***
Они встретились в пустой придорожной кафешке. Тревор возил по столу пластиковый стаканчик, в котором определённо плескался «не кофе». И судя по резкому алкогольному духу, исходящему от него (Тревора) даже не пиво. — Ты ведь вытащил меня из дому посреди ночи не просто так? — начал Майкл, упав на мягкий диванчик. Тревор промолчал, будто бы и вовсе его не услышал. Вид у него был потрёпанный и унылый. Куртка в грязи и песке. Синяки под глазами, бледное осунувшееся лицо. Пальцы, обхватившие стаканчик, подрагивали. Майкл сделал глубокий вдох и, откинувшись на спинку пыльного красного дивана, обвёл взглядом кафе. Кроме скучающего за стойкой сонного официанта и похрапывающего в углу старика-бродяги, больше никого. Отметив отсутствующий взгляд, Майкл повысил тон, положив Тревору ладонь на плечо. — Смотри на меня. Тревор растерянно моргнул, кажется, только сейчас его и заметил. — Давно пьёшь? — Майкл кивнул на стаканчик. — Э-э, лет с четырнадцати. В принципе это можно было посчитать за связный ответ, Майкл предпринял следующую попытку втянуть его в диалог и выяснить заодно, насколько Тревор отображает действительность. — А день недели сегодня какой? Какое число? Тревор пожал плечами. — Я её видел! — воскликнул он, подавшись вперёд и чуть не опрокинув стаканчик. — Хорошо. Кого именно? — терпеливо уточнил Майкл. Тревор прикрыл глаза на миг. — Мою… Женщину, которую я люблю. — Вы разговаривали? — М-м, нет, я не уверен, может, это было во сне, — шёпотом признался Тревор. Майкл вздохнул. Похоже, дела идут неважно. — И что произошло в твоём сне? — намеренно сделал акцент на последнем слове. Тревор чуть подумал. — Я видел её в толпе, в парке аттракционов. А потом потерял. Может, она осталась в какой-то другой жизни, не в этой? — произнёс он, запрокинув голову, и уставился вдаль. «В другой жизни?» — фразу эту Тревор говорил уже не раз. Картинка начала складывать. Женщина из сна, две реальности, которые перепутались в его голове. Всё оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Майкл изобразил заинтересованный вид, а сам же просчитывал, как повернуть диалог в нужное русло. По крайней мере хорошо, что Тревор признал, что это сон. — Может, она умерла по-настоящему? — печально протянул Тревор, глядя в сторону. — По-настоящему! Из-за тебя! Потому что ты хотел помириться с этим мудаком! — воскликнул он, вскочив из-за стола. Майкл отшатнулся от неожиданности. — Тревор… Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, — постарался урезонить он. А Тревор, кажется, смутился, отступил, опустив голову. — Нет, нет, это был не ты. Майкл встал и, подняв ладони вверх, попытался его успокоить. — Всё в порядке, я не сержусь, — он сделал шаг навстречу, но Тревор мотнул головой и отшатнулся, сшиб один из стульев, и тот с грохотом упал на пол. — Ты просто устал, тебе нужно отдохнуть, и всё наладится, — пообещал Майкл, сделав ещё один осторожный шаг вперёд. Тревор побормотал что-то, а после добавил громко, обведя взглядом кафе: — Весь этот мир — декорация! Сон или что-то похуже. М-ма-айк! И ты мне снишься. Всё здесь не-на-сто-я-ще-е! Майкл покачал головой. Чёрт! Спорить сейчас не имело смысла. Два невольных зрителя уже поглядывали с интересом. Нужно увести Тревора, пока он чего-нибудь не натворил. — Поедем домой? — мягко предложил Майкл, решив не опровергать его бредовую фантазию. Тревор горько усмехнулся, переступил на месте, пошатнувшись. Майкл прикрыл глаза. Прекрасно! Он пьян в стельку. Майкл