Custos Cordis

У них свои методы обучения. Когда они выбрали себе группу студентов, то сразу задали определенную планку в обучении. Хочешь дойти до конца — попытайся выжить. Ичиго, что взял себе под крыло мальчишку с темной тенью, указал на то, что Токоями боится своей силы и сдерживает её по большей части на девяносто процентов. Их первое занятие было для Фумикаге особо запоминающимся. Куросаки привел его в огромное темное помещение и приказал атаковать, и чем сильнее, тем лучше. Но Фумикаге засомневался, всего на секунду, а после почувствовал сталь катаны у горла. А вместо голоса Ичиго он услышал другой, словно бы троящийся и отдающим каким-то маниакальным желанием убивать. — Если ты сам не атакуешь, то я убью тебя. Всё просто — либо умри сейчас, либо сражайся. Это помогло. Страх быть убитым сделал своё дело, Тёмная Тень показала себя сразу, бросаясь в атаку на неизвестного ей человека. Но в тьме тот постоянно ускользал от неё и часто Фумикаге слышал звук скрежета и смех. Этот смех не сулил ничего хорошего. У него от этого надломанного и маниакального смеха мурашки бежали по коже. Кто бы это ни был, но Токоями знал: он не шутит, он убьёт его, если Тень промедлит хоть одну секунду. Он плохо запомнил всю тренировку, отдав полный контроль Тёмной Тени, но когда ворота ангара открылись и он увидел свет от прожекторов, что освещали улицу, то понял, что уже вечер. Значит они провели тут несколько часов как минимум. — Куросаки-сан... Кто... Кто он такой? — Фумикаге дрожащей рукой берёт бутылку, что ему даёт парень, смотря при этом устало, но огонёк интереса в глазах выдавал его с головой. Ичиго указал на свою голову. — Мою вторую личностью зовут Хичиго. Он ужасно любит запугивать всех, к тому же он плохо поддаётся контролю, но я научился с ним сосуществовать. Он будет тем, кто поможет тебе выйти на новый уровень с твоей темной тенью. Сейчас она истощена, но завтра это пойдет по новой. Хичиго действительно может убить, так что будь осторожнее. Я могу перехватить контроль, не давая ему сделать этого, однако, делать этого я не буду, ведь мы хотим чтобы ты научился перешагивать через пределы этой причуды. Мощь Тёмной Тени напрямую зависит от тебя. — Куросаки тыкнул пальцев в грудь студента. — Твоя воля и твоё стремление делают её сильнее. Сегодня, когда ты осознал, что тебя действительно могут убить, сила твоей причуды выросла. Не намного, но это было заметно. Мы будем пробовать разные методики, но сегодня ты сдал пробный урок, и Он увидел потенциал. Токоями уходил в глубокой задумчивости. У него и Ичиго была похожая проблема, ведь по сути он тоже какое-то время учился контролировать то, что находится в его голове. И теперь они работали как одна команда. К тому же... Хичиго хоть и внушает страх, но он умеет неплохо так мотивировать. При мысли об этом у Фумикаге проскальзывает нервный смех, но он твердо принял решение: он пройдет этот курс тренировок до конца. Чего бы ему это не стоило. Вся следующая неделя для него делится на до и после. Тяжёлые тренировки в первой половине дня, помогающие усилить тело, изнуряющие тренировки с Хичиго после, от которых он едва может стоять. Но к концу первой недели он понимает, что отпускать «поводок» стало проще, страх потери контроля уже не такой сильный, а угроза смерти лишь помогает не забывать ради чего он это делает. — Медлишь! Токоями уходит вбок, пошатываясь. Ещё раз. Ему нужно собрать всю мощь тени ещё один раз. Не справится — его на лоскуты порежут. Он тихо чертыхнулся, снова выпуская Тёмную Тень. Последний удар раздаётся с жутким треском и после Токоями падает на колени. С него пот льётся ручьём, Тёмная Тень исчезает в складках его одежды и он выдыхает. В последний момент у него получилось отразить. Ещё бы немного и Хичиго отрубил бы ему голову. — Это было неплохо. — голос раздаётся совсем близко и Фумикаге медленно поднимает голову. Отличить Хичиго