Полное затмение сердца

Запах летней ночи, мелодичное шевеление волн у озера, тихое потрескивания углей в костре — все это вместе смешивается в удивительный коктейль теплоты и спокойствия, что убаюкивает Сару, заставляя теплее кутаться в пледе и подойти ближе к краю озёра, позволяя прохладной воде лизать ступни. Где-то в озере плавает Луна. Она закрывает глаза, наслаждаясь запахом пресной воды, мокрого песка и водорослей. Слишком многое навалилось на ее плечи за последнее время. Утренний звонок отца, когда он сухо попросил позвать Веронику. Когда миссис О’Нил кричала в трубку о разводе и алиментах, но дальше Сара уже не вслушивалась. Она не верила, что отец мог так легко бросить их, оставив совершенно одних в чужом городе. Неужели ему было плевать? И как Сара не пыталась оправдать его, рассказывая все Стефани, противный голосок внутри шептал, что Николасу и правда плевать. Сара сильнее жмурится и впивается ногтями в ладони. Нет, он не посмеет испортить ей отдых. И она не посмеет грустить и плакать этим вечером. Все слёзы она уже оставила на подушке подруги. — Не замёрзла? — сильные руки обвивают ее за талию, она чувствует лёгкий поцелуй в макушку. — Пойдём к ребятам, пока Бурый не сожрал все сосиски… Сара кивает и поворачивается к Вишне лицом. Лунный свет играет на его лице, делая ещё загадочнее и притягательнее. Бабочки не перестают трепыхаться в животе, ей хочется прижаться к нему, слиться воедино. Вишня — это спокойствие. Ее островок безопасности и тишины. С ним она может быть собой, не бояться расчувствоваться или сказать что-то глупое. Он всегда защитит ее, спрячет, убережёт от плохого, не даст беде коснуться ее. -Эй, все хорошо? — Дракон заправляет выбившуюся прядь волос за ухо, касается пальцами щеки, обводит контур губ, оставляя на них поцелуй. — Ты сегодня молчалива… — Теперь хорошо, — она не врет, но и о проблемах не говорит. Не сегодня, может позже, она обязательно расскажет ему, что тревожит ее душу. — С тобой мне всегда хорошо. Она приподнимается на носочках, обхватывая руками его шею и припадает к губам, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства. Ведь по-другому она не может. Не умеет. И пока ее розовый мирок трещит, готовый в любую секунду разлететься на тысячу осколков, она будет целовать Вишню, как в последний раз. — И мне с тобой, — Вишня кладёт ей руку на плечо и улыбается, направляясь к костру. — Знаешь, я подумал, как насчёт того, чтобы познакомиться с твоими родителями в более подходящей обстановке. Сара резко останавливается и ловит воздух ртом. Неужели он сейчас серьезно все это говорит? После того, как Вероника увидела, что Вишня провожал ее домой, после скандала и обещания, что Сара больше никогда не выйдет на улицу, он хочет познакомиться с ее мамой? — И это после того, как она сказала мистеру Никсону, что меня преследует член банды, описав тебя? — шепчет Сара, касаясь его щеки. Сумасшедший. — Тебя чуть в растлении малолетних не обвинили! И после того, как она накричала на тебя, пригрозила тюрьмой и на порог не пустила? — Ты все правильно поняла, принцесса, — Дракон задорно подмигивает и подхватывает девушку на руки, заставляя ту взвизгнуть от неожиданности. — Поверь, она будет без ума, когда мы с ней поболтаем. И даст благословение… — Благословение? На что? — Ну, может мы поженимся, — байкер непринужденно пожимает плечами, а Сара челюсть готова уронить, если это было бы возможно по законам физики. — Вот закончишь школу, стукнет тебе восемнадцать… Устроим шикарную свадьбу… Она ушам своим не верит, как и словам его. Он шутит, конечно же, шутит, чтобы Сара улыбнулась и перестала грустить. Он все это не всерьёз. — Чего смеёшься? — Вишня прищуриваются и делает вид, что вот сейчас ее уронит. О’Нил визжит и