Восемь склянок

      Зим, конечно, был дефектным. Бракованным, как пара туфель, у которых строчка вместо шва пошла по всему изделию, напрочь его перелопатив. Его такое же дефектное сознание всеми силами пыталось остановить нерадивого от совершения глупых поступков, которые могли привести к смерти. К примеру, прямой контакт с заражёнными, которые в последнее время массово порождали себе подобных. Это ужасно пугало. Человеческие СМИ раздували всё до невероятных масштабов, но по большому счёту никто ничего не предпринимал, предпочитая думать, что оно само как-то рассосётся. Зим боялся именно такой неразумности. До конца учебного дня он шарахался всех, в особенности Зиты. Она начинала неконтролируемо дёргаться, жаловаться на голоса, которые никто не слышал. Видимо, даже она умудрилась где-то подцепить болезнь, сама того не зная. Но одноклассники начали сходить с ума по Зите, нагоняя ужасную панику. Зим уходил оттуда, будто из дурдома. Он всеми правдами и неправдами пытался отойти подальше от землян, лишь бы те его не трогали. К счастью, здесь его репутация немного больного на голову сыграла на руку. Никто не удивился его очередному приступу отвращения к человечеству, когда Зим во всё горло орал на подходящих к нему одноклассников.       Впрочем, даже зная обо всём этом, пришелец не отказался от очередной попытки попасть в лабораторию. В этот раз в одиночку. Так или иначе, он был готов на всё, лишь бы его мозг перестали забивать вечными возгласами о неминуемой гибели и постоянных цифрах, маячащих на экранах. Он был готов на всё, лишь бы не сгинуть вместе с нерадивыми землянами. Совершенно на всё.       Первая попытка не увенчалась особым успехом. Можно было сказать, что она привела к большому разочарованию. Они обнаружили, что одной только пропускной карты не хватит, чтобы открыть все двери, так что просто пошатались по верхнему этажу, сломали несколько камер, а Диб уничтожил следы какого-либо появления здесь людей. И не совсем людей. Естественно, этим Зим был недоволен. – Эрвин! У меня к тебе дело, – на улице была непроглядная чёрная ночь, и лавка рыжего чудилы едва освещалась фонарём. Человек аж подпрыгнул от неожиданности. Естественно, он не ожидал увидеть перед собой школьника, купившего у него прослушивающее устройство целый месяц назад. – Зим?! Ты… откуда? – Стрейнджервиль действительно закрыли, пропуская только очень важных шишек по необходимости без просиживания дней в изоляторе в ожидании проявления болезни. Теперь появление Зима было вдвойне странно. – Долгая история, – просвещать землянина в эту историю не было нужно. В ней содержалось слишком много лжи, инопланетных технологий, которые всё равно работали на полставки, полётов на кораблях и небольших уловок, связанных с людьми. Она помотала Зиму нервы. Теперь ему хотелось только одного – побыстрее отделаться от всей заразы за один присест, чтобы больше не возвращаться. – Нет, лучше расскажи, – Зим в ответ только цокнул. – СЛУШАЙ! Если Зим теоретически смог добраться до лаборатории, а затем всё так же теоретически случайно отрыл там какую-то папку с кучей документов, нашёл огромную магнитную дверь, и теоретически никто этого не увидел, то где можно достать ключ для этой двери?       Лицо Эрвина можно было печатать в учебниках, чтобы подписывать внизу «человек в состоянии абсолютного шока». Зим сразу понял, что облажался. – Теоретически.       Времени для совершения грандиозного спасения человечества и собственной задницы оставалось немного. Добраться до Стрейнджервиля, потом ещё и пройти через все круги ада, чтобы не попасться глазастым на въезде… Зим только хотел обезопасить себя, но болезнь разгоралась быстрее, чем он успевал что-либо предпринять. Наверняка в лаборатории сидели умные земные черви, но им не хватало мозгов, чтобы закончить свою работу. Естественно, Зим был уверен, что он-то точно сделает прорыв и создаст нечто, способное вылечить всех заражённых. Нечто, что прервёт заслон перманентной паники, мешавшей ему жить. Он уже на все сто был уверен, что через несколько дней наверняка умрёт, даже если никаких симптомлв у него не было, хоть это и звучало сумасшедше.       