Цитадель Вечности

Широкий, просторный зал, высокие потолки, узкие стрельчатые окна — привычная картина. Никакого замысла, никакого художественного оформления или хотя бы простых орнаментов. Холодный, бессердечный, великий исключительно в смысле размеров. Идеально начищенные полы отражали свет хрустальной люстры, что аж слепило. Сам Лорд выбрал это место. Но даже так, грёбаный запах белладонны не скрывал кислого, дотошно мерзкого аромата крови. Отогнав прочь все мысли, касающиеся окружающих его стен, Драко попытался сосредоточиться на звуке собственных шагов, эхом отдающемся в пустом пространстве вокруг. Шаги. Гулкие, пустые, подобные его жизни или, вернее, какой она была раньше. Пустые, как дорога, по которой он шёл, лишённый даже отголоска настоящих человеческих чувств. Всех тех вещей, что отрицались в процессе взросления. Суровые тренировки, его уроки отдавались в голове, как это гулкое эхо его шагов. Путь, который был предназначен ему с одной-единственной финальной целью в жизни — стать настоящим прислужником Волдеморта. Рождённый, росший и обучавшийся в рабстве. Трусость, страх… с какой страстью он ненавидел их. Ха. А ещё было тихо. Слишком тихо. Все в груди грохотало, а дышать становилось с каждым шагом слишком тяжело. Мозг словно отключился, говоря об инстинкте самосохранения, посылая истошные импульсы. Он снова напомнит, что Драко сделал неверный выбор, оставив Поттера в Хогвартсе и вернувшись в это гиблое место. «Но так же сказал отец, и ты должен слушаться его.» Нет-нет-нет. «Ты трусливый, никчемный щенок.» Заткнись. Закрой рот. «Люциус был прав. Ты — ничтожество.» Драко резко прошибло холодным потом, когда ноги предательски подкосились, и упав, он издал громкий характерный звук, который наверняка услышали. Он дрожащими руками попытался подняться, игнорируя помутнение в глазах, снова падая. Стиснул зубы — во рту явно чувствовался металический привкус. - Хозяин Малфой? Драко резко дёрнулся, чуть не выплюнув собственную трахею, разворачиваясь на голос, лишь секундой погодя понимая, что это Тикси. Маленькая, тощая, несчастная эльфийка. Всего-то. - Тикси? - юноша оперся о ближайшую стену, цепляясь короткими ногтями за гладкую поверхность, медленно поднимаясь. Словно пытаясь помочь, Тикси дернулась, однако когда Малфой взмахнул рукой, она замерла на месте, прижав голову к плечам. - Чего приперлась? - Хозяин Малфой, сэр.. - Тикси поджала серые уши к лицу, опустив глаза. Она была грязная, шуганная и тощая — жалкое зрелище. - Хозяин Малфой сказал найти юного хозяина Малфоя и привести его в большой зал. Драко попытался выпрямиться, игнорируя дискомфорт в области грудной клетки. Его все ещё поташнивало, но раз отец сам приказал найти его Тикси… Значит, он знал, что Драко в Мэноре. - Хорошо, - лишь произнес он. Голос звучал тихо, до ужаса хрипло, словно он принадлежал не ему. Но Малфой расправил плечи, через мгновение уже направляясь за крохотным тельцем Тикси вперёд по коридору. Колени подкашивались. Картины молча глядели, как тусклый свет ламп еле как освещал мрачный коридор, в стенах которого отражалось неслышимое эхо от звука туфель. А затем дверь. Широкая, дубовая, в которую Драко входил десятки и сотни раз. Тикси медленно толкнула платиновую ручку вперёд, приглашая Малфоя войти взмахом тощей ручонки, тут же аппарируя в воздухе, оставляя за собой лишь никчёмную пустоту. Драко медленно выдохнул, складывая руки за спиной. В одном из кресел, улыбаясь, сидел его дядюшка — Родольфус. Он крутил в руках свою палочку, увлеченно ее разглядывая, проводя отвратительно грязными ногтями по ней. В следующую секунду он поднял взгляд и безумно громко засмеялся, вскакивая ногами на кресло. Безумный, убогий и страшный — он был мужем Беллатрис. Со стороны столовой в гостиную вошел невысокий, в чёрном одеянии, такой же бледный как и Драко, сам Нотт собственной персоной. Подбородок его был высоко приподнят, плечи расправлены, но даже так, его глаза бегали из стороны в сторону, выражая такой же страх, который ощущал сам Драко, нервно сжимая кулаки, то и дело до боли стискивая челюсть. Парень быстрым шагом преодолел расстояние до камина, как после него в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и внутрь вошёл Люциус. А затем, и сама Нарцисса. Болезненно худая, с потяжелевшим взглядом, она смотрела вниз. Волосы были собраны в тугой пучок, ладони в перчатках. Тяжелое изумрудное платье, тонкий жемчуг на шее — даже так, она была прекрасна. Женщина на секунду подняла глаза, но не успела она его и спрятать, глаза сами наткнулись на сына, чуть расширяясь. