Я понял, что раз уж он готов сделать всё для него и ради него, то можно потихоньку вводить его в курс дела. Про провалы стало известно несколько позже. Ева тщательно скрывал от Изуку всё, что могло его расстроить или вывести из себя. Он буквально всегда наблюдал за ним. А вот проявил себя при Изуку непосредственно уже несколько позже. Насколько мне известно, Изуку узнал о нём уже после моего заключения в Тартар. Я честно говоря побаивался того, что мальчик может попросить избавиться от него. Но Изуку принял его. Собственно, это всё, остальное ты должно быть уже и сам понял. Томура кивает, подпирая голову кулаком и задумчиво блуждая взглядом по комнате. Наверное, любой другой человек на его месте бы злился, да и он если честно тоже злится, но показывать этого нельзя. Ведь он просто знает и понимает, что всё, что было тогда и что есть сейчас тоже по своему является планом Все За Одного. От этого мужчины не приходилось ждать другого. — То есть... Выходит, что всё это время Изуку был для тебя просто ещё одним экспериментом, как ному? — Для тебя это новость? — мужчина улыбается, но глаза его неожиданно внимательно смотрят, следят за реакцией. Томура на это только фыркает едва слышно. Не дождётся, он не собирается показывать ему свои истинные эмоции сейчас. — Нет, просто интересно, был ли ты хоть раз действительно искренен по отношению к нему. — О, пожалуй. Он всё равно часть нашей стороны, Томура, часть с е м ь и. Как бы он ни отнекивался, но он уже по уши в этом всём. И если бы я не видел в нём потенциал, то не сделал бы этого. А это уже считай жестом доброй воли с моей стороны. Жест доброй воли, как же... Покидая лабораторию позже Томура думает над всем, что сказал Все За Одного. Изуку это всё ещё Изуку. А Ева не собирается причинять ему вреда, если верить словам наставника. Но лучше было бы в этом убедиться лично. Правда, уже после того как Изуку вернётся. Все За Одного провожает его взглядом и тонкая усмешка трогает его губы. Мидория стал не просто экспериментом. Этот проект ещё покажет себя во всей красе, когда по настоящему расцветёт. *** Тишина комнаты была почти давящей. Не особенно большое помещение, без излишеств, скорее всего ранее принадлежащая одному из капитанов или лейтенантов, если судить по тому, что обычные рядовые спали в общих казармах на работе, а так жили в общежитиях, а здесь же всё было слишком строго что ли. Изуку много думает об этом, потому ворочается на футоне и всё никак не может уснуть. Времени уже почти за полночь, а ведь вставать рано, как сказала Нанао. Новое место и нервы всё никак не хотят позволить ему провалиться в сон. — Вам нехорошо? — тихий голос Ви раздаётся сбоку и вскоре её голова появляется на переферии зрения. Врать ей бесполезно, она точно наблюдала за его попытками уснуть последние полчаса. Вздохнув, Изуку неохотно кивает, не зная что сказать. Обычно он легко засыпает в незнакомых местах, но тут сон всё никак не шёл, что плохо. Завтра нужны будут его знания и мозги, а если не выспится будет только мешаться. Но даже это не помогало. Что-то внутри зудело, напряжённо подергиваясь. — Просто не получается уснуть. — шепотом произносит, словно боясь, что их услышит ещё кто-нибудь. — Вы сильно переутомились днём, не удивительно, что сейчас сон не идёт. — лёгкие женские руки легли на голову и слегка помассировали макушку. Деку благодарно прикрыл глаза, пытаясь расслабиться от этого незатейливого массажа. — Да и к тому же... Вам плохо спится одному. — Мамору поднимает голову из угла, где всё это время дремал в виде небольшой темной собаки. Он снова перекидывается в человека и тоже подходит к своему хозяину, сев у другого бока. — Плохо спится одному? — Ви склоняет голову на бок и в её глазах вспыхивает вопрос, она не совсем понимает, что сам Мамору подразумевает под этим, ведь не так просто он упомянул об этом. Изуку хмурится, садится на постели и долго смотрит на свои руки. Он знает, что с ними