Странное чувство пустоты, вызываемое всяким «после».
***
«Здравствуй, Кэтсу. Хотя, к чему официальности? Привет тебе, козлячья борода. Знаешь, почему? Потому что нехрен было лезть в самое пекло, строя из себя героя. Это была моя роль. А ты всё испортил, паршивец. Мадара даже похоронил тебя с почестями, выделив памятник. И это-то в клане Учиха. Так что не вздумай больше появляться в деревне, тебя там считают давно почившим. Как и твою подружку. И знаешь что, передай-ка ей от меня пару ласковых. Обманывать прямо под носом, это ж насколько наглой надо быть? Ещё и шпионкой отца оказалась, а я её уже за человека приняла. Кормила, поила, устроила ночлег в практически соседней комнате. Даже уговорила Учих оставить её в поместье, а она? Вот же лиса, ещё и врать пыталась, что не влюбилась. Хотя ты тоже хорош, нашёл время. Стоите вы, конечно, друг друга. На свадьбу не напрашиваюсь. Живите себе тихо где-нибудь подальше, чтобы никто не знал о том, что вам удалось выжить. Наплодите там кучу мелких врунишек, таких же как вы. Вот счастье-то будет, верно? Кстати, это Чомаюджин напомнил мне о нашем договоре, с рукоятью. Но знаешь, я не сильно-то беспокоилась. Знала, что такие пройдохи, как ты и твоя подружка, обязательно выживите. Так-то. Кхм, я ведь не для этого пишу. В общем…ну… Мне хотелось сказать спасибо. Вам обоим. Это ничтожно мало, поэтому Чомаюджин должен передать вам ту дорогущую брошь, что подарил мне брат. Она мне ни к чему, а вы сможете её продать и жить припеваючи. Ближайшие лет десять так точно. На этом всё. Т.
Дочитав, Хагоромо свернул короткий свиток, отправляя бумагу в огонь, чтобы следов их связи не осталось. Сидевшая позади него девушка осторожно сжала ткань на его плече, тихо всхлипывая, на что он поспешил обернуться. Следуя завету бывшей госпожи, переданный толстяком Акимичи, им нужно было прочитать послание, когда они достигнут селения в стране Птиц, но новость о кончине Химе Сенджу разлетелась по ближайшим землям слишком быстро. Смахнув солёные капли с глаз девушки, Хагоромо непривычно мягко улыбнулся, протягивая ей приложенное к посланию украшение, на что Момо, уже не сдерживаясь, разрыдалась в голос, пряча лицо на груди Кэтсу.***
Шикатцу-сан. Мне хотелось бы думать, что мы достаточно сблизились за то короткое время, чтобы я могла написать вам прощальное письмо. Хотя, письмо будет слишком громко сказано. Небольшое послание. Прошу принять вас мою благодарность за оказанную помощь в… Просто благодарность. И извинения. Вы отличный товарищ и надежный союзник. Лучший пример для Конохи на многие поколения. Я была рада нашему недолгому сотрудничеству. Простите ещё раз, Шикатцу-сан.
Облако густого табачного дыма взмыло вверх, ненадолго застывая в морозном воздухе. Лениво запрокинув голову, Нара проследил за траекторией дыма, перемещая его на небо. Облачно, даже слишком. Должно быть будет дождь. Стоило Шикатцу подумать об этом, как на щёку приземлилась ледяная капля, стекая тонюсенькой дорожкой вниз, к шее. Странная она, эта Сенджу. Начиная с первой встречи в лесу. Он заприметил её ещё в тот момент, когда она, каким-то непонятным образом, оказалась на стене изгороди. И хорошо видел, как она шлёпнулась вниз, потирая зашибленное место. Хотя Сенджу являлись их союзниками и она вполне могла попросить официального визита или же явиться в поместье вместе с братьями, а не заниматься самовредительством. И много раз он слышал о заключённом мире, о развитии добрых отношений между кланами, о зарытом топоре войны. Все говорили об этом как о хорошей погоде, слишком буднично и беспечно. Её слова тоже были о мире. Только произносила она их жёстче. Будто действительно хотела увидеть этот самый мир. Детский голос со стороны открытых фусуми окрикнул его, отвлекая от мыслей и заставляя улыбнуться. Может, странными всё это время были они?***
Мой дорогой брат. Тобирама, я даже не знаю что сказать тебе. Ты с самого начала был против этой затеи, может, потому что был в курсе планов отца? Может, так же участвовал в заговоре, надеясь извести ненавистный клан врагов? Ждал удобного момента, чтобы своими собственными руками нанести последний удар? Я не виню тебя, не подумай, это лишь мысли вслух. В конце концов, родственники из нас хоть куда. Ты убил Изуну, я — отца. И не прошу понять, потому что сама не могу этого объяснить. Просто знай, что всё изменилось в тот день, когда вы оставили меня в плену. Ты и сам прекрасно знаешь, что произошло. Ты всегда всё знал, нии-сан. Может, пора остановится? Развивать деревню, создавать техники, улучшать союзы. С твоими мозгами это сделать будет не так уж и сложно. Это звучит фантастично, но не невозможно. Верно?