хотел подать руку, да не успел. Тревор запнулся об опрокинутый стул, потерял равновесие и пробил спиной стеклянную витрину. Чёрт возьми, раньше он такое только в кино видел! Брызнули стёкла, а официант подскочил за стойкой, разинув рот. Когда Майкл вылетел на улицу, Тревор сидел на асфальте, мотая головой. — Ты там как, живой? — Вроде как. Тревор стряхнул с куртки осколки, а Майкл помог ему подняться. — Эй! А за стекло кто платить будет?! — высунулся из-за двери официант. Тревор развёл руками, а после указал в его сторону. — Это твоя вина. Наклейки надо клеить! И вообще я засужу вашу сраную тошниловку! — Тревор! — оборвал Майкл. — Жди меня здесь.***
Тревор переминался с ноги на ногу и дымил сигаретой, разглядывая поблёскивающие в свете уличных фонарей осколки. Майк о чём-то толковал с официантом и слишком долго: он устал ждать. Над городом вставал бледный зимний рассвет. Лимонный край солнца выглянул из-за пухлых, словно сахарная вата, облаков. Рожа у Майка была недовольная, когда он вытащился из кафешки. — Тебе это ничего не будет стоить, но я не собираюсь решать твои проблемы каждый раз, — сурово произнёс он. Тревор отвёл глаза. Успел уже и забыть, что наговорил: в башке лишь обрывки тумана и этот проклятый сон. А может вовсе и не сон? — Я устал. Майк некоторое время буравил его тяжёлым взглядом, а после изобразил печальную улыбку, взяв за запястье. Тревор поморщился: ладони саднили. Долбаная витрина! — В машине есть аптечка, пойдём. Я отвезу тебя домой. — Ты со всеми так возишься или я особенный? — усмехнулся Тревор. — О, ты определённо особенный, — многозначительно протянул Майкл. Они сели в «Додж» цвета «мокрый асфальт». Майку всегда нравились пафосные тачки: раньше, в другой жизни, у него была «Ауди» того же самого цвета. Теперь, видно, он себе такую роскошь позволить не мог, хотя позёром так и остался. Тревор по запарке назвал старый адрес, да и сообразил не сразу, лишь когда Майк уставился на него круглыми глазами. — Ты ведь вроде говорил, что живёшь в городе? — Блядь, — прошептал Тревор, отвернувшись к окну. — Я ошибся, это просто… м-м, я там жил когда-то. — Интересно, — хмыкнул Майкл. — И давно? — Да, когда-то… в прошлой жизни, — раздражённо ответил Тревор. Со второго раза удалось вспомнить правильный адрес. Майк включил какое-то занудное радио, и они тронулись в путь. Или от навевающего тоску блюза, или от того, что он и правда долго не спал, разморило быстро. Снилась опять какая-то ерунда: детство то ли из прошлой жизни, то ли из этой. Всё в голове перепуталось. Жизни эти перепутались. А, может, до какого-то момента они и были одинаковыми? Майкл растолкал его, когда приехали, проводил до квартиры и сказал, что проведает завтра. Тревор угрюмо глядел под ноги: глупо всё получилось и бестолково.***
Дома он брякнулся в постель и отрубился, как был в уличных шмотках. Проснулся только к вечеру разбитым и уставшим, с тошнотой и больной головой. Запивая чувство стыда холодным пивом, Тревор наконец обрёл способность ясно мыслить. Неужто он проболтался Майку о своей прошлой жизни? Это ж надо так проебаться! Он со стуком поставил бутылку на стол. Придётся делать вид, что он и вовсе ничего не помнит. Мало ли что там люди несут по пьяни. Может, Майк и вовсе этому значения не придал? Ночью он без толку мотался по квартире, пытался смотреть телик, но ни на чём не мог сосредоточиться долго. А может… может рассказать Майку правду? Нет-нет, это тупо. Он ведь ни за что не