Два года спустя…
Свет трех лун Раксуса сиял в окне кабинета Главы государства, а праздничные фейерверки потрескивали в небе Раксулона, хотя сама Паллада почти не смотрела на них. Она сидела спиной к окну и писала новый законопроект для следующей сессии парламента. В руке она держала одну из старых отцовских сигар. Паллада была только рада истощить эту драгоценную, неприкосновенную коллекцию. Адмиральский мундир, который был её самым ценным достоянием, теперь висел на манекене в стеклянной витрине, придвинутой к одной из стен, напоминая гостям и ей самой о кровавом прошлом. Те же бессонные, бесконечные рабочие привычки, которые отличали молодую женщину на войне, протянулись вслед за ней и в мирное время. — Сжигаешь полуночное масло? — голос заставил её вздрогнуть от неожиданности. В дверях стоял Лакс Бонтерри. — Ещё не полночь, — сказала она, устало протирая глаза. — Что я могу сделать для тебя? — Я просто хотел посмотреть, куда сбежал Верховный Лидер от своего народа, — сказала Лакс. В руке он держал стакан. — Я не люблю вечеринки, — сказала она. — И кроме того, она же твоя. Последние два года Лакс служил послом Конфедерации в Республике. Наилучшим решением Верховного Лидера было дать ему то, что он всегда хотел, то есть возможность обеспечить мир, а бонусом выступила возможность отправить его далеко-далеко. Теперь же она отозвала его домой, и ее парламенту было приказано радоваться его возвращению. — Давай будем честны с самими собой. Они празднуют только потому, что ты так сказала. Ни для кого не было секретом, что у Лакса Бонтерри сложный характер. Он сражался против сепаратистов на Ондероне и передал свою систему в руки Республики, хотя был изгнан с родного мира за несколько дней до назначения послом. Все также помнили его многословную, популярную мать и сомнительную причину её смерти. Он не разделял популярности своей матери среди народа, только благосклонность их лидера. — Так что, похоже, мы оба аутсайдеры нашей собственной партии, — сказал он, обойдя массивный стол, чтобы оказаться рядом с ней, на настоянии прикосновения. — Ты что-то хотел, Лакс? Я очень занята, — сказала она. Паллада затянулась сигарой, а её взгляд скользнул по счету. — Я думаю, нам предстоит очень важный разговор, — сказал он. Лакс сделал последний глоток из своего стакана и поставил его. — Почему я на самом деле вернулся? Паллада мгновенно напрягалась. — Ты уверен, что хочешь узнать это прямо сейчас? — спросила она, стряхивая пепел в поднос. — Да, — твёрдо сказал он. — Хорошо, — сказала Паллада и глубоко вздохнула. Она отодвинула счет и погасила сигару. — Нам нужно обсудить условия твоих услуг. Войны клонов закончились, и в галактике воцарился мир. Желание твоей матери умереть исполнилось. Мне нужно знать… Что именно ты хочешь сейчас. На какой ступени наших отношений мы находимся? Возможно, неудивительно, что они хорошо работали вместе. Он был блестящим политиком и переговорщиком, а она — великим лидером. Лакс мог откровенно осадить её, если она вела себя слишком «по-генеральски» или же слишком легкомысленно со своими непостоянными сенаторами — он чувствовал то равновесие, которое было нелегко познать. Разумность в отношениях всегда были её слепым пятном. В обмен за услуги по сглаживанию острых углов Паллада дала ему власть и возможность изменить мир, несмотря на недоверие народа к нему. — Боишься, что я приду в ярость и попытаюсь убить тебя? — насмешливо спросил Лакс. — Это не смешно, — серьезно сказала Паллада. — Нет, я полагаю, что нет, — сказал он. Он вспомнил свои глупые попытки жестокой мести. Он был страстным, молодым и глупым, но выучил свой урок. — Я решил простить тебя, — сказал он. — Ты доказала мне, что действительно раскаиваешься, и приложила немало усилий, чтобы загладить вину за смерть моей матери. Ты сдержала свое слово. Так что я тебя прощаю. — …Молодец, — после недолгой паузы сказала Паллада. Лакс странно посмотрел на неё. — Ни «спасибо», и ни какого чувства облегчения? — При всем уважении, твоё прощение