Но в тихом омуте черти водятся. – В принципе… – Эрвин, пораскинув мозгами, неуверенно и удивлённо ответил ему. – У меня есть то, что тебе нужно. – Правда? ДАЙ МНЕ! – пришелец кинулся к прилавку, вцепившись в него когтями и глядя на человека жадным взглядом. Может быть, его удивительно бодрая реакция была спровоцирована шастающими по всему городу военными, которые были совсем недалеко. Хотелось поскорее смотаться. – …за двести пятьдесят долларов. И досье.       Эрвин был тварью. Жадной до денег и информации тварью. Его веснушчатая самодовольная рожа светилась от интереса, но Зим знал, что конспиролог просто просиживает штаны, не делая ровным счётом ничего. Иркен презрительно вздохнул. – У меня нет денег, – глухо отозвался он, прищурившись. Его тон в момент изменился. – Ла-а-адно, – нараспев протянул Эрвин, начиная сгорать от любопытства, которое сменило впечатление от теоретического плана Зима. – Что есть у тебя в досье? – Каком ещё досье, червяк? – инопланетянин сейчас не столько питал ненависть к землянам в целом, сколько конкретно к этому. – Папка, о которой ты говорил. Любой нормальный конспиролог имеет досье о том, что он исследует, – кажется, это должно было быть по части Диба. Он просто обожал коллекционировать всякие вырезки да смазанные фото. Зим подумал о том, что Диб-вещь бы действительно сейчас пригодился бы. – Эта? – пришелец через секунду уже протянул Эрвину папку «П.Джефферсон», на что рыжий посмотрел на него с недоверием. Человек открыл папку и пробежался по ней глазами, пару раз вытащив фото и заметки из листков. Пришелец уж подумал, что он хочет что-то стащить. – Отсюда в нормальное досье пойдёт только это, – Прайс вернул Зиму П.Джефферсона и вытащенные бумажки. – Остальное – макулатура, – в вещах «для нормального досье» оказались пара фото с какими-то фиолетовыми цветками и одно фото с высоты. Пришелец забрал это.       Зим хотел дать Эрвину пощёчину. Очень хотел. Не столько от ненависти к самому человеку, сколько от расстройства и осознания, что он задержится здесь надолго. Наверное, самое лучшее, что он мог сделать, – налепить второй оставшийся жучок, до сих пор болтавшийся у Зима под рукой, на Эрвина. И сделать это как-то изощрённо. – Я ещё вернусь. Не смей кому-то проболтаться, – сам не понимая, зачем сказал именно это, иркен притянул землянина за воротник, заглядывая в глаза. Жучок был зацеплен. Он уж подумал, что человек сразу поймёт, в чём дело, но рыжий чудак оказался ровно таким же недалёким, как и все люди. – Окей. Удачи, – ответил ему тот, бодро помахав рукой и провожая школьника взглядом.       День в целом был какой-то неудачный. Была даже не полночь, а всё успело пойти наперекосяк. Во-первых, в школе всем стало понятно, что Зим умеет светиться. Да ещё как! Во-вторых, перед биологией его успели отчитать у директора за употребление, которого он не совершал, и грозились исключить. Ох, сколько же он там наплёл! Такой несвязный текст сложно было услышать даже от ребёнка, пытающегося повторять за взрослыми. Каким-то чудом ему поверили, но Зим всё равно продолжал ходить по льду уже который год. Ему осталось продержаться до июня и наконец выйти на свободу, но, кажется, этот путь будет гораздо сложнее, чем ожидалось. В-третьих, добираться до Стрейнджервиля стало просто невыносимо. Он всем своим бесчувственным сердцем надеялся, что этой ночью найдёт ключ, откроет саму лабораторию, сделает, что ему надо, и уйдёт вместе с лекарством. Потом по-быстрому вылечит всех поехавших и обезопасит себя. А теперь ни ключа, ни следующего визита в Стрейнджервиль.       Нет, даже не день, а жизнь была неудачной. Зим слепо надеялся, что сошёл с пути неудачника, но оказалось, что это не путь, а предназначение. И самое отвратительное, ужасное, просто омерзительное – для совершения гениального плана требовался Диб!       