… какая-то часть тебя уходит с тем, кого ты потерял, ведь дружба — это как любовь. Лучше ни к кому не привязываться, слишком это рискованно.
***
Очередная вспышка молнии, слишком яркая, будто неестественная, осветила сидящий на пороге силуэт, в красках вырисовывая каждый миллиметр. Выдрессированная осанка возвышающая его образ даже больше, чем требуется. Закаменевшие мышцы, стянутые лесками сухожилий от переполняющего напряжения. И лишь глаза, которые совсем не видно с этого ракурса, наверняка остаются отстраннённо-спокойными, потому что контроль над разумом он не отпускает никогда. — Зачем вы здесь? — веки настолько тяжёлые, что скорее закрываю глаза, обдавая незваного гостя тихим хрипом. Надо собраться, чётко констатирует сознание, пытаясь привести организм в порядок, но импульсов недостаточно, отчего продолжаю валяться на едва тёплых деревянных полах. Учиха не торопиться отвечать, продолжая разглядывать густые чернильные облака, то и дело рвущиеся от вспышек гостей из поднебесной. Затягивает нервирующее молчание настолько, что зубы непроизвольно издают скрежет, пряча слабость. К ночи состояние ухудшилось, отчего в сон сморило, стоило голове коснуться пола. Должно быть эмоциональная встряска здорово потрепала и без того нездоровое тело, лишая последних сил. Плевать, беззлобно фыркаю про себя, пусть молчит сколько влезет. А лучше валит куда подальше. — Что насчёт тебя, моя героиня? — в голову прилетает невидимый свинг флешбека того дня, когда Сенджу проверяли реакцию младшей. Я хорошо подставился в тот день, давая отцу почву для недоверия, с последующим вовлечением в план альбиноса. — Почему ты здесь? — В ящике что-то тесно, — несмотря на бессилие съязвить всё равно хочется. Как будто он не замечает. — И хватит встречных вопросов. Отвечайте. — Пришёл вернуть тебя в деревню, — голос Учихи меняется тут же, приобретая привычную сталь, когда он поворачивается, отчего блеск молнии очерчивает угрожающее спокойствие на лице. — Желательно раньше того, как твой безумный близнец поймёт, что это была ложная смерть, — острые резцы прорезаются сквозь натянутую усмешку, а последние слова заставляют задуматься. Тобирама? Неужели… — После случившегося он закрылся в своих покоях. Ходят слухи, он пытается создать новую технику, — вот это поворот. Уж не про технику воскрешения ли речь? Не думал, что моя выходка подтолкнёт Второго к её созданию. Какая честь. — Я не вернусь… — Это не предложение, — очередная угроза так непосредственно заполняет небольшое пространство помещения, что я даже не удивляюсь. Настолько это привычно. — Вставай. — Нет, — от такой наглости даже сил прибавляется, отчего открываю глаза, одаривая незваного гостя максимально угрюмым взглядом. — Хватит считать, что вам подвластны все кто слабее. Это равносильно тому, как бить ногами уже упавшего, — голова немного кружится, однако сесть получается и даже гордо выпрямить спину не составляет труда. Теперь мы на равных. Мадара это прекрасно понимает одобрительно скалясь в ответ. — Останешься в этой лачуге? — уже без прежнего нажима продолжает допрос бывший муженёк, рассматривая незамысловатый интерьер. Стёртые временем стены, однако надёжно скрывающие обитателей от порывов сильного ветра и даже сильного дождя. Вряд ли здесь можно перезимовать, но вот провести оставшиеся, не самые холодные времена года, вполне реально. К тому же, младшенький Учиха позаботился о том, чтобы я не помер с голоду ближайшие пару месяцев. Его запасов на это точно хватит. — Думаете, мне много нужно? — разговаривать вопросами с главой получается как-то само собой. Это не из-за дерзости. — У меня есть рис, рядом озеро в котором наверняка водится рыба, а погода с каждым днём всё теплей. Так что — да, я останусь здесь. — Так продуманно, — Мадара позволяет себе удивлённо вскинуть брови. Больше для фарса, чем от искренности, но даже эта наигранность льстит. — Давно это придумала? — Я настолько умна? — очередь кривлять удивлённые гримасы переходит ко мне, на что муженёк одним лишь взглядом даёт понять, диалог встречными вопросами его порядком нервирует. — Спонтанно. Ваш брат сам подкинул эту идею, — упоминание Изуны сжимает челюсть мужчины плотнее, как и странные слова, то и дело проскакивающие в речи бывшей супруги. — Я только додумала, — тут же поправляю себя, чтобы он не надумал лишнего. Хотя… — Вы ведь здесь, потому что он рассказал? — а ведь клятвенно обещал не сдавать никому, даже под угрозой смерти, фыркаю про себя, поджимая губы. Учиха долго молчит, обшаривая взглядом запылившиеся полки: — Будь это кто-то другой, он бы ни за что не выдал твоего секрета, — ониксовый зрачок цепляется за серое пятно, некогда служившее банкой для каких-то трав, однако, как бы Мадара не старался я всё равно услышал в короткой фразе досаду. — Шаринган не оставляет выбора, — или зависть. — Применить глаза бога на любимом брате, лишённого этого, — бегающий взгляд Учихи тут же перемещается на меня. Из сузившихся щелей так и сквозит нескрываемая злоба. — Грязными приёмчиками вы не брезгуете, да? — бояться смерти, сейчас, даже как-то глупо. В этом моё преимущество перед великим и ужасным. — Так теперь он остался один? В деревне, где правит Хаширама, пока вы шастаете где попало. Не слишком ветренное решение? — Мы же друзья, — выделяя слово «друзья», Мадара язвительно усмехается. — Союзники, — так хочется плюнуть в эту довольную собой рожу, что еле сдерживаюсь. — К тому же отец, — верно. Таджима же жив. — Клан в его власти и вы, — опять это приторное «вы», — не решитесь бороться напрямую. — Как и вы, — выкнуть в ответ было необходимостью. Как и плюнуть наглой усмешкой, забирающей последние крохи сил. Рубит неимоверно. — Будете мозолить глаза и здесь? Мы никто друг другу, лучше возвращайтесь в деревню и начните лучшую жизнь, — сколько Учихе в этом отрезке времени? Лет двадцать пять — тридцать? Приближается время, когда он отправился бы на поиски девятихвостого, разорвав связь с Конохой. — Изуна получил миссию перед моим уходом, в деревню он вернётся нескоро. Так что, я пожалуй останусь, — и будто в подтверждение своих слов он разваливается на полу, вытягиваясь в полный рост. — Ну уж нет, — действительно, возмущённо вторит сознание, заторможено переваривая увиденное. Я хотел помереть, наслаждаясь одиночеством. Не хватало только лишних желающих высосать запасы лучшей, из испробованного, алкашки. А потом эти заунывные беседы на ночь глядя, с уважением и воспоминаниями прошлого. В…кхм, короче, не нужно. И вообще, я первый нашёл это место, лишние рты мне здесь ни к чему. Особенно если это Мадара. — Найдите себе другое место. — Не хочу, — бросает Учиха, прежде чем отвернуться к стене, показательно захрапев. Да ты… Голова пухнет от всевозможных ругательств, а руки сами собой сжимаются в кулаки, желая одарить нарушителя спокойствия парочкой увесистых тумаков. Его спасает лишь то, что сил нет, отчего лишь сползаю спиной по стене в противоположную от муженька сторону. — Спокойной ночи. — Хупбак, — только и могу процедить сквозь зубы в ответ, слыша отзвук усмешки. Это соседство, похоже, никогда не закончится.***
