***
Хэллоуин. Вся его прошлая жизнь походила на грёбаный Хэллоуин. Фантасмагория ужаса… Мир духов пересекается с миром живых — вся эта чушь, в которую Тревор не верил. Прежде. А теперь он сам давно мертвец, и, похоже, кто-то решил ему об этом напомнить именно сегодня. Проклятый сон не выходил из головы всё утро. В зеркала Тревор больше не смотрел, но всё же краем глаза заметил в витрине отражение. Успел уже отвыкнуть от себя прежнего, и то, что увидел, ему чертовски не понравилось. Всё это можно было списать на ночной кошмар и не в меру разыгравшееся воображение, если бы не саднили содранные ладони и не болело разбитое колено. Не бывает таких снов. Пожалуй, Тревор знал пару способов избавиться от тревоги, накрывшего паутиной липкого ужаса и отчаяния. Но воспользоваться предпочёл лишь одним. Бросив машину на парковке возле торгового центра, чтобы очередной въедливый мудила не укатил её на штрафстоянку, он завалился в первый же открытый бар. Плевать, что на часах не было и восьми утра. Тревор прекрасно знал, как расправиться с врагами из плоти и крови, но не представлял, как избавиться от бесплотного призрака. От прошлого, напоминающего о себе во снах и бесцеремонно вторгающегося в новый мир. Указывающего на то, что эту жизнь он взял взаймы. Медитируя со стаканом виски за барной стойкой, Тревор вспомнил дурацкий фильм, который сотню лет назад смотрел в трейлере. Ночь выдалась тихая, лунная. Спала дневная жара, и он открыл дверь нараспашку, чтобы свежий ветер рассеял спёртый воздух. Рон притащил пиццу и воодушевлённо щёлкал по каналам. Тревор лениво глотал холодное пиво, строя очередной грандиозный план. Вначале он и внимания не обращал на телик, а после заинтересовался. «Жнец Душ» — патлатый хер в длинном плаще преследовал долбаного везунчика, каким-то чудом сумевшего избежать командировки на тот свет. В конце «Жнец» закономерно настиг парня и отправил туда, где ему и следовало оказаться — в Ад. Ошибка была исправлена. В третьем по счёту баре мысли бежали уже не так споро. Может, тот дурацкий фильм правда? Нет, не фильм, разумеется, а сама идея. Кто-то там наверху облажался, и Тревор попал в лучший мир, а не в тот, который заслуживал на самом деле. Но ошибку обнаружили и теперь «посылают сообщения» с угрозами. Звучит, как полный бред. На трезвую голову в этом точно не разобраться. Может, где-то есть таймер с тикающими часиками? И сколько ему осталось? Пёстрым калейдоскопом мелькали огни и лица. Все эти ряженые в дурацких костюмах. В следующем кадре Тревор беседовал с тыквой, украшающей стойку очередного бара. Отсалютовав вырезанной страшной роже бокалом, он влил в себя пойло, не чувствуя вкуса. Девка, загримированная вампиршей, с готическим макияжем и тщательно прорисованной в углу рта каплей крови, сверкала бутафорскими клыками. — А ты почему без костюма? — спросила она, наклонившись к его уху. Её длинные чёрные волосы щекотали шею. Тревор пьяно оскалился, обхватив её за талию. — Призраку костюм не нужен. После они пили текилу втроём с её подружкой, облачившейся в наряд медсестры с кровавым пятном на коротком белом халате. Дальше память его покинула. Утром Тревор проснулся в чужой квартире. Кое-как поднял чугунную голову и распахнул налитые свинцом веки. Чтобы прийти в себя, потребовалось некоторое время. В голове буквально стучал набат, в горле встал ком, а в желудке поселилась муторная тяжесть. За стенкой кто-то гремел кастрюлями. Он с трудом поднялся на ноги и потащился на звук. Блондинка-медсестра сегодня оделась в просторную серую футболку и короткие домашние шорты. Тревор, прислонившись к косяку, окинул её мутным взглядом. Она оторвалась от сковороды, на которой скворчала яичница, и по тонким её губам скользнула лукавая улыбка. — Что, головушка бо-бо? Тревор вздохнул: — Вообще пиздец. — Садись, — она отошла к бледно-зелёному шкафчику, а Тревор тяжело опустился на стул. — Это от головы, это от живота, — покопавшись в жестяном ящичке, выдавила из блистеров две таблетки. — Ты и вправду, что ли, медсестра? — он без раздумий закинул таблетки в рот, а после жадно глотал воду из любезно поставленной перед ним банки. — Ну, а как же? И правда медсестра. У меня с фантазией не очень, вот и не стала ничего придумывать, — пояснила она, выкладывая яичницу