Ты не сможешь

Он посмотрел на отца Влада, всё ещё сжимающего ручку палатной двери, но почему-то не торопящегося пускать его внутрь. — Ему нельзя много разговаривать, переживать. Не говори с ним об аварии, и о том, что было в тот день, никаких травмирующих воспоминаний. Просто… Нейтральные темы. Илья заметил странное выражение в глазах мужчины — будто он хочет добавить к сказанному что-то ещё, но не решается. Неужели Влад рассказал ему о них или он сам что-то понял? — В тот день… не было ничего такого… И я не знаю, что могло стать причиной… Мы не ссорились… — Илья пожалел о последней фразе. Просто сначала сказал, а потом подумал кому. Александр Иванович пытался ответить, но Илья видел, как сложно ему дается их разговор. Его уточнение осталось без комментария. — Просто не разговаривай с ним о том дне, — он открыл дверь. Цветы были повсюду — на подоконниках, столе, на полу. Дорогие букеты и попроще. — Это от клиентов, — пояснил отец, пропуская Илью в одноместную палату своего сына. — Их всегда присылали, только в интенсивной терапии цветы запрещены, а здесь можно. — От клиентов? — Клиентов Влада, которым он помог, — пояснил отец. Влад никогда не рассказывал Илье о своих успехах в работе, о клиентах и подарках, которые ему дарили. Илья знал лишь то, что Влад хотел перестать заниматься тем, чем занимается, он устал и более того, он никогда не любил своё дело. Он любил спорт, который бросил из-за нехватки времени, любил верстать веб-издания, немного программировал. Только Илья не знал, кто и когда Влада этому научил или он сам учился. Не знал он и того, чем Влад собирался заниматься после увольнения. Не успел спросить, как и не был в курсе, знает ли его отец о планах Влада уйти с работы. Когда они остались вдвоем, Илья внимательнее осмотрелся. Света здесь было больше, солнечная сторона, в отличие от серой реанимационной палаты, куда его пускали по исключительной договоренности. Влад лежал на большой функциональной кровати с приподнятым изголовьем. Глаза его были закрыты, хоть отец и сказал, что Влад не спал, ожидая встречи. Медленно Илья подошел к кровати, сел на придвинутый стул. Всё было так же, как и в реанимации. Его спокойное лицо, опущенные ресницы не дрожали, шрам на подбородке и шее бледнее, грудная клетка в этот раз двигалась чаще. На правой руке больше не было гипса, который Илья видел в последний раз, когда был у него пять или шесть дней назад. За время лечения Влад потерял половину своего веса, лицо совсем обрезалось, волосы на виске выстрижены, чтобы медсестрам было удобнее обрабатывать широкий порез, теперь уже шрам. Илья посмотрел на дверь. «Может, они обманули? Может, Влад не приходил в себя?» Он провел пальцами по его руке, снова ощупывая взглядом лицо, пытаясь уловить признаки осознанной жизни. Илья даже не сразу заметил движение, почувствовал скольжение по своим пальцам, Влад сжал несильно его руку. Ресницы дрожали, приоткрываясь и тут же закрывались снова. Сердце у Ильи в груди перестало биться. Он смотрел на него и чувствовал, как увереннее становится прохладный хват. Влад втягивал запах, пытаясь открыть глаза. Илья видел капли пота на бледном лбу, свободной рукой тер глаза, пытаясь избавиться от надоедливых слез, которые мешали ему видеть. Это был первый раз, когда Влад сделал что-то осознанное, первый осознанный контакт за два месяца. — Я здесь, — прошептал Илья. Влад увереннее перехватил его пальцы и, удерживая руку теперь на груди, открыл глаза. Он медленно моргал, фокусируя взгляд. — И