Зим вообще долго об этом думал, ещё когда пытался попасть в город, закрытый на карантин. У Диба была карточка, которая пропускала внутрь, – это раз. Диб разбирался в том, как люди делали охранную систему, – это два. У Зима с этим был разговор простой. Он просто сносил всё к чёртовой матери, затем говорил, что всё так и было, и люди почему-то ему верили. К сожалению, это не сработало бы с таким важным государственным объектом, как лаборатория. Но Зим как-то не особо об этом подумал. – ПОЧЕМУ ТЫ МЕНЯ НЕ ПУСКАЕШЬ, ЗЕМНОЕ ОТРОДЬЕ?       Сразу после безуспешных попыток вымолить у Эрвина магнитный ключ пришелец решил снова наведаться к эпицентру заразы. Естественно, одна мысль о том, что Зим тоже заразится, пугала до чёртиков. Но это не должно было его останавливать, ни в коем случае! Пришелец продолжал орать на дверь, отказывавшуюся пускать его внутрь. Ему скорее нужна была карточка, чем Диб. – ОТКРОЙСЯ, ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЫ ИЗОБРЕТЕНИЕ!       Зим готов был порвать бедную дверь на куски. Он пытался вытащить её, снять с петель, взломать, сделать что угодно, но то ли Зим был слишком туп (конечно, он бы этого не признал), то ли критическая ошибка давала о себе знать. Дверь не поддавалась. ПАК был бессилен, кусок металла и алгоритмов не сдавался, чем заставлял Зима продолжать бессмысленные попытки. Кажется, на ней даже не оставалось вмятин. В общем, в порыве очередного потока оскорблений в сторону безмолвного предмета Зим нечаянно попал камнем вместо двери в окно.       Пришелец тут же замолчал. По стеклу пошли трещины, будто паутина, а в центре зияла дыра. Он ожидал сигнализации, какого-то оповещения или вызова полиции. Зим ожидал того, что лаборатория будет хоть как-то реагировать на подобные происшествия. Но ничего ровным счётом не произошло. Это было подозрительно странно. Не думая ни секунды, иркен тут же вытащил паучьи ноги из ПАКа и заглянул в разбитое окно, пробежавшись глазами по помещению. Внутри всё было ровно так же, как и в прошлый раз, по крайней мере, он так помнил. В офисе не был выключен свет, видимо, учёные его зачем-то оставили. Убедившись, что там никого нет, Зим запрыгнул внутрь.       Всё было точно так же. Разбросанные вещи, отключенные компьютеры, но включенный свет. Не до конца понимая, чудится ли ему это, Зим медленно зашагал к другой комнате, зачем-то оглядываясь. Ему внезапно стало как-то жутко. Иногда землянам снились подобные кошмары, где за ними начинали гнаться.       Там тоже горел свет. Они что, забыли выключить его во всём здании? Пришелец пошёл дальше. В коридоре было светло, в других комнатах было светло. Ему почему-то показалось, что освещение включается, если кто-то заходит, то есть проводит картой. Если так, то он здесь не один. В лаборатории было совершено тихо, Зим слышал только свои шаги. Здесь не могло быть никого.       Почему он не придавал этому значения? Это же не могли быть Диб или Эрвин! Они не смогли бы просто так заявиться, не сказав ни слова. Зим прошёл по каждой комнате и по всему коридору по магнитной двери. Всё выглядело застывшим во времени. Бумага, бумага и ещё раз бумага. Стопки с пугающими названиями, странные записки от руки и флешка, которую Зим прихватил с собой. Здесь совершенно точно не могло быть людей. Люди всегда оставляют следы! Они шумят, разговаривают, меняют вещи местами. Такое было только в первом офисе, где был Диб. Дальше – только замёрзшие пустые комнаты с белыми стенами и разбросанными документами. Пусто, пусто, пусто. С каждой секундой Зима всё больше настигало чувство тревоги, будто что-то должно случиться. Отчего-то хотелось красться, а не идти. Эта странная опустевшая лаборатория и распространение неизвестной ранее болезни – что могло быть лучше?       Иркен дошёл до конца коридора, открыл дверь и оказался в кафетерии. Здесь будто что-то случилось. Стол стоял чуть криво, стулья были наспех отброшены, на тумбе несколько кружек. Тоже был свет. Зим даже вздрогнул. Всё казалось оставленным в большой спешке. Здесь совсем недавно сидели люди, а сейчас остался только январский мороз и тишина.       Похоже, в лабораторию не приходили, чтобы исследовать заболевание. Они бежали из лаборатории.

