Heartache

***

— Поттер настолько плохо целуется, что ты как ошпаренная отпрыгнула от него при мысли, что вас может кто-то заметить? Малфой неприкрыто усмехнулся, лениво подойдя ближе к ним. Теперь они отчетливо могли видеть лица друг друга в полумраке коридоров замка. Спина Гермионы словно была приклеена к холодной каменной стене — она чувствовала себя так, будто ее обездвижили, а затем облили ледяной водой, отчего все ее тело покрылось корочкой инея. Жгучее чувство возбуждения внизу живота сменилось подступающей тошнотой. Ей ещё ни разу в жизни не приходилось попадать в подобные ситуации и испытывать подобную неловкость. Она всегда была слишком далека от излишне активных проявлений чувств на публике, чего не сказать о большинстве студентов, учащихся в Хогвартсе. Застать двух влюбленных, полностью растворившихся друг в друге и похоти в темных коридорах замка не было редкостью. Но только не в ее случае. Гермиона всегда придерживалась теории о том, что никто не должен становиться свидетелем вашей страсти. Страсть и эмоции между двумя людьми — не для лишних глаз. Она никогда не позволяла парням прикосновение более интимное, чем взять ее за руку, если они не были только вдвоем. Факт того, что это увидел Малфой заставлял ее желать провалиться сквозь землю прямо здесь и сейчас. Ее свитер был небрежно выправлен из юбки (уже не такой идеально отглаженной), а губы яркие, припухшие и покусанные, словно обветрены. Дыхание было сбито, грудная клетка предательски опускалась вверх-вниз, привлекая к себе излишнее внимание. Длинные кудрявые локоны свободно свисали с плеч. Кажется, они были заплетены в слабую косичку? Она отметила про себя, что потеряла свою резинку для волос. Отлично. — Проваливай, Малфой. Гарри развернулся к нему всем корпусом, так что Гермиона могла видеть его профиль. Его тело было натянуто, словно стрела, желваки напряжены, а дыхание очевидно сбито. Это не выглядело естественно. Гарри не был из тех парней, перед которыми хотелось приклонять голову, лишний раз не открывая рта, лишний раз не делая вздох. Ему совершенно не шла прямая осанка (как ни странно), идеально отглаженная одежда и прическа. Он был абсолютно прекрасен в своей открытости ко всем людям, способности помогать, поддерживать и быть рядом. Он был прекрасен с небрежно уложенными волосами, чуть покосившимися очками и мятой одежде. Она принимала его целиком и полностью именно таким. Ей ужасно нравилось, что он был настолько теплым. От него исходило тепло и радость даже тогда, когда мир вокруг рушился. И это всегда притягивало ее к нему. Ее светлую сторону всегда тянуло к нему. Малфой саркастично усмехнулся и намеренно покачал головой из стороны в сторону. — Это самая унылая порно-сцена, которую я видел в своей жизни. Он говорил это с неприкрытым презрением и ухмылкой. От него веяло превосходством над всем живым вокруг. — Я сказал тебе, проваливай, — Поттер решительно подался вперед, но слегка отшатнулся, когда Малфой неожиданно сделал шаг в сторону Гермионы. — Ты, — он поднял свои прозрачно-серые глаза на Гермиону, совершенно игнорируя Поттера. Все его манеры, поза, да даже тон голоса кричали о том, насколько ему все равно на стоящего рядом парня. Он воспринимал его словно надоедливую муху, не желая даже обращать внимание на писк его голоса. — Ты пойдешь со мной, — ледяным тоном парировал Малфой не разрывая зрительного контакта. Своим тоном он ставил точку и не оставлял ей право выбора. Уже тогда она знала, что пойдет с ним куда угодно. — Немедленно отойди от нее, — Гарри прошипел эту фразу сквозь зубы, направив палочку на Драко. — Что мне мешает убить тебя прямо сейчас, Малфой? Драко усмехнулся и развернулся к нему, делая пару ленивых шагов навстречу к Поттеру, и остановился лишь тогда, когда его палочка уткнулась ему в грудь. — Покажи мне, на что ты способен, Поттер. Смотри только, чтобы рука не дрогнула. И не расплачься в процессе. Опять эта его ухмылка. Б-о-ж-е. Если бы Гермиона знала, чем пахнет ад — она готова была спорить, что это был бы фирменный парфюм Драко Малфоя. Он был настолько холодным и опасным, что от его взгляда кровь стыла в