ты здесь, — прошептал Илья. Влад продолжал молчать, смотря на него. — Влад? Ты слышишь меня? Влад моргнул утвердительно. И Илья больше не смог сдерживаться. Он наклонился к нему, прижимаясь губами к щеке. Это не было поцелуем, больше прикосновением, позволяющим почувствовать реальность происходящего, тепло кожи: — Ты здесь, ты здесь… Илья почувствовал руки на своей шее, потом пальцы на затылке. Лицо Влада стало влажным, влажные губы прижались к щеке, потом к губам. Руки соскальзывали с плеч, но Влад снова пытался обнимать его. Илья не был готов к такому Владу, он привык видеть его другим… А теперь чувствовал, что у Влада нет сил даже обнять. Илья посмотрел на него, вытирая свои слезы с его кожи, убирая со лба влажные волосы. — Скажи что-нибудь, — просил Илья. — Поговори со мной, — он откровенно уже умолял, пытаясь выровнять дыхание. — Ты остался? — было четко слышно только начало вопроса, остальное Илья прочитал по губам. Это было первое, что Илья услышал от него. И было жестоко слышать такое после всего, что он пережил со дня аварии. — Остался со мной? — Слова повисли в воздухе, Илья задохнулся от злости, накатил очередной протест, но он сдержался. — Я никуда и не собирался. Ты забыл? — Я помню. — Я тебя ждал. Приходил каждый день. Ты ничего не чувствовал? — Я думал, они врут, — прошелестел Влад. — Они? — Родители, врачи. Все говорили, что ты приходишь. Но когда я проснулся, тебя не было. Я думал, они врут. — К тебе не сразу пустили, я ждал, когда разрешат. Нужно было время на стабилизацию, так сказал твой отец. Вчера он позвонил. — Позвонил? — Разрешил прийти, — Илья понимал, что Влад пытается увязать обстоятельства, но ему это сложно дается. — Я много раз видел, как ты улетаешь. — Это был сон. Ты не слышал, как я разговаривал с тобой все эти дни? — Я… не помню… — Это уже не важно. Важно, что ты вернулся. Илья сел на стул и сжал его руку, понимая, что такой эмоциональный раздрай Владу далеко не на пользу. — Мои вещи у тебя так и остались. Я смотрю за твоей квартирой, поливаю цветок, который мы забрали, — он не сказал, что не может жить в его квартире, потому что это слишком больно, поэтому он вернулся к себе. — Я жду тебя и не собираюсь никуда уезжать. Влад слушал внимательно, держа его за руку. Всё скользил взглядом по его лицу, будто не верил, что Илья ему не снится. — Я тебя люблю, ты же помнишь? Ты же всё помнишь? — Я помню, — Влад улыбнулся впервые за все время. Это была совсем бледная улыбка, но для Ильи даже её стало слишком много. — Тебе разрешают вставать? — Ещё нет, но я уже пробовал. — Сам? — Сам. — Не нужно так больше делать. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказал Влад. — Тогда я останусь. — Хотя бы на несколько ночей. — Ладно. — Ночью самое страшное время. — Почему? — Ночь больше всего напоминает кому… из-за тишины. — Ты не спишь по ночам? — Нет. Я вообще теперь боюсь засыпать. — Тогда я буду с тобой, — это было самое легкое решение, которое он когда-либо принимал. — Я тоже не сплю без тебя, — шепнул он. Влад посмотрел в потолок, потом снова на Илью — казалось, даже движение глаз ему дается с трудом. — Мне же разрешат остаться? — уточнил Илья, понимая, что одного их желания не достаточно, чтобы изменить правила больницы. — Разрешат. Он пробыл с Владом до вечера. В течение дня приходил отец и врачи. Снимали показатели с монитора, корректировали лечение. Илью никто не просил уйти, казалось, все очень тактично стараются не замечать его. Один раз он выходил из палаты покурить