Надеяться на то, что всё это окажется просто сном, было бы глупо, о чём красочно говорило развалившееся почти на всю площадь пола тело Учихи. Одна нога была вальяжно закинута на ткань сокутая, заставляя глухо выругаться и тут же дёрнуть на себя, отчего мужчина встрепенулся. — Доброго утра не желаю, вы наверняка торопитесь, — после качественного сна сил было в достатке, поэтому теперь ничто не мешало вытолкать пока ещё сонного Мадару за пределы своего укрытия. — … — только и успел выдохнуть чернявый, падая на землю и полностью пропадая из поля зрения. Я же, довольный собой, отряхнув руки неторопливо выпрямился, попутно разминая затёкшие мышцы. Это тебе не на мягких футонах отдыхать, фыркнуло сознание, пока глаза беглым взглядом обшаривали полки на наличие чего-нибудь большего, чем просто рис. Горсть сушёных грибов, какие-то специи, немного водорослей. Мысль отправиться к озеру исчезла так же быстро, как и появилась, стоило Учихе ввалиться обратно в помещение. — Может, ты придумала свою болезнь? Сил хоть отбавляй, — усмешка привычно отобразила всё его недовольство, пока её обладатель устраивался поудобнее у дальней стены, получая в ответ тихое «может», в то время как в голове роились тысячи мыслей. Наличие такого соседа как Учиха меня ни только не радовало, но и заставляло быстро прикидывать маршрут, которым я мог бы отправиться как можно дальше, реализовывая задуманное. Но начать придётся с чего-то малого. Может быть в округе есть какие-нибудь деревушки? На мой шаг из лачуги Мадара отреагировал молниеносно, стискивая правую ладонь железной клешнёй.— Куда? — Прогуляться, — одним рывком вырваться из цепкой хватки не получается, отчего приходиться дёрнуться ещё раз. И ещё. Учиха держит крепко, не выдавая своего напряжения ни одним мускулом, в то время как хищные резцы всё четче вырисовывают ухмылку. — Если вы не желаете покидать это место, тогда уйду я. Может уже отпустите? — А если опять упадёшь? — зубы скрипят, стоит вспомнить эпизод прощания с Хаширамой. Видимо, Мадара тоже это помнит, поднимаясь на ноги. — Пойдём вместе, так уж и быть прослежу за тобой, — и улыбается той идиотской улыбкой, что заставляет сжимать руку в кулак. Чёрт. Да он же издевается и даже не краснеет, кусок… — Передумала? — от выискивания ругательства помясистей отвлекает насмешливый голос Учихи, выбравшегося на улицу и нежащийся на раннем весеннем солнце. — Ещё чего, — громко фыркнув, демонстративно прохожу мимо протянутой руки, вздёрнув нос кверху. Погода радует не только глаз. Тело наконец-то ощущает такую необходимую и желанную теплоту, которой так не хватало в эту затянувшуюся зиму. Лёгкие уже не обжигает холодком, согревая каждую клеточку и будто пытаясь вдохнуть в сгоревшие клетки хоть каплю жизни. Даже мысли становятся светлее, стоит столкнуться с яркими солнечными пятнами, заставляющими жмуриться. — И это твоё желание? — приходиться отвлекаться от разглядывания верхушек деревьев, когда сбоку доноситься неожиданный вопрос. Учиха идёт слишком медленно, отчего позволяю себе обернуться, всем своим видом показывая встречный вопрос на непонятные слова. — Бесцельно бродить по округам? — Должно быть вы прочли моё послание, раз спрашиваете подобное, — на мгновение стало безумно стыдно, потому что вываливая на бумагу самое сокровенное я не планировал в будущем встречаться с этими людьми. Поэтому и клепал максимально правдоподобную чепуху, которая была бы похожа на слезливую Химе Сенджу. С этим расчётом и делались записи, но тут… Чёртов Учиха… Я так красиво всё расписал, так мучался те треклятые часы, все пальцы стёр, так часто приходилось переписывать, подбирая слова. Да я даже родной матери такого не говорил. В одном том свитке сопливых предложений больше, чем я сказал за всю свою прошлую жизнь. Твою мать, Мадара, кусок говна, и как после такого в глаза ему смотреть? Незаметно мазнув взглядом по лицу мужчины, я только утвердился на мысли, что содержание послания буквально грело его самолюбие, о чём красноречиво говорила довольная усмешка. — В общем, — остановившись, я обернулся к мужчине, на ходу придумывая правдоподобную отмазку. Если так подумать, то появление Учихи было как нельзя кстати, однако какая-то часть меня всё ещё сопротивлялась рассказывать ему о последнем хвостатом, не захваченным Хаширамой. Что-то на периферии сознания отказывалось довериться ему окончательно, выдавая информацию о самом разрушительном оружии. Чёрт его знает, что может выкинуть Учиха, окажись он у него в руках. — Хочу отправиться к морю. Я там никогда не была, — в ониксовых зрачках так и читалось неприкрытое «что за идиотизм?», но это только добавляло ситуации абсурда. — Не слышали? На небе только и разговоров, что о море и о закате… Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром… Как он тает в волнах… И еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине, — чёрт, воображение так разыгралось, что я даже успел позавидовать сам себе. В прошлой жизни мне доводилось бывать на море, но совсем не для отдыха. С наступлением весны мать загоняла на пляж с самого утра и до вечера, пока треклятая бадья не будет наполнена моллюсками. Которых потом ещё нужно было чистить, оставляя куски пальцев в грёбанных ракушках, но ведь и это был не предел. Когда я окончательно оставался без сил, а солнце уже скрывалось за горизонтом, она выгоняла меня во двор, вымывать и отковыривать остатки с панцирей, чтобы позже продать их. Ещё и воду приходилось экономить. Мадара долго молчит, вглядываясь в такие же алые, как его Шаринган, глаза, будто пытается выведать какую-то одному ему понятную истину. Без лишних эмоций, прожигает насквозь, желая, наверное, убедиться в правдивости. А может, сейчас в его голове роятся тысячи мыслей, одна хуже другой, чёрт его знает: — Тогда пойдём через страну Железа, они избегают войн на своей территории, — я не ослышался, распахнув глаза, думаю про себя, в то время как мужчина остаётся непоколебимо спокоен. Поверил? Это ж чушь чистой воды. Хотя, наверняка он думает, что я просто тронулся умом. Всё-таки болезнь… — Тогда стоит вернуться, — на лице его не отпечатывается ни одной эмоции, однако в глазах так и плещется не озвученный вопрос. — В доме есть немного хорошего вина, оставлять его здесь слишком расточительно, лучше забрать в дорогу, — как раз из той партии, что продавал толстяк на рынке Конохи. Уж очень оно качественное, чтобы просто так выбросить, думаю про себя. — Передумали? — вскидываю одну бровь, припоминая недавнее утро и получая в ответ лёгкую усмешку.***