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но резкий тычок со стороны Люциуса так же резко заставил ее замолчать, опуская голову. Драко смотрел на них в немом ужасе. - Мама... - юноша чуть не сорвался с места, как тут же наткнулся на невидимую преграду. Он ударил руками воздух, неверяще глядя на отца широко распахнутыми глазами. - Какого… - Кажется, все собрались.. И голос. Ледяной, шипящий. Зловещий. Драко слышал его много раз, но это был в первый — когда так близко, прямо за спиной, заставляя сердце сжаться в крошечный комок, врывающийся прямо в легкие. Он широко распахнул глаза, а слова его застряли где-то в горле, когда мимолётный холод коснулся кончиков пальцев и внутрь вошёл он. Чёрный плащ, босые бледные ноги, выглядывающие из аконитового одеяния. Малфой не отдавал себе отчёт, когда медленно опустился на одно колено, опуская голову вниз. Кончики его челки коснулись носа, дышать стало тяжело. Воздух стал вязким. Холодный пот пробил тело. - Люциус.. - притворно вздохнул Лорд, обнажая желтые, острые зубы, замечая Малфоя-старшего. - Какая радость.. И где же главный гость торжества? - наигранно он озирался по сторонам и довольно улыбнулся, вытягивая вперед обе руки. Взгляд его упал прямо на Драко в тот момент, когда Люциус сделал шаг вперёд. - Милорд.. - Ох, а вот и он! - Волан-де-Морт в одно мгновение шагнул так резко, в момент переодевая расстояние, сократив между ним и Драко буквально жалкие сантиметры. Никто из присутствующих даже не посмел дёрнуться. Блондин прикусил внутреннюю сторону щеки, когда ледяные пальцы невесомо коснулись его волос, вновь исчезая. - Юный Малфой… «Поднимись» Драко ощутил, как грудь вновь стягивает невидимое кольцо. Он так же медленно встал, как и опустился, почти не дыша. - Твой отец рассказал мне о твоих заслугах, произошедших в стенах Хогвартса.. - нарочито торжественно произнес он, обводя гостиную взглядом. Юноша бросил мимолётный взгляд на Нотта, сглатывая ком в горле. Тео смотрел на него в ответ. И он тоже боялся. - Я.. поражён до глубины души, юный Малфой. Драко ненавидел тиканье часов в этот момент. Его шея болезненно затекла, наливаясь свинцом. Но он не должен был поднимать голову. Слугам не позволено. - Этот мальчик.. Гарри Поттер, - слова Лорд выплюнул, словно само их произношение вызвало у него отвращение. - Жалкий магглолюб и никчемный полукровка.. Как жаль, что ты испачкал свои руки, Драко. Эти мерзкие, отвратительный твари.. Драко вздрогнул, услышав своё имя с чужих уст. Тёмный Лорд заметил это, лишь усмехнувшись, делая шаг назад, взмахивая руками и обращаясь уже ко всем, отворачиваясь от юноши. Малфой выдохнул, закрывая глаза. - Другое дело чистокровные волшебники, верно? - он обвел серой ладонью гостиную, встречая поддерживающие его возгласы. - Не какие-то никчёмные существа, которым нельзя жить в нашем мире, а истинные волшебники, - на этих словах взгляд Волан де Морта обратился к Люциусу, но тот не ответил. - Они прекрасные родители... Родители прекрасных волшебников. Мои преданные сторонники. Волан-де-Морт замолчал, подходя к Люциусу, одним движением выхватывая собственную палочку из кармана мантии, кончиком древка приподнимая мужской подбородок. Бледное лицо не выражало ничего, кроме почтенного уважения и верности. Но Драко прекрасно знал, что там, в глубине зрачков, плещется дикий, ужасающий страх, поглощающий и его самого в этот момент. - Люциус, мой верный слуга.. - красные глаза с прищуром смотрели в чужое лицо, словно обдумывая. Это было жутко. Страшно. Опасно. - Я хочу объявить о том, что готов принять вашего сына в ряды Пожирателей Смерти. Судорожный выдох раздался прямо из грудной клетки, когда Драко резко захлопнул рот, сдержавшись от того, чтобы закрыть его рукой. Он не должен был удивляться — это должно было бы случиться. Рано или поздно. Но Лорд продолжил. - И именно после того, как он убьёт Дамблдора в Варфоломеевскую ночь, когда Хогвартс падет под нашими ногами. Эти слова – последнее, что услышал Драко, прежде, чем прикрыть глаза. Он не слышал ничего, не слышал никого. Он замер, так и не дрогнув. * Когда игроки команды Гриффиндора, галдя и толкаясь, гурьбой ввалились в раздевалку, Гарри был уже там. Он давно переоделся и дремал в углу, крепко сжимая в руках метлу. Рон добродушно толкнул его в плечо, и от этого пелена сна, окутавшая Поттера с головы до ног — тут же развеялась, словно ее и вовсе не было. Юноша моргнул, выпрямился, а затем потёр глаза, поднимаясь с места. - Уже? - сипло спросил он. - Уже, - с широкой, дерзкой улыбкой произнес Рон. А потом он посерьёзнел, чуть прищурив глаза. - Ты плохо спал? - Так заметно? - Гарри поник. Демельза — одна из загонщиков — застыла перед ними у шкафчиков и ее лицо стало белым, как полотно. Джинни, приходившая мимо, ободряюще похлопала ее по плечу. - Я.. я так волнуюсь, - пробормотала Робинс. - Не хочу вас подвести. - На тренировках ты отлично себя показала, - возразила Джинни, улыбнувшись ей. Поттер неловко