жилах, а в легких разгорался пожар. Он заставлял людей подчиняться ему не произнося ни единого слова. Он заставлял людей испытывать уважение и восхищение, граничащее с глубокой ненавистью и отвращением. Казалось, он был не настоящим. Идеально отлитая маска. Он весь будто вылит из стали. От Драко Малфоя не осталось ни капли того мальчишки, который задирался с Гриффиндором в коридорах школы, пытался угодить своему отцу и соперничал с Поттером в Квиддиче. Он стал другим. Все теперь стали другими. — Хватит! — Гермиона перевела взгляд сначала на одного, а потом на другого парня, выйдя из своего забвения, — прекратите! — Она никуда с тобой не пойдет, — угрожающим тоном произнес Гарри, с еще большей силой утыкаясь палочкой в грудь Малфоя. И Драко наконец не выдержал. Раздраженно вздохнув, он резким движением откинул палочку Поттера вглубь коридора с помощью заклинания, а следом произнес: «Петрификус Тоталус». Гарри оцепенел и упал на пол ему под ноги. — Боже! Гермиона негромко вскрикнула и села на корточки перед Гарри, совершенно не понимая, что ей делать. — Ты что, черт возьми, совсем больной, Малфой? — Резко выпрямившись в полный рост, Гермиона повысила на него голос. — Два твоих глупых клоуна угрожали убить меня, блять. И ты смеешь говорить, что я больной? — Малфой шагнул навстречу девушке, сохраняя зрительный контакт. Единственной преградой между ними сейчас было обездвиженное тело Поттера, что позволяло Драко отчетливо рассмотреть отчаяние и усталость в ее глазах. От ее взгляда не осталось ни капли той сильной духом гриффиндорской всезнайки. — Боже, — развернувшись на месте, Гермиона обреченно провела рукой по макушке своих кудрявых волос. Пара прозрачно-серых глаз выжигала дыру на ее спине, и ей даже не требовалось подтверждение, чтобы знать это наверняка. Глубоко вдохнув и собравшись, она медленно развернулась через плечо и снова посмотрела на Драко. — Что ты хочешь от меня, Малфой? Гермиона обреченно усмехнулась. Она была на грани нервного то ли срыва, то ли смеха. — Твой рыжий дружок забрал мою волшебную палочку, когда устроил сцену в большом зале. Понимаешь, к чему я веду, или продолжишь делать вид, что у тебя совсем нет мозгов, Грейнджер? — Малфой, я не понимаю, — Гермиона с недоумением смотрела на него. Он раздраженно закатил глаза. — Я думал, ты умнейшая ведьма своего факультета. — Выходит, что нет, — Гермиона безжизненно пожала плечами. Малфой совсем не узнавал ее. Конечно, они никогда не были близки, чтобы он мог знать о ней хоть что-нибудь кроме того, что болтали разводилы сплетен, но все же его общих наблюдений за столько лет хватило, чтобы сделать вывод о том, что с ней явно что-то не так. — Чтобы моя палочка снова слушалась меня, я буду вынужден забрать ее в бою. Теперь до тебя дошло, или твой возбужденный разум совсем не в состоянии соображать здраво? — Боже мой, — Гермиона нервно поправила волосы на макушке и на мгновение прикрыла глаза, — так, послушай, — она опустила руку и снова посмотрела на Драко, — я могу сама забрать твою палочку у Рона. А потом…ты заберешь ее у меня. — Отлично, мне это подходит, наконец-то ты начала соображать. Но у нас есть ещё один нерешенный вопрос, — Драко бросил презренный взгляд на лежащего без сознания под его ногами Поттера, — обсуждать что-либо с Поттером или Уизли все равно, что разговаривать с мраморной стеной, поэтому вся надежда на тебя, Грейнджер. Я настоятельно рекомендую тебе сделать все возможное, чтобы ни один из этих кретинов даже не смотрел в мою сторону. Ещё хоть один подобный выпад вроде того, что было сегодня, — он серьезно посмотрел на Гермиону и подался вперед, понизив голос, — и я переубиваю их всех. И всех, кто им хоть сколько-нибудь дорог. Это ясно? — Что ты несешь, Малфой? Как ты можешь…говорить подобное после всего, что ты сделал? После всего, что произошло по твоей вине? — Лучше заткнись, Грейнджер, — он зло ухмыльнулся и покачал головой. Это был очень недобрый знак. Гермиона вскинула руки и тихо посмеялась. Этот разговор был настолько неправильным и абсурдным, что ощущался, как ненастоящий. Как сон, выдумка, проделки сонных фей. Все, что угодно, но