— Неужели? — день близился к концу, цепляясь ускользающими солнечными пальцами за подол сокутая, когда мы дошли до места будущего привала. Как оказалось в пределах нескольких десятков километров не наблюдалось вообще никаких намёков на социум. Даже крохотных скоплений людей, переходивших с места на место. — Хворост, — проигнорировав весёлый тон, небрежно бросает Учиха, одним мощным прыжком теряясь в кронах деревьев. Показушник, открыто фыркаю на такую выходку, обшаривая взглядом опушку на наличие этого самого хвороста. Костёр явно не помешает, даже если весна уже вовсю командовала парадом, ночи на удивление были холодными и спасаться от них приходилось искусственным огнём. Веток было много и, что самое главное, они были сухие. Проблем с розжигом возникнуть не должно, скидывая последнюю горсть деревяшек, думаю про себя, замечая приближающегося Учиху. Руки его ловко выуживают из мешочка на поясе парочку камней, пока Мадара опускается на корточки перед импровизированным обогревателем. — Стой, — его руки так и застывают, разведённые для высечения искры, стоит обмолвиться непривычным панибратством. Но он же сам разрешил перейти на «ты». — Как насчёт зажечь какой-нибудь огненной техникой? — даже при отсутствии источника света я прям-таки увидел этот Учиховский протест на подобного рода высказывание, поэтому поспешил тупо заулыбаться. — Да ладно, что тебе стоит? Плюнешь один раз и всё, а? — кажется, мелькнул Шаринган, когда Мадара вновь зыркнул исподлобья, чтобы услышать тихое. — Пожалуйста? — однако поразмыслив, тут же добавил в своё оправдание. — Я всё же собрала хворост. Вряд ли кто-то вдруг забредёт в чащу леса страны Огня, находясь в непосредственной близости к Конохе, о шиноби которых знают чуть ли не в каждом уголке любой из стран. Да даже если зайдёт, Учиха способен учуять врага на расстоянии куда большем, чем мы прошли за сегодня. Жги, немым кивком призываю мужчину к действиям, когда тот с неизменным каменным лицом выпрямляется в полный рост, складывая замысловатые печати. Секунда, до ушей доносятся обрывки фраз, которые тут же сжирает рокочущее пламя. Хитрой лисой пробегает у самых кромок зазеленевших листьев, огибая небольшую опушку в несколько ловких прыжков, чтоб напоследок, махнув пушистым хвостом, застыть маленькой точкой. Постепенно разрастающейся алой точкой, устилающей мягким золотистым светом замерзающую землю. Видеть это вот так близко, без всякого намёка на спецэффекты или графику, просто невероятно. Кожей ощущать источающий от техники жар, понимая, что саму стихию удалось приручить, словно она была диким зверем. Усевшийся у костра Учиха заставил встрепенуться, подобрав отвисшую челюсть, а заодно последовать его примеру. К счастью, сидеть на голой земле не пришлось, потому как он успел не только проверить обстановку, но и притащить откуда-то массивное бревно. Так что посиделки у костра можно было считать официально открытыми, стоило откупорить тару с вином. Отхлебнув из маленького кувшинчика горячительного напитка, я протянул напиток мужчине. — И не скажешь про чашки? — вот же говнюк, усмехаюсь про себя, когда на протянутый алкоголь Мадара показательно скалиться, припоминая мне мою же брезгливость. Что ж, в условиях походного положения привередничать не приходиться, но если он отказывается… Стоило только потянуться к кувшину, для очередного глотка, как Учиха перехватил тару, жадно отпивая добрую треть. — Эй, аккуратнее, — видя, как драгоценные капли вина пропадают в мёрзлой земле, срываясь с подбородка мужчины, непривычно громко рявкаю Учихе, наблюдая со стороны его профиль. — Знаешь сколько я за него отдала? Это ж жидкое золото. — Разве ты платила не моими деньгами? — и ведь не поспоришь, поджимая губы, мысленно соглашаюсь, продолжая отсчитывать количество глотков, сделанных Мадарой. Если так пойдёт и дальше я опять останусь в пролёте. Ему-то уж точно этого треклятого кувшина будет мало, на такую-то тушину. — Тогда это ещё были деньги из семейного бюджета, — вереница незнакомых слов действует на Учиху отвлекающим манёвром, позволяя перехватить тару и насладиться обжигающей глотку жидкостью в полной мере. — Или ты что, пожалел такой замечательной, невероятной, просто невозможно идеальной супруге бутылку винца? Пусть и бывшей, — вместо ответа Мадара разразился глухим хохотом, подначивая растянуть губы в кривой усмешке. Правда, она тут же пропала, стоило зайтись сдавленным влажным кашлем, пряча сгустки крови в длинных рукавах, под напряжённый взгляд ониксовых глаз. — Это не заразно, — сообщаю ему, вынуждая разорвать неприятный контакт, однако провокация не срабатывает. И будто желая убедить в правдивости своих слов, он забирает из рук бутыль, на дне которой плещутся остатки некогда восхитительного алкоголя, прикладываясь к горлышку. — Я и не спрашивал, — переводя взгляд с отброшенной в сторону опустевшей тары на лицо Сенджу, прошелестел мужской голос, сочащийся холодом. Однако, даже такая отрешённость кольнула уязвлённое самолюбие. — Мне не нужна твоя жалость, — и без того кривая усмешка нервно дёрнула уголок губ, заставляя Учиху опасливо прищуриться, после чего, как показывает практика, могли последовать необъяснимые выпады. Так что пришлось примирительно поднять ладони. — Эй, не злись. Это правда, а на правду нельзя злиться, — в этот раз слова прозвучали куда расслабленней. — В конце концов, таким как мы не дано жить долго и счастливо, — вряд ли это способствовало успокоению Учихи, потому как следом тот стиснул челюсть и даже отодвинулся, для пущего эффекта. Однако, остановить развязавшийся алкоголем язык я уже был не в силах. — Посуди сам, ни ты, ни я, не выдержим жизни обычных людей. Семья, дети, — перед глазами скользнули воспоминания дня, когда прежняя Тачибана посещала родовое поместье, поздравляя новоиспечённую мать с рождением первенца. Глядя на мальчика, я не испытывал ничего. Даже пресловутого чувства умиления, которому поддаются все, когда видят младенцев. Так было и с Рёкой, пухлой