поверит. Хотелось, конечно, с кем-то потрепаться на эту тему, а то уже башка взрывалась от этих двух реальностей. Но, кроме Майка, никого и не было рядом. Стоит, вероятно, найти новых друзей. От безысходности Тревор даже решил пролистать странички в соцсети. Может, найдётся кто-то не такой бесхребетный, как Флойд? Припоминая знакомых из прошлого, он тыкал по клавиатуре. Лестер! Почему бы и нет? Пусть он и параноик-паралитик, зато с мозгами. И уж точно не такое ссыкло, как Флойд. В прошлой жизни он больше благоволил Майку, но на бесптичье, как известно, и жопа — соловей. Тревор сам же заржал от собственной шутки и, приободрившись, набрал имя в поиске. Открыв страницу, он ошарашено уставился на экран. Вот так номер! Лестер Крест — основатель Lifeinvader! Ебануться! В прошлой-то жизни Лестер мнил себя этаким серым кардиналом, вершащим чужие судьбы, компьютерным гением и, чего уж скрывать, мозгом их организации. А в этой… чёрт, в какой-то степени и правда управлял всеми этими людьми. Выставил их жизнь на всеобщее обозрение. Что ж, как это ни прискорбно, но «всемогущий Лестер» вряд ли заинтересуется его обществом. В расстроенных чувствах Тревор захлопнул ноутбук и упал на диван, натянул на голову подушку. Вертелся так и эдак, пока наконец не забылся тревожным сном.***
Майкл припёрся раным-рано, когда Тревор, почёсываясь, торчал у окна и хмуро пялился на утренний город. Они прошли на кухню. Тревор от скуки возил по столу кружку с засохшей кофейной гущей на дне, а Майкл украдкой оглядывал его жилище. Оценивал, очевидно. Тревор закатил глаза: будто бы он должен за что-то оправдываться! Майкл откашлялся и выдавил дежурную улыбку. — Как самочувствие? Тревор пожал плечами. — Сойдёт, — сделал паузу, нашарил на подоконнике пачку и распахнул окно. — Что бы я там вчера не наговорил… в общем, я сожалею, — уставившись на парковку, произнёс он. Майкл промолчал. Извинения ему, что ли, не угодили? Тревор уже было разозлился и хотел его поддеть, однако Майкл успел первым нарушить тишину. — Кто такой Райан? Тревор поперхнулся дымом и закашлялся. — Кто? — Ты во сне его звал, когда мы ехали в машине, — пояснил Майкл, уставившись на него с любопытством. Тревор раздавил окурок в забитой бычками пепельнице и прислонился лбом к стеклу. Обрывки воспоминаний, словно разобранные паззлы мелькали в голове. Голоса из прошлого — те, которые так хотелось забыть. Майкл устроился на табурете, побарабанил пальцами по столу и окинул маленькую грязную кухню скучающим взглядом. — Я никуда не тороплюсь, — в отражении стекла мелькнула его самоуверенная гримаса. — Ещё бы… — бросил сквозь зубы Тревор. — Мне хотя бы это зачтётся? Майкл пронзил его строгим взглядом и качнул головой. — Будет видно. Тревор вздохнул, дёрнул разболтанную пуговицу на рубашке и состроил своему отражению злобную гримасу. — Райан — мой брат. Майкл благосклонно кивнул. — Хорошо. Что с ним случилось? Тревор обернулся, прикрыл глаза на миг. — Мне было шесть лет, я не помню. — В этом возрасте дети обычно многое помнят, — возразил Майкл. — Да, точно, — покорно кивнул Тревор, тяжело опустился на табурет и повертел в руках полупустую пачку сигарет. — Я убил брата. Мне жаль, правда! Я этого не хотел! — воскликнул он, отбросив пачку в сторону. Майкл некоторое время задумчиво глядел перед собой, а после изобразил подбадривающую гримасу. — Если хочешь об этом поговорить, то я готов тебя выслушать. Тревор смешался, аж дыхание перехватило. Неужто Майкл решил, что он тут перед ним готов распотрошить свою душу? Не-е-ет! Он ведь столько лет пытался об этом не думать, забыть, будто дурацкий кошмар. И никому никогда не рассказывал. Даже другу детства, даже матери. И долбаному психологу, которая таскалась в приют пару раз в месяц. И вот, оказывается, он ничего не забыл…***