ударяет его ладошкой по плечу. — Я может серьезно собрался на тебе жениться. Сара улыбается, и все тревоги — впервые за последние дни — уходят, испаряются. Она целует его, жадно, страстно, сгорая без остатка, даже горстку пепла после себя не оставляя. — Ну в крайнем случае, могу претвориться Итаном, — заключает Вишня, заставляя Сару усмехнуться, и снова целует ее. Больницы Сара не любит. Эти белье стерильные стены вызывают призраков прошлого, жуткие воспоминания. Ей хочется сбежать, хочется вернуться обратно в Нью-Йорк, забыть о существовании Сентфора и всего, что здесь творилось. Больница пахнет гарью и бинтами, она вздрагивает, вспоминая обожженное тело Люка, которое везли по коридору больницы, и как она пыталась дотянуться, крикнуть, чтобы не умирал. В носу снова запах жареного мяса, к горлу подкатывает тошнота. — Сара? Она реагирует не с первого раза, все ещё находясь во власти жутких кошмаров, но тёплые пальцы, что ложаться на её плечо, резко выдергивают ее в реальность. Сара вздрагивает и фокусирует расплывчатый взгляд на обеспокоенном лице матери. — Все в порядке, — она врет и старается сделать все, чтобы Вероника поверила. И ей кажется, что она покупается и кивает. Или просто не хочет видеть не терзаний. — Ты готова? Вероника кивает и даже не смотрит на неё. Диагноз, что врачи, качая головами, поставили ей полтора года назад, убивает их обоих. Сара не знала до последнего момента, пока месяц назад в ее квартире не раздался звонок из больницы Святой Марии. Врач говорил долго и мутно, не подумав о разнице во времени, разбудив О’Нил после тяжелого рабочего дня и бутылки вина. А в конце добавил одно слово, заставившее сердце ее замереть. Она злилась. Почему? Почему Вероника ничего не сказала ей сама, когда они созванивались последний раз? Почему молчала до последнего, пока не попала в больницу? Не хотела видеть ее, Сару, как напоминание о прошлом? Или не хотела, чтобы Сара увидела ее такой? — Миссис О’Нил, рад вас видеть, — высокий статный мужчина, так резко контрастирующий на фоне всего персонала, вежливо улыбнулся, переводя свой взгляд на девушку. — А вы Сара, я правильно понял? — Верно. Сара О’Нил, — она протягивает руку машинально, но доктор пожимает ее в ответ, задерживая в своей руке чуть больше положенного. — Ричард Хартманн. Она не знает, зачем он представился снова, ведь они уже разговаривали по телефону месяц назад. Но это трогает Сару, и она слабо улыбается, ловя на себе заинтересованный взгляд. — Как себя чувствуете, Вероника? — доктор переключает все внимание на своего пациента, и Сара больше рада этому, чем огорчена. Но и шага она не делает, как пейджер издаёт противный писк. Доктор Хартманн и Вероника оборачиваются на Сару, что с виноватым лицом пытается отключить шкатулку дьявола. — Извините, я догоню, — лепечет она одними губами, отвлекаясь на присланное сообщение. У тебя осталась неделя, О’Нил. Мне нужен черновик в среду. Анна. Сара чертыхается и ударяет себя по лбу. Гребаная работа, думает она. Она совсем забыла о своём обещании написать эту чертову статью. — Сара? — знакомый голос раздаётся над головой, заставляя девушку подпрыгнуть. — Что ты здесь делаешь? Аарон Хилл собственной персоной вышагивает навстречу Саре. Как всегда уверенный, мужественный, Все время их знакомства он казался ей настоящим мужиком, каменной стеной. От него исходило удивительное спокойствие и умиротворённость, насколько помнит О’Нил. И сейчас, чем ближе приближается глава Драконов, тем спокойнее становится она сама. — Аарон, — она сухо кивает, выдавливая вежливую улыбку. — Могу задать тебе тот же вопрос… Хилл сощуривает глаза и оглядывается по сторонам, словно боится, что разговор их могут подслушать. — Так, зализываем одному идиоту раны. — А я