и дать Владу поговорить с родными. Было ужасно несправедливо делить его с кем-то. Было сложно находиться там вместе со всеми этими людьми. Но к вечеру стало тихо, в палате появилась неудобная кушетка и комплект постельного. Когда Илья вернулся с общебольничного балкона, от него пахло никотином. Влад лежал, прикрыв глаза. Решив, что он спит, Илья тихо почистил зубы, переоделся в больничную пижаму, которую ему любезно предоставили, и сел на неудобную кушетку. — Иди ко мне, — Влад наблюдал за ним из-под прикрытых век. Илья обернулся. — Ты не спишь? — Я же сказал, что не сплю по ночам. Илья сел рядом на его кровать. — Нет, ложись, — Влад убрал одеяло, освобождая ему место. — Так нельзя. Влад только улыбнулся: — Тебе не плевать, что они подумают? — Не хочу, чтобы меня выгнали. — Не выгонят, ложись. Подперев дверь стулом, Илья лег к нему, накрывая их одеялом. Даже сквозь медицинские отдушки он ощутил запах его тела, прикрыл глаза, чувствуя, как мир вокруг останавливается. Илья провел руками по его бокам и спине, медленно и осторожно, вдыхая глубже. Это была пресловутая химия или ещё что-то, только Илье показалось, что воздух вокруг заискрился, он почувствовал себя с ним и это ощущение было невозможно не узнать. — Ты очень худой, — прошептал Влад, обнимая его в ответ. — Ты шутишь сейчас? — Я был в коме. — Может, я тоже в ней был. Влад погладил его по спине, сквозь ткань больничной пижамы проступал каждый позвонок ещё сильнее, чем в его воспоминаниях. — Прости меня… — прошептал Влад. — За то, что всё так получилось. Что оставил тебя одного. — Главное, ты вернулся. Наверное, путь назад был сложным, раз занял столько времени. Ты помнишь что-нибудь о том, где был? — Когда только в себя пришел, то помнил. Я не понял, где нахожусь, думал, что буду совсем в другом месте. — В каком? — В другом. Это сложно объяснить. Как в игре миссия, и я должен её пройти, чтобы выбраться. Пройти лабиринт, чтобы найти тебя. — Ты искал меня? — Да. Сначала я видел, как взлетает самолет, знал, что ты в нём. А потом пытался вернуться к тебе. Разные декорации, разные лица. Но три вещи никогда не меняются — твоё лицо, самолет, и я пытаюсь найти тебя. Бесконечная гонка, как попасть в петлю времени. Илье очень хотелось спросить, не связан ли этот «сон» с причиной аварии, которая, возможно, прервала его возвращение домой. Но он помнил слова отца, и решил не торопиться с выяснением причин случившегося. Почему именно Влад пошел на обгон, куда он так торопился, и совершил ли он те действия, которые по официальным данным послужили причиной аварии. — Тебе больно двигаться? — спросил Илья. — Когда что-то болит, колют обезболивающие. — Неделю назад, когда я был здесь, у тебя был гипс на руке. — Его сняли вчера или раньше, я не помню. Илья сжимал в пальцах его пижаму: — И что болит больше всего? — Голова. — Это же не навсегда? — Надеюсь, что нет. — Я очень тебя люблю. — Я тоже тебя, — Влад понимал, что за его признанием прольется вся боль, как это обычно бывало. Сначала Илья говорил, что любит, смягчая реакцию на свои последующие слова, потом: — Я почти умер без тебя… — Илья… — Я хочу, чтобы ты знал. Если что-то ещё с тобой случится, я не смогу. — Больше ничего не случится. — Я не переживу… — Успокойся. — Мне страшно за тебя. — Я бы чувствовал то же самое. Хотелось крикнуть: «Так куда ты тогда мчался на этой проклятой тачке?» Но вместо этого Илья произнес: — Пообещай, что поправишься, вернешься домой и будешь со мной. — Я обещаю. — И ты больше не садишься