точно не «здесь и сейчас» — Ты заслужил все, что с тобой произошло, Малфой, абсолютно все. Нужно было позволить Рону выжечь тебе мозги сегодня, и со всеми проблемами было бы покончено навсегда. В одно мгновение ее спина снова оказалась приклеенной к холодной каменной стене замка. Малфой больно и резко впечатал ее тело в камень, прижимая локтем поперек горла, чтобы не касаться ее голой кожей. Второй рукой он приставил свою запасную палочку к виску девушки, нарочито сильно надавливая на нежную кожу. — Я могу выжечь твои мозги прямо сейчас. Хочешь это проверить? Произнося «твои» он понизил голос, и эта фраза прозвучала слишком опасным шепотом. Его дыхание, неправильно теплое для глыбы льда, смело касалось ее кожи, заставляя внутренне сжиматься от осознания этой страшной близости. — Делай, что хочешь, Малфой. Убей, пытай меня. Мне наплевать. Из-за его руки, которая давила на ее горло, голос Гермионы был ниже обычного. Голова девушки была намертво зафиксирована в одном положении, потому она не могла взглянуть в его глаза. Чтобы иметь возможность дышать, Гермиона задрала голову как можно выше, но отчего-то она была точно уверена, что Малфой смотрит прямо на нее. Сверлит ее взглядом. — Хорошо, — Малфой резко отошел от нее, покинув ее личное пространство, и она чуть не упала от неожиданности, но все же смогла устоять на ногах. — Тогда, раз уж тебе плевать…думаю, ты не будешь против, если я сделаю это с Поттером, — с неприязнью выплюнув фамилию Гарри из своего рта Малфой направил на него свою палочку, — верно? Теперь он нагло улыбался, смотря на нее. — Зачем ты делаешь все это? Для чего? Тебе так отчаянно хочется, чтобы тебя боялись и ненавидели? Гермиона была на опасной грани. Ее сердце бешено стучало, а концентрация адреналина в крови зашкаливала настолько, что ее кожа буквально горела. Кажется, дотронься она сейчас до кого-нибудь — и у него останутся глубочайшие раны. Она больше не могла молчать, не могла сдерживаться, не могла быть рассудительной и следовать здравому смыслу. Сколько бы она ни пыталась, у нее больше не получалось не лезть в пасть ко льву. И сейчас этим львом оказался… Малфой. — Я плохой человек, Грейнджер. Мне не нужен повод, чтобы совершать плохие поступки. В глазах Малфоя плясали черти. Его прозрачно-серые радужки блестели и сверкали, словно кто-то наложил на них заклинание яркости красок. Он по прежнему выражал абсолютное хладнокровие, но лишь внешне. Внутри парня горел, нет, полыхал немыслимых размеров пожар, который едва поддавался контролю в эту минуту. То, что он говорил ей — не было правдой. Он не хотел, чтобы его боялись. Он не хотел быть плохим человеком. Он не хотел убивать ни Поттера, ни даже Уизли, и уж тем более — Грейнджер. Но так было привычнее. Так было проще. Так было куда проще, чем устраивать унизительные сцены примирения. «Смотрите, я больше не злой пожиратель смерти, готовый переубивать вас всех», я просто обычный парень, который серьезно оступился, и теперь не знает, как все исправить. Он просто не мог позволить себе показать слабость. И совершенно не знал, как поступать иначе, как сорвать с себя эту идеально отлитую маску пожирателя смерти, не вырвав из себя вместе с ней кровавый кусок мяса. Как не потерять рассудок окончательно? Но никто никогда не должен был узнать этой правды. Никогда. Какое-то время они молчали. Стоя друг напротив друга, почему-то не разрывая зрительного контакта, каждый из них блуждал глубоко в своих мыслях. Гермиона не выдержала первой — и отвела взгляд. И как только она сделала это, по ее щекам потекли слезы, которые не поддавались контролю девушки. Она обессилено сползла вниз по стене и неприкрыто расплакалась. В ее крови все сильнее закипал пожар из эмоций. Малфой стоял неподвижно и смотрел в пол, словно его фигура была вылита из бетона. — Я так устала, — задыхаясь от рыданий, тихо произнесла Гермиона, — мы всего лишь студенты, ты просто…обычный парень. Так откуда же в тебе столько злости? Она перевела блестящий от слез взгляд на Драко. Он медленно посмотрел на нее сверху вниз и какое-то время размышлял, что ей ответить. Но так и не смог подобрать нужных