и Ичиго не сложно. Глаза и голос. Золотистые зрачки и черные белки у одного, обычные карие с белыми белками у второго. У Хичиго голос всегда немного троится и словно бы отдаёт эхом. У Ичиго он мягкий и приятный на слух. Они совершенно не похожи друг на друга. И сейчас Фумикаге впервые видит рядом Хичиго. Обычно после конца Ичиго забирал контроль и Хичиго Токоями видел лишь в моменты сражения. Но сейчас он впервые видит чужое лицо так близко. — На сколько? — тихо хрипит парень. — Я бы дал пять из десяти, с первых двух ты немного вырос. — Ха, это хорошо, значит всё не зря. — Конечно не зря, иначе бы я не стал тратить наше время на тебя, придурок. Хичиго закидывает катану на плечо и поднимается. Ворота ангара открываются и Токоями снова видит только прожекторы, что освещают улицу. Он уже почти привык не видеть дневной свет после второй половины дня. — После второй недели тебя и твою тень ждёт первое испытание. — говорит Хичиго и после этого его пугающая аура пропадает. Верный знак того, что Ичиго вернулся. Токоями смотрит на своего наставника какое-то время, после чего подходит ближе и спрашивает: — А у вас с ним бывало такое, что... Срывало тормоза? — Да. И это действительно худшее, что может произойти, ведь вернуть контроль почти невозможно. — Ичиго касается небольшого медальона, что висит на шее и уходит из ангара. — Пошли. Иначе опоздаешь на занятия, тогда Нао с меня три шкуры спустит. — Да! Токоями страшно однажды снова потерять себя и предаться гневу, но ему кажется, что с каждым новым разом, с каждым новым преодолением ему становится всё легче. Тьма в его душе уже не такая убийственная, какой она была раньше... *** Если бы ещё некоторое время назад Момо сказали, что она будет сдавать практически военные нормативы и создавать не простые зарядные установки, а самое настоящее оружие ближнего и дальнего действия, она бы удивилась. Но сейчас она только перезаряжает пистолет и выходит из-за укрытия, стреляет по движущимся мишеням и как только патроны заканчиваются, создаёт другую модель пистолета. Руки уже мягко говоря болят, оружие тяжёлое, но сегодня её цель привыкнуть к их весу и попытаться попасть в движущиеся мишени. На каждый раз ей давали строго отведенное время. По тридцать секунд или минуту, в зависимости от сложности создания. Так же она сама по ходу меняющихся данных разрабатывала планы действий, чтобы спасти «гражданских» — стальные фигурки весом по восемнадцать и двадцать килограммов. В это же время Урарака постепенно поднимала уровень грузоподъёмности. А так же боролась с тошнотой, поддерживая себя в воздухе. Это было сложно, ведь стоило поднять в воздух себя, как её сразу начинало мутить. Но Нэму дала ей специальные лекарства, что ненадолго, но подавляли чувство тошноты. Не на много, конечно, но это помогало. Сейчас она понемногу сдвигала собственные лимиты и чувство тошноты понемногу уходило. Да, изначально это казалось ей практически невозможным, но сейчас она готова поклясться, что сделала несколько небольших, но уверенных шагов вперёд. Мина разрабатывала новые способы эффективного использования собственной кислоты в боевых условиях: от создания кислотной брони до атак дальнего действия. Почти то же самое когда-то она проходила и в стенах академии, но здесь Нэму показала несколько новых интересных способов использования её причуды. Каждый новый приём сильно изматывал, но она знала, что не зря. Лимиты действия того же кислотного человека удалось увеличить почти на полминуты, что уже было большим шагом вперёд. Тору вместе с Джиро буквально с нуля учились комплексно выслеживать цель и получать необходимые данные. Но помимо этого им так же поднимали уровень физической подготовки: не смотря на то, что им чаще всего доставалось именно слежение за целью, уровень их физических данных проседал, поэтому его так же необходимо было поднять. Тсую же помимо основной базы расширяла