Полное затмение сердца

Тень лунного света касается лица школьницы. Сара ласково мурлычет его имя, касаясь пальчиками шрама над грудью совсем невесомо, будто боится сделать больно. Он сам боится. Боится этих чувств, неожиданных и совершенно новых для него. Сердце гулко бьется в груди, и Дракон взвыть готов от переполняющих его эмоций. В трейлере тихо, слышно лишь сбитое дыхание его. — Не смотри так на меня, — сквозь полуулыбку мурлычет О’Нил, выхватывая Вишню из мыслей. Он фокусирует взгляд на ее личике, легком румянце, что едва заметен в темноте. Мягко улыбнувшись, Дракон целует её в лоб и поднимается с кровати. — Можешь взять мою футболку, принцесса, и ложись спать. А я в душ. Сара кивает и наблюдает, как мышцы перекатываются на широкой спине, и дракон будто оживает. Вишня останавливает у самой двери, оборачивается и подмигивает, скрываясь. Она слышит, как шумит вода. Ложиться снова на кровать и раскидывает руки в стороны, не моргающим взглядом прожигая потолок. Надо же, после всех ее аргументов, убеждений и ссор, Вишня все же решился показать ей своё жилище. Сумасшествие или ее фантазия, и вот-вот прозвенит будильник? Нет, определенно это наяву. Сара подходит к шкафу возле кровати, открывает дверцы и замирает с улыбкой на губах, уставивших на целую стопку чёрных, темно-серых футболок. Кто бы сомневался, думает она, натыкаясь взглядом на ярко-красную футболку, незамедлительно забирая ее. Захлопывает спиной дверцы и улыбается, прижимая вещицу к груди. Аромат виски, мятного геля для душа и сигарет ударяет по всем рецепторам, ей пищать от радости хочется. Не думая ни секунды, Сара стягивает с себя короткое платье — источник ее недавних бед. Она вовремя успевает натянуть на обнаженное тело футболку, когда слышится скрип двери, ведущей в ванную. Вздрагивает, когда взгляд ее растерянный встречается с его затуманенным. Как она могла не услышать его шаги? Вишня выпускает весь воздух из легких, еле удерживая равновесие от вида принцессы. Сара старается изо всех сил не кинуться на него первой, сжимая края футболки. В небольшой спальне словно весь воздух выкачали и прибавили пару градусов. Она выпускает стон, когда видит, как тяжелые капли воды стекают по торсу байкера. И Вишне больше не надо. Он первым срывается с места, подхватывая ее за бёдра и усаживая на комод. Жадно впивается поцелуями в ее полуоткрытые губы, пробираясь языком и не давая ей возможности схватить глоток воздуха. Страсть распыляется с каждой секундой — горячие пальцы блуждают по девичьему телу, обжигая нежную кожу. Ему мало — всегда будет ее мало. Хочется чувствовать больше, глубже, теснее. Вишня снова подхватывает ее за ягодицы и несёт к кровати. — Черт, принцесса, — с ухмылкой шепчет Дракон, любуясь ее телом. — Я не могу от тебя оторваться. Ты точно меня приворожила, Сара О’Нил. Сводишь с ума. Превращаешь в параноика. Поцелуи спускаются ниже, Сара стонет, когда горячие губы ловят ее сосок. Она запускает пальцы в темные кудри, слегка оттягивая их и прикрывает глаза. — Маленькая ведьма — Сара О’Нил. Его взгляд прикован к ней, когда он ловко отодвигает край трусиков, входя в неё двумя пальцами. С губ принцессы срывается рваный вздох, она извивается и касается руками своей груди. — Не останавливайся, прошу, — молит она, когда Дракон входит глубже, заставляя запнуться, и ускоряет темп. Она теряется в чувствах и вздрагивает, когда пара капель с его волос падают на разгоряченную кожу груди. Это дикое удовольствие, получаемое лишь от одних его пальцев. Это чертово помутнение, когда пальцы его все кружат вокруг ее клитора, то ускоряя, то замедляя темп, заставляя ее потерять рассудок. И она теряет, теряется в этих ощущениях и чувствах, чувствуя, как все тело содрогается в сладких судорогах. Улыбка появляется на ее искусанных губах, и Вишня целует ее, нависая над девушкой. — Все хорошо? — спрашивает он, заправляя прядь ее волос за ухо. Это ли не счастье видеть ее такой