Розовая пыль

      — А помнишь как Розовая попробовала забраться на самую верхушку корабля Белой? — продолжала вспоминать Шпинель, как только Волейбол перестала хихикать с прошлой истории, но та тут же вновь залилась смехом.       — Ха-хах, о звёздочки, такое сложно забыть! О! А ты помнишь, как она сплела венок из листьев из сада и как-то умудрилась протащить его в свою комнату? — воодушевлённо зажестикулировала ладошками Жемчуг.       — Аха-ха, да! Вот блин, лицо Жёлтой тогда было бесценно! — камень-шут попыталась повторить выражение лица Алмаза, но из-за смеха только хрюкнула.       В данный момент они находились в одной из многочисленных комнат замка в Хоумворлде. Волейбол пришла погостить и посмотреть, что да как здесь изменилось, но вот только Алмазы были заняты. Они были в своих прошлых колониях, куда сигнал плохо проходил и где, возможно, самоцветы до сих пор не подозревали о начале третьей эры.       Поскольку Жемчуг пришла без приглашения и банально не знала об их отлёте, Шпинель вызвалась развлечь её до их прихода. Всё равно пока Белая, Синяя и Жёлтая заняты (что, на самом деле, бывает часто) ей во дворце делать практически нечего, а компания Волейбол ей нравится, так что безпроигрышный вариант.       Пока Шпинель проводила ей экскурсию, они как-то незаметно перешли из темы о выборах президента Хоумворлда о давних воспоминаниях.       — М-да, Розовая была той ещё выдумщицей... — подуспокоилась Волейбол, подперев ладонью подбородок и задумчиво уставившись на узор на живой стене, что неподалёку от них болтала с местной Топаз.       — Фьюх, — Шпинель вытерла выступившую слезу, окончательно успокаиваясь. — Да-а-а-а, а какой игруньей, — мечтательно протянула она, тут же потупив взгляд на стол, за которым они с Жемчуг устроились. — Ну, поначалу...       Волейбол отвлекла свой взор от мило улыбающейся стены и одарила им камень напротив.       Та перестала смеяться и рассказывать что-то. Сейчас она просто сидела, как будто вспомнила о чём-то далёком и не очень приятном.       — Если честно, то иногда мне кажется, что кроме Розовой нас больше ничего не связывает. Но это ведь не так, верно? — немного помолчав спросила, скорей саму себя, Шпинель.       От её грустного тона камень Волейбол сжался. Ох, бедняжка. Для неё, как и для самой Розовой Жемчуг, тема о Розовом Алмазе была немного болезненной. Пусть даже с ней у них и была куча хороших воспоминаний, на подобии тех, что они совершенно недавно вспоминали вслух, всё-таки она принесла им больше боли, чем счастья.       — Конечно не так! — поспешила утешить так не характерно вмиг погрустневшую подругу Волейбол. — Нас многое связывает и помимо Розовой!       Жемчужина положила бархатную ладонь поверх большой перчатки Шпинель и улыбнулась, смотря в глаза той.       Шпинель посмотрела сначала на неё, потом на их руки, и тихо спросила:       — Тогда почему у нас нет общих воспоминаний?       Услышав это, Розовая Жемчуг наконец поняла, что именно имела ввиду та.       Замолчав на минуту, она отвела глаз в сторону, и также тихо спросила:       — Разве?...       В этот самый момент Топаз и стена напротив них звонко засмеялись над чем-то. Камень-шут, поколебавшись, лишь пожала плечами на вопрос Волейбол.       Насколько Жемчуг поняла, Шпинель казалось, что если бы они не были самоцветами Розовой, то навряд ли бы вообще здесь вместе сидели и вспоминали минувшее.       Сейчас, думая об этом, Жемчуг поняла, что когда-нибудь в прошлом ни она, ни Шпинель бы об этом даже не задумались. Оно и понятно, тогда всё было по-другому. Многое изменилось, это так. Но что-то ведь осталось. Например, старая добрая Шпинель, что готова также играть и веселить других. Что любит новые места, знакомства и поднимать всем настроение. Но даже она изменилась, хоть и в лучшую сторону. Теперь она была более сознательной. Она познала одиночество, разочарование, предательство и ненависть к некогда дорогому самоцвету.       И пусть это очень сильно повлияло на неё и её настоящее, для Волейбол она оставалась всё той же милой и активной малышкой, что любила беззаботно играть и веселить тех, кто был рядом с ней. Вот только Волейбол не понимает. Ей даже немного, совсем чуть-чуть, обидно, что Шпинель почему-то не помнит тех случаев, когда они были только вдвоём. Конечно, она скучает по старой Шпинель, но и нынешнюю она любит ничуть не меньше. Если даже не больше.       Сколько бы световых лет ни прошло, она всегда примет её такой, какая она есть, ведь Жемчуг сама за всё это время сильно изменилась, но камень напротив неё приняла её, даже со всеми изменениями.       Волейбол хотела отплатить ей тем же. Она хотела доказать, что, в отличие от Алмазов, общается с ней не из-за того, что она принадлежала тому же самоцвету, что и она. Да, именно Розовый Алмаз стала ключом к их появлению и знакомству, но то, что её больше нет — не означает, что они не могут больше быть счастливы вместе.       Как бы там ни было, может, Шпинель просто забыла? Забыла их общие воспоминания и истории, которые происходили с ними обеими без Розовой? Это не очень в стиле Шпинель — забывать, но мало ли? В стиле Волейбол с пониманием относиться ко всем, а помочь Шпинель вспомнить что-то, что связывает их помимо Розовой, ей только в радость.       Поэтому, по-матерински улыбнувшись и заискивающе прищурившись, она чуть громче произносит:       — А помнишь, как мы вместе собирали те маленькие белые цветы, пока Розовая купалась в фонтане?       Шпинель вздрогнула и, резко крутанувшись на твёрдом кресле, взглянула на Розовую Жемчуг.       Немного помолчав, скорее всего пытаясь понять, что именно ей сейчас сказала Волейбол, она смущённо улыбнулась и ответила:       — А как я помогала тебе слезть с колонны, когда ты там застряла и боялась спускаться сама? Мы ещё тогда в прятки играли!       Волейбол лишь прикрыла еле заметный розовый румянец и отвела взгляд, хихикнув:       — О звёзды, совсем забыла об этом! Розовая ещё тогда оставила меня с тобой и попросила поиграть, пока сама ушла к Алмазам просить колонию.       — А-а-а, точно! — щёлкнула пальцами Шпинель, воспроизведя искру. — Тысачелетнее одиночество, большую часть времени которое я провела в сомнениях, не очень-то хорошо сказалось на моей памяти, хах... — в тряхнув головой, она улыбнулась и вскинула бровь, скрещивая руки, перекрывая свой камень. — Как ты туда вообще забралась? Она же такой высоченной была!       — Хах, вроде запрыгнула, — Продолжала ностальгировать бледно-розовая, всё также смотря на подругу. — Запрыгнуть-то запрыгнула, а вот слезть не смогла.       — Ха-ха! О, а помнишь...       Волейбол продолжила слушать, с улыбкой смотря на вновь счастливую подругу.       Ну вот, старая добрая Шпинель. Всё также счастлива, всё также вспоминает с Волейбол. Всё так, как должно быть.