куклой с розовыми щеками, мирно сопящей в руках своей матери что была одной из многочисленных любовниц лидера нашей шайки. В то время как все ахали и охали, осыпая поздравлениями мамашу, в числе которых затесался Йоширо, грезящий когда-нибудь покончить с криминальным миром и обзавестись похожей дочуркой, я стоял в стороне, нервно поглядывая на стрелки часов, будто специально замедляющих свой ход. И мероприятие, как и собравшиеся, приятных чувств не вызывали. Может, я просто ненавижу детей? Вряд ли, просто не вижу в них смысла, поясняю сам себе же. Из внутреннего монолога вывел кашлянувший Учиха, видимо, надеющийся услышать продолжение. — Хлопочущая на кухне женщина, что станет матерью твоих отпрысков, — припоминая, на чём остановился, продолжаю монолог, рассуждая вслух. Так, как это могло бы произойти в обычном мире. Вернее так, как это было в нашей семье. — Быт, однообразность. С каждым днём ты будешь приходить домой, разочаровываясь в жизни, копя в себе злость на всё, что есть рядом с тобой, — почему-то вспомнился отец, повторяющий проклятия, а заодно приправляя их парочкой или больше, тумаков. Он бесился каждый раз, стоило попасться ему на глаза, потому что ребёнок был настоящим напоминанием его несостоятельности в собственной жизни. Если же это была мать, то вечерами он красочно расписывал, как и под кого она ложилась, завершая рассказ выводом, что я сын шлюхи. Поэтому не факт, что именно он отец. В конце концов он бросил нас, позволяя выдохнуть с облегчением. А мать… Работающая допоздна, а потом приходившая домой поспать на пару часов, чтобы так же исчезнуть ранним утром. За эту заботу я ненавидел её, за отсутствие матери в жизни, потому что тех грошей, что она приносила, едва хватало на то жалкое существование, из которого я вырвался, надеясь обрести в криминальной среде сказочное богатство. — Чувства остынут и забудутся, дети вырастут, вряд ли благодаря за заботу, а ты так и останешься ни с чем, — напряжённое лицо Учихи подействовало отрезвляюще, вырывая из омута вновь поглощающих воспоминаний прошлого. — Скажи ведь скука смертная, — я даже рассмеялся, скрывая нервозность в звонком переливе голоса. — Ты так не считаешь? — мужчина промолчал, поднимаясь на ноги с насиженного места и так же молча зашагал прочь от костра, скрываясь в ночной тьме, чтобы занять место на стрёме. Считаешь, усмехаюсь в спину Учихе, исчезнувшей среди деревьев, откидываясь на ствол рядом стоящего дерева и закрывая глаза. Такие, как мы, не заслуживаем хорошей жизни, но кто сказал, что у нас нет права выбить себе это счастье?***
— Собралась спать до ночи? — дребезжащий Учиховский голос над ухом, назойливой мухой защекотал нёбо, отчего я даже сглотнул, пытаясь избавиться от противного чувства. Шея затекла, находясь в одном положении и, прежде чем очухаться окончательно, пришлось открыть глаза, натыкаясь взглядом на профиль мужчины, находящейся слишком близко. — А ты сидел так всю ночь? — окончательно отлипая от плеча Учихи, заторможено понимаю, что на лице ощущается какая-то противная влага и, осознав что это, скорее стираю скатившуюся на кожу слюну, но тут же морщусь, ощущая образовавшуюся во рту пустыню. — Можешь не отвечать, воды бы, — судя по лицу Мадары от стаканчика прохладной водицы он бы тоже сейчас не отказался. А лучше бы навернуть супца. От одной мысли о наваристом бульончике мисо-супа живот жалобно заскулил, придавая сил найти какую-нибудь деревушку в кротчайшие сроки. — Мы довольно много прошли, где-то поблизости уже должно что-то быть, — Учиха не ответил. Лишь кивнул каким-то своим мыслям, заставляя подняться на ноги и следовать за ним. Наверняка, пока я спал, он успел прошерстить местность. Или же его способности «локатора» помогли в поиске скопления людей. Так или иначе, но он двигался уверенно, отчего сомнений не оставалось, что где-то впереди есть социум. Чёрт возьми, я уж и забыл, как могут выглядеть нормальные люди. Такой была первая мысль, стоило небольшой деревушке замаячить на горизонте. Снующие по небольшим улочкам граждане, больше напоминавшие крестьян в феодальной Японии. Гомон толпы усиливался по мере приближения к воротам, а переступив их, и вовсе заполнил голову, сметая какие-либо мысли. Должно быть, какое-то приграничное селение, живущее за счет торговли. Подмечать приходиться на автомате, когда на глаза попадаются гружёные какими-то товарами тележки, неспешно тянущиеся какими-то работягами далеко вперёд. Лавки с торгашами, забегаловки с местными блюдами. О, это же… — То, что надо, — улыбка сама собой появляется на лице, следя за ловкими движениями играющих. Приятный стук соприкосновения костей и, немного подзабытые, объявления рук, бередят старые воспоминания, заставляя сделать шаг навстречу. — Нет, — едва различимое слово, слетевшее с губ Учихи, потонуло в железной хватке сомкнувшейся на запястье руки. — Денег нет, — зачем-то поясняет он, одними глазами указывая на скинутые в центр игрового стола счётные палочки. Приходиться сдерживать раздражение, отцепляя от себя клешню Мадары, отвечая на предупреждение тихим смешком. — У тебя, — и на высунутый язык, вкупе с оттянутым пальцем вниз нижним веком, мужчина может лишь застыть, явно не ожидая такого поведения. Думаешь, я бы, как и ты, ушёл только с горстью сухарей, мысленно вопрошаю продолжающему недоумевать Мадаре, засвечивая из рукава связку монет, как и многое до этого «позаимствованное» у семейства недавнего родственника, на которую тот реагирует весьма ожидаемо, делая шаг навстречу. Я не собираюсь ужиматься в пище и спать под открытым небом, и прежде чем Учиха успевает… — Могу присоединиться? Смотреть за вашей игрой одно удовольствие, — кладу связку бренчащих деньжат на стол, привлекая внимание играющих, прикрывая задыхающееся желание азарта лестью. Недолгое молчание, сопровождающееся неуверенным кивком пацана справа, заявляющего, что в следующей игре я могу занять его место. Великолепно, разминая пальцы, мысленно прикидываю, сможет ли это тело проделывать те же трюки, что сам я мог в прошлом, одним глазом следя за окончанием игры. Сорвать куш, сейчас, было бы неплохим бонусом.***