отвернулся от них, посмотрев на Рона — тот был в лучшем духе, чем он. По крайней мере, Рон готовился в свободное время почти каждый день, утром и вечером, в отличии от Гарри, которого мало волновал квиддич. Это была предпоследняя игра в этом году, после чего будет известно, кто выйдет в финал против Когтеврана — Гриффиндор, или Пуффендуй. Гриффиндорцы быстро переоделись в ярко-алую квиддичную форму, затем рассаживаясь по скамейкам, переговариваясь и морально готовясь к игре. Гарри знал, что должен был подготовиться к этому, но из головы все вылетело, когда этим утром Драко ушел в Мэнор. Все же, это было плохо — думать о чем-то лишнем, когда вот-вот выйдешь на поле. Впрочем, вряд ли бы он назвал Малфоя лишним. Это же Драко. Парень активно начал чертить примерную схему на доске, чтобы напомнить всем тактику. Мадам Трюк вызвала их ровно через десять минут на поле. Впервые за несколько лет в роли ловца Гарри неуверенно стоял в стороне — при этом же являясь командиром — раздраженно потирая переносицу и уже желая, чтобы этот матч закончился. Головная боль усилилась, и хоть Рон искоса наблюдал за ним, спрашивать не решался. Небо было серым, блёклым, с голубыми разводами и тёплым, весеннем ветерком. Идеальная погода для квиддича — сказала ему Джинни, но после, сразу же ушла. Поттер все ещё вспоминал тот случай несколькими неделями ранее, но сейчас, кажется, между ними не было неловкости. Это было хорошо. Он, словно находясь в прострации, вяло пожал руку пуффендуйскому капитану команды, имени которого даже не помнил, вновь возвращаясь в строй. Желтые плащи саднили глаза, противники решительно на них глядели. Прозвучал звук свистка. Игроки взмыли в небо. Поттер в секунды набрал молниеносную высоту, вдыхая через ноздри яркий запах дневной свежести, на секунду прикрывая глаза, но тут же открывая их, обгоняя остальных. Он вполглаза следил за тем, чтобы какой-нибудь лихой бладжер не сбил его, сосредотачивая все внимание на поиске золотого шарика. Голова начинала гудеть все больше и больше, но это игра стоила им Кубка — а это было важно. Снитч не появлялся, но только до определённого момента. Как обычно, стоило судье его выпустить из ящика, шальной золотой блик исчез в неизвестном направлении. Гарри на невероятной скорости сделал круг над стадионом, щуря глаза и выискивая цель, игнорируя нарастающий гул в ушах от окружающего шума. Комментатор — кто-то из того же Пуффендуя — откровенно подыгрывал собственному факультету, практически не комментируя действия команды Гриффиндор. Это было даже неловко слушать: может, ему не хватало веселого юмора Джордана Ли, а может, Поттеру всего-навсего не хотелось слушать этот бред. Через пятнадцать минут матча ловец барсуков сел Гарри на хвост. Юноша бы и не заметил противника, если бы не заметил, как тот отстал от него. Хейди был худым и ловким, но с техникой у него были явные проблемы — у Гарри создалось такое ощущение, что парень сидит на метле во второй раз за всю жизнь. Тут некстати снова вспомнился Малфой, который играл совсем по-другому, в отличии от бедняжки Флита. С Драко хотя бы можно посоревноваться. Поттер взмыл выше, пролетая над трибунами Слизерина, даже не глядя вниз. Белой макушки не было, он прекрасно знал об этом. Но не успел он и развернуться, как тяжёлый пуффендуйский бладжер с силой врезался в кончик метлы, отламывая приличный кусок дерева. Гарри напрягся. Старый школьный «Чистомёт» затрясся, и юноша сильнее сжал метлу, пытаясь взять контроль над ситуацией. Эта вещь совершенно не предназначалась для виражей. Если верить комментатору, снитч появился на тридцать седьмой минуте. Золотая вспышка промелькнула прямо у плеча пуффендуйского охотника, и Поттер погнался за ней, как позади него снова появился Флит — лицо его было искажено от внезапной решительности. Гарри удивленно вскинул брови, но тут же отвернулся, вспоминая, что будь на его месте Малфой, то сейчас бы хорёк толкался бы и огрызался, как в старые добрые. Он был бы в относительной безопасности. Этой секунды отвлечения хватило, чтобы Поттер потерял контроль над метлой. Чёртово древко снова затряслось, а вокруг, словно эхом, послышались аханья, но юноша тут же выровнял ее. И судя по растерянному лицу Хейди, снитч был снова потерян. В следующий раз он нескоро увидел золотой блеск: игра чертовски растянулась. Гриффиндор вёл в счете, потому что, хотя и пуффендуйцы старались, их команда не оказалась такой сыгранной, как команда гриффиндора — Демельза лишь зря волновалась. Хейди заметно погрустнел, а может, просто расслабился, но теперь он просто летал из стороны в сторону, избегая мимо пролетавшие бладжеры. Чтобы как-то развеять скуку, Гарри принялся облетать кольца, ныряя в них следом за квоффлом. С поломанной метлой это было сложно, но не