за руль. Я буду сам тебя возить. — Станешь моим водителем? — Если понадобится. — Ты не любишь водить, тебя это утомляет. — Привыкну. — Ради меня? — Ради тебя. — Это мило, — Влад улыбнулся, поглаживая в темноте его короткие волосы. — Мне не верится, что ты здесь. Слишком больно давалось Илье их общее неверие в происходящее, хотелось уже поверить. — Ты такой холодный, — встав, Илья достал из шкафа теплое одеяло, накрыл Влада и снова лег рядом. Влад рассказывал ещё что-то, поглаживая его по плечам и спине, Илья засыпал под звук его голоса — подходил к концу самый долгий день в его жизни. *** Разбудил приход медсестры, в шесть утра меряли температуру. Влад открыл глаза от того, как об тумбочку звякнул градусник. — Помочь или сам? — спросила медсестра. Электронный неправильно показывает. Влад потянулся к тумбочке, но пальцы соскользнули. Женщина сама поставила ему термометр, застегнула пижаму. — Ничего. Такая слабость у всех. Начнется курс физио, тогда и мышцы окрепнут, — подбодрила она. — Молодой ещё совсем. — Спасибо, — сказал Влад, когда она выходила, он смотрел в потолок, понимая, что не чувствует чего-то очень важного. Илья? Они засыпали вместе, а теперь он, кажется, лежит один. Похолодевшей ладонью, он провел по постели, соседняя сторона была пустой и холодной. Влад встал резко, опираясь на локоть, чувствуя хруст градусника подмышкой. — Илья, — вышло громко. Илья подорвался на своей кушетке, не понимая, что произошло. — Что? Что случилось? Влад сидел в постели, чувствуя, как под пижамой рассыпается хрупкое стекло. — Градусник треснул. — Я сейчас позову кого-нибудь, — он встал, потирая сонные глаза. — Ты зачем перелег? — Не хотел, чтобы нас так видели. — Почему? — Потому. Чтобы сплетен не было всяких, чтобы твоему отцу не сказали, — он сел рядом, собирая с простыни мелкие стекляшки. Рукава тонкой пижамы были закатаны, она была ему и в плечах велика. — Чтобы я и дальше мог здесь оставаться. Влад провел рукой по его коротко стриженному затылку: — Предусмотрительный, да? — Возможно. — Ты зачем так обстригся коротко, кстати? — Просто… — не скажешь же ему, что было абсолютно плевать, как выглядеть, главное, убрать всё лишнее, — просто волосы задолбали. Я зарос, а модельную делать долго, вот и попросил, чтобы ебанули под ноль. — Понятно, — Влад смотрел на него с сочувствием, но все же гнул своё: — Спи со мной до самого утра, пожалуйста. Илья посмотрел на него, держа в ладошке, собранные осколки. — Здесь? — Да. Для меня это важно. — А как же?.. — Никак. Просто спи со мной. Я мёрзну. — Отцу так же объяснишь? — Так же. Но он умный, он не будет спрашивать. — Окей, — Илья поцеловал его, подтягиваясь ближе и обнимая. По комплекции Влад теперь не намного больше его стал. — Мне в душ нужно, — услышал Илья. — Тебе можно? — Сам ещё не ходил. — Давай после обхода. Уточним у врача. — Я бы сейчас хотел. — Вдруг тебе станет плохо? — От воды? — Не знаю. Голова закружится, или ещё что-нибудь. — Там есть ванна, — улыбнулся Влад загадочно. — Ты меня сейчас соблазнить пытаешься? — Просто хочу в воду. — Придет твой отец, и мы всё выясним. — Какой же ты упрямый! — Я слишком долго тебя ждал, чтобы идти у тебя на поводу. Пришла медсестра, поохала из-за разбитого термометра. — Нужно постельное поменять, — сказала женщина. Илья помог Владу встать, чтобы пересесть на свою кушетку. И только когда Влад оказался перед ним в полный рост, Илья заметил, насколько тот изменился. Пижама висела, рукава просвечивались на свету. Влад оперся на