на тарелки. — А мы с тобой вчера… Она хохотнула, запрокинув голову. — Ты отрубился в прихожей. Мы с Лиз тебя кое-как в комнату перетащили. — О… — И ковёр нам заблевал, кстати. Кавалер из тебя так себе. Тревор развёл руками. — Ну-у, прощу прощения. — Меня зовут Джесс, ты же наверняка не помнишь. Кофе будешь? Тревор покачал головой. — Слушай, я бы помог с уборкой и… — дальше ничего придумать не получилось. Стремновато-то всё-таки вышло. Джесс махнула рукой. — Ладно, чего уж, с кем не бывает. Тревор несмело улыбнулся. Видно, что девка хорошая и понимающая. Но сердце его давно уже занято другой женщиной, которая его даже не помнит. Если она вообще… Нет, этот вариант он даже не рассматривал. Тревор взглянул на часы и подскочил с места. — Блядь, грёбаный суд! Спасибо за всё, — пробормотал он, метнувшись в коридор. Джесс вышла следом. — Надеюсь, ты ни какой-нибудь «Джек Потрошитель»? — с нервной усмешкой изогнула тонкие брови. — А-а, не-ет, — протянул Тревор, прыгая в одном ботинке и пытаясь натянуть второй. — Вряд ли ты бы тогда проснулась, — поспешил утешить он. — Ты бы хоть умылся, что ли. У тебя помада на щеке, — Джесс вновь усмехнулась. — Уж очень ты Лиз приглянулся. Но вы оба были в ауте. Дальше обнимашек ничего не зашло. Тревор тоже изобразил улыбку. — Ясно. Ну передавай ей привет. Он вылетел за дверь и чуть не навернулся на лестнице, но вовремя схватился за перила. По улице ковылял, прихрамывая, так как всё-таки умудрился подвернуть лодыжку. Невезуха какая-то! Пока ехал в метро, таблетки начали действовать. Чуток полегчало, даже жрать захотелось. В суд он умудрился не опоздать. Бесплатный адвокат — тощая бабёнка лет сорока в тонких прямоугольных очках — миссис Родригес — окинула холодным презрительным взглядом, будто строгая директриса. Тревор беспечно пожал плечами. Одёрнул мятую рубашку, провёл ладонями по лицу и сунул в рот последнюю мятную конфетку. Вряд ли одна несчастная конфета могла перебить то амбре, которое от него доносилось. Прошло чуть меньше двух недель в новой жизни, а он уже умудрился угодить на скамью подсудимых. Начало, прямо сказать, не блестящее. Тревор особенно и не волновался по поводу приговора. Адвокат оказалась бабой толковой, даже фанатичной. Вряд ли он сам бы смог так за себя постоять. Когда прозвучал приговор, он уже выдохнул, но… Штраф — это херня, тем более, что с работой он практически уладил. Успел вчера утром поговорить с хозяином бара. Нужен ему курьер, чтобы бухло развозить. В городе целая сеть заведений под его руководством. Как там Майк говорил: «честная работа». Беседы с психотерапевтом — вот настоящая засада. Нет, об этом Тревор не хотел даже и думать. Вечером, оказавшись один в пустой квартире, он всё-таки осмелился взглянуть в зеркало. И отражение в нём было прежним, нормальным, а не тем призраком из прошлого. «Может, я и правда сошёл с ума?» — обратился Тревор к своему двойнику. Но тот, конечно же, не ответил, лишь повторил его недоуменную гримасу.***
Опустившись в кресло, Тревор искоса зыркнул на приставов. Один ковырялся в телефоне, второй ответил мрачной усмешкой. Почётный, блядь, эскорт, сопровождающий его к психиатру. Тревор похрустел костяшками пальцев от нечего делать и крепко задумался. Задача не из лёгких, но надо как-то запудрить мозги мозгоправу. Ха-ха. Разглядывая свои грязные ботинки, Тревор пришёл к выводу, что стоит взять что-то простое и обыденное, повседневное, так сказать. Он почесал висок, размышляя, какую бы проблему себе изобрести. С чем там обычно приходят поныть? Майк! Точно, его предательский лживый друг таскался к психотерапевту и нудел о своих проблемах в семье. О том, что с женой они на грани развода, о том, что детям на него насрать. Вместо того, чтобы поставить свою семью на место, Майк ныл об этом постороннему человеку и любым подвернувшимся «свободным ушам», упиваясь своей беспомощностью. Мазохист! Примерно в тот момент, когда Тревор придумал себе проблему, секретарша сообщила, что доктор готов его принять. Сосредоточенный на своих мыслях, он даже не взглянул на табличку и толкнул дверь. Тревор ожидал увидеть какого-нибудь старикана в маленьких круглых очочках и даже открыл рот, чтобы произнести первую пришедшую на ум колкость, но… В высоком кресле за письменным