так, чтобы невозможно. Наверное, пуффендуйцы приняли это как за оскорбление, потому что в следующий миг в Поттера полетело сразу два бладжера, но парень с рывком ускользнул от них, вновь возвращаясь к своей стороне. Наконец, долгожданный шарик опять появился. Он стремительно пролетел перед Гарри ровно в тот момент, когда Поттер осознал, что уже — Господи Боже — не может здесь находиться, ибо как объяснить то, что голова его лишь сильнее загудела, когда он увидел золотой блеск. Ему до скрежета зубов хотелось поймать его и вернуться в спальню, чтобы выспаться. Он поймал золотой всполох прямо у трибуны Когтеврана, в самом низу, и разогнавшись настолько, насколько позволяет разломанный «Чистомет», Гарри вошёл в раж, когда ветер засвистел у него в ушах, а воздух слишком резко проник в легкие. Спохватившийся Хейди не успел поймать шарик — Поттер сделал это быстрее. Трибуна Гриффиндора взорвалась счастливым, оглушительным рёвом. Матч окончился. * Первый за весь год урок у Дамблдора состоялся этим же вечером, когда проснувшись, Поттер обнаружил у себя на столе фиолетовый конверт со знакомой, алой печатью и с коротким, но четким посланием: «Гарри, 19:00, пароль — шоколадные эклеры. А.Д.» Гарри перечитывал чёрные витиеватые строчки уже в третий раз, поднимаясь вперёд по лестнице к директорской башне, с ликующим голосом внутри и быстрым шагом направляясь по коридору. Людей не было, Рон почти не трогал его — все были на праздновании победы Гриффиндора в их гостиной. Ему не стоило видеть, как его друзья снова воркуют между собой, а каждый однокашник напивается в честь праздника. Он стремительно шёл вперёд. Ему стоило столько рассказать и спросить — где был директор? куда он так надолго исчез? что с Орденом Феникса и чего им ждать? У Гарри было десятки вопросов и каждый из них он несколько минут вертел на языке, переваривая и анализируя — каков будет ответ? А ещё ему нужно было рассказать о ситуации Драко. О том, что у них почти нет времени. О том, что Гарри теперь тоже важно, что с ним произойдёт. Огромная, тяжёлая дверь оказалась прямо перед носом, когда юноша понял, что уже на месте. Его голова начала болеть сильнее, словно кто-то бил по ней молоточком после пробуждения, но он ждал этого дня. Можно было потерпеть. Каменные горгульи молча смотрели на него, выжидая пароль, и когда Поттер тихо произнёс: «шоколадные эклеры», статуи вновь замерли, словно и вовсе не просыпались. Он выдохнул, толкая гладкую поверхность вперёд. Сколько юноша себя помнил, кабинет Дамблдора всегда нравился ему. Он понравился ему ещё тогда — на втором курсе, когда Гарри впервые здесь оказался. Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены были увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре стоял громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа. Гарри только понял, что безумно соскучился по этому месту. - Гарри. Юноша слегка вздрогнул, поднимая голову и встречая внимательный взгляд глаз-бусинок за стёклами очков. Дамблдор стоял наверху закрученной лестницы, в своей привычной сиреневой мантии с длинной, белоснежной бородой. На лице его была тёплая улыбка, пальцы в карманах одежды, на голове крошечный чепчик — директор скоро ложился спать. - Профессор Дамблдор! - воскликнул Гарри, на его губах невольно растянулась улыбка. Он молча наблюдал за тем, как бодрым шагом директор спускается по лестнице, затем походит к своему столу и опирается об него, усаживаясь на огромное, алое кресло. Директор секунду смотрел на него, затем все же произнося: - Уверен, у тебя много вопросов. - Да, сэр, я.. - Так, не торопись, мальчик мой, - в голосе старика промелькнула смешинка. Он улыбался, подправляя очки на своей переносице, когда Поттер все же сделал шаг вперёд. Директор указал ладонью на стул и юноша сел на него, предчувствуя волнение в области грудной клетки. - Итак, Гарри, сначала я хотел бы узнать, какие у тебя новости. Видел, что Гриффиндор выиграл сегодняшний матч. Ты хороший капитан. - Ох, - Гарри смутился, почесав затылок. Он решил не упоминать, что ему было совсем не до игры. Дамблдор похвалил его — это было приятно. - Спасибо, сэр. - Извини, что вырвал тебя с празднования в честь победы, - Альбус вздохнул, и его губы печально улыбнулись. Гарри почему-то показалось, что эта улыбка была вовсе не из-за того, что он не находился в гостиной. Он ощутил, как вспотели его ладони. Это ему не понравилось. - Нет, я вовсе не праздновал, - сглотнув, честно признался юноша. - На самом деле я был вымотан после игры и уснул, а когда проснулся увидел ваше.. письмо. Гарри замолчал. Он выдержал паузу, прежде чем продолжить, внимательно разглядывая носки своих потёртых кед. - На самом деле я ждал, пока вы вернётесь. - Ох, Гарри.. - лицо Дамблдора стало уж совсем