меня касается только тебя одного, — сказала Паллада. — А смогу ли я простить саму себя — это совсем другой вопрос. Я буду носить вину за гибель твоей матери с собой до самой смерти. — Ты выставляешь меня плохим сыном, — сказал Лакс. — Это неправда, — ответила ему Паллада и вот теперь он разозлился на неё. — Значит, я могу простить тебя, а ты себя нет? — спросил Лакс. — Кем ты себя возомнила? — Но Паллада лишь вздохнула. — Хочешь знать, чего я хочу? Желаешь понять, что можешь дать мне, чтобы я не… Не впал в ярость, чего ты так боишься. Ты можешь вернуть мне прежнюю жизнь. Обе наши прежние жизни! Паллада грустно посмотрела на него, пытаясь вспомнить, какой была их прежняя жизнь до войны. — Какой прежней жизни? — спросила она. Война и всё, что она делала во время неё, омрачила её восприятие и затуманила воспоминания. — То время, когда мы были друзьями, а не отрешёнными коллегами. Где Дуку и Тёмный Лорд не затмевали всё. Когда был мир и в галактике, и в твоём разуме, — сказал он. — Время, в котором мы были счастливы… Невероятно, как одиноко может быть после войны. Не осталось никого, кому можно было бы доверять. Лакс был отрезан от своего дома, своей семьи и всех близких. Стила тогда пришла в ярость и злилась на него, как и остальные союзники Ондерона. С кем можно поделиться своими ранами, если не с близкими? А что делать, если их не осталось? Было мудро послать его в столицу Республики. Расстояние и парадоксально одновременная постоянная связь с Палладой были полезны. Это давало ему перспективу, пространство и время. На Корусанте он учился, рос и думал, но они все устали от сепаратистского аутсайдера — официального, одобренного Сенатом шпиона. По иронии судьбы, единственным человеком, который мог его понять, была лишь убийца его матери. — Прости, Лакс, — сказала Паллада. — Я не могу дать тебе этого, ведь мне не повернуть время вспять. — Я не прошу тебя повернуть время вспять, черт побери! — зарычал Лакс. Но затем он сумел сдержать себя, осознав, что слишком повысил голос. Лакс вздохнул, потер глаза и висок. Он так долго думал на эту тему. — Неужели ты всё-таки не любишь меня? — Ты пьян, Лакс, — мгновенно сказала Паллада, едва дав ему закончить фразу. — Думаю, тебе пора идти домой. Мы закончим этот разговор позже. — Она потянулась к пульту управления. — Я позову своих охранников, чтобы они отвезли тебя. Но Лакс схватил её за запястье и не дал нажать на кнопку. — Ты очень хорошо умеешь… Разделять вещи, не так ли? Дистанцирование чувств от цели. Быть полностью сосредоточенной на чем-то одном и отбрасывать всё остальное в сторону. Это… Бесит. Не пора ли нам обоим стать счастливыми? Разве мы этого не заслуживаем? Мы могли бы сделать друг друга счастливыми… — Мы никогда не будем счастливы вместе, — сурово сказала Паллада. — Я всегда буду той, кто убила твою мать, пока мы занимались любовью. И ты всегда будешь держать этот козырь в рукаве, чтобы больнее уколоть, когда настанет время. — Но я же решил простить тебя за это, — сказал он. — И вполне понимаю, почему тебе пришлось это сделать. У меня было много времени. Я к криффу прощаю тебя! — Прощена, но не забыта, — поправила Паллада. — А что для этого потребуется? — спросил Лакс. Паллада молчала, со страхом глядя в его серые глаза. Она не помнила, как наклонилась. Должно быть, это был он, но кто бы это ни начал, они внезапно обнаружили друг друга, слившись в страстном поцелуе, и заключив в объятия. На шеях у них обоих краснели яростные укусы, а губы были ободраны. У него был вкус виски и пергамента, у неё — как у бластера при выстреле. — Что для этого потребуется? — прошептал он ей в губы, прежде чем поцеловать снова, ещё более жадно. — Ответь же мне, — сказал он, лаская её шею. Паллада зарычала, но лишь в глубине своего сознания. Она должна была оттолкнуть его, но вместо этого её пальцы погрузились в его шелковистые волосы и притянули его к своим губам. Между ними были голод и томление, которые необходимо было утолить. Жужжание голограммы прервало их и вернуло