столом, увенчанным тяжёлой скульптурой лошади, сидел Майк. Майкл, мать его, Таунли. Или, чёрт его знает, какую фамилию он носил в этой жизни. Тревор так и замер с отвисшей челюстью и чуть было не промахнулся мимо кресла. Майк глядел на него с интересом и вежливой улыбкой. — Меня зовут доктор Де Санта. — Давай без церемоний, — хрипло выдавил Тревор, прожигая его взглядом. — Хорошо. Просто Майкл. Тревор чуть помедлил и назвал своё имя. Майк вновь изобразил бесчувственную улыбку и поправил лацканы тёмно-серого пиджака. Перетряхнул папки на столе и сказал: — Ну рассказывай, как ты сюда попал. Тревор поперхнулся, подумав на секунду, что он всё знает. Однако в тёмно-серых глазах бывшего друга не промелькнуло и тени той прежней жизни. Чисто профессиональный интерес. — Через дверь, — чётко выговорил Тревор, справившись с приступом кашля. — А ты шутник, я смотрю. — Послушай, М-Майкл, в твоих писульках разве не указано, почему я здесь? По приговору суда! — разозлившись, воскликнул Тревор. — Хотелось бы услышать твою версию. Так сказать, предысторию, — ровным тоном произнёс Майк. Тревор молчал, глядя в пол. Какая же всё-таки дичь! Майк и вдруг заделался мозгоправом. Это просто уму непостижимо. А уж то, что бывший друг, с которым у него были чертовски сложные отношения, должен «наставить его на путь истинный»… Изощрённая насмешка судьбы — не иначе. Он оказался настолько обескуражен, что заготовленная в голове байка, так и не сложилась в слова. Майку, видимо, надоело наблюдать, как Тревор корчит траурные гримасы. Он поднялся из кресла и мельком заглянул в одну из папок. — Проблемы с контролем эмоций, так? — сочувствующим тоном произнёс он. — Возможно, — хмыкнул Тревор, избегая встречаться с ним взглядом. — И с алкоголем, — добавил Майк, пролистав записи. Тревор лишь развёл руками, наблюдая, как он прохаживается по кабинету. — Могу я уже уйти? Майк взглянул на часы, висящие на стене. — Нет, только пять минут прошло. Тревор состроил кислую мину. — Хочешь начать с чего-то попроще? — с любопытством его разглядывая, любезно предложил Майк. Тревор кивнул, мечтая только о том, чтобы поскорее отсюда свалить. Будто у него дел других нет, кроме как просиживать штаны в этом кресле, выворачивая душу перед долбаным предателем Майком. Хотя… в этой-то жизни Майк ему ничего плохого не сделал. Занятная мысль — стоит обдумать её позже. — Можешь рассказать, как прошёл вчера твой день? — спросил Майк, прислонившись к столу. Тревор развалился в кресле и шевельнул плечом. — Я проснулся около десяти, пошёл поссать, потом… — Не настолько подробно, — с лёгкой усмешкой оборвал Майк. Тревор вздохнул. — Ты ведь сам просил! Ко мне вчера мама приезжала, мы убирались дома. Весь день — вот и всё. А вечером, э-э… — он запустил пальцы в волосы, и без того растрёпанные. Короткий «ёжик» начал уже превращаться в подобие нормальной стрижки. — Я смотрел телик, потом спать лёг. Майк сухо кивнул. — И это всё? — Ага. Майк пронзил его укоризненным взглядом, а после сделал два шага вперёд. — По-моему, ты что-то пропустил. Например, тот момент, когда успел хорошенько надраться. Тревор состроил изумлённую гримасу. — Ах, ты ж, блядь, грёбаный Шерлок! Ну прости, у меня закончились мятные конфетки. — Ещё бы они помогали… — пробормотал Майкл, приоткрыв окно. Тревор нахмурился и раздражённо признался: — Мне подарили, к-хм, настойку на день рождения. Хотел попробовать. Что ж, мне теперь на неё год смотреть? Кажется, он наконец-таки уел Майка, потому что тот молчал, разглядывая что-то в окне. Тревор уже расслабился, закинув ноги на журнальный столик, и позволил себе мечтательную улыбку. Время подходило к концу. — Какие у тебя отношения с матерью? — захлопнув окно, Майк обернулся. — Хорошие, — мягко ответил Тревор. — А с отцом? «Нет, Майк, так просто тебе меня развести не удастся». — Никакие. Я его не помню, он ушёл, когда мне было четыре, — с готовностью пояснил Тревор, наблюдая за минутной стрелкой. — И ты злился, когда он ушёл? Сдержанно-рассудительный тон Майка выбил из колеи. Хрупкий кокон спокойствия треснул, подобно тонкой скорлупе. Тревор подскочил на ноги и стиснул кулаки. — Конечно, блядь, злился! Что за тупой вопрос! Он оставил меня в торговом центре. Как какой-то мусор забыл… — на выдохе запнулся он. Майк на