его плечо, и Илье было совсем несложно стать опорой. Сердце сжалось — в очередной раз Илья пропускал через себя осознание случившего, совершенно точно понимая, что восстанавливаться Влад будет долго, сколько месяцев реабилитации понадобится, чтобы убрать последствия, и восстановится ли он полностью. Влад сидел на его разворошенной постели и пил чай, когда к ним заглянул отец с лечащим врачом. — Тебе нельзя вставать! Ты как вообще?.. Он выслушал историю про градусник, посмотрели на стоящего рядом Илью. — Ему нельзя вставать, — повторил Александр Иванович. — Мне в душ нужно, — проговорил Влад. Врач замерил пульс, давление, назначил контрольное МРТ. — Нет, — настаивал отец. — Я больше не хочу, чтобы меня обмывали, как парализованного. — Это опасно. — Александр Иванович, не кипятись, там есть ванна. У Влада хорошие показатели. Пусть выходит во двор, пока на коляске только, но дышать свежим воздухом нужно. Завтра начнется курс реабилитации, мы его переведем в левое крыло. И тем более ванну принять ему можно. — Без чьей-либо помощи? — нервничал отец. — Ну ты постой, проконтролируй. Ему хуже становится только от ваших споров. Я зайду ещё после завтрака, взгляну на тебя. Так что принимай душ, ешь. Дальше всё по расписанию: массаж, ЛФК пока только в постели. Никаких телефонов, книг и телевизоров. Я скорректирую в карте курс лечения, сменим витаминный комплекс, и расширим диету. При любых недомоганиях, дискомфорте сразу сообщай. Врач вышел из палаты, забирая с собой и отца Влада. — Набери воду, — попросил Влад. Илья вернулся из ванной, где шумела вода. Помог встать, и они пошли вместе. Он поставил стул и помог Владу раздеться, стараясь не разглядывать его голого, но в тоже время откровенно залипая на доступных глазу участках его тела. — Тот ещё урод, да? — усмехнулся Влад, когда Илья помог ему сесть в воду. — Ты прикалываешься? — Если бы. Эти шрамы на шее, рука, тощий, синюшный. — Я глаз от тебя отвести не могу, — признался Илья, глядя ему в лицо. И от серьезности в его голосе расхотелось шутить, как и продолжать тему уродства. Он стоял на коленках на кафельном полу, намыливая Владу голову, когда после короткого и тревожного стука, дверь открылась. — Влад? Это я, — вернулся отец. Илья прервал занятие на секунду, поднимая на него взгляд. Александр Иванович хотел что-то сказать, рот бесшумно открылся. — Я бы сам… — проговорил наконец он. — Сквозняк, зайди и закрой дверь, — попросил Влад спокойно. Но Александр Иванович сделал ровно наоборот, он вышел и продолжил уже из-за двери: — Я положил вещи на кровать. Чай, кофе, мед для Ильи. Тебе нельзя. Мама приедет к двенадцати. Я… я пойду?.. — Да, спасибо… — попытался Влад крикнуть. — Пиздец мне, — прошептал Илья, возвращаясь к его волосам, аккуратно обходя шрам. — Он меня выгонит теперь. — Хватит. Никто тебя не выгонит. — Думаешь, он понял? — Думаю, он просто убедился в своих подозрениях. — Теперь мне будет неловко. — Нам всем, поверь. Но это фигня. Мне лучше, когда ты здесь. Отцу лучше, когда лучше мне. Поэтому он тебе и слова не скажет. — А если?.. — Я сам с ним поговорю, не переживай. — Даже не вздумай. Тебе противопоказаны сейчас такие разговоры, — Илья перешел на его спину и плечи, размыливая по ним гель для душа. Влад чистил зубы. Сев на край ванны, Илья смыл с рук пену и отжав мочалку, провел ею по груди Влада. Он посмотрел на его лицо, солнце светило в окно, лишенное жалюзи. Хорошо, что они не на первом этаже, подумал Илья, иначе пришлось бы изобретать самодельные