После того, как папа их бросил, маме приходилось много работать, «чтобы прокормить этих двоих щенков». Она любила ругаться и жаловаться. Иногда к ней приходили гости — разные стрёмные дядьки, и она высказывала это им. Ах, да они ей за что-то платили, может за эти грустные истории? Тревор пока не разобрался: мама их с братом обычно прогоняла на улицу, когда к ней наведывались гости. Тревор не очень-то любил возиться с Райаном. Вечно хнычущий и назойливый братец раздражал неимоверно. Все их нехитрые игрушки он разломал, папа из-за него ушёл (да, Тревор этого не забыл!) и, в общем, Райан приносил одни неприятности. И мама так говорила. Впрочем, не то, чтобы она кого-то выделяла. Кажется, её бесили оба. Но Тревор хотя бы старался не выводить её из себя, а Райан совсем наоборот. Может, когда он станет постарше, толку от него будет больше? С двухлеткой даже не поиграть: ни в футбол, да ни во что, он только всё ломает и портит! Тревор его жалел порой, бестолкового, но чаще просто отмахивался. Мамы не было целую ночь. Она в клубе работала и часто приходила под утро. В этот раз почему-то задержалась. Они уже проснулись, и Райан всё хныкал. Жрать хотел, наверное. Тревор тоже хотел, но в холодильнике было пусто. Забравшись на табурет, он нашарил в одном из шкафчиков полпачки сухого печенья. С Райаном поделился по-честному, но тот всё равно ныл и дёргал его за футболку. Не давал телик спокойно посмотреть. Он почти не говорил, поэтому разобрать, чего же он хочет, было проблематично. Тревор в конце концов раздражённо выдохнул и отцепил от себя липкие ручонки младшего братца. — Ладно-ладно, давай мы во что-нибудь поиграем, только не ной, пожалуйста! Райан что-то обрадованно промычал. А Тревор, чуть поразмыслив, достал из-под большой маминой кровати пакет с игрушками. Вытряхнул содержимое на старый пыльный палас рыже-серого оттенка. Среди груды пластмассовых солдатиков, поломанных машинок и пистолетов отыскался чёрно-синий паровоз, а ещё пара зелёных вагончиков. — Собери рельсы, — велел Тревор братцу, а сам, подтянув сползающие штаны, отправился к большому встроенному шкафу. В завалах старых вещей валялась отцовская кепка. Тёмно-синяя — почти как у машиниста. Пожалуй, единственная вещь, которую он позабыл, когда уходил. Ах, да, ну кроме собственного сына. Порой такое зло брало на него, но чаще всего Тревор просто скучал. Братец сосредоточенно пыхтел, собирая железную дорогу, а Тревор украдкой погладил потрёпанный козырёк. Если бы отец его тогда с собой забрал, всё бы, наверное, вышло по-другому. Может, они бы путешествовали или ещё что-нибудь интересное. В замке заворочался ключ, Тревор вздрогнул и мигом забросил кепку назад в шкаф. Мама разозлится, если увидит. Она всегда сердилась, если он упоминал об отце. Задвинув дверцу, Тревор прислонился спиной к фанерной стенке. Если мама в плохом настроении, то лучше ей на глаза не попадаться. Дурачок-Райан этого не понимал. Тревор хотел схватить его за футболку, но опоздал — тот вытащился в прихожую. Лохматый, чумазый, с крошками от печенья на мятой красной футболке. Тревор замер в дверном проёме и наблюдал. Мама оказалась не в духе. Пьяная. Бросив