печальным. Брови его опустились, руки спрятались в карманы балахона. - Дело в мистере Малфое? Поттер закрыл глаза, но кивнул. Орден Феникса должен помочь ему. Дамблдор ведь обещал, правда? - Юный Драко, - протянул старик, откинувшись в кресле и тяжело вздохнув. - Я обещал миссис Малфой и ее сыну защиту и поддержку, значит, так оно и будет. - Но? - Гарри все же поднял взгляд, поджав губы. Ему не хотелось слышать ответ. Директор не смотрел на него. - Но это произойдёт не сейчас, - сухо произнес Альбус. - Я осведомлён, что Драко находится сейчас в Малфой-мэноре, но при этом я не могу отправить туда Орден Феникса, Гарри. Им нужна помощь и я об этом прекрасно знаю, мой дорогой мальчик, но я не могу ничего сделать, пока Том находится в поместье. Внезапно Гарри стало тошно. - Вдруг.. Драко уже поставили метку? Вдруг Волан-де-Морт уже дал ему задание? Вдруг.. Нарцисса уже мертва? Они в порядке, как думаете? Дамблдор задумчиво глянул в окно, за которым проплывал оранжевый закат. Он кивнул. В тишине это казалось безумно красивым, но вполне удручающим зрелищем. Они молчали минуты, перетекающие в долгие мгновенья, пока первым не подал голос старик: - Ты знаешь, что такое крестражи, Гарри? Юноша мотнул головой. - Нет, профессор. Альбус встал с места, и выражение его лица в один момент стало жутко серьезным. Брови сошлись на переносице, руки скрестились на груди — он упорно прятал свою почерневшую ладонь, хоть и был в перчатках. Поттер сжался, невольно ощутив себя не в своей тарелке. Ему стало не по себе. - Одним словом, - директор подошёл к пустой клетке с пеплом, хмуро глядя на нее. - Это материальная вещь, в которой волшебник может спрятать свою душу. - Я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, - произнес Гарри, но голос его вдруг стал таким тихим, что он бы и сам его не услышал, если бы не быстрый взгляд директора, направленный в его сторону. - Это тёмная магия, Гарри. Волшебники раскалывают свою душу на так называемые «осколки», после чего они прячут их в эти же вещи, будь то камень, или.. - директор замолчал, а затем выпрямился, и словно в заторможенном действии он вытащил из кармана что-то блестящее, похожее на цепочку, - ..медальон. Этой секунды хватило, чтобы Гарри машинально прижал ладонь к шраму, зажмурившись от боли. Он резко встал с места, делая шаг назад, сталкиваясь спиной о стену. Он осел на пол, замычав. Но в следущий момент боль прекратилась, когда Дамблдор вытащил палочку, прошептав: «Праесидиум». Гарри медленно открыл глаза, судорожно выдыхая. Его слегка трясло, а глаза стали большими, как блюдца. Его прошибло потом и он бросил взгляд на директора, когда тот с прищуром посмотрел на него, вставая у стола и кладя на поверхность диковинную вещицу. Поттер встал. Он медленно подошёл к столу, через мгновение замечая медальон: серебристого цвета, с зелёными камнями складывающимися в форму змеи, с витиеватыми узорами вокруг он был прекрасен. Но даже так, холод, веявший от него, был до боли знаком Гарри. Он открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но в горле образовался ком. - Это.. крестраж? - шёпотом, почти не дыша. - Медальон Слизерина, принадлежавший Салазару Слизерину много веков тому назад. Я вынужденно исчез, чтобы найти его, и это было не зря. Директор вдруг поставил руки на стол, по бокам от медальона, нагибаясь над ним, глядя на Гарри крошечными, круглыми глазами через оправу тоненьких очков. - Крестражи создаются темными волшебниками за ужасную плату, Гарри. Они были созданы не просто так. - А для чего тогда, профессор? Директор шумно выдохнул через ноздри. - Даже если убить волшебника, разорвавшего свою душу, эта душа будет жить в этом предмете, привязанной к живым, пока вновь не обретёт физическую оболочку. Поттер внезапно вспомнил слова, услышанные им почти два года назад: «Я был вырван из тела, я стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение.. но все-таки — я был жив». - Смерть более милосердна, мальчик мой. Немногие соглашаются на эти страдания, но есть те, кто через это прошёл. - Волан-де-Морт.. - выдохнул Гарри, осознавая, что сделал Том, чтобы вернуться. - Как.. как они разрывают свои души? Дамблдор поёжился. Он вернулся на своё кресло, глядя на медальон пустым взглядом. - Это нечеловеческое деяние, за которую разрывает душу — убийство человека. Крестражи это настоящее зло во плоти, на которое Том пошёл, лишь бы сохранить себе жизнь. - Как вы узнали об этом? - спросил Гарри. Дамблдор молчал, собираясь с мыслями, но затем сказал: - Четыре года назад я получил верное, как мне представлялось, доказательство того, что Волан-де-Морт расколол свою душу. Я не верил в это до конца, но когда он вернулся.. Я удостоверился в своих догадках. - Где же? - спросил Поттер. - Как? - Меня снабдил