двумя можно быть честным. А если их даже подслушивают или прослушивают, это не будет проблемой. Это не то чтобы секрет, просто говорить об этом, вспоминать об этом трудно. — Да. — с заминкой произносит юный герой. — Тебе известно о моём похищении? — Да, но только в общих чертах. То, что было в... Дневниках Доктора о вас, господин Мидория. Он сказал, что их необходимо изучить, чтобы лучше понять вас. — кивает гибрид, убрав ладонь с головы подростка и сложив их на коленях. — После возвращения я стал плохо спать. Ну, прям совсем. Мой психотерапевт сказал, что мне нужен кто-то рядом, чтобы было чувство безопасности. Поэтому весь курс лечения рядом был то Мамору, то Томура, иногда кто-нибудь из друзей. Я думал, что это прошло, ведь последние недели я спал нормально. Иногда не без помощи слабых снотворных, но тем не менее. А сейчас... Сейчас меня это снова несколько беспокоит. Я словно бы один снова. Так уснуть получилось бы только со снотворным, но я таблетки с собой не брал. Поэтому... Видимо ночь я проведу так... Он не договаривает, а женская ладонь аккуратно давит ему на плечо, заставляя лечь обратно. Изуку непонимающе смотрит на своих гибридов, но те только кивают друг другу и укладываются рядом с ним. Футон достаточно большой, чтобы вместить их обоих, не притесняя хозяина, но они укладываются близко, и Изуку оказывается в коконе из рук. Ещё и лицом в грудь упирается... Смущающе. Он удивлённо моргает, молча смотря на Ви, чувствуя спиной крепкую грудь Мамору, что тоже прижался практически вплотную. В голове вспыхивает вопрос, но его опережают, отвечая: — Если не можете уснуть один, мы вам поможем. — тихо произносит Ви как само собой разумеющееся. — Иначе зачем мы тут? Если у вас есть проблема, мы поможем найти решение. Всё в порядке. Так вам лучше? Изуку прикрывает глаза на секунду другую и на её вопрос прислушивается к себе. Тревога понемногу стихает, а нервозность перестает давить изнутри. Он действительно чувствует себя лучше, пока они обнимают его и лежат рядом, дыша словно бы в такт. — Да... Я чувствую себя лучше. Спасибо... И простите, что приходится так со мной возиться. Он чуть приподнимается и утыкается лицом в плечо и больше ничего не говорит. Мамору тихонько фыркает, утыкаясь носом ему в макушку. Они его защита, кокон и как он вообще может думать, что им приходится возиться с ним! Немыслимо. Но споры они оставят на потом. Главное чтобы сейчас господин уснул и его ничего не беспокоило. Ви аккуратно обнимает его, прижав к себе, слушая постепенно выравнивающееся дыхание. Им не обязательно спать, но хочется хотя бы немного, просто за компанию с хозяином. Она чувствует, как гулко, но в то же время спокойно бьётся чужое сердце и улыбается слегка. Да, это не обязательно было делать, но Изуку бы мучился в противном случае до самого утра. А так уснул в течении пары минут, просто потому что рядом находятся те, кому он всецело доверяет. «Спите спокойно, хозяин, ваши личные гончие позаботятся о том, чтобы ваш сон ничто не потревожило...» *** Одно из немногих вещей, за которые можно благодарить Ре Дестро в повседности — это наличие бара в самом здании генштаба, он находился на цокольном этаже и здесь нередко отдыхали члены как исполнительного комитета самой компании, так и просто работники. Томура когда-то зарёкся пить вне мест, которые знает, но сегодня настроение после разговора с учителем стремительно падало к отметке: «либо напьюсь, либо убью первого, кто попадётся под руку.» Курогири пропадал на задании, которое дал Все За Одного, поэтому попросить его сделать персональный коктейль было невозможно. Но мужчина за стойкой в баре штаба не проявил ни капли удивления, когда Томура опустился за стойку. Лишь склонил голову в знак приветствия и принялся смешивать заказ гостя. За что Томура любил таких людей, так это за то, что они никогда сами по себе не задавали вопросов. Если их об этом не просили, конечно. Сегодня Шигараки не хотелось