слов. — Моя палочка должна быть у меня сегодня же. Сделай, что обещала. Ему не требовалось добавлять «иначе ты пожалеешь», потому что она итак знала это. Малфой был злым и плохим человеком. И очень опасным. Она должна была держаться от него как можно дальше. Гермионе нужно было поверить в это. Так отчаянно нужно. Чтобы однажды не найти себя рыдающей в ванной от бессилия и осознания, что на самом деле он не такой. Это было бы слишком личное предательство. Его стальной тон голоса прострелил ей виски. Развернувшись на месте, Малфой быстрым шагом зашагал вглубь коридора. Осознав, что прямо сейчас он просто уходит, Гермиона тут же поднялась с пола и сделала пару стремительных шагов за ним, сгорая от возмущения и злости. — Тебе больше нечего сказать, да, Малфой? Ты снова все испортил, а теперь просто бежишь, как чертов трус! Он стал ее спусковым крючком. Не выдержав силы нахлынувшей на нее злости, она перешла на крик, совершенно не отдавая себе отчета о возможных последствиях этой сцены. — Быстро остановись, Малфой! — Быстро настигнув парня, она толкнула его в спину двумя руками, что заставило его резко развернуться на месте. — Ты что, блять, больная? — Прошипел Малфой, шагнув навстречу к ней. Гермиона снова толкнула его двумя руками, на этот раз в грудную клетку. Она все еще сильно плакала, и была совершенно не в силах контролировать полностью затмившие здравый рассудок эмоции. Драко перехватил ее руки, когда она в очередной раз занесла кулаки, чтобы толкнуть его, и сильно сжав запястья девушки подтянул ее тело ближе к себе одним движением. Она, словно кукла, поддалась за ним. — Успокойся, блять. — Я ненавижу тебя! — пытаясь вырваться из его хватки, Гермиона шипела ему проклятия. — Я сказал — успокойся, — подтянув ее тело еще ближе к себе, он приказным тоном произнес эту фразу ей в лицо. Его дыхание обожгло ее кожу. Они встретились взглядами, и в ее карих глазах считывалось отчаянное безумие. Одной ногой она была в нервном срыве, не переставая истерично плакать, что ввело Малфоя в абсолютную растерянность. Он, кажется, впервые в жизни совершенно не знал, что ему делать. Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. — Руки, — послышался звонкий женский голос откуда-то сбоку, — убери от него свои руки. — Пенси? Услышав голос своей девушки, Малфой тут же стремительно пошел ей навстречу, бросив Гермиону стоять посреди коридора наедине с ее истерикой. И поймав Пенси на пути к себе, силой развернул и потащил прочь. — Что за херня тут происходит? Там, на полу, лежал Поттер? — Ничего, Пенс. Это было единственное, что Гермиона успела услышать перед тем, как Малфой с Паркинсон завернули куда-то в темные коридоры и их голоса не стали неразборчивыми. Внезапное появление Паркинсон подействовало на Гермиону отрезвляюще, словно ее окатили холодной водой и наконец вернули в реальность. Она перевела дух, вытерла мокрое от слез лицо рукавом мантии, и вновь вернувшись к тому месту, где все еще лежал Гарри, села на пол, облокотившись об стену. Прикрыв глаза, она продолжила беззвучно плакать. Абсолютно сумасшедший первый учебный день. Обняв колени, Гермиона принялась терпеливо ждать, пока очнется Гарри. Постепенно слезы перестали стекать по ее щекам, а в голове напрочь отсутствовали хоть какие-то мысли. Абсолютная, звенящая тишина. Это было то, что ей нужно. На этом она — все. Выпита до дна. Так больше продолжаться не может, большего стресса она просто не выдержит. Ее нервное состояние оказалось не готово к тому, что может происходить тут. И она не должна, не должна была срываться на Малфое. На ком угодно, черт возьми, но только не на Малфое. Когда сознание девушки успокоилось, а дыхание выровнялось, она снова смогла ощутить реальность в полной мере. Прокрутив в голове события последних тридцати минут, словно кинопленку, она вновь ощутила бешеную тревогу. Все эмоции внутри нее были выкручены на максимум, ощущаясь, как оголенные провода, но не смотря на это она чувствовала себя натурально умершей. Умершей заживо. Ее тело, ее сознание, ее эмоции и чувства больше ей не принадлежали. Она словно больше не умела управлять…собой? И совсем