шторы из простыни. В ярком свете стали видны все ещё не до конца сошедшие кровоподтеки на его лице. Илья вспомнил, как увидел его впервые после аварии, со сломанным носом, синяками под глазами и запекшейся в волосах кровью. Подушка безопасности сломала Владу нос и спасла жизнь. После репозиции осталась едва заметная горбинка на переносице. Влад сплюнул пасту в воду и прополоскал рот проточной водой. Илья забрал щетку из его руки и хотел вернуть её в стакан на раковине, но почувствовал несильный захват на запястье. Он обернулся: — Поцелуй меня, — просил Влад. Илья снова сел на край и, наклонившись, поцеловал его в губы. Но было неудобно, Владу приходилось задирать голову. Тогда Илья встал на колени, их взгляды сравнялись. Илья поцеловал его, чувствуя, как призывно раскрывается навстречу рот. Влад взял его лицо мокрыми ладонями, удерживая и углубляя поцелуй. Когда всё закончилось, у Ильи кружилась голова и он улыбался, залитый водой. У Влада блестели глаза, а сердце колотилось в горле. — Тебе пока запрещены такие… нагрузки, — прошептал Илья. — Зато ты наконец выглядишь счастливым, — ответил Влад. — Давай я помогу подняться, — Илья отвел взгляд, потянувшись к крючку за полотенцем. На его бледной коже появился румянец, даже шея порозовела, что от наблюдательного Влада тоже не ускользнуло, как и смущенный вид, и топорщащиеся в причинном месте штаны. Влад почти ликовал от того, что заводился глядя на него. Точнее это были всего лишь отголоски возбуждения впервые с того момента, как он пришел в себя, но для Влада и этого было уже слишком много. Он обернул его полотенцем и помог надеть халат. После купаний Влад выглядел бледным и утомленным. Он сразу лег под одеяло, а Илья заметил пропущенные на дисплее своего мобильного. Он знал, от кого они, но пока не собирался перезванивать. Принесли завтрак. Влад ел медленно, но сам. Илья заварил себе кофе «три в одном» и съел круассан из больничного буфета. Когда пришел физиотерапевт, Илья вышел из палаты. После ЛФК Владу делали иголки, и Илья отправился гулять в больничный двор, чтобы оценить погоду и возможность прогулки с Владом. Пока он спускался, зазвонил телефон. Лешин номер он так и не записал, но цифры знал наизусть. — Ты не ночевал дома сегодня? — Я теперь ночую в больнице. — Так можно? — Мне разрешили. — Как он? Илья замялся: — Не знаю… Главное, что живой и разговаривает. Завтра переведут в отделение реабилитации. — Это хорошо. Что он говорит? — О тебе или вообще? — Вообще и обо мне. — Ничего такого. Мы не разговаривали о случившемся, если тебя это интересует. Про тебя тоже. Он не спрашивал, здесь ты или уехал. Думаю, пока это неважно. — А ты как? — Нормально… Леш, ты улетай, не нужно к нему приходить. Сложно всё. Я не хочу снова все это пережёвывать. Не хочу, чтобы он нервничал из-за нас. Просто собирай вещи и… — Уёбывай? — Типа того. — И это твоя благодарность? — Благодарность? — Звучит… малодушно, я понимаю, но всё же признай, что я помогал тебе эти два месяца. — Спасибо. — Илья, послушай… Мне сложно, потому что ты так легко меня выпроваживаешь. Это больно, знаешь ли. — Я уже спец по боли. И твоя, поверь, не самая сильная. — Я не уеду, пока не поговорю с ним. — Ему сейчас нужен покой, как ты не поймешь? — Я подожду, пока станет лучше. — Нет! Я скажу его отцу, и тебя к больнице на пушечный выстрел не подпустят. — Его отец меня знает всю жизнь, сомневаюсь, что у тебя получится настроить его против меня. — Я найду слова, если понадобится. — А ты научился стоять на