возможности использования причуды, комбинируя и развивая уже полученные в академии навыки. Для неё так же Гремми создал огромный водный куб, где она отрабатывала необходимые навыки, связанные с маневрами в воде и преследованием цели. Так же помимо этого раз в несколько дней Нао тратила пару часов на разбор полетов: объясняла, где им следует поработать, а что уже поднято до уровня «хорошо». Каждая тренировка — маленький круг ада, который создан лишь с одной целью — сделать их сильнее. И они карабкаются всё выше и выше, чтобы достичь ещё более высоких показателей. Невольно на фоне остальных Кёка чувствует, что отстаёт. Ей чего-то не хватало, чтобы идти в ногу с остальными. Нао заметила это, поэтому предложила девушке попробовать кое-что другое. — Ты храбришься, делаешь вид, будто всё в порядке, как и всегда. Но это ведь не так. Сила твоего биения меньше, чем могла бы быть. И я могу понять почему. Джиро поджала губы, опустив голову. Да, она знала, что всё сейчас идёт не так. Сейчас она немного отстаёт, но по ощущениям она осталась далеко за бортом. Конечно, они с девочками поддерживают друг друга всегда, но Кёка удивлена, что женщина, что знает их всего ничего, так быстро распознала, что её тревожат дурные мысли. Остальные этого не заметили. — Послушай, я составлю для тебя другой вариант. Опробуем его на следующее занятие, хорошо? — Угу. Вы уверены, что это необходимо? — Да. Ещё тогда Кёка не знала, что ей предстоит уже на следующий день. Испытание воли. Так она его назвала. Задание по сути своей элементарное, направленное на усиление её ритма, но на деле оказалось... Мучительно долгим. Она должна была спасти Нао из куба, который блокирует любые атаки извне. Джиро попыталась один раз. Два. Три. Четыре. Чем больше пробовала, тем сильнее злилась. К шестому часу она уже походила на усталую, но всё ещё дикую фурию, которая ходила вокруг куба кругами. — Это бесполезно! — она всплеснула руками, которые уже дрожали от ощутимого напряжения. — Никогда не говори «это бесполезно», а поднимайся и пробуй снова. — жёстко отрезала Хаттори. Джиро злилась, но внутренний стержень не позволял сдаться. На исходе второго дня с начала этой тренировки она смогла оставить на кубе значительные трещины. И только на пятый, выдав абсолютный максимум собственных сил, смогла его разбить. Это уже был прорыв. Раньше она думала, что ей не под силу более тяжёлые препятствия, ведь она удобна в поиске, но сейчас стало понятно, что не только это может быть её основной специализацией. — Никогда не опускай руки, а уж науши тем более. — похлопав девушку по плечу, сказала Нао. Она верила в них, в их силу и дух. Поэтому не позволяла опустить руки. *** Парням, в отличии от девушек, не то, что бы повезло больше. Кенпачи и Грэмми были своеобразными учителями. Заставляя их проходить через множество испытаний, они поднимали их выносливость и жажду жизни. Ведь помимо спасения других, человек всегда должен помнить и о себе. — Ваша жизнь важна так же, как и жизни других людей. Не растрачивайте себя попусту. — в самом начале сказал Грэмми. Он всегда говорил мало и исключительно по делу, но иногда его взгляд говорил намного больше слов. — Иногда мне кажется, что он способен читать мысли. — в какой-то момент сказал Серо, на что ребята посмеялись, но что-то в словах одноклассника было. Потому порой создавалось впечатление, что Тумо знает обо всех их мыслях наперёд. Это пугало, немного. Кенпачи же оказался своеобразным и в меру строгим, но он любил сражения и весь его учебный курс был практически построен на спаррингах и отработке движений. Он следил за правильной постановкой удара и тем, как именно они используют имеющиеся у них силы. — Руку держи правее и тогда удар будет сильнее и отдача будет не такой болезненной, Сато! — Есть, Сэр! — Используя собственное укрепление, не забывай о слепых зонах, Киришима! — Да, Сэр! Он ходил возле них