разгоряченной, податливой и только ему принадлежащей? — Это… прекрасно… а ты? Вишня ухмыляется и кивает, попутно оставляя лёгкий поцелуй на ее губах, и поднимается с кровати. Теперь ему точно нужен холодный душ. — Можно я с тобой? — контрольный выстрел летит ему прямо в спину, и Вишня подавляет желание улыбаться как ненормальный. Он лишь кивает, и этого достаточно для Сары, чтобы подорваться следом, попутно избавляясь от оставшейся одежды. Сара стонет в подушку и хочет лишь одного — умереть. А лучше открутить вчерашний вечер и остаться дома, писать статью. Выпитое прошлой ночью возвращается ей сполна в виде жуткого похмелья. Она не может припомнить, когда напивалась так в последний раз. Чтобы он сказал, увидев ее прошлым вечером и сегодняшним утром? Прочитал бы очередную мораль? Молча покачал головой, ставя перед ней стакан воды и аспирин? Сара усмехается. Нет, он бы точно устроил ей молчаливую взбучку, не проронив и слова до вечера, пока О’Нил не заберётся на него в поисках тепла и спокойствия, а он нежно прижмёт к себе и поцелуев в висок. Медленно открывая один глаз, Сара оглядывается по сторонам. Это не ее чертова комната в родительском доме, не старая комната Майкла, даже не его комната. Нет, просторная спальня встречает ее запахом кондиционера и мятного геля для душа. Такие комнаты обычно у нормальных среднестатистических американских семей. Она ночевала не дома и сейчас в срочном порядке пытается вычислить, где ее задница оказалась. Сара осматривает кровать, часть которой заправлена, но ещё хранит очертания инородного тела, что, видимо, провело с ней ночь. На стуле висит ее одежда, точнее то, во что она вынарядилась. Сара задерживает дыхание и медленно поднимает край одеяла — на ней растянутая мужская футболка выгоревшего красного цвета. Мозг, до это отказывавшийся принимать какое-либо участие, резко начинает работать, пока тонкие пальцы судорожно мнут край одеяла. А память живо подкидывает ей мутные воспоминания — вот она танцует вместе с Майклом, вот сильные пальцы хватают ее под локоть; этот взгляд, что ночами к ней приходит слишком часто, ухмылка эта, которую стереть хочется… А после ничего. Чёрный экран, занавес. В памяти ничего не отпечатывается после их разговора около бара. О’Нил хлопает ладонью себя по лбу и протяжно стонет. Неужели они переспали? Чертов алкоголь, чертов бар, чертов Вишня! В крови закипает злость — как он мог воспользоваться ее состоянием? Как он мог так с ней поступить? Чертов похотливый ублюдок! В голове гремит одна мысль — найти этого Дракона и оторвать ему все, чем природа наградила. Она устроит ему не просто взбучку — он ещё месяц будет к психиатру ходить. Сара быстро переодевается, морща носик от въевшегося запаха алкоголя в одежду. Выглянув из спальни, и не обнаружив никаких признаков жизни, она решает смотаться, пока такая возможность есть. Стоит ли им вообще разговаривать? Да и что теперь им сказать то друг другу? Столько лет прошло — они давно чужие люди. О’Нил, подобно воришке, крадётся по лестнице, осматриваясь вокруг, пока не натыкается на фотографию счастливой семьи. Родители широко улыбаются, а в их глазах читается гордость за сына, что стоит с дипломом и в форме выпускника. Задний двор школы кипит выпускниками и гостями праздника. И взгляд этот счастливый с фото кажется ей до боли знакомым, но все же это не он. Эта разница, что раньше она не особо замечала — во взгляде, манере, улыбке. — Это мой выпускной, — спокойный голос раздаётся где-то совсем рядом, Сара еле сдерживается, чтобы не закричать от испуга, подпрыгивая на месте. — Он тогда так и не пришёл, свалил из города… О’Нил медленно оборачивается и натыкается на пару голубых глаз, что изучают ее, скандируют с головы до пятой. И тень смутная проскальзывает в этих глазах. — А после приехал через два года, как будто ничего не случилось, — продолжает мужчина, скрестив руки на груди и усмехаясь. — Отец был в ярости, а мать… Мама всегда была