two ravens, one fox

в середине сентября адам приехал в пальметто налегке: все его вещи умещались в небольшую сумку. не то чтобы он не планировал остаться, просто у него больше ничего не было. жизнь в скитаниях кого хочешь сделает аскетом и приверженцем минимализма. за месяц жизни с лисами он оброс одеждой и потихоньку привыкал, что ему не надо снова никуда убегать. ну разве что на ежедневную пробежку. еще в его собственности находился старенький автомобиль. он купил его за бесценок, но зато сам. владелец стоянки, возле которой адам снимал комнату последние месяцы, все равно планировал отбуксировать машину на свалку. и адам просто вручил ему такую же сумму, что потребовалась бы для вызова эвакуатора и перевоза этого старья. именно на это недоразумение, а не машину — он обозвал ее хондайотой — смотрит теперь адам, задумчиво подкидывая ключи на ладони. каждое утро он проходит мимо нее и каждый раз боится, что ее увезут, посчитав рухлядью, которая уже никогда не поедет. но она очень даже на ходу, несмотря на дурацкий вид. надо как-нибудь будет перекрасить ее в ярко-оранжевый, а то сейчас она состоит из трех разных цветов, и адам даже не знает, какой из них ее родной. оранжевый будет означать, что вещь принадлежит кому-то из лисов, а с этими ребятами лучше не связываться: здоровье дороже. он открывает дверцу и садится внутрь, впервые с тех пор, как приехал в пальметто. вообще, машина ему тут без надобности, но только не сегодня. сегодня ему предстоит прокатиться до университета соседней северной каролины, сборной которого предстоит биться с воронами. передача линчу сообщений через трансляции матчей — интригующее, конечно, дело, но он должен видеть его вживую, чтобы начать действовать. адам пока не знает, как сможет добраться до него сегодня, но в любом случае он посмотрит захватывающий матч. он включает загруженный на телефон плейлист и, заведя двигатель, выруливает с территории кампуса. пять часов дороги окупается радостью от найденного свободного места на стоянке стадиона: ему невероятно повезло, потому что машин под завязку. только уже сдавая задом на свое место, он замечает, что паркуется рядом с матовым бмв, и светоотражающий номер «L1NCH», виднеющийся в зеркале заднего вида, не оставляет никаких сомнений, что сама судьба благоволит адаму. или, наоборот, прокляла его, он еще не решил. руки чешутся широко открыть дверцу хондайоты, чтобы она ударилась о пассажирскую дверь бвм. и повторить так несколько раз до хорошей такой вмятины в идеальном черном боку. — не делай этого не делай этого не делай этого адам пэрриш нет нет нет, — читает он как мантру, пока глушит двигатель и прячет телефон в карман. он выходит умышленно аккуратно, обещая себе, что всегда может найти ржавый гвоздь и написать неприличное слово аккурат по всей поверхности капота, дверей и крыльев. да даже целая поэма выйдет. а пока он будет вести себя прилично. ну, он очень постарается. стадион сборной северной каролины намного меньше по размеру, чем родной лисий, и сконструирован необычным образом: трибуны и скамейки для команд находятся близко и практически на одном уровне. чтобы избежать давления болельщиков на гостевую команду, трибуны сразу за местом их отдыха отдаются фанатам команды и родственникам, приехавшим поддержать своих. поклонники воронов, как обычно все в черном, занимают неполный сектор, предпочитая усесться поближе к его границе, где они могут напрямую освистывать фанатов домашней команды. адам проходит вместе с ними, благо черная худи не выделяет его из толпы. он располагается на первом ряду, сразу за скамейками, еще не в полной мере осознавая, что увидит ронана через несколько минут. что он станет делать? он не знает даже сейчас. но отступать некуда, так что он просто ждет выхода команд на разминку и начала матча. первый раз он посмотрит на игру воронов не по телевизору и не играя непосредственно против них. фанаты воронов стараются на славу, их за последние десять минут прибавилось втрое, но по-прежнему адам сидит на своем ряду в одиночестве, хотя он уже и не так выбивается из общей массы. весь сектор позади него взрывается овациями, когда их любимая команда выходит на поле. несколько кругов по стадиону, разминка, растяжка, тренировка бросков — обычно в видеотрансляциях опускают эту часть, находя ее неинтересной, и сразу переходят к матчу. но адаму интересно все, что сейчас происходит. он наблюдает за ронаном со смесью восхищения и отвращения: каждое движение линча выверено, четкое, техничное, ни единой запинки и промаха — это была сторона восхищения. собственно, бесит он адама по тем же самым причинам. «высокомерная, самоуверенная скотина!», — хочется заорать адаму во все горло. он уверен, что смог бы перекричать болельщиков, скандирующих одну кричалку за другой. пэрриш отвлекается, чтобы попить воды, а когда снова смотрит на поле, то натыкается на пристальный взгляд кавински. номер второй, тень ронана, его любовник и, вероятно, вообще единственный, с кем линч общается, исключая взаимодействия в самой игре. это то, что адам успевает заметить, наблюдая