коршуном, пока они отрабатывали и периодически поправлял, чтобы глупые дети себе в порыве что-нибудь не сломали. Ведь концентрация у них была небольшой. Временами. Но концентрация у ребят хромала отнюдь не из-за боевого заряда Кенпачи. На то была другая причина. — Целлофа-а-ан! — на плечо Серо запрыгнула бойкая миниатюрная девушка, которую Кенпачи называл Ячиро. — Давай отработаем полеты на твоих лентах? — Но у меня сейчас другое... — парень почти беспомощно переводит взгляд на Грэмми, но тот даже не смотрит в его сторону. — Вперёд, Мистер Липучка! — Я Серо! — Да плевать, лети-им! — Помогите... Ячиру была маленьким ураганом среди их группы. Она не мешала, нет, даже помогала, но её тактильность некоторых сводила с ума и немного мешала, но ни Грэмми, ни Зараки не пытались ей помешать. Она творила всё, что хотела, но тем не менее она всегда знала, что посоветовать, словно она и Кенпачи думали одинаково. Она как-то незаметно появилась на поле тренировки ещё в первый день и ребята всё никак не могли понять, то ли они не заметили её при знакомстве на плаце, то ли девушка умела быть незаметной... Правда, единственный, кого она никогда не трогала, был Минета, что последнего очень расстраивало. *** — Тебя разве они не пугают? Не отталкивает это всё?— спрашивает как-то Даби, когда чужие холодные пальцы проходятся на стыке со здоровой кожей и шрамами от ожогов. Шото молчит некоторое время, лишь поглаживает медленно, не отводя словно бы завороженого взгляда. Он обводит линию скоб осторожно, стараясь не потревожить только недавно зажившие раны. — А должны? Можно подумать, их наличие должно было меня оттолкнуть, — Шото говорит без видимых эмоций, но то, с какой нежностью он поглаживает его ожоги говорит намного больше, чем можно выразить словами. Даби не понимает иногда. Шото — идеальный во всех возможных вариантах. Он действительно добьётся целей, которых так хотел их отец, станет героем и, даже если не первым, то точно кем-то близким к этому месту. По иронии судьбы, возможно, будет даже вторым. Но почему-то идеальный младший брат водится с ним. Постоянно. Тойя не должен чувствовать ничего, кроме обжигающей ярости, гнева, злобы, но в какой-то момент появляется заинтересованность. Он прощупывает почву долгое время, не понимая почему идеальное чудо селекции остаётся с ним в таком близком контакте. Шото часто рассматривает его шрамы, касается его и иногда на его лице мелькают странные, не сразу обозначаемые Даби эмоции. Словно лёд трескается. Он долго думает, что Шото скорее всего скоро оборвет контакты и прекратит общение. Но тот лишь чаще проявляет интерес и инициативу. А потом и вовсе однажды остаётся с ночёвкой и без опасения засыпает рядом. Даби в ту первую ночь так и не уснул. Он долго смотрел на спящего парня рядом с собой и где-то в мыслях копошилось едва различимое: «Какой прекрасный способ его прикончить. Выжечь идеальное чудо отца, пока он так мирно спит...» Даби задавил эту мысль. В конце концов, именно он был инициатором их частых встреч. Младший брат не отгородился от этого знания, пошёл на встречу и осторожно, насколько это вообще возможно в их случае, налаживал мосты. Тойе стало любопытно, насколько далеко это зайдет по итогу. Ведь Шото вызывает интерес, странный, не очень правильный, но от этого не получается уйти. Если раньше он горел в ненависти к отцу практически в одиночку, то теперь внимание переключилось на младшего брата. Отец всё ещё остаётся его главной целью, но в какой-то момент фокус сместился. Даби присматривается, фырчит на собственные выводы и иногда ему хочется натурально побиться головой о стену, чтобы понять, в какой именно момент всё пошло не так. В какой момент он сам потянулся навстречу и позволил маленькой шалости перерости в это. Он фиксируется на Шото. Сначало неосознанно. Позже это перерастает в какое-то тугое ощущение, от него ни хорошо, ни плохо, но когда