— Правда? Нет ни монеты? — хм, мне казалось, Мадара не настолько глуп, чтобы пускаться в бега без гроша в кармане, но с другой стороны это же Мадара. К чему ему деньги, когда он способен уничтожать целые деревни. Может спокойно забрать что угодно одной лишь силой. Это я всё ещё мыслю так, как сделал бы в прошлой жизни. — Если помнишь, у меня были другие планы, — на ухмылку Учихи, нервно сглатывая, припоминаю, о чём он говорил в укрытии. Наверняка надеялся вернуться, поэтому и не взял с собой ничего. Кроме этих АБСОЛЮТНО НЕЗАМЕТНЫХ ДОСПЕХОВ, чёрт возьми. — Ага, да. Может это, ну, — не то, чтобы я был против. Мне без разницы в чём он будет щеголять, но если всё-таки дойдём до селения, на нас будут обращать внимание. Ненужное внимание, которое только и будет, что мешать. — Сменишь тряпьё? В пределах страны Огня о тебе знает каждая блоха. Повезёт, если не начнут сразу кидаться врассыпную, как заметят красноглазого дьявола, — снова ухмыляется, но всё же, с секундной задержкой, складывает какие-то печати, скрываясь в клубах дыма, чтобы, когда тот улёгся, я мог видеть перед собой привычный, «домашний», образ Учихи, без изменения настоящей внешности. Будем надеяться, что люди, не видя мон, не заметят в нём сходства с лидером красноглазых. — Ну, посмотрим, что из этого выйдет, — если повезёт, то в ближайшем селении можно будет расслабиться и отдохнуть, заодно прислушиваясь к ощущениям, которые помогут выследить лиса. Я всё ещё понятия не имею, где прячется девятихвостый, однако умник говорил, что в пределах его обитания большая концентрация негатива, пропустить которую будет довольно сложно. Во всяком случае, я надеюсь на это. — Этот взгляд, — едкий комментарий Учихи без внимания не остаётся, отчего выгибаю бровь, намекая на продолжение начатой фразы. — Опять что-то удумала. — Можно подумать, ты будешь против понаблюдать, — в тон усмехаюсь мужчине, отзеркаливающего моё же действие. — Я ведь для тебя как мартышка, которая развлекает, — больше Мадара не сдерживается, громко прыская тяжёлым хохотом. — Хорош, — но слушать что-либо Учиха сейчас явно не собирается, поглощённый захлестнувшим его весельем. — Ну серьёзно. Хватит ржать, — чувствуя, как поддаюсь на такую жалкую провокацию, цежу сквозь дрожащие губы. — Что стало с твоими манерами, госпожа Химе? — театрально смахивая несуществующую слезу из уголка глаза, продолжает улыбаться мужчина. Надо признать, настолько часто весёлого Учиху я вижу впервые. Как будто это была его вторая личность, а та, закостенелая неприступная оболочка осталась далеко позади, зажатая стенами Конохи. Возможно такое изменение обусловлено живым младшим братом, после которого его психика и полетела к чертям. Если всё так, кто знает, может и получится. — Или ты всегда была такой грубиянкой? Если вспомнить нашу первую встречу… — Чёрт, — прокручивая в голове момент поимки на улице, когда за мной гналась разъярённая толпа шулеров, улыбаюсь в ответ, не скрывая весёлого настроя. — Просто забудь это, ладно? — Учиха отрицательно мотает головой, проходя мимо, как бы намекая, что недолгий разговор окочен. — Тогда может мне снова звать тебя дружище? А, мис-тер друж-бан, — на выговоренные по слогам слова его смех становится громче, на что лишь фыркаю. — Я не против… — Я против, — не дав договорить, тут же перебиваю Учиху, обгоняя и кидая через плечо, ловя в ответ затихающий смех. — Перетопчешься.
***
— Что дальше? — наверное, он тоже соображает в этой нехитрой игрушке, мысленно усмехаюсь, слыша у уха привычный шёпот Учихи, с интересом рассматривающего комбинацию тайлов. Рука довольно сильная, но выиграть только на этом, в данной ситуации, вряд ли получится. К тому же, я чувствую, что начинаю уставать, а это может плохо кончиться. — А ты не понял? — в ответ он как-то неопределённо хмыкает, желая по всей видимости прожечь дыру в старике напротив. Эй, только… — Даже не думай, — приходиться толкнуть Учиху, отвлекая от хрыча, на что тот поднимает взгляд колких чёрных глаз, поддернутых пеленой прожитых лет. Прямой и холодный, напоминающий Таджиму. Только без той устрашающей ауры убийства, которую, впрочем, успешно заменяла завышенная уверенность в себе. — Перестаньте, мой господин, — негромкий шлепок ладони по плечу Учихи окончательно возвращает его взгляд и, если не знать, то вряд ли заметишь это едва скрываемое удивление, плещущееся на дне зрачка. Девушка слева, на такое проявление чувств, стыдливо уткнулась в свои кости, заливаясь краской. Следом за ней тяжёлый взгляд опустил и старик, позволяя облегчённо выдохнуть. Не хватало только раскрыть себя самым тупым способом использования Шарингана. — Он играет по… — , натянутой улыбкой на этот раз награждается Мадара, сквозь которую непримиримо цежу «Да ты сама очевидность, капитан», получая в ответ угрожающий прищур. Тоже мне, подсказчик. — Дорого-о-ой, — отметая в сторону брезгливость, по-хозяйски кладу ладонь на грудь Учихи, делая вид, что прислоняюсь головой к его плечу. Если бы услышал подобное в свою сторону, то так же ошалел, как и Мадара, переводивший ониксовый взгляд на улыбающееся лицо бывшей супружницы. Уж прости, но раз ты так хотел поучаствовать в ограблении уличных пройдох, то только таким способом. Игроки за столом подняли головы, отвлекаясь от игры и наблюдая за готовящимся представлением. — Если выиграю, мы же купим тот красивый веер, правда? — всё-таки хладнокровие Учихи поражает, когда тот согласно кивает, заставляя столпившихся вокруг зевак начать хихикать и перешёптываться, отвлекая и сидящих за столом поддаваться усыпляющему бдительность приёму. И, как только они возвращают взгляд на свой расклад, начинаю действовать. Верный момент, чтобы немного сжульничать, подтасовывая нужные кости в стену самым нехитрым способом — гусеница. Я делал это сотни тысяч раз. На этом приёме редко ловят, к тому же, их внимание сейчас занимает другое. И хотя это был осознанный риск, руки всё равно пробирает лёгкая дрожь, стоит провернуть трюк. — Риичи, — попался, едва сдерживаю улыбку, на довольного собой старика, сбрасывающего счётную палочку в депозит. Чёрт, я бы правда хотел остаться в этом мире. В плане азартных игр люди здесь совсем невнимательные… — Ох, это же кан, — наконец-то, непоколебимо сидящий напротив старик нервно вдохнул, сильнее сжимая челюсть, что окончательно подтвердило правильность действий, стоило открыть руку с четырьмя одинаковыми тайлами. Всё-таки, отвлекаться от стола, и уж тем более засматриваться на милую мордашку не стоило. Как и быть самоуверенным придурком. Подтасованные доры, идущие на руку, лишь больше распахивают глаза старика, трясущегося от переполняющего его гнева, когда он тянется за очередной костью, которая закопает его окончательно, бездумно сбрасывая ту на стол. — Рон. Не могу поверить! Похоже, новичкам и впрямь везёт, — толпа заворожённо следит за столиком, лишаясь каких-либо звуков. Старик не может поверить в увиденное, я же, пользуясь моментом, загребаю себе