с мамой, — быстро проговаривает Сара и снова чувствует себя той школьницей, у которой только от одного вида Аарона Хилла колени подкашивались. Это звучит так по-детски невинно, что они улыбаются, хоть и немного нервно. Вот идиотка, сокрушается Сара и качает головой. — Что-то случилось? — взгляд Аарона становится внимательнее, а в глазах цвета виски плещется искреннее желание помочь. О’Нил неопределённо пожимает плечами и тяжело выдыхает: — Мы справимся. — Если что-то будет нужно, Сара, ты всегда можешь сказать, — Хилл почёсывает затылок и отвлекается на фигуру одного из членов банды, что появляется из-за угла. — Ты же Дракон, а мы друг друга не бросаем в беде. — Спасибо, Аарон, но… — Извини, надо идти, — Дракон не даёт ей договорить, легко хлопнув по плечу. — Ещё увидимся. Сара смотрит на удаляющуюся фигуру Хилла и крутит в голове его слова. Не бросаем друг друга, повторяет она про себя. Тяжёлый булыжник прилетает в ее огород, а на языке остаётся привкус обиды. Это он так жирно намекнул на ее прошлые поступки? Да что там намекнул! Ткнул носом, мол, вот, дорогая, любуйся. Сара качает головой. Нет, не была она никогда одной из них. Она не знала об их настоящих делах, не ходила на собрания. Просто иногда ей разрешал. Сидеть за барной стойкой, пить безалкогольный черничный коктейль и носить косуху с вышитым драконом на спине. — Сара, могу я попросить Вас задержаться, — О’Нил уже почти выходит из кабинета следом за матерью, но серьезный голос доктора Хартманна заставляет ее остановиться. — Я бы хотел поговорить по поводу здоровья вашей мамы. У неё немеют пальцы, а ноги отказываются двигаться. Так и стоит столбом возле двери, не в силах пошевелиться. — Все так плохо? — хрипит она, боясь услышать ответ. Док указывает жестом на стул, и Сара повинуется. — Не хочу обнадеживать, — она видит, как ему самому нелегко выносить этот вердикт. — Вероника пропускает химиотерапии, не следует лечению. Она не хочет бороться с болезнью… — Есть ли какой-нибудь выход? — Экспериментальное лекарство сейчас разрабатывают в Бостонском университете, но… — Что «но»? Губы доктора поджимаются в тонкую линию: — Оно только находится в разработке. Чтобы подобрать правильный состав, нужно много анализов… — Так в чем проблема? — взрывается Сара, пытаясь унять дрожь во всем теле. — Я отвезу ее в Бостон, если это потребуется. — Сара, сейчас огромная очередь за этим лекарством, и вначале получат его те, кто стоит в их планах уже долгое время. Но, если мы отправим заявку им сейчас, то есть шанс, что через год-два… — А есть ли у неё столько времени? Доктор Хартманн не отвечает. Да и Сара не глупая девочка. У них нет столько времени на ожидание. Ждать, пока это чудо-лекарство от всех болезней появится, пока настанет очередь Вероники. — Сара, я все же настаиваю, чтобы Вероника посещала все то, что я ей назначил. Сара вяло кивает и поднимается с места, чтобы покинуть скорее этот душный кабинет. Она не помнит, как выбирается из больницы и доходит до парковки, где у машины ее уже ждёт Вероника. Они молча садятся в дорогой салон, и О’Нил давит на газ. Они не говорят всю дорогу до дома, погружённые в свои мысли. Сара думает о Бостоне и лекарствах, а ещё о том, сколько денег придётся дать этим ученым и сколько у них ещё есть в запасе времени. Вероника наблюдает за приевшимся пейзажем и впервые за столько лет думает о том, как уехать из этого городка туда, где она сможет вздохнуть, не думая о болезни. — Ты иди, — Сара останавливается около дома, но из машины не торопится выходить. — Мне нужно кое-какие дела закончить. Вероника ничего не отвечает, молча покидая душный салон машины. А Сара выдыхает спокойно, немного трясущимися пальцами хватаясь за руль и срываясь с места. Ей срочно нужно выпить.