парень ближе, в его зоне досягаемости, становится спокойно. Он не обращает на это внимания вплоть до момента в номере отеля. Тогда всего на несколько минут предохранитель слетел и он позволил себе сказать и сделать. Он не знал, что по итогу ему ответят положительно, и это действительно застало его врасплох. Он не ожидал, но ответ заставил то тугое ощущение разлиться патокой по его омертвевшему сердцу. В тот момент фиксация начала меняться, перерастая в связь. И даже если бы Даби захотел, оборвать их тогда, то это означало бы просто напросто убийство младшего брата. А на такое он бы не пошёл. Уже не пошёл бы. Для Шото он практически новый человек, который лишь когда-то давно был его братом, так что наличие кровной связи не то, что бы мешает. Тойя достаточное пятно на репутации своего отца, просто тот пока об этом не знает. Тойя слишком давно мёртв, чтобы задумываться о таких вещах, как кровная связь и узы. Хоть у них с Шото связь и узы достаточно своеобразные. Даби горит в ненависти, не собираясь меняться. Шото спокойно раз от раза шагает в его огонь, без страха быть убитым. Восхищает ли это? Возможно. Немного. Или просто охренеть как. — Почему? Они ведь уродские, разве нет? — Даби лениво наблюдает за Шото, по тот только наклоняется ближе, смотрит в глаза долгим, пытливым взглядом и сжимает его ладонь в своей. Рука у Даби костлявая, чуть больше, чем у Шото, но хватка младшего крепче. Не только Даби, оказывается, проявляет маленькие собственнические замашки. — Это не так. — тихо выдыхает Тодороки, проводя большим пальцем по месту, где раньше была нижняя губа. — Не для меня. Да и на мнение других тебе всё равно, разве я не прав? Уголок губ дёргается в усмешке. Тогда он думал, что это странно. Со временем понял, что Шото действительно не считает его уродом. Да, Даби убивает людей, да, он может быть злодеем с рук и по самую макушку в пепле сожженных им людей. Но его младшему брату никогда не было до этого дела. Он принял его. Не сразу, далеко не сразу, но принял. Расставил приоритеты так, что и семья и брат остались примерно рядом. Он не хочет терять. Не хочет подводить. Но он не идеален, именно поэтому он смотрит на старшего брата под другим углом. Он видит там человека, сломанного, погребенного под своими страхами и злобой, но всё ещё живого. Тойю не нужно исправлять. Его нужно понять, хоть немного. Он не нуждается в жалости. Он нуждается в понимании. Спасать его можно, конечно, но вряд ли он оценит такой жест доброй воли, у него слишком жёсткий панцирь. Когда-то он оказался отвергнут и не так понял попытку заботы, поэтому теперь для него спасение равносильно убийству. Шото не уверен, что когда-нибудь поймёт его в этом плане правильно, но он попробует. Хотя бы потому что Даби открывается ему постепенно. — А что же насчёт кровного родства? — Даби смотрит в усмешкой, но Шото задумывается лишь на секунду. — Я сам решаю, насколько этот вопрос меня волнует. — ровно отвечает парень и снова проходится пальцем по щеке. — И сейчас он меня точно не волнует. Ни сейчас, ни в далеко обозримом будущем. — спокойный, четкий и уверенный ответ, словно он давно готовил этот ответ для него. Твердый ответ без капли сомнений заставляет задуматься. Даби ничего не говорит, но под ласковыми касаниями расслабляется. Шото часто смотрит в его глаза, словно пытается заглянуть в саму душу, но при этом не пытается там копаться. Просто смотрит, словно ищет ответы на вопросы вселенной. Иронично даже. Он думал тогда, что контролирует ситуацию, контролирует всё происходящее, а потом случился форс-мажор в виде того, что брат едва не умер. После этого он почувствовал всю прелесть привязанности. И по-хорошему, именно тогда бы ему остановить себя, сдать назад и оставить всё как есть, но нет, он пошёл помогать, влез в это самолично чуть ли не по локоть и не остановился до конца. Он увяз. Увяз так глубоко, что выдрать это