выигрыш, пихая мешочек с деньгами в руки Учихи. — Вы обещали, господин. Вы же помните, — и пока все отходят от увиденного, скорее увожу за собой хмурящегося мужчину. Как раз в сторону торговых лавок, чтобы не вызывать лишних подозрений. — Как ты это сделала? — стоит приблизиться к торгашу, Учиха тут же озвучивает мучавший его вопрос. Похоже, даже лучшие шиноби не способны прочухать заморское жульё, теша собственное самолюбие, хвалю самого себя, без интереса рассматривая представленные веера. Торгаш уверенно называет цену в двести рьё, пока в голове пытаюсь прикинуть сколько это было бы в йенах. — Вон тот, — две тысячи, сдурел что ли, мысленно плююсь в сторону мужика, указывая на самый обычный веер с изображением цапли, который он неохотно протягивает. Даже пятьдесят рьё отдавать за эту чепуху жаба душит, отсыпая пять звенящих монет торгашу думаю про себя, натыкаясь на непоколебимо желающего узнать секрет Мадару. — Ловкость рук и только, — но такое объяснение его явно не устраивает, отчего закатываю глаза, отходя на расстояние от лавки. — Забыл? Мой брат алкоголик и заядлый картёжник, а аморальные гены всегда передаются лучше всего. — Хаширама не так давно пристрастился к перечисленному, — Учиха неторопливо скрещивает руки на груди, хмурясь больше от сплетений непонятных слов, не улавливая их смысл. — Ты не могла научится такому у него. — Я и не говорила, что училась у него, — усмехаюсь в ответ, подловив Учиху на игре слов. — Должно быть, у меня врождённый талант, — плохо врать, усмехаюсь самому себе на немигающий ониксовый взгляд. — Или, быть талантливым свойственно только вашему клану? — Господин, прошу, не проходите мимо, — женщина, иссушенная временем, призывно махнула рукой в нашем направлении, обращаясь явно к Мадаре и отвлекая того от зарождающейся перепалки. Меня такое положение дел только обрадовало, заставляя подойти к старухе. — Я предсказываю судьбу, вижу будущее, — ну, ясно. На мою едва заметную усмешку, мужчина вопрошающе выгнул бровь, получая в ответ лёгкий кивок. Развернувшись к гадалке вполоборота, он долго и въедливо прожигал её взглядом, но, за наверняка длинную и насыщенную жизнь, эта женщина видела и не такое, поэтому смотрела прямо, обнажив пожелтевшую улыбку. Всё-таки сдавшись раньше мужчины, хотя скорее всего сыграло любопытство, я неспешно подошёл ещё ближе и уселся напротив старухи, после чего следом те же действия проделал и Учиха. — Я вижу вас сражающимся в окружении врагов, — неожиданно. Услышав первое предсказание я слегка напрягся, внешне никак не показав этого. В голове даже успела проскочить мысль, что возможно она и правда имеет какой-то дар? В этом мире уже ничто меня не удивит. Учиха же на слова предсказательницы не отреагировал никак, продолжая следить за махинациями её рук, раскладывающие какие-то причудливые маленькие карточки. — Сильный воин, смелый, — а нет, всё нормально. Вот и хвалебные напевы подъехали, не могу не ехидничать про себя, сдерживая усмешку. — Вижу вас в окружении войска. Они ликуют, — ну да, ликуют, теряя всякий интерес к лже-предсказательнице, перевожу взгляд на соседнюю лавчонку. Громогласный зазывала-торгаш так вкусно расписывает, как хорош и свеж жаренный угорь, что едва сдерживаю скопившуюся во рту слюну. — О, госпожа, — костлявая рука так резко и неожиданно заковывает моё запястье, что непроизвольно дёргаюсь. Тьфу ты, ведьма, тут же мысленно сплёвываю, испугавшись не самого приятного вмешательства в личное пространство. Заметила, небось, что неинтересно и решила проблему радикально. — Я вижу вас в сердце вашего господина, — о-о-о, давай-давай, чеши больше, косясь на непробиваемо-спокойного Учиху, усмехаюсь про себя. — Да, точно. Вы занимаете все его мысли, — аж рассмеяться в голосину захотелось, припоминая наши «взаимоотношения». Да и вообще всё, что было, в целом. После такого не удивительно, что все его мысли будут концентрироваться на раздражающем предмете. Свободной рукой щипаю зазевавшегося Учиху за бедро, едва заметно шевеля бровями, на что мужчина меняется в лице, натягивая самую заинтересованную морду. Давай сухарь, она так старается тут устраивая представление, надо ответить ей тем же, буквально выплёвываю это сквозь сжатую полуулыбку на вопрошающий взгляд Мадары. — Такая красивая пара, — она всё продолжает осыпать комплиментами двух людей, по одежде которых поняла, что деньги здесь водятся. Скорее всего немаленькие. А может просто видела, как я только что сорвал куш. Вот же ушлая. Я уже видел таких гадалок, якобы способных рассказать твою жизнь и сделать предсказание на будущее. Как правило это либо что-то абстрактное, типа дальней дороги или неожиданной встречи, либо что-то общее. Большие растраты, болезнь. Это их заработок, а уж если находятся люди, верящие в подобное, то это их дело. Мне же элементарно было скучно. Ну, и чуток интересно. Вдруг бы в этом мире действительно были настоящие провидцы, способные предсказывать судьбы на многие-многие годы вперёд. — Верно-верно, — поддакиваю старухе, активно кивая и придурковато улыбаясь, перехватывая сухие руки, которые не так давно сковывали запястья. — Вы не первая кто это говорит, но, скажите, что ожидает нас в будущем? — у тебя всё ещё есть шанс исправится, карга, мысленно цежу сквозь зубы. Давай, скажи, я знаю где находиться лис, которого ты ищешь. Если действительно умеешь предсказывать, конечно. — Как долго продержится наш счастливый брак? Есть какие-то угрозы? И если есть, серьёзные? А что скажете о женщинах, вьющихся вокруг моего господина? Мне стоит опасаться вертихвостки, что непристойно оголяет свою грудь этим ужасным разрезом, всякий раз как мы пересекаемся? Или обратить внимание на тихую служанку, околачивающуюся у его комнаты? А как насчёт финансовой составляющей? Думаете, нам стоит купить тот прекрасный дом? — Э-э, — старуха, то ли от недоумения, то ли от потока наитупейших вопросов, округлила глаза, переводя непонимающий взгляд на Учиху, но этот прохвост лишь подыгрывающее кивнул, привычно скрещивая руки. И, для пущего эффекта, этот пугающий прищур. Я еле удержался, чтобы не заржать прямо в лицо недогадалки, отвлекаясь от своих мыслей, но пнувший коленом в бедро Мадара не дал этому случится, мстя за недавний щипок. — Д-да, да, — спустя минутное молчание, наконец-то взяла себя в руки пожилая женщина, обращаясь взглядом к картам, попутно пытаясь вырвать свою руку из моей крепкой хватки. — Не без трудностей, но я вижу у вас долгую и счастливую жизнь, — как я и говорил, мысленно маякую Учихе, остающемуся всё ещё