говорить, было желание просто надраться до состояния, когда мозги не будут перерабатывать то, что он услышал сегодня. Как бы хорошо он не уважал учителя, но всё, что тот сказал было всё ещё довольно отвратительно. Томура должен был догадаться раньше, но сейчас уже ничего нельзя изменить. Он медленно цедит напиток, замечая как рядом появилась тарелка с закусками. Бармен ничего не говорит, но смешивает новый коктейль сразу к моменту, когда Томура заканчивает первый. Удивительная наблюдательность и цепкость реакции. Кажется, даже если здесь убьют человека, мужчина не дрогнет даже пальцем, подав убийце стакан сухого вермута. — Ты что, решил напиться в вечер пятницы без видимой причины? — раздаётся сбоку неожиданно знакомый, пропитанный ядом голос пирокинетика. Томура не обратил внимания на то, когда он пришёл, но заметил как в его стопке горит голубым поданный коктейль, который Даби осушает одним слитым глотком, опустив трубочку на дно. — Разве тебя это касается? — лениво тянет Шигараки, чувствуя, как приятная тяжесть разливается по телу. — Хотел бы я сказать нет, Шигараки. Но мне ведь ещё тащить твою тушу в комнату, раз Курогири нет на месте. — Даби показательно ухмыляется, но Томура скользит по нему настолько меланхолично-спокойным взглядом, что становится не по себе. Даби знает своего лидера, он знает какой он бывает, когда его что-то сильно беспокоит. Или даже злит. Раньше — постоянные почесывания шеи, заламывания рук, если что-то не получается. Раньше его злость ощущалась нотками безумия и иррационального гнева на всех вокруг. Сейчас же — этот спокойный, слишком нетипичный взгляд, за которым кроется что-то опасное. Смертельное. Он буквально кожей ощущает хорошо скрываемое желание убийства, которое пока что просачивается крохами. Но там внутри тикает часовая бомба и это может привести к огромным проблемам, если его не остановить. — Что случилось? — он пересаживается ближе, повторяет свой заказ, но теперь в двойном экземпляре и поджигает своим пламенем. — Просто... Кое-что узнал. — уклончиво отвечает Шигараки, опуская трубочку на дно рюмки и быстрым вдохом отправляя в себя содержимое. Сладость и горечь оседают на корне языка и он чуть морщится, глотая. — Ты бы не был таким, если бы это что-то было не важно. — Пироман тушит огонь и подпирает голову рукой, смотря на своего начальника вопросительно. — Это связано с Ним? Не сложно понять кого зам имеет ввиду. Зная Томуру, переживать он может лишь об одном человеке в свободное время. И не знай Даби Шигараки так долго, то вряд ли бы понял почему это важно. Но Даби знает, поэтому только лениво ожидает продолжения. А в том, что оно будет, он не сомневается. — Не здесь. — Томура ничего не имеет против бармена, в конце концов тот готовил прекрасные коктейли, которые неплохо так ударили в голову, но обсуждать то, что его волнует он бы всё-таки здесь не стал. Вбитое на подкорке мозга правило, что важные вещи нельзя обсуждать где попало, даже сейчас не даёт ему расслабиться. Даби понимающе кивает. У бывшей лиги есть целый этаж, который они вольны использовать как пожелают. Чаще они тренируются тут или отдыхают в свободное время, если нет желания возвращаться на квартиру. Томура тут остаётся редко, но его комната явно больше тех, которые имеются у других его приближённых. Нет, никто не жалуется, да и сам Томура говорил о том, что это место ему не очень-то нравится — слишком большое, неуютное. Но то, что тут есть всё необходимое для отдыха или передышки никто не отрицал. Игнорируя большую кровать, Томура падает в кресло и чуть сползает в нём, смотря в потолок. Чувство чего-то неправильного во всём этом не покидает его последние несколько часов с момента разговора с Все За Одного. Даби закрывает дверь, щелкает замок и он проходит к широкому дивану, который явно используется чаще, чем эта шикарная во всех смыслах кровать. — Ну так что? Ты же вроде с учителем хотел встретиться. Как всё