им ты, Гарри, - сипло ответил Дамблдор. Заметив непонимание в зелёных глазах, он продолжил: - Я говорю о дневнике Тома Реддла, дававшем наставления о том, как открыть Тайную комнату. - Не понимаю, сэр. - Видишь ли, - задумчиво протянул директор, - хоть я и не присутствовал при возникновении Реддла из дневника, то, что ты описал мне, было явлением, наблюдать которое мне никогда еще не приходилось. Простое воспоминание начинает думать и действовать самостоятельно? Воспоминание высасывает жизнь из девочки, в руки которой оно попало? Нет, в той книжице обитало нечто куда более зловещее — часть души, я почти сразу уверовал в это. Дневник и был крестражем. Но отсюда следовало больше вопросов, чем ответов. И сильнее всего меня заинтриговало и встревожило то, что дневник был в такой же мере оружием, в какой и средством защиты. - Я все равно не понимаю, - произнес Гарри, чувствуя нарастающую тревогу. - Он исполнял то, что крестражу и положено исполнять. Спрятанная в нем часть души сохранялась в безопасности и, несомненно, играла некую роль, уберегая ее обладателя от смерти. Но нельзя было сомневаться и в другом — Реддл действительно желал, чтобы его дневник прочитали и часть его души вселилась в другого человека и овладела им. Это позволило бы снова выпустить на свободу чудище Слизерина. - Он просто не хотел, чтобы его труды пропали даром, - вдруг выпалил Гарри, не желая верить в услышанное. - Он.. он хотел внушить всем, что он — наследник Слизерина, а по-другому он этого в то время доказать не мог. - Это совершенно справедливо, - кивнул Альбус. - Но неужели ты не понимаешь, Гарри, — если он хотел, чтобы дневник попал к будущему воспитаннику Хогвартса или вселился в этого воспитанника, значит, Волан-де-Морт был до странного равнодушен к участи драгоценного осколка своей души, скрытого в этом дневнике. Как я объяснял, весь смысл крестража в том, чтобы прятать и сохранять часть человеческого «я», а вовсе не в том, чтобы бросать ее кому-то под ноги, рискуя тем, что ее уничтожат. А так оно и случилось: тот фрагмент души погиб, ты сам позаботился об этом. Беспечность, с которой Волан-де-Морт относился к своему крестражу, представлялась Поттеру крайне зловещей. Жуткой. Слишком опасной. Она наводила на мысль, что он должен был или намеревался изготовить гораздо больше крестражей, чтобы утрата первого из них не стала пагубной. Дамблдор тоже думал об этом. Господи. Верить в это не хотелось, но других осмысленных объяснений Поттер попросту не видел. Дамблдор продолжил: - Затем, два года спустя, ты рассказал мне, что в ночь, когда Волан-де-Морт возродился, он обратился к Пожирателям смерти со словами, которые не только внушали ужас, но и многое объясняли: «Я, который дальше всех других прошел по стезе бессмертия».. И я подумал, что знаю, в чем смысл этих слов. Он говорил о своих крестражах, о многих крестражах, Гарри, которыми никакой другой волшебник никогда не обладал. И ведь все сходилось: с годами лорд Волан-де-Морт все больше утрачивал человеческий облик, и происходившие с ним превращения имели, как мне представлялось, только одно объяснение: увечность его души вышла далеко за пределы того, на что способно обычное зло. Юноша внимательно дослушал голос директора, медленно оседая в кресле. Все навалилось слишком резко и внезапно: директор, Драко, крестраж.. В голове творился хаос. Все путалось в одну мутную кашу и от этого не становилось легче — Гарри просто не знал ответ. Одно дело, когда ты знаешь, что есть чем защищаться и что защищать; как нанести чертов удар, но другое, когда нанеся этот удар ты ровным счёт сделаешь ничего, потому что душа разорвана на части, о которых практически ничего не известно. Одна — Дневник, сгинувший на втором курсе. Вторая — Медальон. Где остальные пять? Где их искать? Что они из себя представляют? Гарри не знал ничего. Он хотел исчезнуть. * Босые ноги ощущают гладкость дерева. В ладони фарфоровая чашка с горячим чаем. Мама гладит его по волосам. - Ты.. Она снова не доканчивает речь, перебирая светлые пряди. Драко вздыхает, но не смеет что-либо сказать. На самом деле сейчас ему было легче, чем несколькими часами ранее. В голове легкое покалывание, глаза припухли, но это не то, чтобы плохо. По крайней мере, его лицо не изуродовано, а запястья не перевязаны тугими бинтами. Но Драко чувствовал, что в этот же миг его вывернет наизнанку, если он услышит хоть малейший шорох за дверью. А еще прекрасно знал, на что способен его отец. Сегодня он в этом прекрасно удостоверился. В который раз. Уже не понимая ничего и не слыша никого, Драко быстрыми шагами преодолел огромный вестибюль и лестницы, с грохотом захлопывая дверь в собственную спальню после окончания собрания. Его всего буквально трясло, глаза предательски давали соленым