our place

— Разделимся, — предлагает Саша, — кто первый найдёт выключатели, тот молодец. — Ты с ума сошла? — возражает старший Гекко, и в любой другой ситуации Саша умилилась бы его стремлению защитить подругу, но перспектива тащиться паровозиком по вентиляции ей совсем не нравится. Они теряют много времени. — А что мне будет? По больнице ходит только один псих, и нашей с тобой смерти он не хочет. Этой части его плана я согласна придерживаться. На лице Сета написано всё его недовольство предложением Саши, но упрямства в Коннели сейчас намного больше, и переспорить её не получится ни за пять минут, ни за двое суток. Она прекрасно понимает, что делает ставку на тёмную лошадку, и что на кону стоит её жизнь. Александра не помнит, когда в последний раз ей было так страшно, но в этом ведь и заключается её главное отличие от всех здесь собравшихся: она умеет контролировать свои эмоции. Понять, что Сет первым добрался до пункта управления, несложно. Во всём здании щёлкают дверные замки, загорается свет, а по вентиляционной шахте начинает гулять ветерок. Спустившись в коридор (какой по счёту чёрт его знает, да и важно ли это?), Коннели прислушивается, принюхивается, и старается не шуметь, мягкой поступью передвигаясь в наобум выбранном направлении. Она обещала Сету не нарываться, и планирует сдержать слово, но ничего о том, чтобы стоять на месте, Саша не говорила. Правильного варианта всё равно не существует. Она может бежать навстречу неприятностям или ждать, пока они сами её найдут — исход будет тот же. Александра не отличается безрассудной смелостью и предпочитает если не предугадывать, то обходить препятствия. Но именно сегодня опасность представляет человек, которого она когда-то ласково называла медвежонком. А медведи, как известно, смертельно опасные животные, несмотря на то, что их плюшевые копии являются любимцами детей всех возрастов. В глазах Саши, Ричард Гекко именно такой: большой, деланно расслабленный и неторопливый. Когда наедине — самый миролюбивый мишка на свете, которого можно весь вечер обнимать за широкие плечи, без страха делясь самыми сумасбродными мыслями, ведь он обязательно поймёт и даже подкинет идейку по заданной теме. Но питать иллюзий на его счёт смерти подобно, ведь мишка этот не плюшем набит, а гвоздями, и таймера для спускового механизма в его комплектации не предусмотрено. И если до этого Саша могла спокойно пройти по этому минному полю с закрытыми глазами, то теперь ей придётся двигаться наощупь. Одно неосторожное движение, и… — Я же сказал не выходить. У него неестественно ровный голос. Как всегда, бархатистый и тихий, будто стремящийся успокоить, но сейчас это совсем не помогает. Лучше бы он (голос) дрожал, лучше бы срывался на крик или трещал невнятным шёпотом, обжигая дыханием ухо. Ричард подошёл к ней со спины, зажал в тиски, прикрыл ладонью рот так быстро, что Саша даже пискнуть не успела. «Попалась», — думает она. Случайно? Или всё-таки специально? В любом случае нечего удивляться, это ведь было неизбежно. Её тянет к нему, как магнитом; никакие правила и личные границы Саше помочь здесь не сумели. — Не бойся, — шепчет он, зарываясь носом в спутанные волосы на девичьем виске, — ты в безопасности. Даже если бы Коннели могла говорить, спорить с Ричардом именно сейчас она бы всё равно не стала. Да, несомненно она в полной безопасности, как иначе, ведь самый страшный зверь в здании не путает мягкое с холодным даже под сверхъестественным приходом. Железобетонная гарантия безопасности, просто выше всяких похвал! Но имеем то, что имеем. — Нет, я уверен. — говорит он уже более внятно, повернув голову куда-то в сторону от Саши, — Она тебе понравится, Саша всё понимает. Я ей всё объясню, потом найду Сета. Без них ничего не будет. Тяжело выдохнув прямо Ричарду в ладонь, Саша закрывает глаза и пытается расслабиться. Получается так себе, но подкинутые хлебные крошки в виде фраз, сказанных кому-то незримому, помогают Коннели переключить своё внимание от нежеланных объятий на то, что может происходить сейчас в голове младшего из братьев Гекко. Неужели Ричи умудряется навязывать кому-то своё видение идеального плана даже в состоянии одержимости? Забавно. А ещё интересно, понимала ли Амару, открывая дверь в тёмную кладовочку в голове Ричарда Гекко, что нарывается на клинически неподтвержденного психопата, чей мозг работает не совсем так, как у других людей? — Амару дала мне пропуск в Шибальбу, — лихорадочно объясняет Ричи, убирая ладонь ото рта Саши, — но я без Сета никуда не уйду. И без тебя. Ты ведь обещала, что когда я найду своё место в мире, мы будем вместе. Помнишь? — Помню, Ричи, — шмыгает носом Саша, — помню. — И от этого ей почти что физически больно. Саша не имела в виду другое измерение или чем эта Шибальба является, но вряд ли Гекко сейчас видит разницу. Вряд ли он понимает, что под «своим местом» Саша подразумевала не точку на карте, а его внутреннее состояние. — Тебе просто нужно доказать, что ты можешь быть полезной. — Продолжает Ричи, поворачивая Сашу к себе лицом. Лучше бы он этого не делал: подсохшая кровь на его коже пугает Сашу до чёртиков, и совладать с этим животным страхом становится всё сложнее. — Принести жертву. Не переживай, их на всех хватит. — А может ну эту Шибальбу, а, Ричи? — Предлагает она почти слёзно. — Мне и в «Джеде» понравилось, хотя я не успела всё там рассмотреть. — Титанических усилий стоит не увести взгляд и посмотреть Ричарду прямо в глаза. Поднести ладонь к незапятнанной кровью щеке и огладить большим пальцем скулу. — Я уверенна, вместе нам будет хорошо где угодно… — Значит и в Шибальбе тоже! — уверяет Ричард, наклоняясь ближе к Саше. Всматривается в неё, будто в маленькую девочку, чьи сомнения развеются от одного уверенного всё_будет_хорошо взгляда папочки. — Да, ладно. — И вновь он обращает внимание в пустоту, по-ребячески возмущённо закатывая глаза. Александра готова биться об заклад, что в этот самый момент Амару велит ему поторапливаться. Даже плохим мальчикам нельзя отвлекаться, зажимая по углам девчонок, пока дела не сделаны. А ведь хватка, тем временем, заметно усиливается. — Ричард, ты делаешь мне б-больно. — хмурится Саша, теряя фокус. Каждый новый вдох даётся ей с большим трудом, а рёбра, сдавленные между рукой Ричарда и его торсом, начинают ныть от боли. — Не бойся, — увещевает Ричард, ослабляя захват, — ещё один остался и придёт ваша очередь, — и достаёт из кармана шприц.