на пол сумку и пальто, она уселась за барную стойку, подперев рукой голову. Райан снова заныл: тянул её за край малиновой кофты и выпрашивал, кажется, вафли. Мама ругалась, но он всё не отставал. Мама, пошатнувшись, поднялась со стула и злобно на него прикрикнула: — Заткнись, не до тебя! — Я бы купил вафли… если ты дашь денег, — осторожно начал Тревор. — Деньги, деньги, вам только деньги подавай! Нет, чтобы помочь матери, хоть бы чай сделал или завтрак приготовил. Тебе уже целых шесть лет, а пользы от тебя никакой! — резко выдохнула мама. Тревор тоскливо вздохнул и виновато опустил голову. Как же он мог что-нибудь приготовить, если даже хлеба нет? Но с мамой лучше не спорить. — Не родила бы вас, двоих дебилов, так сейчас бы жила припеваючи. Вышла бы замуж за какого-нибудь богатенького хлыща, каталась бы на дорогой машине и хлестала шампанское, как эти длинноногие кобылы из рекламы ювелирки, — рассуждала она, прогуливаясь по кухне с бокалом. — Т-ты бы смогла ему понравиться, — запинаясь, произнёс Тревор, чтобы задобрить маму. — Да уж, конечно, не хуже этой шлюхи Минди! Думает, снялась один раз в рекламе и может теперь нос задирать. А мы ведь в одной школе учились! И уж я была первая красавица, а эта сучка всегда за мной, — заявила мама, отыскав на кухонных полках полупустую бутылку и плеснув в бокал со следами губной помады. Выслушав мамину тираду, Тревор взволнованно кивнул. Думал, чтобы ещё сказать хорошего, чтобы настроение у неё поднялось. Хотя иногда надо просто слушать. Может, в таком случае она сунет пару смятых банкнот и скажет, чтобы проваливали на улицу. А если нет, то можно попытаться свистнуть чипсы или шоколадные батончики в магазине на заправке. Если бы Райан был чуток сообразительнее, он мог хотя бы отвлекать внимание, но пока он только всё портил. И Тревору раз уже досталось от продавца. Он так и не успел придумать какой-нибудь план — братец снова отвлёк. Райан окончательно доконал маму, и она, не глядя, оттолкнула его в сторону. Он замолк на полуслове, ударившись головой о железную ножку стойки. Сейчас точно начнёт вопить как резанный! Тревор зажал уши и моментально получил от мамы подзатыльник за то, что не успел вовремя посторониться. — Брысь! Проваливайте на улицу. Я на работе устала, хочу отдохнуть, — невнятно пробормотала она, повалившись на кровать. В довершение швырнула ярко-жёлтую туфлю на высокой платформе в сторону двери. Тревор увернулся и выскочил в коридор. Такая оглушительная тишина наступила, и Райан почему-то не плакал. Он лежал на полу, лицом вниз, а под головой у него растекалась тёмно-красная лужа, будто кто-то пролил вишнёвый сок. Тревор застыл на месте, дыхание вышибло из груди. Что-то с Райаном плохое случилось, а он не знал, что делать. Маму позвать? Она уже храпела в своей комнате. Вряд ли её удастся разбудить, а если и получится, то она разозлится жутко и отлупит их обоих. Некоторое время Тревор бездумно пялился на тёмно-красную лужу, а после деревянно шагнул к двери, набросил куртку и вылетел на крыльцо. К брату он подойти так и не посмел. Сначала подолбился к одним соседям, потом к другим, но никто не открыл. Может, ещё рано или наоборот поздно? Наверное, все ушли на работу. В пустом трейлерном парке было слишком тихо и жутко. В корявых сухих ветвях завывал заблудившийся ветер, а хрупкий лёд трескался под кроссовками, когда Тревор бродил от одного трейлера к другому. Между обёрток от шоколада и жвачки, рваных пакетов и мутных