очень сентиментальной. Тогда он полностью забыл о том, что у него есть настоящая семья, а не эти… Она слушает его, затаив дыхание. Вишня никогда не вдавался в своё прошлое, оставляя на поверхности сухие факты в виде брата-близнеца. И сейчас эти неожиданные для неё воспоминания самого близкого ему человека, заставляли сердце ее сжаться. — Почему он уехал? Почему не общался с семьей? — она прикусывает язык, чувствуя, что заходит на запретную территорию, напичканную взрывчаткой и минами. Та территория, на которой не терпят чужаков. Мужчина улыбается и разворачивается спиной, направляясь в открытую дверь. Сара инстинктивно следует за ним, прижимая к груди высокие каблуки. — Спасибо, — она выдавливает благодарную улыбку, обхватывая кружку с кофе. Аромат жареных зёрен ударяет по всем рецепторам, и Сара облегченно вздыхает. — Прости, что доставила неудобства… — Перестань, — Итан отмахивается и садится напротив неё, отводя взгляд в окно. — Почему он уехал? — он задумывается, не глядя на девушку. — Будет правильно сказать, что сбежал. Ему всегда казалось, что мне все достаётся с легкостью, а ему тычут, мол, будь как брат. Его это бесило. Отец был строг с нами, никогда не проявлял слабины. Он не был плохим человеком, каким считает его мой брат. Просто у него были свои методы воспитания. А мама никогда не могла сказать отцу что-то против, пойти наперекор. И в одну из ночей он сбежал. Собрал рюкзак, стащил деньги, что отец откладывал ему на обучение в колледже, и уехал. Он считал, что все были к нему несправедливы, что все доставалось мне. Но это далеко не так. Итан останавливает рассказ и переводит взгляд на девушку, что, кажется, даже не дышит. Она не знала этого. Он всегда умалчивал, а когда Саре хотелось поговорить о нем, узнать поближе, затыкал ей рот поцелуями или просто переводил темы, давая понять, что о прошлом своём говорить не намерен. — Он вернулся совершенно другим, — продолжает Итан, поправляя темные волосы. — Косуха, в зубах сигарета, байк, татуировки. Гордо заявил, что теперь он в банде. Отец тогда надавал ему тумаков. Сказал выбирать, либо он уходит из банды, либо он больше ему не сын. Ну, здесь не сложно догадаться, что брат выбрал. Он запретил называть его прошлым именем и стал Вишней. О’Нил касается щеки, чувствуя под пальцами мокрую дорожку. Теперь она понимает нежелание Вишни говорить о себе, о том прошлом, что он так старательно пытался выкинуть из памяти, стереть все воспоминания, оборвать все связи. — Потом ты появилась в его жизни, и клянусь тебе своим братом, я видел его настоящего, — тень улыбки касается губ мужчины, и Сара тоже улыбается. — Он становился лучше. С тобой, Сара. Пока… Итан замолкает. Пока ты не оставила его, продолжает за него Сара. Но ведь у неё были на то причины. Она должна была уехать из города. — Мне уже пора, — О’Нил резко поднимается из-за стола, направлюсь к выходу. — Спасибо за кофе. И за разговор, Итан. Правда, спасибо. Она уже спускается по ступенькам, когда слышит хриплый голос, летящий ей в спину пулеметной дробью: — Не знаю, что между вами случилось тогда, но, Сара, прошу, не разбивай ему сердце снова. Просто оставь его. Сара вздыхает, чувствуя обжигающие слёзы, и кивает. Итан прав, всегда был прав, им нужно оставить друг друга в покое. Забыть, пережить и жить дальше. Прежде, чем завести машину, она кидает взгляд на зеркало, где висит призрак прошлого, который она так и не смогла отпустить. Тяжёлый вздох, и она резко срывает его. Кулон обжигает ладонь, она жмурится и выкидывает его на дорогу. Вишня забирает свой заказ и весело подмигивает Арманде, которая хмурится и, кажется, даже хочет спросить причину хорошего настроения. Он оставляет ей пару долларов на чаевые и выходит на парковку. Курить не хочется, легкие и так забиты чём-то тяжелым, но невероятно приятным. Он запрокидывает голову, щурится от солнца и выдавливает улыбку. В голову лезут воспоминания прошлой ночи. — Прекрати