в ледяной приступ вины за свою несдержанность. Паллада ответила незамедлительно, не заботясь о том, кто это. Ей нужно было время осмыслить произошедшее, и она не могла смотреть на губы Лакса. Перед ней появились голубые голограммы командира её специального подразделения дроидов и Оби-Ван Кеноби. Дроид отдал ей обычный салют, и Оби-Ван в знак приветствия слегка наклонил голову. — У нас хорошие новости, генерал. Мы нашли и обезопасили цель, — сказал Оби-Ван. Он был закутан в мантию джедая, и на его лице было усталое, почти измученное выражение. Паллада наняла его для этой работы, и он неустанно трудился, чтобы выполнить её. — Цель находится на планете Мустафар. Каковы ваши приказания, Верховный лидер? — спросил командир дроидов. — Превосходно, — сказала Паллада, инстинктивно услышав в докладе обращение «генерал». — Я… Я немедленно вышлю на вашу позицию специальную оперативную группу. Она выключила голограмму и схватила ключи. — Мы продолжим этот разговор позже, посол. Произошло нечто крайне важное. — Она прошла мимо Лакса, избегая его стального, но такого уязвимого взгляда. — И мы снова возвращаемся к формальностям и побегам, — сказал он, закатывая глаза. Его рука пригладила взъерошенные волосы. — Это очень важно, — сказала она. Он бросил на неё взгляд, говорящий, что он не купился. — Я думал, что тебе хватит двух лет, чтобы подумать об этом. Для меня то этого, конечно, было достаточно, — сказал он. — Если я тебе понадоблюсь, ты знаете где меня найти, Верховный Лидер. Дверь кабинета захлопнулась за её спиной, и эскадрилья верных дроидов-охранников последовала за ней по пятам. Она вежливо кивала всем сенаторам и политикам, которые встречались ей в коридорах, но её ум был слишком занят, чтобы заметить фигуру Энакина Скайуокера, идущего позади. — Сбежать с собственной вечеринки? — спросил Скайуокер. Он проследовал за спешащей молодой женщиной и ее развевающимися одеждами в корабельный отсек. — Мне нужно уладить одно важное дело, — резко сказала она. — Я уверена, что твоя жена скучает по тебе, Скайуокер. Не заставляй её ждать. — Моя жена послала меня убедиться, что с вами всё в порядке, генерал, и сопроводить вас куда-угодно, если вы надумаете покинуть безопасную столицу, — сказал Скайуокер. Паллада громко вздохнула. Быть главой государства означало определенное чувство… Удушья, которое не напрягало её, когда она была генералом. Отец, казалось, никогда не страдал под таким давлением, но она часто задавалась вопросом, не томился ли Палпатин в этой… Покровительственной беспомощности. Все должны были знать, где она находится. Предполагалось, что рядом с ней всегда будет подходящий телохранитель. Предполагалось, что до неё всегда можно добраться или дозвониться. Это не должно было её беспокоить — в конце концов, она росла в подобных условиях, — но беспокоило. Это было все равно что внезапно стать матерью для миллиона жадных и беспомощных детишек. Она на мгновение задумалась о своем пункте назначения. Эскорт из бывшего воина-джедая не был такой уж ужасной идеей. — Отлично, — сказала она. — Но не разбей мой корабль, Скайуокер.***
Бейл Органа тоже мудро выбрал своего посла. Падме Амидала была более чем счастлива работать на благо мира, даже если её муж скептически относился к тому, что она была окружена таким количеством сепаратистов и дроидов. Сектор Раксулона был преобразован в посольство Республики. Клоны патрулировали его, и в этих стенах действовали законы Республики. Апартаменты посла выходили окнами на залитый солнцем город. Арес Серено сидел на мраморном полу роскошных апартаментов, глядя на сияющие луны своего родного мира. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь моментом. Арес находил весьма забавным, что после войны Энакин Скайуокер воспитывал свою семью в столице сепаратистов. — Пойдем, Лея. Иди к тетушке Шпильке, — голос Асоки привлек его внимание. Тогрута сидела на мраморе в нескольких футах от него. Она улыбалась маленькой темноволосой девочке и протягивала ей руки. Малышка, о которой шла речь, стояла на дрожащих ножках и робко шагала вперед. Её брат уже дремал на шелковом диване за головой Ареса, измученный двумя няньками. Близнецы только недавно научились ходить, и это искусство всё ещё было довольно запутанным для них. Младшие Скайуокеры родились на следующий день после официальной ратификации мирного договора. На месяц раньше срока, но они оказались абсолютно здоровы, как и их мать. Это была семейная шутка, что они ждали, когда наконец заключат мир. Первые из нового поколения, и кто не знал ужасов войны клонов. Они были новой надеждой галактики. — Глотки! — восхитительно хихикнула она и упала в объятия Асоки. Арес позабавился, на мгновение представив себе шок от предательства в тёмных глазах девочки, когда она узнает, что «Шпилька» или «Глотки» — не настоящее имя её тети. — Молодец, Лея, — сказала Асока. — А теперь иди к дяде Блестяшке! — сказала она, указывая на Ареса, который тоже протянул к девочке руки. — Переходи на тёмную сторону, Лея, — усмехнулся Арес. Маленький Скайуокер заскулила и сжалась в теплых и надежных объятиях Тогруты. — Отлично, — невозмутимо произнесла Асока, поглаживая девочку по мягким волосам. — Ты её напугал. — Я только пытался соблазнить её, — сказал Арес, закатывая глаза. — Но хорошо, в следующий раз я захвачу печенье. — Когда ты говоришь такие вещи, я действительно удивляюсь, как тебе доверяют нянчиться с детьми, — сказала Асока, глядя на ребенка у себя на руках. Падме должна была присутствовать на вечеринке в парламенте Конфедерации, и Энакин, никогда не доверявший сепаратистам, отправился вместе с ней. — Как ты думаешь, почему Скайуокер поручил нам обоим эту… — Арес указал на ребенка, — Миссию. — Мне всё время кажется, что они пытаются на что-то намекнуть, — сказала Асока. Она посмотрела на Лею, которая смотрела на неё в ответ. — Хитрость не является сильной стороной твоего отца, не так ли, малышка? Арес посмотрел на маленькую девочку на руках Асоки. Он побледнел. — Что случилось? — спросила Асока. — Я был бы ужасным отцом, — сказал Арес. — Почему ты так думаешь? — спросила Асока. — У меня нет… В общем-то, достойной семейной истории, — сказал Арес. — И это имеет значение, потому что…? — спросила с намеком Асока. — Просвети меня и эту юную леди. Асока положила подбородок на макушку маленькой девочки. А Лея смотрела на него широко раскрытыми любопытными карими глазами. — Подожди. Ты ведь не… Не так ли? — спросил он вдруг запаниковав. — Нет, Арес, — сказала она и закатила глаза. — Ещё нет. Если бы это было так, я бы тебе не так сказала. — Она снова погладила Лею по голове. — Но ты так и не ответили на наш вопрос, дядя Блестяшка. — Дети в моей семье, как правило, — Арес сделал знак, что ему перерезали шею, — их родителями. — Только паршивыми, — уточнила Асока. — Что я неизбежно и сделаю, — сказал Арес. — Мы можем не говорить об этом прямо сейчас? — Отлично, — сказала Асока со вздохом. — Но позволь мне сказать одну вещь, и тогда мы не будем больше об этом говорить: ты больше, чем сын своего отца. На этом всё. — Она посмотрела на девочку у себя на руках. — Иди обними дядю Блестяшку, Лея. Он ведь не такой страшный, правда? Он грустит и похоже, что его нужно обнять. Малышка была странно послушна Тогруте и осторожно подошла к таким же сильным и теплым рукам дяди. — Надеюсь, им никогда не придется сражаться на войне, — сказал он, держа девочку на руках. — Надеюсь, они не станут детьми-солдатами, какими были мы… — Да, я тоже, — сказала Асока, нежно улыбаясь ему. Прошло уже два года, но ни один из них не мог спокойно спать. Их обоих мучили кошмары. Аресу снились Помпей, Дуку и Мортис. А Асока вооочалась с боку на бок, пока он не будил её, а потом она рассказывала ему о Калифе, Баррисс и жителях Карлаца. Не говоря уже о сотнях, тысячах клонов, названных или пронумерованных, которые также преследовали их. Но прежде всего, сам Тёмный Лорд Ситов занимал особое место в их ночных кошмарах. Только сейчас до Ареса дошло, что Скайуокер попросил их посидеть с