прошло? — пироман смотрит на парня и пытается понять. Шигараки не в ярости, которая сносит всё на своём пути, но и не спокоен. Раздражение не такое зашкаливающее, каким могло бы быть, но при этом он явно чем-то озадачен. Это всё не совсем типично для их лидера, поэтому он сегодня здесь. — Учитель ставил над ним эксперименты. Всё то время, пока меня не было рядом. Все эти годы. — Томура говорит это без лишней агрессии, но Даби чувствует напряжение, что исходит от его тона. — Это было очевидно, ведь такой он человек. Я думал о чем-то таком, но мне было интересно в каком именно направлении твой старик начал действовать, ведь Он всё ещё похож на человека. — пожимает плечами пирокинетик. — Задел на вторую личность. Чёрт, а я даже не думал об этом, пока не увидел его воочию и не расспросил подробнее. Я знал, что с этим что-то не так, но... — Тебя это беспокоит? — Хуже. — Ты в бешенстве? — В точку. Даби подаётся вперёд немного и упирается локтями в колени, соединяя руки в замок. Он смотрит поверх сцепленных рук на Шигараки. — Ты не можешь вечно его опекать, Лидер. — тихо, но четко произносит Тодороки. — Он уже не ребёнок и даже если твой учитель ставил на нём эксперименты, ты уже никак не можешь на это повлиять. Он большой мальчик и сам разберётся с этим. Это звучит как чёртово нравоучение и Даби знает, что будет дальше. Томура злится, но всё ещё недостаточно, чтобы ввязываться в драку. — Я не опекаю этого мальчишку! — рыкнул парень, рывком сев ровно. — Опекаешь. Ты сделал для его защиты больше, чем любой другой человек. В конце концов два ному, лидер, два чёртовых гибрида, которые порвут на части любого, кто решит навредить ему! — в конце Даби повысил голос, давая понять, что это уже слишком очевидно. — А ведь это помимо друзей, нас, и кучи других людей, которые с радостью за него убьют, если он попросит. Это уже невозможно скрывать, Лидер. Он сам надавливает на опасные точки, зная, что сейчас это необходимо. Нервы, и без того натянутые, по ощущениям лопаются и Томура резко дёргается к своему заместителю, собираясь нанести удар. Ему не обязательно использовать причуду, к тому же он не хочет убивать Даби, но просто врезать руки чесались. Пироман перехватывает кулак до того, как ему нанесут удар и заламывает парня, скрутив руку за спиной. — Пусти! — рыкнул Шигараки, дергаясь. Он может без труда вырваться из хватки, если захочет, но тогда придётся сломать Даби руку, а этого он, как ни крути, не хочет. Эмоции жгут не хуже пламени Тодороки, но он всё равно пытается держать хоть какое-то подобие контроля, иначе всё тут просто напросто разнесёт. — Лидер, одумайся, это уже ничего не изменит. — Даби и не думает отпускать, держит крепко, сжимая пальцы на запястье. — А если он изменит или уже изменил его? — глухой голос, полный злости и бессильной ярости, отчаяния, которое чувствуется горечью в воздухе. — Ты не можешь это изменить. Просто будь рядом с ним, не отворачивайся от него. — с нажимом повторяет пирокинетик. — Ты знаешь о нём достаточно, чтобы верить в его силы, верить в него, чёрт возьми. — Я не хочу, чтобы снова повторилось то, что было. Эти эксперименты... Он не подопытный кролик. — Томура расслабляется, припадая на колено, давая отмашку, что больше атаковать не собирается, поэтому Даби его отпускает, снова отходя. — Он всё ещё твоя Ева. Даже с тем, что сделал с ним старый хрыч, он всё ещё твой. И никакая вторая личность этого не изменит. И твоя злость сейчас просто отлично показывает, что тебе не всё равно. — Конечно мне не всё равно. — огрызнулся Шигараки. — Я не хочу его... Недосказанное «потерять» зависло в воздухе. — Не хочешь, я знаю. И он не хочет. Вам стоит поговорить об этом, когда он вернётся. Томура поднимается, его немного пошатывает от выпитого и он зарывается пальцами в волосы, сжимая их в руке с силой. Это лёгкий способ сбросить напряжение и успокоиться. — Всё это действительно так очевидно? — уже нормально спрашивает, нахмурившись. — Моё