непробиваемым, отпуская рыпающуюся женщину. — Вам не о чем переживать, госпожа. Все ваши опасения напрасны, — она так неприятно косится, потирая краснеющее запястье, что вместо оплаты хочется громко рассмеяться, разоравшись на всю улицу об обмане, но вместо этого поднимаюсь на ноги, награждая старушенцию миловидной улыбкой. — Боги, наверное, благословили вас долгой жизнью за такие точные предсказания, — на такое заявление женщина может лишь сдавленно вдохнуть, поклонившись. — Желаю вам заработать столько же, сколько счастливых лет я проживу — одна монета всё-таки падает на разложенные карты, отдаваясь глухим звоном в голове. Авансом, за месяц так сказать. Всё равно эта будет последняя, чёртова ты карга. — Большое спасибо, тётя. На вырученные с выигрыша деньги удалось с лёгкостью разместиться в лучшей «гостинице» данного селения. Хозяйка так хлопотала, расписывая о лучшей комнате, больше напоминавшей складское помещение в поместье Учиха, что не согласиться было сложно. К тому же остальные варианты были ещё хуже. И пока эта же самая хозяйка расстилала футоны, отвлекая Учиху разговорами, я отправился на предполагаемое место кухни, откуда почувствовал знакомый слабый запах. — Ого, — откидывая тряпицу с пузатого кувшина, единственное, что могу сделать, так это удивлённо хлопать глазами, вдыхая приятный аромат, вызывающий ностальгию. — Это моя работа, госпожа, — отвлекая от опьяняющего запаха, сипит со стороны тихий голос, на звук которого тут же поворачиваюсь, разглядывая молодого паренька с перебинтованными пальцами. Большие чёрные глаза, в которых блестит тусклый отблеск луны, потрёпанная одежда. С лицом хозяйки у него слишком много очевидных черт, заключающих, что он скорее всего её сын. — Ты сам это сделал? — кивок в сторону кувшина заставляет пацана уверенно мотнуть головой. — Где-то купили? — Н-нет, госпожа, это всего лишь корм свиньям, наверное, он забродил, пока стоял в тепле, — но на такое смешное оправдание, лишь выгибаю одну бровь, скрещивая руки на груди и намекая, что без рассказа о чудо-изобретении я отсюда не уйду. Тяжело выдохнув и вжав голову в плечи, пацанёнок заговорил: — Когда мне исполнилось четырнадцать, мой дедушка захотел прославиться, изготовив напиток, который понравился бы Дайме, чтобы все узнали о нас, но у него ничего не вышло. Дайме попробовав это, приказал уничтожить всё что было, а нас изгнали сюда, — значит, это что-то типа местного пивовара, заключаю про себя, отвлекаясь от рассказа на дразнящий аромат за спиной. — Этот последний, — зачерпнув из кувшина небольшую чашку напитка, перво-наперво вдыхаю аромат, приятно кружащий сознание и вызывающий непроизвольную улыбку. Определённо пиво. Однако, с первым же глотком морщусь, сплёвывая. — Я же говорил вам, госпожа. Он ужасен. — И не поспоришь, — продолжая сплёвывать какие-то непонятные мерзотные комки и прищуривая один глаз, вторым открытым гляжу на паренька, подмечая то, как быстро он успокоился. Тело его не дрожало, а взгляд не метался беспокойно по незваному гостю. Хм. — Сколько тебе сейчас? — на вид не меньше пятнадцати, наконец-то оторвавшись от запутывающих запахов, продолжаю смотреть на пацана, прикидывая, сколько по времени должно происходить брожение. Уж явно не несколько лет. — Тебе следует помнить, что если собрался лгать, надо делать это уверенно, — стоит наклонить кувшин, как паренёк кидается вперёд, застывая, когда усмехаюсь ему. — Так что? В этот раз начнём разговор нормально? — на протянутую руку пацан хмурит брови, однако согласно кивает, разворачиваясь и теряясь за фусуми, чтобы через несколько мгновений вернуться на кухню с похожим пузатым кувшином. Правда, меньшим по размеру. — Вот, — и протягивает тару, которую без подозрений принимаю, открывая и поражаясь по-новому, так как аромат этого напитка намного лучше предыдущего. Больше напоминает крепкое тёмное, с нотками остроты. — Когда мы переселились в эту деревню, дедушка не долго прожил. В последние годы своей жизни он передавал все свои знания мне, — глоток прохладной жидкости слегка щекочет нёбо, перескакивая игривыми пузырьками. А пацан-то хорош. Вот уж не думал, что смогу насладиться чем-то подобным в другом мире. — Я только хочу, чтобы его труды не прошли напрасно. То, что в том горшке я беру за основу, поэтому оно достаточно горькое и густое… — Да этот ваш Дайме просто кретин, — без раздумий перебиваю его, получая в ответ шокированное выражение лица мальчишки. — Если продолжишь совершенствоваться, в скором времени сможешь разбогатеть на этом…пф-ф-ф, — не удержавшись, глухо отрыгиваю, закрывая ладонью рот. — Извиняюсь. Так вот, — из рукава выуживаю припрятанную связку монет, протягивая пацану. — Принеси-ка это ко мне в комнату, много ещё у тебя? — видимо, не веря своим глазам, паренёк заторможено кивает, что радует меня ещё больше. — Думаю, здесь хватит на четыре-пять и ещё на парочку бутылок сакэ. А ещё две о-тёко и две юноми чаван Сделаешь? — Я нашла нам занятие на вечер, — стоит всему заказанному оказаться на котацу в комнате, как Учиха устроился напротив, не совсем понимая, что от него хотят. — Сейчас твоё знание о развлечениях перевернётся с ног на голову, зуб даю, — видимо, те пара глотков на голодный желудок ударили в голову раньше. Так что говорить с Учихой в уже поддатом состоянии было даже проще. В складках кимоно нащупываю своеобразный карман, выуживая оттуда колоду карт. — Тасуй, — и уверенно вручаю их Мадаре. — А это, — бережно проводя по пузатому кувшину рукой, продолжаю улыбаться довольным кошаком. — Лучшее, что ты когда-либо пробовал, — впрочем, перемешивая колоду, он следил за происходящим с присущим скепсисом. Чашки побольше наполовину наполнились пивом, чашки поменьше — сакэ, чтобы, стоило Мадаре отвлечься на манипуляции, погрузить меньшие в большие, смешивая два прекрасных напитка. — И, самое главное, — накрываю чашку рукой, поднимая и стукнув дном о котацу, после чего киваю Учихе, чтобы он проделал тоже самое. — Кампай! — прохлада, впитавшаяся в стоящее на холоде пиво, приятно обволокла горло, скрывая градусную горечь сакэ и раскрывая весь букет послевкусием. — Хо-о-о. — … — видимо, он хотел сказать что-то как всегда язвительное, но не решился, опрокидывая в себя получившийся напиток целиком. И в общем-то Мадара немногого ждал от очередной выходки Сенджу, но судя по лицу, и то, как он оценивающе повертел в руке чашку, выпитое его впечатлило. — Что это? — Лучшее, что ты когда-либо пробовал, прослушал что ли? — забирая перемешанную колоду с котацу, весело отзываюсь Учихе, потому