детьми не для собственного удовольствия. Без сомнения, Избранный чувствовал себя гораздо спокойнее, оставляя своих детей под их защитой. Арес покачал головой и протянул руку, чтобы коснуться ноги Люка, просто чтобы убедиться, что он не растворился в воздухе. Трудно было пережить войну. — Забавно. В 14 лет мы бы категорически не согласились, — пробормотал он. А затем повысил тон, чтобы произвести на девочку впечатление: — Я не слишком молод, мастер! Перестань называть меня юнлингом! Мой счет убийств вдвое больше моего возраста! Асока невесело улыбнулась. — Дерзко с твоей стороны предполагать, что число убитых было вдвое больше моего возраста, — сказала она. — Это лишь показательный пример, — сказал Арес. — Если мне не изменяет память, тогда ты был не намного лучше, — усмехнулась Асока. Она понизила голос, подражая ему. — Орден Джедаев — отстой. Моя сестра отстой. Корусант — отстой. Оби-Ван и Энакин отстой. Любовь всей моей жизни — джедай, давшая обет безбрачия, и это полный отстой. Это импровизация позабавила Лею, которая разразилась приступом хихиканья. — Ты отличный образец для подражания. Очень по-взрослому, — сказал Арес, поглаживая девочку по голове своим медно-золотым протезом, прежде чем они оба ухмыльнулись и расхохотались.***
Они приземлились на посадочной платформе на планете Мустафар, где их уже ждали несколько кораблей сепаратистов и эскадрильи дроидов. Энакин закончил посадочный цикл и повернулся к креслу второго пилота, где Паллада рассматривала в иллюминатор на огненный пейзаж лавового мира. — Я чувствую здесь тень тёмной стороны, — сказал Скайуокер. — Зачем ты здесь? — Тайное логово Палпатина, — сказала она, вставая. — Наконец-то его нашли. Скайуокер последовал за ней, бормоча вопросы, пока его взгляд не упал на своего бывшего учителя, который пришел поприветствовать их. — Мастер? Что ты здесь делаешь? Оби-Ван приподнял бровь, глядя на своего бывшего ученика. — Это и есть специальная оперативная группа? Ты привела Энакина? — Я сама специальная группа. У меня был свободный вечер. А Скайуокер взят взаймы, — поправила джедая Паллада. — Ну, так где же он? — Следуй за мной, — сказал Оби-Ван. Кеноби повел их в глубь антигравитационной станции. Жара была удушающей даже при включённых охлаждающих трубах. Паллада заметила, как оба джедая напряглись в пульсирующей темноте. — Ваши дроиды копаются в компьютерах в поисках… Чего-то, чего мы ещё не знаем, но я обнаружил кое-что, что может показаться вам интересным. Кеноби толкнул дверь, и они увидели лабораторию. Это была широкая светлая комната, похожая на ту, которую Паллада построила для доктора Винди два года назад, чтобы восстановить память брата. Гротескные тесаки и щипцы вились вокруг массивного операционного стола. Меддроиды Палпатина были оснащены болтами переподготовки боевыми подразделениями Паллады. — Впечатляет, но что в этом особенного? — спросила она. — Это, — сказал Оби-Ван и повел их к инвентарю, открыв его двери, чтобы показать инструменты Тёмного Лорда. Глаза Энакина расширились, когда он понял, что Оби-Ван раскопал. Весь инвентарь состоял из протезов легких и дыхательных трубок. Металлические части и кожные замены были выложены, готовые к операции. Там стоял инактивированный дыхательный диагностический ящик. Самым ужасным была черная маска, похожая на череп. Красные глаза которой сердито смотрели на них троих, обещая месть и боль за то, что им запретили его истинный разрушительный потенциал. Это заставило их желудок сжаться, чтобы увидеть все эти инструменты зла. Скайуокер протянул руку и дрожащими руками поднял черный козырек. — Ч-кто?.. — это было все, что он мог спросить, но он уже знал. — План Темного Лорда для Избранного, — сказал Оби-Ван. Вопреки своим интересам, он стал экспертом по заговорам Палпатина за последний год или около того. — Твои последние рабские цепи, — сказала Паллада. Энакин раздавил чёрный шлем голыми руками. Осколки упали на пол, разбитые и забытые. Последние планы Тёмного Лорда ситхов теперь были разрушены.