своём, молодец. — Леш, оставь нас в покое. Как тебе ещё объяснить? Ты лишний, я тебя не люблю. С Владом у вас тоже всё кончено… — Пусть он мне сам это скажет, — Леша сбросил. Чтобы успокоиться Илья обошёл два раза территорию вокруг госпиталя. Стоял теплый, но не жаркий август. Врач сказал, ему нужно много гулять. Владу понадобится ветровка и очки от солнца, и скорее всего их ему никто не привез, поэтому Илья пошел в ближайший супермаркет, чтобы купить солнечные очки, без них будут болеть глаза. *** Когда Илья вернулся, в палате был отец. Он сидел на кушетке Ильи, Влад лежал в своей постели. Прикрыв за собой дверь, Илья не решался пройти, сжимая в руках пакет из супермаркета. — Не стесняйся, — Александр Иванович показал на стул, задвинутый под стол у окна. Илья прошел и сел, выложил на стол очки, футболку, воду и сигареты. — Как ты? — обратился он к Владу, который на взгляд Ильи выглядел утомленным. — Всё нормально. Где ты был? — Ходил в магазин. Я купил тебе очки на случай прогулки. Там яркое солнце, — Илья протянул их Владу — черные, блестящие «Вайфареры» с темно-синими дужками. — Класс, — Влад сразу их примерил. — Как мне? — Тебе идёт такая форма, — улыбнулся Илья. На фоне его бледной кожи очки казались слишком черными, и он подумал, что надо было брать с коричневыми стеклами. — Тут антибликовое покрытие и ультрафиолетовый фильтр. — Про очки я не подумал, — признался отец, наблюдая за ними. — Тебе действительно понадобятся во время прогулок. Спасибо, Илья. Я вот о чем хотел поговорить… — О чем? — спросил Влад. — Мне выйти? — предложил Илья. — Нет. Разговор напрямую тебя касается, поэтому выходить не нужно. — Хорошо, — Илья закрыл бутылку с водой и отставил её на стол. — Влад, Илья не может быть с тобой 24 на 7. Илья смутился, отводя взгляд, Влад почувствовал его смущение, даже не смотря в его сторону. — Почему? — Ну как? Наверное, у него есть какие-то ещё дела. Работа, например. Влад посмотрел на Илью вопросительно: — Я не подумал… — и как только он мог не уделить его повседневным делам должного внимания? Весь мир кончался этой палатой для Влада, у Ильи же оставалась и другая жизнь. — Это последствия ЧМТ, наверное, я даже тебя не спросил… Но Илья посмотрел на отца своего парня и ответил: — На самом деле, у меня сейчас нет никаких важных дел, кроме него. Отец вздохнул, поправляя очки и переводя взгляд на сына, будто спрашивая: «Как это понимать?» — Что с магазином? — спросил Влад у Ильи. — Давай не сейчас об этом. — А давай сейчас. Так что с магазином? — в этом тоне был весь Влад. Илья улыбнулся тому, что узнавал его манеру подавлять одним только тоном своего голоса. — Как там ремонт? Ребрендинг и прочее, ты открылся? — Какой ребрендинг, Влад? После всего, что случилось? — Хочешь сказать, ты забросил магазин? — Заморозил ремонт и закрылся пока. — Так нельзя, Илья… — По-другому у меня не получилось, — Илья вспомнил, как сидел посреди ободранных стен на холодном паркете, вдыхая запах невысохшей краски, посреди всей той разрухи, что случилась в его жизни. Он приехал в какой-то из вечеров в раздолбанный шоурум, пытаясь отвлечься, собраться, чем-то заняться но ничего не вышло. Тогда он окончательно понял, что нет сил. Без него ничего не будет. Он просто не может. Он выключил свет, запер помещение и больше туда не возвращался. Влад посмотрел на отца, тот напряженно слушал их разговор. — На что ты живешь? — У меня есть сбережения. За это не волнуйся. — Супер. Просто класс, — Влад раздраженно снял очки, откидывая