что алкоголь, смешанный в таких пропорциях, быстро бьёт в голову. Пару раз перекинув карты в руках, вспоминая забытые привычки, начинаю раздачу, за которой мужчина внимательно следит, наученный опытом. От такого вывода не могу не усмехнуться при раздаче карт, кладя козырь на котацу. — У меня шестёрка, хожу первой, — цветастая шохамелькает перед его лицом, чтобы удостоверить в правдивости слов и партия начинается. Быстрые перекидывания к середине игры меняют лицо Учихи, отчего не могу удержаться от комментария. — Выглядишь, как сушёная слива. — Так ты будешь отбиваться? — пропуская мимо ушей колкость, следит за руками противника Мадара, на что могу лишь глупо улыбаться, покрыв его карты очередным козырем и вызывая «тот самый» недоверчивый прищур. — Ходи. — Ага, — и под немигающий взгляд Учихи скидываю на котацу двух оставшихся в руках тузов, один из которых козырной. — Поздравляю, ты — дурак, — и пока он ничего себе не придумал, наливаю новую порцию «коктейля», протягивая вторую чашку Мадаре, которую тот осушает в один глоток. — Ещё? — кто бы сомневался, наблюдая за уверенным кивком, думаю про себя, снова раздавая. Эти игры могут продолжаться хоть до утра. Всё равно он ни за что не заметит подвоха. И так действительно происходит. Одну игру, вторую, третью. После десятой раздачи Учиха вызывается сам раздавать, чувствуя, что его обманывают, на что могу лишь невинно хлопать ресницами, глядя осоловелым взглядом на напряжённого Мадару. И когда ему опять прилетает в конце половина колоды, не сдерживаясь хохочу. — Ты не выиграешь, — Учиха устало выдыхает, будто и без этого давно всё понял, неспешно цедя напиток. — Знаешь почему? — Потому что ты дуришь меня, — согласно киваю на такое заявление, перемешивая карты. — Вот, шесть карт, — произнося, демонстрирую Учихе свою руку. Рубашкой и, соответственно, лицевой стороной. — Ты согласен, что их шесть? — с секундной задержкой, он скептически выгибает бровь, но всё же кивает, не замечая ничего подозрительного. — А их двенадцать, — и под вытягивающееся лицо Мадары раскрываю веер из двенадцати карт, заливаясь хохотом. — Ты же брала карты, — всё ещё не верит мужчина, кидая беглые взгляды на основную колоду. — Ага, вот так? — приходиться раскрывать ещё один приём, показывая, как лишь делать вид, что берёшь. Хохот становится громче, а плечи Учихи расслабленней. — Не бери в голову, мало кому удавалось поймать меня на этом, — от бездумного ляпа давлюсь алкоголем, откашливаясь и переводя взгляд на мужчину, выдавливая в ответ на подозрительный взгляд глупую улыбку. — До того, как мы встретились я частенько бегала в деревню, — да-да, Накамура, продолжай себя закапывать, мысленно пинаю самого себя, однако окончательно раскисший Учиха всё же придаёт спокойствия. Вряд ли сейчас ему захочется выяснять, что же за прошлое такое было у примерной Химе Сенджу. — Почему мы говорим только обо мне? Может, расскажешь свою историю? — Нечего рассказывать, — как всегда немногословно отзывается Учиха, опираясь о стену спиной. Чашка вновь перекатывается в его руке, бередя отблеск лунного диска на поверхности напитка. — У меня не было времени развлекаться, — в ответ на это посмеиваясь выдаю «Брехня. К Мито ты же бегал», вызывая утробный смех опьяневшего Мадары. — Это ревность? — Пф, да кому ты нужен, — пришлось утопить ответную улыбку в глотке алкоголя, вглядываясь в расплывающийся образ мужчины, прикрывшего уставшие глаза ладонью. Я ведь могу доверять тебе, безмолвно вопрошаю Учихе, копошась в собственном сознании. С помощью Мангекьё взять лиса под контроль не составит труда, а дальше? Что делать дальше, если знания о запечатывании есть только у Узумаки? Конечно, не стоит сбрасывать со счетов знатоков Ивы, но чесать до них надо ещё половину жизни, которой у меня попросту нет. — Эй, Мадара, — кажется, он уже успел уснуть, отчего на негромкое обращение дёрнулся, скидывая ладонь с лица. — Если серьёзно, из-за муток, — на данном слове Учиха как-то смешно скривился, выгибая одну бровь, отчего я непроизвольно хрюкнул. — Из твоих отношений с Узумаки вышло что-то полезное? Насколько помню, ты всегда любил совершенствоваться, а здесь была прекрасная возможность изучить фуин, — мне катастрофически нужно было узнать, владеет ли он запечатывающими техниками, прежде чем говорить о лисе. — Мы же говорим о возвышенном, Тачибана. О чувствах, — упрекнул Учиха, отчего я даже успел расстроиться, прежде чем разглядел довольную улыбку. — Конечно я изучил некоторые из техник. Среди них были весьма интересные экземпляры. Почему ты спрашиваешь? Вместо ответа я широко зевнул, отмахиваясь и, отвернувшись от Учихи, улёгся на футон. Внутри вновь потеплело от разгорающейся надежды. Ведь джинчуурики обладают невероятной живучестью. Есть шанс, что при запечатывании это разрушающееся тело сможет восстановится и тогда… От опьяняющей сознание мысли голова пошла кругом, заставляя нахмуриться. Неспособность контролировать девятихвостого, запертого в таком слабом теле, в будущем может вылиться большими проблемами. К тому же, окажись такое мощное оружие в руках Учихи не решит ли он перетянуть на себя власть. И хотя Изуна жив, это не даёт стопроцентной гарантии благосклонности Мадары к деревне. Неприятное жжение в груди заставило перевернуться на спину. Почему я вообще думаю о ком-то, когда сам могу в ближайшее время отбросить коньки? Учиха знает как запечатать хвостатого. То, что случится потом, меня не волнует…***
Глядя на спину Мадары, покупающего провизии в дорогу, я всё прокручивал в голове вчерашний разговор, а заодно и свои мысли, повторно соглашаясь. Да, плевать. Плевать, что будет после. Теперь я понял, о чём говорил Будда. Что от меня не требовали спасать чью-то жизнь. Я должен был подумать о себе, когда впервые попал в этот мир. Я не герой, которого пытался всё это время изображать, а трус. И сейчас, самое время вспомнить своё место. Учиха оглянулся через плечо будто почувствовал взгляд на своей спине, пронизывая спокойствием, на что я расслабленно улыбнулся, готовый сделать шаг навстречу.— Всё правильно, Рей, — ледяная клешня щёлкнула на запястье, заставляя испуганно развернуться и беззвучно охнуть, видя перед собой вчерашнюю предсказательницу. — Ты сделал правильный выбор, — её тонкие губы уродливо извивались червём, то и дело перекашивая лицо ехидством, а голос утробно рокотал, пробирая до костей. — Скажи ему что знаешь о лисе. Скажи, как ты делал это всегда, — безумные глаза старухи распахнулись сильнее, а улыбка стала шире. — Спаси свою шкуру, Накамура.