***
Последний день октября. Хэллоуин. Римус медленно ходил из комнаты в комнату, проверяя, все ли готово к празднику. Не то чтобы он готовил вечеринку, нет. Люпин просто убрался в доме и повесил пару гирлянд из игрушечных летучих мышей. К тому же, он уже несколько дней откладывал конфеты, которыми можно было угостить маггловских ребятишек, неизменно приходивших к нему каждый год. Да и Сириус обещал зайти сегодня, а уж он большой любитель сладенького. Блэк около месяца жил в доме на площади Гриммо. После смерти Регулуса помещение могло прийти в запустение: жилище волшебников, всё-таки, требовало постоянного присутствия кого-то из семьи. Римус сел в кресло и устало потер глаза. С самого дня рождения Гарри у него на сердце кошки скребли. Люпин видел, что друзья чего-то не договаривают, но если в случае Поттеров и Сириуса это были простые недомолвки, то Питер явно нервничал, и Римусу это не нравилось. Петтигрю было тяжело вывести из равновесия, но если это и случалось, причина была прямо-таки колоссальной. Он, на удивление, даже не испугался волчьей формы Люпина, когда увидел его в полнолуние впервые. Джеймс тогда храбрился изо всех сил, но все же нервно теребил рукав мантии, но только не Питер. — Что же у тебя происходит, Хвост? — тихонько спросил Римус. Ответа, как и следовало ожидать, не было.***
Мерлин… Что здесь было?! Сириус спрыгнул с огромного мопеда и бросился в разрушенный коттедж. Калитка жалобно скрипнула, слетев с петель, когда он снес ее ногой, спеша пробраться внутрь. Влетев в дом, Блэк чуть не врезался в стоявшего там великана. — Эй, потише там, — прогудел голос над его головой. — Хагрид, — простонал Сириус, — что произошло? Где Лили с Джеймсом? А Гарри? — Успокойся, — с тихой грустью проговорил Хагрид. В темноте блеснули слезы на его глазах. — Гарри я вытащил, остальным помочь мы не в силах. Сириус с неверием уставился на великана. Не обнаружив никаких признаков вранья, Блэк тихо всхлипнул. Огромная рука тут же опустилась на его плечо. — Ну же, слезами делу не поможешь. — Голос Хагрида дрожал. — Я отнесу Гарри к Дамблдору, он позаботится о малыше. — Возьми мопед, так быстрее, — сипло сказал Сириус. Он уже более-менее совладал с собой. — Можно мне попрощаться? — Да, да, — лесничий протянул ему сверток одеял. Блэк бережно принял его из рук Хагрида. Гарри крепко спал, его лоб рассекал длинный тонкий шрам, напоминающий разряд молнии. Сириус на мгновение прижал ребенка к груди и осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал мягкую щеку. — Бывай, малец, — грустно улыбнулся Блэк. Он повернулся к Хагриду. — Удачи тебе. Позаботься о нем, ладно? — Как же, как же, — энергично закивал тот. — И тебе удачи, юный Блэк. Они распрощались, и Хагрид направился к стоящему на улице мопеду. Сириус какое-то время провожал его взглядом, а после направился вглубь дома. Джеймс обнаружился почти сразу. Он лежал в гостиной, уставившись в потолок испуганными глазами. — Сохатый… — Слезы с новой силой хлынули из голубых глаз. Сириус опустился на колени, обняв бездыханное тело. — Прости меня. Я не знал, что все так обернется. Надо было мне оставаться хранителем… Рыдания душили его, он не мог оторвать взгляда от остекленевших глаз лучшего друга. Через какое-то время Сириус поднялся. Он перетащил тело Джеймса на чудом уцелевший диван и нетвердым шагом направился на второй этаж. Видеть лежащую навзничь возле детской кроватки Лили оказалось еще тяжелее. Сириус не смог даже войти в комнату — так и остался на пороге, неверяще уставившись на миссис Поттер. Она выглядела так безмятежно, что могло показаться, будто она спит. Лили умерла так же, как и жила, не боясь ничего, думал Сириус. Он был уверен, что