теперь можно лишь с кровавыми последствиями. Он смотрит на Шото и всё его естество уже давно приняло это маленькое чудо селекции. Его хочется касаться. Хочется покопаться в голове и узнать больше. Но Шото открывается ему сам, даже его мало эмоциональные реакции со временем говорят о большем. То, что другим кажется равнодушием, на деле оказывается гораздо более ярким спектром, чем сам Даби изначально думал. Но лучше всего они узнают друг друга, когда тренируются. Сражаются. Даби никогда не пытается сдерживать себя, он скалится, атакует как опасный, но проворный хищник. Даби не боится нанести урон. Потому что Шото всегда знает, чем ему ответить. Это со стороны похоже на танец, яркий, искрящийся и красивый, но подойди ближе и сгоришь в их огне. Особенно с того самого момента, как сила Шото стала больше. Даби не тренирует брата в лагере, нет, тут нет достаточно большого места для этого. Они с помощью Курогири перемещаются в глубокую расщелину где-то в пустоши и там их огонь выходит в полную силу. Расщелина огромная и достаточно просторная, чтобы создать любое удобное им температурное условие. Они специально выбрали это место, потому что нет шанса задеть других, ведь огонь расходится на слишком большую площадь. Со льдом проще, но от него тоже бывает достаточно много проблем. Контроль, выпуск, созидание и объемы. Со всем этим тоже приходится работать. Они дерутся постоянно. Будь то бой с причудами или обычный спарринг. Даби привык больше использовать причуду, но когда Шото впервые выходит с ним один на один без причуды, то спустя почти десять минут проигрывает с треском. Даби стремительный и гибкий, словно змея и его удары чаще всего хлесткие, болезненные и надолго выводят из строя. Он бьёт, не жалея, и какое-то время Шото вынужден был уходить в глухую оборону, пока у него не получилось подстроиться. Гётен наблюдает за ними временами и задаётся вполне логичным вопросом: Как эти два упрямых барана смогли в принципе прийти хоть к чему-то? Но ответ лежит на поверхности, ведь после каждой тренировки они пытаются говорить. Даби колкий, холодный и чаще всего его эмоции плохо ощутимы, но Шото хорошо разбирает их, ему даже удается не трогать тревожные темы и из-за этого создаётся впечатление, что они запросто могут продолжать фразы друг за другом, потому что вне образа, Даби умеет язвить, любит препираться и его ответы чаще всего это мемы. Иногда даже пошлые. Но это всё не стоит и рядом с тем, с какой осторожностью пироман обращается с братом вне всего этого. Не как в тех клише, конечно, но за что другой уже давно бы огреб, ещё и пламенно скорее всего, прощается Шото значительно чаще, чем можно было бы... — Почему ты всё ещё не сделал к нему шаг навстречу? — спрашивает Гетен, устав наблюдать за страхом, что то и дело мелькает в глазах парня. Даби неопределенно дёргает плечом. — Он ещё ребёнок. Да, на пол пути к тому, чтобы стать героем. Но он всё ещё мой младший брат. Я хочу, чтобы получив определенный опыт, он сам принял решение. — Как великодушно с твоей стороны. — хмыкнул Апокриф. — Себе-то хоть не ври. — Много ты понимаешь. Он... — Чуть не умер, я знаю. С тех пор у тебя этот затравленный взгляд. Ты не сможешь оберегать его вечно. К тому же... Твоей вины в случившемся нет. Прекрати себя грызть из-за этого. — Заткни- Лёд сковывает его раньше. Гётен вздыхает. Он провел с этой взболмошной парочкой достаточно времени, чтобы понять, как можно успокоить. Что одного, что другого. Даби дымится и ещё немного он начнет плеваться собственным огнём и это точно не приведёт ни к чему хорошему. — Угомонись. Он не ребёнок, по крайней мере не такой, каким ты его видишь. Если хочешь — дай ему время принять решение самостоятельно, но перестань делать вид, будто если ты на миг отвернешься, он умрет. Этого не произойдет. В ближайшие годы уж точно. — Ты не можешь этого знать! Я не хочу, чтобы он повторил... — Твою