за ними эти десять минут. сам джозеф переходит от одной группки игроков к другой, поправляет, помогает — в общем, ведет себя как человек, а не как машина с двумя кнопками, «вкл» и «выкл». ронан же всегда в стороне, обращая внимание только на кавински. адаму кажется это занимательным. он и не думал, что в команде воронов настолько сильно развита иерархия. ну, или как вариант, ронана считают мудаком свои же, предпочитая ограничить с ним общение по мере сил и возможностей. кавински подходит к линчу и шепчет на ухо. ронан резко поворачивается. теперь уже они оба буравят адама взглядом. жаль, он со своего места толком не видит выражения их лиц. наверняка там удивление. может, чуточку растерянности? было бы неплохо. злость? не на руку, это только раззадорит их перед игрой. или, может, они думают, что адам И ТУТ выйдет против них? ха-ха. пэрриш сдержанно кивает, подняв бутылочку воды в знак приветствия. ронан дергается. кавински хватает его за плечевой щиток. все-таки мягко вывернувшись из-под руки джозефа, ронан следует через все поле к трибунам. камеры, игроки, болельщики следуют за ним взглядами и объективами. адам понимает, что через пару мгновений окажется в информационной ловушке, где каждое его действие будет зафиксировано. ему останутся только слова, а он до сих пор не знает, что говорить. устроит ли линча молчание? навряд ли, судя по его напряженному виду. адам делает над собой усилие, приказывая откатиться назад в эмоциональном плане на уровень, с которым сел в машину и выехал из пальметто: сделать что угодно, чтобы приблизиться к ронану, что угодно, чтобы его план начал действовать. он медленно выдыхает, улыбается и, наклонившись, опирается локтями на железный поручень, что разделяет трибуны от скамеек команды воронов. ронан подходит к нему и встает на скамейку ногами, чтобы быть с адамом на одном уровне. и ближе, чем рассчитывал последний. — ну и какого хрена? — ронан как всегда не снисходит до вежливости. это адам уже проходил. — приехал пожелать тебе удачи. — адам улыбается, на сей раз искренне, потому что растерянная рожа линча реально его веселит. тот старается выглядеть уверенно, надо отдать ему должное. у адама не хватило бы духу и сил даже подойти к трибунам, если бы он увидел ронана на своей игре. — какого хрена, пэрриш? — о, так теперь ты знаешь мою фамилию? — адам кладет подбородок на скрещенные на поручне руки. теперь он смотрит на ронана чуть снизу. «только не отодвигайся», — мысленно говорит он ему. вспышка камеры мелькает совсем близко. фанаты больше не орут кричалки. «адам, осторожней». — хотя, о чем это я! я же видел, как ты шептал ее в матче с черепахами. — адам двигает бровями, широко улыбаясь. — понравилось? ронан не удостаивает его ответом. но и не уходит. «не переборщи», — наставляет себя адам. сейчас он кажется себе сапером, обнаружившим бомбу неизвестной комплектации: провода не того цвета, все сплошь черные, нет счетчика, нет всего того, что помогло бы ему понять, сколько у него есть времени, прежде чем его разнесет на куски. — мне нравится, когда меня зовут по имени. ты наверняка знаешь и его тоже, — продолжает он. «какой грубый флирт, черт тебя дери, совсем разучился». — зачем ты здесь? — ронан все так же смотрит на него. в его тоне скользит нетерпение: скоро начало матча, и ронан, в отличие от адама, играет сегодня на поле. — я же уже сказал. адам не дожидается еще одного вопроса. он привстает и максимально приближается к линчу. тот остается на месте, не шелохнувшись ни на миллиметр. адам вспоминает, как сам стоял на парковке перед лисьей норой и смотрел на медленно приближающийся к нему автомобиль. тогда в его голове была только одна мысль: черта с два он сдвинется. возможно, они с ронаном не такие уж и разные. видя, что ронан не собирается уходить, отстраняться, что-либо говорить — он честно дал ему время на это — адам наклоняется и слегка прижимается к губам линча своими. он машинально закрывает глаза, как это делают, когда поцелуй желанный. не получив реакции, он чуть подается назад, а затем снова целует ронана, более широко, так, чтобы высунуть язык и провести им по нижней губе ронана, мазнув по зубам. на краткий миг ему кажется, что линч разжал зубы и кончиком своего языка коснулся адама. но он не уверен. пэрриш отодвигается. слепнет от вспышек фотообъективов. ему пока еще неведомо, что он натворил. он понятия не имеет, чем это обернется для него. сейчас ему совершенно плевать. он смотрит в мерцающие льдом глаза ронана, который так и продолжает стоять с влажными от его прикосновений губами. он не сдерживается и снова кратко и быстро целует его в самый уголок рта, чувствуя гладкую и нежную кожу и вдыхая запах ронана. ровно так, как и представлял себе много лет назад. как видел во снах. гребаный ронан линч, чтоб его. — на удачу, — шепчет адам. он помнит, как сел на место. как линч покинул его за минуту до начала матча. адам ушел в перерыве между таймами. счет на табло уже тогда был 06:15. его «на удачу» принесло воронам еще одну победу. адам проклинал себя на протяжении всей дороги домой.