его вспышку не отреагировал, так и стоял, прислонившись к столу, словно долбаная статуя. — И до сих пор злишься? Тревор раздражённо мотнул головой. — Не знаю! Я даже его лицо не помню уже. Руки только и свитер этот уродский, болотно-коричневый. Что за идиот такие цвета бы выбрал? У него была наколка — буквы NW, — Тревор провёл по тыльной стороне ладони у основания большого пальца. — Что это значит? — спросил Майк. Тревор пожал плечами и намного спокойнее добавил: — Понятия не имею. Теперь уж Майкл взглянул на часы. — Было не так плохо, правда? Тревор обрадованно кивнул, почуяв, что мучения подошли к концу. — Теперь ты поставишь свою почеркушку с печатью, и дело в шляпе? Майк усмехнулся, покачав головой. — Ну нет, не так быстро. У нас впереди два увлекательных месяца. На лице Тревора образовалась опрокинутая улыбка. — Вот дерьмо, — прошептал он, не заботясь, впрочем, услышит ли Майк. Майкл порылся в столе и протянул ему скрепленные степлером листки. — Домашнее задание. — Ты спятил, что ли? Какая, нахрен, домашка? — отшатнулся Тревор. — Это тест, много времени не займёт. И надеюсь, ты понимаешь, что надо отвечать честно? А иначе весь смысл теряется. — Ты меня уже бесишь, — сквозь зубы бросил Тревор, вырвав из рук Майкла листки. — Поверь мне, я слышу это регулярно. Тревор передразнил его и состроил злобную гримасу. — Молодец, очень по-взрослому. Мой сын так делал, когда ему было восемь лет, — сообщил Майк. Тревор глубоко вздохнул и, резко развернувшись, стиснул кулаки. — До следующей встречи, — произнёс в спину Майк. И не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что он опять натянул на лицо эту омерзительную улыбочку. — Пошёл ты, — полушёпотом ответил Тревор, толкнув дверь. Утренние пробки уже рассосались, когда он возвращался домой в состоянии дикого диссонанса. Линии реальности снова раздваивались. Мир опять обратился переводной картинкой, наклеенной на чёрно-белые рисунки. Майк… Весь этот нелепый диалог выглядел фарсом. Будто бы в любую минуту Майк готов был «сбросить маску» и стать прежним, знакомым и предсказуемым старым другом. Этот грёбаный психиатр выглядел, как Майк, но Тревор ведь ни черта о нём не знал на самом деле. Он успел немного привыкнуть к этой жизни, и вот теперь новый мир крошился на части, словно разбитый витраж. С печальной обречённостью Тревор уже в который раз за последнее время подумал, что у него едет крыша. В прошлой жизни он бы, пожалуй, перепробовал все известные виды наркотиков, чтобы хоть ненадолго уйти от реальности. Позабыть о том, что он в дерьме по самые уши. Но… прошлая его жизнь закончилась плохо. Вряд ли будет третья. Придётся здесь разгребать. Припарковавшись во дворе, Тревор направился прямиком в магазин. Купил бутылку джина, пачку с полосками копчёного сыра и кокосовые конфеты. Поднялся на последний этаж и, оглядевшись, вышиб ногой хлипкую дверцу, ведущую на чердак. Замок со звоном упал на пол. Очутившись на крыше, Тревор свернул пробку и сделал хороший глоток. В голову лезли воспоминания о детстве: о том, что было до приюта, до Мод. Родители употребляли… Да, чёрт возьми, они всё время были под чем-то! Отца Тревор и правда помнил плохо, а мать намного лучше. Он не хотел себе такую жизнь, нет. В этой реальности он никогда не пробовал наркотики. Решение, принятое тем другим Тревором — лучшей его версией, заставило гордиться собой. Может, и у него однажды получится стать тем человеком, на которого не противно смотреть в зеркало? Закат окрасил город в пурпурный и алый, скользнул золотыми лучами по стёклам небоскрёбов и упал в океан. Тревор пробудился как раз вовремя, чтобы наблюдать этот красочный момент. Отшвырнув пустую бутылку, он хмуро огляделся, не сразу сообразив, где находится. В кармане куртки шуршали какие-то бумажки. Было слишком темно, чтобы разобрать буквы. Притащившись в квартиру, Тревор, обнаружил, что это домашка от психиатра. «Так, что там у нас?» — сунув в зубы последнюю полоску сыра и открыв бутылку пива, произнёс он. «Тест для выявления расстройств, обусловленных употреблением алкоголя». В приступе нервного смеха, Тревор ненароком опрокинул бутылку, и белая пена залила бумаги. «Какая досада. Пройду в другой раз», — решил он. Однако остатки пива вылил в раковину. Настроение пропало.