***

      В Сан Мишуно снова пошёл снег. Здесь было явно холоднее, чем в Стрейнджервиле.       Какое можно было собирать досье, если лаборатория, которая казалась местом сбора самых умных земных червяков, оказалась местом, откуда они сбегали? Зим оставил свою вторую попытку вскрыть магнитную дверь. Плевать, что там могло оказаться, но ничего хорошего оно не сулило. Лучше спасти свою шкуру каким-то более безопасными методами, чем открыть то, чему земляне пытались не дать выйти наружу.       Степной городишко кишил заразой и военными, а в Сан Мишуно будто и не слышали о странном заболевании. Было явно спокойнее. Мегаполис казался другим миром.       Но как бы Зим не пытался обмануть себя, вокруг него были споры. Более того, он был их самым главным переносчиком! Казалось, он сойдёт с ума ещё до того, как доберётся до базы. Вся его сущность хотела избавиться от ненавистной невидимой ерунды, внезапно вторгнувшейся в спокойную (или не очень) жизнь иркена. Чем вообще можно было убрать с себя споры? В голове метались только мысли о самосожжении, а осознание неприятной истины лаборатории только помогало им поглощать ум пришельца. Зим отчаянно пытался управлять кораблём, в отвращении не дёргая постоянно руками. Через какое-то время вместо постоянных небоскрёбов, торчащих из расчерченных по линейке улиц, перед ним показался привычный район. Зим почувствовал жуткую потребность разболтать все события сегодняшнего дня ГИРу, чтобы тот снова заглючил от переизбытка информации, когда ему не хватит памяти. Робот был не самым конфиденциальным на свете, но кто ещё собирался слушать его разглагольствования по поводу сущих пустяков? Хотя, конечно, информация этого дня была уж точно не пустяковой. Зим, наверное, просто слишком много думал, когда не нужно, и слишком мало, когда требовалось. В городе везде была слякоть от тающего снега, а воздух будто стал железным, и вдыхать его оказалось противно. Иркен снова посмотрел на последний фонарь на своей улице. Когда-то и этот кусок железа пойдёт на оплату аренды.       Раздражение едва собиралось смениться на хоть какое-то подобие спокойствия, как за бедным фонарём Зим умудрился разглядеть очертания дома.       Это был «Морской волк». Вместо него, как говорили, раньше был порт, а затем место продали какому-то энтузиасту, который отстроил здесь двухэтажную махину. Выглядело это вызывающе. Как-никак, а посреди шумного города (хоть и относительно спокойного района) внезапно появился частный дом с лужайкой, на который могли глазеть соседи из многоэтажек. Что казалось всем землянам ещё более странным – на газоне у дома разместился огромный телескоп, которым кто-то часто пользовался.       Зим знал, что «кем-то» был Диб. И ему даже доводилось наблюдать терзания школьника в использовании телескопа. Естественно, пришелец знал, что тот пытается нарыть на него какой-то компромат, хоть какую-то действенную зацепку! Этот человек был помешан на доказательствах.       И Диб обязан был накопать несколько тонн доказательств и по Стрейнджервилю. Может быть, карточка Зиму уже и не требовалась, да и вся ситуация с заразой становилась всё страннее и страннее… но он знал, что доказательства в этот раз нужны и ему тоже. В один момент пришельцу расхотелось пытаться исправить неизбежную земную эпидемию, но одновременно и жутко захотелось вляпаться в эту проблему. О, последнее у него ещё как получалось!       Без Диба, наверное, весь этот балаган не был бы уже балаганом. Присутствие землянина означало то, что здесь замешаны инопланетяне и нечто паранормальное. Ну, пришельцы уже точно были. Точнее, пришелец, которому нужно было получить от человека то, чего он сам достать не смог. И это были даже не доказательства – в первую очередь Зиму требовалась хоть капля здравого рассудка. Как минимум потому, что мысленно он не переставал величать Диба «Преградой №2». Естественно, на деле землянин приносил больше пользы, чем проблем.       Зим поглядел на одно из горящих окон в «Морском волке» и направился туда, даже не осознавая, что в гости обычно в такой поздний час не ходят.