ерзать, — напущено строго шипит Вишня, держа Сару на руках и открывая входную дверь. — Иначе мы упадём, О’Нил. Она что-то бурчит и крепче обвивает ручками его за шею, утыкаясь холодным носом в шею. Вишня прикрывает глаза, пытаясь с мыслями собраться. Она провоцирует. Она пьяна, повторяет он про себя как мантру. — Нет, не отпускай, — канючит Сара, когда Вишня поставить ее на ноги хочет. — Ну, не будь букой… Вишня смотрит на ее лицо, как она обиженно губки надувает, и усмехается. — Не отпущу, если обещаешь вести себя хорошо, — он получает слабый кивок и аккуратно ставит девушку на ноги. — Постой секунду, я переодеться тебе дам. Дракон отходит к шкафу и достаёт оттуда старую футболку. Оборачивается и замирает с открытым ртом. Сара стоит перед ним в одном белье, сексуально касаясь себя пальчиками и смотрит ему в глаза. Он сглатывает слюну и чувствует, как в штанах тесно становится. И вид этот ее невинный, но в то же время порочный, крышу ему сносит окончательно. Хочется брать ее и брать этой ночью. Забирать все, чем она обделила его за последние восемь лет. Чувствовать ее дыхание, касаться нежной кожи, ловить стоны и вздохи, лишь ему одному подаренные. Но вместо этого он качает головой и протягивает ей футболку. — Лучше надень, — он тяжело вздыхает и с места сдвинуться не может, когда О’Нил медленно к нему подкрадывается. — Не играй со мной, Сара… — Я и не думала, — пальцы ее касаются чешуи, движутся ниже, задирая край футболки, оставляя на коже ожоги. Ему взвыть хочется от всего этого. — Неужели ты не хочешь меня? Чертовка добирается до ремня, пока он стоит как идиот не в силах разрушить этот момент. Ведьма, настоящая ведьма, думает Вишня про себя. — Тебе нужно выспаться, — Дракон ловит ее пальчики, замечая тень разочарования и непонимания в ее оленьих глазах. Он нежно укладывает ее в постель. — Завтра тебе будет хреново, поэтому я принесу тебе воду. Он уже хочет отстраниться и выйти из этой душной комнаты, где градус шкалу сломал, но тонкие пальчики ловят его запястье. — Не уходи, — шепчет Сара, закрывая глаза, — не оставляй меня, пожалуйста, Вишня… Вишня шипит, когда сигарета обжигает пальцы. Все это было наваждением, издевательством над ним. Память ещё хранит свежие воспоминания, как ведьма прижималась к нему, как искала тепло, как утыкалась носом в шею. И каких усилий он приложил ночью, чтобы не послать здравый смысл к черту и взять ее везде — на столе, кровати, диване, в ванной, в гараже. Лишь бы она кричала его имя. Им точно нужно поговорить. Расставить все по местам и решить, что делать дальше. Они уже не те, кем были раньше. Жизнь слепила из них разных людей со своей историей. Вишня подъезжает к дому, не замечая серебристого Мерседеса. И под ложечкой противно сосет. Все его мысли сейчас вьются около противной, мерзкой догадки. Он забегает в дом и несётся в комнату, которая встречает его тишиной и пустотой. Дракон спускается вниз, проходит на кухню, где застаёт брата и две кружки. — Где она? Пальцы в кулаки сжимаются, он готов тут все разнести к чертям собачьим, сжечь дотла. — Сара уехала домой, — не замечая злющего Вишню, спокойно отвечает Итан, наблюдая за погодой. — И больше тебя не побеспокоит… — Что ты нахрен ей сказал? — байкер срывается, повышает голос и чувствует, как кулаки чесаться начинают. — Кто дал тебе право лезть? Итан смотрит на брата и качает головой. Он знает, что сделал для него лучше. И следующие слова ножом вонзаются в сердце близнеца: — Я сказал ей правду. То, что ты так пытаешься ото всех скрыть, спрятать в чулане, Дж… — Нет, не смей, блять, произносить это имя! — в гневе выкрикивает байкер, ударяя кулаком по столу. — Его нет! Меня так не зовут! На удивление спокойный Итан встаёт, поправляя рубашку, и проходит мимо брата. — Когда ты уже повзрослеешь? — вопрос, на который ответа никогда не было, повисает в воздухе. Итан останавливается у дверей. — Невозможно всю жизнь бегать от прошлого. Прими уже его, повзрослей.