каплям бежать вниз по щекам, а внутри, казалось, разгоралось настоящее пламя, разъедающее органы. Он не понимал. Он не мог в это поверить. Он не хотел. В голове все ещё звучал холодный, властный голос. «Ты сделаешь это.» Нет. «Ты не подведёшь нас.» Нет. «Ты умный юноша.» Драко не услышал, как закричал, замахиваясь первой попавшейся вещью в пустую стену. Раздался треск. Звон. Он медленно поднял влажные глаза, через долгие секунды осознавая, что разбил ту самую «Руку Славы», которую когда-то купил ему Люциус в далёком, давно забытом прошлом. О Господи. Люциус. Драко видел, как безжалостно смотрели стальные глаза; слышал, с каким отвратительным звуком острый, металлический наконечник отцовской трости рассекает кожу. Его ярость была хладнокровной, и это пугало куда сильнее, нежели бурное, бесконтрольное проявление эмоций. Выражение лица всегда оставалось неизменным. Будь то традиционный прием в поместье, когда Люциус педантично поднимал бокал с вином, смакуя вкус напитка, или же избиение собственного сына с женой. Драко помнил это. Конечно помнил. Когда терпкий напиток касался губ, отец казался столь же надменным и безучастным, как и в те секунды, когда острая сталь наносила увечья, покрывая бледную кожу уродливыми шрамами. Когда кровь бурлила в горле его сына, и он сплевывал ее на мраморный пол — густую и горькую, а слезы стекали по щекам, демонстрируя слабость, но не преклонение. Драко только осознал, что отец ударил его перед грёбаным Ноттом, когда Тёмный Лорд покинул поместье. «Не позорь меня.» Ублюдок. «Не смей смотреть на Темного Лорда, щенок.» Пошёл к черту. «Ты такое же ничтожество, как и твоя мать.» Драко моргнул, выдыхая. Конечно. Он снова промолчал. Слабак. Трус. Холодные пальцы коснулись глубокого рубца на скуле, но блондин даже не поморщился. Запекшаяся кровь. Жжение. Не больше. Это пустяк. Всего лишь жалкая царапина. - Милый? Драко распахнул веки, встречаясь взглядом с темными, материнскими глазами, в которых плескалось острое беспокойство. - Да? Они впервые за эти часы нарушили тишину. - Ты в порядке? - тихо, почти шёпотом. - Да, - сухо, выдавливая из себя. Нарцисса смотрит на него сверху вниз, ее тёмные пряди падают на шею. Чужие руки такие мягкие и тонкие, что кажется, будто бы их можно сломать одним неаккуратным движением. Это пугает. Определённо. Драко жмурит глаза, но чуть отодвигаясь, поднимается с чужих колен, пряча лицо в ладонях. Ему страшно. Ему так страшно. В горле стоит ком. Нарцисса, словно чувствуя это, ответно молчит. - Что мы будем делать? - как-то совсем обречённо, почти задушевно спрашивает он, не отнимая рук с волос. Женщина молчит, но немного погодя, дрожащими пальцами касается его подбородка, приподнимая его, заставляя посмотреть на себя. Драко упрямо не смотрит на неё, но ему ничего не остаётся, как дать горячим каплям скатиться по его лицу. Знакомые касания стирают блестящие дорожки. - Не время отчаиваться, - шепчет Нарцисса. Драко глядит на мать, не в силах отвернуться: сухие губы плотно сжаты в тонкую линию, аккуратные брови вновь нахмурены. Что-то в этом выражении до безумия напомнило Поттера. И Малфой вздрогнул. Произошедшее часами ранее стало последним рывком к тому, что должно было произойти рано или поздно. Орден Феникса не успел. Дамблдор не дал ответа, а Драко.. Драко придётся оставить Поттера. Потому что они с Поттером сражаются по разные стороны. Они не.. не могут, и это доверие — бред воспаленного мозга, вызванный комфортным существованием вместе. Это просто реальность, где Темный Лорд готовится развязать войну, где Драко знает, что Поттер не сможет противостоять ему. Как бы Драко ни верил, как бы ни хотел в это верить — Гарри не победить. И что бы там ни отзывалось острой болью в груди, это пройдет. Он — Драко Малфой, слизеринец, наследник чистокровного рода, который в скором времени должен будет примкнуть к стороне Пожирателей. Он хотел этого, грезил этим раньше, так какого хрена? Он.. он ведь может представить себе, как все тепло и забота медленно покидают зеленые глаза. Думать о том, что Поттер вновь будет ненавидеть его и хотеть уничтожить. Так что же так изменилось? Почему сейчас это так невозможно представить? Драко не знал. Он был отвратительным ублюдком все семнадцать лет, так чего же стоит продолжать быть им ещё немного? Что же? Почему, Малфой? - Драко? Юноша резко встал с места, стискивая ладони в кулаки. Мама посмотрела на него с абсолютным страхом, но там, в глубине зрачков, определённо точно держалась та кроха уверенности, с которой так же на неё посмотрел Драко. Он поджал губы, кивая. Ему срочно нужно было в Хогвартс. * Если коридоры Хогвартса были как минимум интересны в течении солнечного дня, то ночью от них захватывало дух. Стены слабо мерцали призрачным сиянием