стеклянных бутылок затерялся жёлтый осенний лист. Тревор долго смотрел, как ветер гонит его на асфальт — прочь из мусорной кучи. Чей-то облезлый кот — серый с белыми полосками, умывался, греясь в скупых лучах ноябрьского солнца. Тревор шагнул к нему, но тот, испугавшись, стрелой умчался прочь. «Дурак», — шепнул Тревор одними губами. Будто бы он что-то плохое ему хотел сделать! Просто погладил бы, вот и всё. Тревор накинул капюшон и вытер нос рукавом, спрятал озябшие ладони в карманы широкой тёмно-синей куртки. Если он приведёт кого-то чужого в дом, мама рассердится. Но и возвращаться обратно одному было страшно. Пнув со злости пустую жестянку из-под консервов, он медленно побрёл к трейлеру, сел на крыльцо и уронил лицо в дрожащие ладони. Какая-то сонная усталость навалилась, а руки и ноги стали неподъёмно-тяжёлыми. Прошла целая вечность, прежде, чем дверь распахнулась. Мама, заспанная и растрёпанная, за шиворот втянула внутрь. Бросила злобным шёпотом: — Где ты шляешься, гадёныш? Тревор вздрогнул и дёрнулся в сторону. — Ты-ты ведь сама сказала… Обжигающий хлёсткий удар пришёлся по правой щеке. Тревор зажмурился и всхлипнул. — Прости, — вытолкнул он сквозь слёзы. Похоже, в этот раз он всё сказал верно. Мама чуть приподняла уголки губ с размазанной ярко-алой помадой и ущипнула за другую щёку. — Всё хорошо, ты послушный мальчик. Ты ведь не хочешь, чтобы нас с тобой разлучили? — она присела на корточки и ухватила за бока. — Нет, нет! — быстро ответил Тревор. Папа ведь не вернётся, а больше он кому нужен? Мама удовлетворённо кивнула, чмокнула в лоб мокрыми губами, обдав запахом кислых ягод. На помятом лице с размазанной тушью мелькнула улыбка. Она поднялась, поправив короткую алую юбку. — Что ты хочешь? Я могу приготовить вафли, — предложила дружелюбным тоном. — Это Райан хотел, а я… Мамин добрый тон сразу переменился. — Точно. Райан. С твоим братом случилась беда. — Знаю, ты его толкнула! — воскликнул Тревор, однако мама больно дёрнула за руку. — Нет, Тревор, всё было вовсе не так. Мама сжала его плечо и повела к пыльному бежевому дивану с пятнами от пива и кетчупа. Казалось иногда, что он пахнет, как старый бродячий пёс — пылью, дождём и дымом. Тревор послушно переставлял ноги. Бросив взгляд в сторону барной стойки, увидел, что Райана укрыли покрывалом. То есть, конечно, мама это сделала — больше некому. — Он спит? — спросил Тревор шёпотом, кивнув на брата. — Да-да, спит, — отмахнулась мама и поскорее поставила стула так, чтобы загородить спиной обзор на кухонную зону. Взяла за руки и заглянула в глаза. Тревор испуганно мигнул и судорожно сглотнул. В животе бурчало от голода, а оглушающая тишина давила на уши. Мама погладила по голове и вздохнула печально. — Мне бы не хотелось тебя бросать. О тебе ведь больше никто не позаботится, кроме меня, верно? Тревор послушно кивнул, поёрзав на диване. Хотел посмотреть, не проснулся ли брат. Ему, наверное, больно было, когда ударился. Почему он даже не плакал? Мама взяла его двумя пальцами за подбородок и заставила обратить внимание на себя. — Ты ведь не хочешь, чтобы мамочку посадили в тюрьму? Тревор усиленно замотал лохматой головой. — Папа нас бросил, мы с тобой остались вдвоём, и должны позаботиться друг о друге. — И о Райане, — шёпотом вставил Тревор, дёргая завязки на карманах штанов. Мама едва уловимо поморщилась и кивнула. — Да-да, о нём тоже. Ты должен мне помочь: скажешь то, что нужно, и у нас всё будет хорошо. У тебя же был день