не могла понять, что чувствует в этот конкретный момент. Словно балансирует на грани абсолютного безумия и небытия сознания. Единственное, в чем Гермиона была уверена наверняка — в том, что шутить с Драко Малфоем точно плохая идея. И как бы ей не было мерзко от всего того, что он посмел произнести вслух — она была обязана вернуть ему его палочку. Не ради него. Ради Рона. Она понимала, что Рон, скорее всего, ненавидит ее. Не понимает, и вряд ли захочет понять. Но Гермиона больше не могла жить как раньше. Вернувшись сюда, она пообещала сама себе, что не допустит этого. Что больше не будет участвовать в выращивании вражды, глупых перепалках, соревнованиях между факультетами. И уж точно не будет поддерживать идею о том, что бывшие пожиратели смерти должны быть мертвы. Если они все вернулись сюда, значит они приняли решение начать все заново. Они были обязаны написать новую историю, в которой больше нет места войне и смертям. Они все просто обязаны сделать это. Нарушенная Гарри тишина вытянула Гермиону из размышлений. Очнувшись, Поттер тут же вскочил на ноги, приняв абсолютно невозмутимый вид. Признаться, держался он крайне стойко и фантастически делал вид, что у него не раскалывается голова от удара. И что затылок после падения не ощущается так, словно по нему шарахнули тяжелым камнем. Конечно, Гермиона знала, что это не так. Также она понимала, что для Гарри, наверно, эта сцена была очень унизительна. Драко Малфой обезоружил его на глазах у девушки, которую мгновение назад он целовал, прижав к стене. Обезоружил, унизил, и вышел победителем, заставив ее подчиниться. Натурально не оставив ей никакого выбора. Комплексы на счет Малфоя были у Гарри с самого первого курса. Они столкнулись лбами будучи еще совсем мальчишками, и так и не смогли усмирить свое эго. Каждый из них был лучшим на своем факультете, лучшим в своей команде по Квиддичу, но этого никогда не было достаточно. Их личные счеты уже давно довели их обоих до абсурда, но никто не собирался сдаваться. Последним преимуществом, что всегда оставалось за Гарри — была она. Он знал, что она всегда на его стороне, и это позволяло ему ощущать себя сильным. Гарри знал, что Гермиона никогда в конечном итоге не окажется в постели у Малфоя, как это делали все его предыдущие девушки, словно стремились пропустить через свою постель всех крутых парней школы. У него внутри все кипело, когда он думал о том, что Малфой может посягнуть на святое. Его святое. Поэтому на любой выпад в сторону Гермионы он реагировал очень резко. — Гарри…— Гермиона не знала, что ей сказать, поэтому произнесла лишь его имя, медленно поднявшись с пола. Он тяжело вздохнул. — Клянусь, я убью его, — произнес он, смотря куда-то сквозь нее, — он что-то сделал с тобой? Почему ты плакала? Опухшие от слез глаза и щеки выдали Гермиону. Его лицо было очень серьезным. Он был обижен и оскорблен, но пытался не выдавать этих чувств на своем лице, надев на себя плохо отрепетированную маску. — Нет, ничего, — коротко соврала она, — я просто переживала за тебя. — Я не глупый, Гермиона, — отрезал Гарри, — я вижу, что ты мне лжешь. — Он ничего не сделал. Это правда, — Гермиона подняла на Гарри распахнутый взгляд, — только попросил забрать у Рона его волшебную палочку. — Что? Какого хрена? Ты ему что, личный протеже? Гарри нахмурился и сверлящим, полным непонимания взглядом уставился на девушку. — Палочка должна быть отобрана в бою, Гарри. — Так это именно то, что нам нужно! Мы прикончим его, и с этого момента не будет никаких проблем от этого ублюдка. — Хватит, — Гермиона прикрыла глаза, чтобы перевести дух, — я больше не могу это слышать. Я прошу тебя остановиться! Неужели мы вернулись сюда, чтобы снова устраивать бойню? — Я хочу чтобы он исчез из наших жизней вслед за своим гребанным папашей. И ты знаешь, что это будет правильно, черт возьми! — Правильно для кого, Гарри? — Смерть Малфоя для всех была бы лучшим исходом. — В тебе говорит ненависть, и ни капли здравого смысла. Мы не имеем никакого права вести себя так в стенах этого замка. Не после того, что случилось, понимаешь? Малфой поплатился за свои поступки