желание... Не терять его из виду. Он осторожен в словах, но лёгкое напряжение всё равно выдает истинные эмоции. — Для нас да. Но не для других. Не важно. Но тебе действительно не стоит так сильно о нём беспокоиться. Ты создал отличную почву для его защиты. Теперь да. То, что случилось тогда точно не повторится. А на мудака учителя забей, Он сам разберётся с ним, если захочет. Ты знаешь это. Даби улыбается уголком губ, ведь он как никто другой знает о том, что значит переживать и беспокоиться. Особенно сейчас, когда Изуку черти где и втянут непонятно во что. Если бы с братом творилось что-то подобное, то... Он вряд ли бы переживал раньше. Сейчас же возможно он бы тоже злился и переживал. Но история их семьи и без всего этого сплошной эксперимент. — Выпьешь со мной ещё? — спрашивает Шигараки, доставая из мини-бара бутылку с незнакомой для Даби маркой и замирая со стаканами в руке. Всё, что касалось выпивки, Рикия всегда держал только самого лучше качества, так что об этом не приходилось переживать. Пироман кивает, перехватывает тару и ждёт, пока Томура разольёт янтарный напиток и попробовал немного. Вечер обещал пройти гладко, в конце концов лидер теперь точно был куда спокойнее. Уже позже, к ночи, будучи довольно пьяным и лёжа на диване валетом к Даби, который только собирался вздремнуть, неожиданно снова заговорил. — Эй, Тойя. В темноте сверкнул приоткрытый синий глаз, Даби чуть двинул ногой, давая понять, что слышит. Говорить не хотелось, но стоило хотя бы дать понять, что слушает, ведь нечасто Томура его настоящим именем зовёт. В голове было пусто, но он не был прям пьян: причуда не давала подвергаться сильному опьянению, по крайней мере он никогда не пил столько, чтобы потом не стоять на своих двоих. А вот Томура в этот раз не то чтобы перебрал, но был довольно близок к этому. Он почти в одного выпил всю бутылку, но Даби не был против. Босс практически никогда не пил много. Выпивать на праздник? Да, с ними за компанию, но он ни разу на памяти самого пирокинетика не ужирался что называется в слюни. А сегодня он был на взводе и объективно уж лучше немного больше выпить, чем срываться и убивать первого, кто попался бы под руку. Это поможет немного, а уже утром Томура снова скроет все следы своей злости за маской решимости и просто продолжит работать. Потому что ничего другого до возвращения Изуку не остаётся. Не из жалости Даби остался с ним сегодня, а из соображений почти что дружбы и понимания. Когда его колотила злость от того случая с Шото, именно Томура был с ним и помогал не слетать с катушек. За годы работы вместе это стало небольшой традицией и огромным актом доверия. Поэтому если Томура хочет выговориться, то Тойя послушает. В конце концов... Это происходит не так часто. — Знаешь почему я никогда не мог ему навредить, даже когда был в запале? — уточнять нет смысла, Даби и так всё понимает. Кажется, когда-то давно они вроде бы говорили об этом, но напоминать это лидеру сейчас не обязательно. Он снова слабо ведёт ногой, говоря немое нет. — Я однажды чуть не убил его. Ещё тогда, в начале. Где-то через два года после нашей встречи. — голос Томуры тихий, но неожиданно слишком трезвый для того, кто выпил практически в одного целую бутылку виски. На мгновение между делом Даби думает о том, что скорее всего дело в его суперрегенерации, которая тоже не даёт потерять голову достаточно сильно. Но он прислушивается, весь слегка подбирается внутри, ведь кажется сейчас он услышит что-то действительно личное. Слишком личное. То, что по факту Боссу бы с собой в могилу унести. Но ничего. Он не против побыть этой самой могилой. — Почему? — свой голос кажется слишком громким в наступившей тишине, чужеродным, а ещё самую малость хриплым. — Я тогда сорвался. Из-за воспоминаний. В те годы они меня часто мучали. Я практически не помню сейчас как это было, но... — Томура замолкает на мгновение, поднимает руку и смотрит на ладонь. В