судьбу? Если продолжишь так наседать, то он точно это сделает. Начни думать. Ты, в конце концов, здесь не один. Лёд тает, Даби отходит к камню, что стоит на земле, садится сначала, а после падает на него плашмя. Камень теплый, уютный даже, но сейчас его это мало волнует. — Почему ты не отказался от этой поездки? — глухо спрашивает пирокинетик. — Шото и меня просил ему помочь. — А как же... То, что ты терпеть меня не можешь? — Ты, конечно, невыносимый засранец, но это не значит, что я поступлю как эгоист. Уговор есть уговор. Мы заканчиваем тренировку вместе. А то, что я тебя терпеть не могу, так это поправимо. Ты славный, когда молчишь зубами к стенке. Даби хрипло смеётся и после показывает ему фак. Верный признак того, что он понемногу отходит от этой темы. — Я не смогу его защищать всегда, ты прав, но всё-таки хочу, чтобы такого, как было в последний раз, больше не происходило. Я ведь должен хоть немного... Заботится о нём. Гётен кивает. В конце концов, злодеи тоже люди. У них тоже есть свои маленькие хотелки. А иногда и слишком большие. *** Единственный плюс лагеря, который нравится Изуку больше всего — возможность побыть с Томурой подольше. Он проводит ночи на нижнем уровне, а утром всегда возвращается до того, как другие проснутся. Шигараки приходит ночью чаще всего, если не занят с доктором Гараки. Это позволяет Мидории хоть немного расслабиться и отдохнуть. Мамору тоже не смог остаться на долгое время, за что очень долго извинялся, но в итоге Изуку отпустил его с миром, однако, ному честно пообещал приходить раз в неделю, а если получится, то и того раньше. Изуку ценил его заботу и опеку, поэтому был совсем не против того, что бы его маленький защитник почаще заглядывал. — Ты слишком его балуешь. — твердил Томура, укладываясь рядом. — Он же совершенное оружие, лучший на данный момент созданный ному учителя, если верить словам дока, а ты с ним возишься, как с ребёнком. — Ты говоришь это так, словно я не заставал вас спящими вместе, ты так мило обнимал его. Я знаю, что он... Не человек в каком-то смысле. Но от этого он не станет хуже для меня. В конце концов, я вас всех принимаю такими какие вы есть. Изуку улыбается, а Томура только вздыхает. Изуку такой Изуку. Его не переубедить, но Шигараки особенно не пытается, ведь маленького ному он и сам любит по-своему. Он уже давно стал частью их семьи и команды. Он знает, что ему доверяют самое ценное — жизнь. Изуку знает, что страж должен охранять, но он прикипел к этому созданию и не хочет, чтобы он чувствовал себя обделённым. Он для него и правда почти как ребёнок. Но не только это важно. Изуку гладит чужие руки, всё ещё не зная, как всё повернется в будущем. Что будет, когда придёт время финальной битвы? Отчасти... Где-то глубоко в душе ему страшно думать о том, как это будет. И о возможных последствиях. «Я не хочу терять никого из вас...» Эта мысль проносится в голове ворохом, пока Деку гладит Шигараки по голове. Он так удобно устроился у него на груди, что даже о дурном получалось плохо думать. Ходячий антистресс... — Томура... — Что такое? Шигараки поднимает голову, встречаясь взглядом с Изуку. Он знает, что так его зовут только тогда, когда нужно сказать что-то действительно важное. — Спасибо тебе. — Мидория обнимает его крепко, стараясь подавить поднимающуюся панику в душе. Глупые мысли... — Дурак, всё хорошо. — чуть улыбается злодей, обнимая и поглаживая по голове. — У тебя снова переутомление, начинаешь нести что-то странное. — Да, наверное, это просто переутомление. Томура мягко целует парня в лоб и укладывает рядом. — Спи, ты просто сейчас беспокоишься обо всем и сразу, но мы обязательно справимся со всем. — Даже с тем сильным боссом в игре? — Тем более, я его завалю к черту! Проваливаясь в сон, Изуку чувствует спокойствие. Томура рядом, не всегда, но его тепло и уверенность делают своё дело. Он больше не тревожится о мелочах.