их рядом с собой на постель. — Ну, а что ты хотел? Ты здесь, — сказать «умираешь» язык не повернулся, — а я проверяю совпадает ли цвет стен с образцами? — Так, всё, — Александр Иванович прервал их перепалку. — Влад, ты много думаешь, о чем не нужно. Хочешь, чтобы Илья и дальше с тобой оставался, я устрою. Но если вы будете спорить, а ты из-за этого нервничать, тогда во всем этом нет никакого смысла. — Он не уйдет, даже если мы будем спорить, потому что тогда я уйду за ним, — огрызнулся Влад. И он понимал, что закономерный пиздец никак не настаёт, отец уже пять минут назад должен был взорваться. — Хорошо, тогда Илья останется, сколько нужно, если он сам не против. — Он не против. — Отлично, — отец встал с заправленной постели Ильи. — Тогда мы переезжаем в отделение реабилитации. Илья, помоги собрать его вещи. Я вернусь через полчаса. — Ты, оказывается, капризный ребенок, — шепнул Илья, когда они остались вдвоем. — Я сейчас вообще не выстраиваю никаких стратегий. Что есть — то есть. — Понятно, — Илья открыл шкаф и достал спортивную сумку с вещами. — Я рад, что тебе разрешили переезд. — Не переводи тему, — Влад подошел к нему сзади беззвучно и положил руки на плечи, от чего Илья дернулся. — Тебе нельзя вставать, — сказал он, а сам привалился плечами к его груди, позволяя себя обнять и застыть в этих объятиях. — Я попросил не переводить тему. — Я ничего не делаю, если ты не заметил, — он прикрыл глаза, слушая вибрацию его голоса. — Почему ты забросил магазин? — К черту его, я уже ответил. — У тебя есть деньги? — Конечно, мне не на что их тратить. Влад замолчал, будто раздумывая спрашивать или нет. — Как мама? — Ты же и правда не знаешь, — улыбнулся Илья. — Не знаю чего? — С ней всё хорошо. Она дома. Был длительный больничный. Но теперь она даже снова работает. — Это хорошо. А отец? — Особо ничего не изменилось, но теперь он хотя бы пускает меня домой. Влад обнял его крепче, прижимаясь губами к макушке. — Я сам поговорю со своими. Объясню всё, как есть, чтобы ты больше не чувствовал всего этого, не чувствовал себя чужим… непрошенным гостем. Ты со мной. Мы вместе, они должны услышать это от меня и больше не задавать глупых вопросов. Илья повернулся и обнял его крепко. Это была благодарность и признательность. Это был тот разговор, которого он ждал, но не мог начать сам. — Спасибо, — он прижался губами к его теперь отчетливо проступающей под кожей ключице. Влад поглаживал его спину, в мыслях приближая момент своей выписки. Им нужно остаться вдвоем, просто вдвоем, без посторонних глаз, разговоров и пересудов, среди персонала уже поползли слухи, он знал это, видел по отцу и его вниманию к их отношениям. Он не хотел никому причинять боль, чтобы его чувства к Илье кому-то причиняли боль, тем более его родителям, но уже давно себя чувствовал плавающим в резервуаре с этой болью. Нужно было что-то делать. Идеально — выписаться и уйти оттуда, но куда сложнее оставаться на виду и пройти этот путь до конца с ним. Он прижал Илью к себе крепче — его боль ощущалась сильнее остальных. Отец наверняка выдумает историю о двоюродном брате, чтобы как-то объяснить их отношения мед. персоналу. Он поцеловал его совсем не по-братски — с языком и влажно, так, что сбилось дыхание. — Тебя больше никто не обидит, — прошептал Влад. — Никаких разговоров с моим отцом, никаких лишних вопросов. Только не сбегай, ладно? Даже за очками. — Я и не пытался. Они собрали вещи и к вечеру переехали в отделение реабилитации. Начинался новый курс терапии.