девушка не боялась смерти, не своей. Только сына. Гарри. Он остался без родителей теперь. А все из-за Петтигрю! Ярость захлестнула Сириуса. Он вскочил на ноги, готовый хоть сейчас пуститься на поиски предателя, но что-то остановило его. А как же Римус? Блэк начал лихорадочно искать хоть что-то, на чем можно было писать. Вскоре короткое послание было готово. Открыв клетку с совой Поттеров, Сириус привязал его к лапе птицы. — Отнеси это Римусу. Тихо ухнув, сова улетела. Блэк медленно вышел из полуразрушенного дома. — Ну, держись, Хвост, — полным злобы голосом пробормотал Сириус и трансгрессировал.***
К вечеру ничем не объяснимое волнение усилилось. Люпин не находил себе места, ожидая непонятно чего. Несколько раз забегали соседские ребята, весело выкрикивая «сладость или гадость!», но их короткие визиты были не в силах вырвать Люпина из водоворота дурных мыслей. Он чуть ли не каждые полчаса порывался куда-то идти — то ли к Поттерам, то ли к Питеру, то ли на площадь Гриммо — но всякий раз что-то его останавливало, и Римус возвращал палочку в карман, а легкий плащ вешал на место. Около полуночи терпение лопнуло. Римус решительно вышел из дома, но не успел он сделать и десяти шагов, как над головой пронеслась сова, и в руки Люпина упал кое-как сложенный клочок бумаги. Развернув его, парень увидел написанные в спешке несколько строк. Было ощущение, что отправитель едва мог совладать с пером и чернилами: буквы были неровными, то и дело попадались расплывчатые пятна, из-за которых читать текст было почти невозможно. Сосредоточившись, Римус разобрал несколько простых предложений. «Не верь никому и оставайся дома. Пожалуйста. Я постараюсь прийти, как только смогу». Подписи не было, но этого и не требовалось. Это определенно был Сириус. Римус судорожно вздохнул и, поборов искушение броситься сквозь ночь сломя голову на площадь Гриммо, вернулся в дом. В конце концов, Блэк не разбрасывался пустыми предостережениями. Люпин прождал Сириуса всю ночь. Тот так и не пришел. Вместо него около пяти часов утра на пороге дома появилась Минерва Макгонагалл. Женщина выглядела вымотанной, печальной и явно не знала, с чего начать разговор. — Вы уже знаете, Римус? — спросила, наконец, она. Ни приветствия, ни объяснений, только вопрос, заставляющий встать волосы на затылке дыбом. Люпин отрицательно покачал головой. Внутри него копошилась противная тревога. — Лили и Джеймс, они… — Макгонагалл запнулась на мгновение, за которое сердце Римуса успело сделать кульбит, но быстро совладала с собой и продолжила: — Они мертвы, Римус. Их предали. Питер Петтигрю исчез. Блэк тоже. Нет. Римус пошатнулся. Не может быть. Это невозможно. Все же было продумано, все шло по плану. Он ведь видел их на прошлой неделе. Всех их! И Хвоста, и Лили, и Джеймса, и… и Сириуса. — На доме в Годриковой впадине лежит заклятие доверия. — Люпин лихорадочно цеплялся за потертую спинку стула, на который оперся. Голос был хриплым и болезненным. — Сириус — хранитель тайны, им ничего не угрожает. Он никогда не предал бы Поттеров. Он не мог их предать! На последних словах голос Римуса сорвался. Парень без сил опустился на колени и беззвучно заплакал. Он слышал, как рядом с ним присела Макгонагалл, чувствовал, как она неловко похлопывала его по плечам в слабых попытках утешить. Люпин понимал, что не в силах ничего изменить, что плач ни к чему не приведет, но продолжал содрогаться в безудержных беззвучных рыданиях. В одну ночь он лишился всего. Двое его лучших друзей были убиты, один пропал без вести, а человек, которого он любил всю жизнь, оказался предателем. Римус Люпин снова стал одиноким, и это было больнее, чем все перевоплощения вместе взятые.