Алый зрачок скрылся под тяжестью век, пока ладони сжимали податливую бумагу, перепачканную чернильными иероглифами. Свет дребезжащих свеч едва мог очертить силуэт альбиноса, склонённого над небольшим котацу, заваленным бумагами. Он будто снова был в той комнате. Тем проклятым вечером. Вернее, то был лишь клон. Первый, использованный для выполнения приказа. Покорно передавший свои воспоминания, о поднявшимся с окровавленного пола отце, брезгливо бросившего что-то о наказании ослабшим голосом. Это был лишь миг. Меньше секунды. Даже прославленный шаринган Учиха не смог запечатлеть момент, когда катана альбиноса выскользнула из ножен. Стоящий спиной глава Сенджу тем более. Однако, удивление на лице Буцумы было искреннее, когда его обмякшее тело свалилось на спину. И Тобирама на всю оставшуюся жизнь запомнил эти выкатившиеся карие глаза…***
Здравствуйте, Чомаюджин-сама.
Умеко едва сдерживается, проглатывая дрожь возникшую в голосе. В тот момент, когда супруг отдал ей свиток для прочтения, потому что сам был не в состоянии, она не думала, что простые строчки могут вызвать в ней столько эмоций. Похороны особенно тяжело переносил младший брат Хаширамы. Он давно не покидал пределов своей комнаты, похудел и был бледен, словно сам являлся этим самым трупом.Здравствуйте, Чомаюджин-сама. Когда Хаширама сказал приготовить подарки для первого дня рождения племянника, я подумала, что было бы неплохо под этим предлогом оставить вам всем какие-нибудь напоминания о себе. Наверное, это эгоистично. А ещё, вы не представляете как это сложно. Я даже немного выпила для храбрости, но это ничуть не помогает. Хочу признаться — сначала я хотела использовать вас в своих целях. С помощью вас осуществить задуманный план. Я не сильно задумывалась над тем, что будет после или что случится, пойди всё наперекосяк. Что будет с вами или последует ли какое-то наказание за то, что мы вытворяем? Бессовестно просить за это прощение. Теперь уж точно. Но чем больше мы общались, тем больше я привязывалась. Даже сама не понимала насколько вы стали близки мне. Дороги. И в тот день я действительно была рада увидеть вас живым и здоровым. После всех этих передряг, после того, как вы остались в окружении. А потом ещё и вытащили Момо. Пожалуйста, остерегайтесь всяких проходимцев. Вроде меня, понимаете. Чтобы они не воспользовались вашим добросердечьем. Ни в коем случае, слышите? Передайте Умеко-сан, что она прекрасна. И простите, больше, я не знаю что писать…
Бумага в руках задрожала, когда женщина сильнее сжала их, сдерживаясь. Безбашенный младший ребёнок Буцумы слишком неожиданно ворвался в их размеренную семейную жизнь. Умеко узнала о ней в тот же день, в который Чомаюджин познакомился. Потому что у толстяка не могло быть секретов от любимой жёнушки. Да и она была слишком прозорливой, так что он бы вряд ли смог соврать. Умеко прикипела к ней быстро и бесповоротно. Как к племянникам, которых у женщины было целых шестеро. Две девчонки и четыре пацана. Младшая сестра оказалась довольно плодовитой, чем сама Умеко похвастаться не могла. У них с Чомаюджином детей не было и быть не могло. Так сказали ирьёнины. Может, именно это и сыграло главную роль в привязанности к Химе? Несчастный ребёнок… Так о ней говорили обычные люди, слуги, соратники её отца. Отданная собственной семьёй в договорной брак их извечному врагу — Учиха. Несчастная вдвойне. И за всё время пребывания в чужом доме так и не познавшая счастья материнства. Уже третье клеймо несчастья. Но, глядя на неё, Умеко не видела всего того, чем награждали Химе люди. Она искренне смеялась, от переполняющего изнутри счастья в моменты их недолгих встреч. Кушала с огромным аппетитом, разве что не пытаясь соперничать с Акимичи. И, несмотря на воспитание, позволяла себе делать такое, отчего у женщины сводило желудок. Так долго она заходилась в хохоте. Вот же, младший ребёнок. Бледная тень старших братьев.Как бы не так.