сполна, пережил пытки, испытание сывороткой правды, его полностью оправдали! И если ты вдруг забыл, — Гермиона нахмурила идеально гладкий лоб, — он спас нам всем жизни. — Хах, — Гарри коротко усмехнулся, — то есть, по твоему, одного хорошего поступка достаточно, чтобы спустить ему с рук все, что он натворил? Я верно тебя понимаю? — Да, Гарри. Кто-то должен быть умней и покончить с враждой. — Этому не бывать, — отрезал Поттер, — ты не понимаешь, что говоришь. Малфой самый последний ублюдок в мире, и он заслуживает смерти. — Хватит! Я не могу больше слышать это. Ты ведешь себя как глупый обиженный ребенок, — не выдержав, Гермиона позволила себе сказать много лишнего. — Я ушам своим не верю, — Поттер резко сдернул очки с лица и поморщился, потому что резкий жест отдал сильной болью в затылок, — я не верю, что ты действительно говоришь мне все это. — Я не пытаюсь убедить тебя, что Малфой хороший человек! Он по прежнему надменный, высокомерный и злой. Но это не повод продолжать разжигать ненависть в стенах школы, как ты не понимаешь? Я совершенно не узнаю в тебе тебя, Гарри. — Добро пожаловать в мир, лишенный иллюзий, Гермиона! Один хороший поступок не повод прощать ублюдку все то, что случилось по его вине! Пока ты пряталась от реальности в своих сахарных мирах, я каждый божий день видел и переживал скорбь и боль. Я каждый день сталкивался с последствиями этой войны, видя все это своими собственными глазами. А где была ты, скажи мне? Чтобы рассказывать мне о невиновности Малфоя. Она не верила своим ушам и глазам. Он действительно говорил ей это? Гарри произнес это все вслух, глядя ей в глаза? Эхом в ее голове бесчисленное количество раз прокручивалось то, что он произнес своими губами. Пока ты пряталась от реальности в своих сахарных мирах. А где была ты? И вот она, снова — убита. Убита дважды, навылет. Окончательно и бесповоротно. — Такое чувство, что я больше не знаю, кто ты, — безжизненно подытожила она. Тишина. Тишина Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. Тишина Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. — А я не знаю, кто теперь ты. Тишина. Тишина Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. Тишина Тишина. Тишина. Тишина. Тишина. Гарри смотрел на нее так, словно вовсе не знал, кто она. Между ними снова выстроилась эмоциональная высокая стена с железобетонной кладкой. В воздухе висела густо отравленная тишина. Тяжелое надрывное дыхание их обоих переплеталось друг с другом, концентрируясь в воздухе. Для Гермионы это была точка. Финал. Она целиком и полностью убедилась в том, что никто в этом мире не способен ее понять. Парень, который ранее прижимал ее к каменной кладке стены замка и знал ее лучше всех — теперь ощущался, как незнакомец. Она поцеловала незнакомца? Он вовсе ничего больше о ней не знал. А она — о нем. Гарри Поттер — кто он теперь? Отодвинув на задний план все то, что отравленным ядом вылилось на нее из его уст, Гермиона приняла решение подумать об этом позже. Сейчас нужно мыслить рационально. Перевести дух. Сделать то, что должна. Не допустить того, чего хотят Гарри и Рон. А все остальное сейчас — пустой звук. Сглотнув подступившее желание обессилено разрыдаться, она первая нарушила молчание. — Мы должны сейчас же найти Рона, чтобы он передал мне палочку Малфоя. Хочется вам того или нет, я не допущу бойню в Хогвартсе, Гарри. Я нуждаюсь в твоей помощи, потому что Рон злится на меня, и я его понимаю, но сейчас точно не время выяснять отношения еще и с ним. Я хочу верить в то, что в тебе осталась хотя бы капля здравого смысла, и ты сможешь хорошо обдумать все, что ты мне наговорил, и признать, насколько сильно ты не прав, — она подняла на него блестящие от подступивших слез распахнутые глаза, — в противном случае я пойду к директору школы и буду требовать вашего немедленного исключения. Считай это моим ультиматумом. Закончив свой монолог, она выдохнула и снова сглотнула тугой комок, подступивший к горлу. Гарри громко рассмеялся, это определенно был нервный смех. — Что же с нами случилось, Гермиона? — Смерть. И они оба, наконец не выдержав, не смогли сдержать подступающих слез.