рождения недавно, ты заслужил хороший подарок. Что ты хочешь? Тревор растеряно кивнул и выдавил сиплым шёпотом: — Вертолёт на пульте управления. День рождения прошёл две недели назад, и мама в тот вечер его отлупила за то, что был недостаточно расторопным. Её гости хотели закуски к пиву, а он слишком долго торчал в магазине. А про праздник мама тогда и не вспомнила. — Я тебе куплю этот вертолёт. Сходим в парк аттракционов, — пообещала она. Тревор сначала обрадовался, а после испугался. Что-то было не так. Мама никогда так просто ничего не раздавала, кроме подзатыльников и затрещин. С чего бы ей дарить подарки? Может, у неё деньги скоро появятся? Вот она и решила их всех порадовать. Тревор отвлёкся, и мама тут же одёрнула. — Ты всего лишь должен повторить то, что я тебе скажу. Я была на работе, помнишь? Тревор опустил глаза и тихо ответил: — Да. — Вы с Райаном играли, и ты его толкнул случайно. — Но это же… Мама глубоко вздохнула и встряхнула его за плечи. — Ты. Его. Толкнул. Тревор прикусил губу и кивнул. — Ты испугался, выбежал на улицу и хотел позвать кого-нибудь на помощь. А потом встретил меня. Вот и всё, ничего сложного. Тревор молчал, задумавшись. — А что будет с Райаном? — Да ничего не будет! Какой же ты упрямый! Прямо как твой чёртов папаша! — воскликнула мама, дёрнув за шиворот. Тревор зажмурился, думал, что она ударит, но мама лишь раздражённо вздохнула. — Ты всё запомнил? — Да. — Не вздумай меня подвести! Сиди дома, а я скоро приду. Мама ушла переодеваться, смыла косметику и накрасилась заново, привела в порядок растрёпанные рыжие локоны. На самом-то деле волосы у неё вовсе не рыжие, а тёмно-русые. Но маме нравилось быть «яркой». Тревор, повернувшись боком, расковыривал дырку от сигареты в спинке дивана. Оставаться вдвоём с братом совсем не хотелось. Если Райан проснётся и снова начнёт реветь, Тревор просто не знал, что делать. Может, ему доктор нужен? Наверно, мама за ним и пошла. У соседей есть телефон, а ещё автомат через две улицы. Громко тикали часы и капала из крана вода, ударяясь о грязные тарелки в раковине. Тревор поскорее включил телик, чтобы разбить тоскливую тишину. В этот раз мама вернулась быстро. Отобрала у него пульт и вырубила телик, села рядом и обняла за плечи. Тревор выдавил кислую улыбку. Когда уже будут конфеты и подарки? Почему Райан так долго спит? Придёт к нему доктор? Ничего этого он спросить не посмел. — Я на тебя вовсе не сержусь. Это был несчастный случай, — сказала мама, когда в дверь постучали. Дом наводнили люди в полицейской форме и белых халатах. Тревор стремглав кинулся в спальню и спрятался в шкафу. В прошлый раз что-то плохое случилось, когда они приходили. Кажется, в тот раз, когда папа бросил его в торговом центре. Мама снова с кем-то ругалась, кричала и плакала. Тревор, обняв колени, бился затылком о фанерную стенку. Поскорее бы всё закончилось, и они снова остались втроём. Дверца отъехала в сторону, и по глазам резанул свет. Тревор прищурился и прерывисто вздохнул. Чернокожая тётка в полицейской форме дружелюбно улыбнулась и протянула руку. — Не бойся, пойдём со мной. Тревор испуганно зажмурился и помотал головой, стиснул в руках отцовскую джинсовую кепку. — Знаешь, что? У нас в машине есть пончики. А ещё ты можешь включить сирену. Хочешь попробовать? Тревор, чуть подумав, кивнул. Конечно, он хотел попробовать и пончики, и покататься на машине с мигалкой. И тётка не обманула, вот только уехали они почему-то без мамы и Райана.