темноте Даби всего на миг кажется, что его рука дрожит. — Я перебил этими руками огромное количество людей и не то чтобы жалею об этом. Но почему-то его кровь тогда ещё долго мерещилась мне в кошмарах. Я практически убил его. Надавил на грудную клетку и распад почти добрался до сердца. Если верить словам Курогири, я остановился сам. — Сам? То есть просто... Прекратил и отошёл, что ли? — тихо интересуется пироман, прикрывая глаза. — Не помню. — честно отвечает Томура, усмехнувшись. — Но видимо шок пробрал меня раньше, а осознание вдарило по нервам с такой силой, что я отлетел от него как от прокаженного. Кажется, после этого док ещё с полгода следил за моим состоянием и давал какие-то лекарства. Антидепрессанты, наверное. Я думал, что убил его первые несколько дней, пока учитель не пришёл и не сказал, что он выжил. — Не удивительно. Зная твою силу... Это было первым, о чём бы я сам подумал. — Но с тех пор я не могу поднять на него руку, даже в запале. Мы ссорились, бывало, но если даже мне хотелось убивать, стоило ему появиться рядом, мне словно ведро холодной воды на голову выливали. Он мог спокойно находиться рядом, пока я после тренировок с учителем всё ещё не вышел из ража. Сейчас осознание того, что без этого я бы мог убить его позже кажется... Даже забавным. — в его голосе нет ни капли радости, а только очень горькая ирония. — А как он... Принял это? — пирокинетик спрашивает это в какой-то мере осторожно, не зная как будет реагировать Шигараки. — Нормально. Знаешь, что в этой ситуации самое забавное? Он успокаивал меня. Не наоборот. Я хотел после этого больше никогда его не видеть, чтобы не навредить. Хотел отстранить от себя, от опасности, а он просто сказал, что хочет, чтобы я остался. Хочет. Человек, который едва не умер от моих рук. — Ты злился, не так ли? — О да. Больше на себя, что допустил, не на него. В конце концов он не мог знать, что такое произойдёт. На него я злился лишь потому что он захотел остаться рядом со мной, не смотря на то, что произошло. В какой-то мере он был готов к этому больше меня, как потом оказалось. Но больше всего после этого я чувствовал вину. Тогда я вообще впервые узнал что это такое. Осознанно. — Томура издаёт глухой лающий смешок, но кроме этого Даби чувствует кое-что ещё. Дрожь. Мелкую, колотящую дрожь. Переворошив прошлое, лидер снова оказался уязвим. Как в те редкие моменты, когда он бывал честен с самим собой. Даби его понимает. Его тоже так периодически пробирает. Он ждёт, но больше Томура ничего не говорит. Однако, дрожь не проходит и пирокинетик понимает, что сейчас босс попросту борется с собой. Пытается совладать с эмоциями, снова запереть их. Видимо, последние полбутылки всё-таки были лишними. — Двигайся. — тихо произносит Тойя, поднимаясь. Томура что-то бормочет едва ли различимо, но пироман толкает его к спинке дивана рукой и укладывается рядом. Томура отворачивается к спинке и складывает руки на груди, пока рука Даби спокойно опускает руку на его живот и просто лежит так. Тишина не давит, а с недообъятиями ему спокойнее. Дрожь понемногу сходит на нет. Эмоции перестают давить изнутри и волнение, почти прорвавшее плотину, затихает. Он не говорит больше ничего, но немая благодарность всё равно витает в воздухе. Даби хороший зам и не скажет, что после того как уснул, Томура всё же повернулся к нему лицом и уткнулся носом в плечо, позволяя всё-таки обнять и наконец-то «согреться». Он хороший зам ещё и потому что умеет хранить секреты. Особенно такие, которые никто не должен знать даже под страхом смерти. У них действительно огромный кредит доверия, ведь Даби тоже не боится этих смертельных рук, которые на самом деле могут быть абсолютно обычными. Даже у них, преступников, есть то, что нужно сберечь. Будь то воспоминания о доме или страшные тайны собственных ошибок. Они всё ещё люди со своими проблемами и скелетами в шкафах. И иногда этих скелетов становится слишком много...