остаточной магии. Тени, казалось, скрывали в себе от трепещущих факелов нечто зловещее и страшное. Все чувства обострялись под ощущением, будто что-то пряталось в самых тёмных углах. И может, так и было, особенно в тот момент, когда Драко стремительным шагом преодолевал подземелья Слизерина, вперёд к башням. Несколькими минутами ранее он торопливо попрощался с матерью на неопределённый срок, покидая Мэнор под хлопок камина с Летучим порохом. Время истекло — Люциус спокойно отпустил его, а теперь Драко должен был быть в замке. Но сейчас ему хотелось лишь одного — увидеть Поттера. Он всматривался во тьму, выискивая любой признак движения в мрачном коридоре, зная, что чертов Поттер всегда находился там, где был Драко. Только в этот раз все было совсем наоборот — это Малфой искал Гарри, находясь на грани надежды и пропасти, в которую с каждым шагом боялось провалиться его собственное сердце. Юношу ужасно трясло, тоненький свитер совсем не грел, а колени подкашивались от произошедшего, и того, что должно произойти. Конечно, слизеринец мог сделать это завтрашним днём, на трезвую голову и объяснить все, тщательно проанализировав, но вновь ступая по очередным ступеням и касаясь пальцами каменных перил, вдыхая в себя пыльный воздух замка, в голове билась только одна херова мысль: «Гарри, Гарри, Гарри.» Чертов Гарри. Чертов, блядский, Поттер. Он остановился так же резко, как и начал, когда в кромешной темноте очертания знакомой, огромной картины слишком ясно бросились в глаза. Портрет Полной Дамы, отделяющий гостиную Гриффиндора от остального Хогвартса, просто спал, и Драко тяжело дышал, вслушиваясь в чужое храпение. Но даже так, он в висках чувствовал, как глухой стук в его груди перекрывал все звуки, которые могли бы быть сейчас, в этом закоулке, будь то эта же ночь, или следующий день, наполненный криками студентов. Осторожно делая шаг вперёд, балансируя на носочках, Драко был напряжен всеми частями тела, боясь издать лишний звук. Он выслушивался. Вглядывался. Он точно знал, что скоро, совсем скоро из этой каротины выйдет лохматая макушка, опираясь лишь на собственную интуицию, которая просто кричала, что это произойдёт в считанные минуты. А затем шорох. Скрип. Драко задышал. * С трудом подняв свинцовые веки, Гарри обнаружил, что лежит в собственной кровати на уже опостылевших, влажных от собственного пота простынях. На грудь словно навалился огромный, тяжёлый камень, не давая дышать. Тело закостенело. Господи. Гарри попытался двинуть рукой, когда понял, что вновь уснуть в таком положении не сможет, со всех сил потянувшись к палочке, но конечности не слушались, и даже моргать получалось через раз. Он лихорадочно затрясся, вновь ничего не ощутив. Паника резко начала подступать к самому горлу. Мысли понеслись так быстро, обгоняя друг друга: что могли произойти? что было последним перед тем, как он уснул? что с ним сделали? Отчаянно прислушиваясь, юноша смог уловить лишь далекие, странные шорохи за пологом над кроватью; мутный без очков взгляд цеплялся за все, что мог, в конце концов замечая одну, огромную, неровную тень. О. Господи. Одна. Убогая, страшная. Большая и чёрная, она внезапно начала двигаться из стороны в сторону, словно пытаясь разделиться на двое. Но Гарри ошибся. Тень не разделилась, лишь становясь шире и окружая его с головы до пят. Поттера заколотило от страха, сердце билось так быстро, словно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Он снова попытался дёрнуться, закричать, но из горла вырывался лишь невнятный, тихий хрип, а фигура все больше окружала все крошечное пространство вокруг, вжимая в матрац. Нет. Нет-нет-нет. Гарри заорал так громко, что казалось, окна повылетали из петель, резко садясь и судорожно шаря рукой в направлении тумбочки, пытаясь найти палочку. Нашарив древко, он резко направил его вперёд, прошептав «Люмос». Секунда. Вторая. Никого нет. Гробовая тишина. Чуть осев в постели, спустя долгие минуты до парня дошло, что это был всего лишь очередной сон. Плохой сон. Обычный кошмар. Он судорожно потер лицо влажными пальцами, отложив древко в сторону, пытаясь сдержать истеричный смешок. Волосы на затылке взмокли и встали дыбом, а на спине все ещё ощущался неприятный холодок. Он додумался наложить Заглушающее перед сном. Ему не хотелось в очередной раз пугать соседей. Впрочем, медленно выдохнув, он встал. Быстро напялив на себя первую попавшуюся толстовку и домашние штаны, Поттер внезапно резкими и отточенными движениями схватил Мантию, мельком взглянув на часы — стрелка указывала ровно за полночь. Ему показалось, что стоит прогуляться. Да и быть честным — он делал так всегда, особенно после ночных кошмаров. Это было привычкой. Обеденностью. А может, ему просто что-то подсказывало, что ему стоит выйти. Шаги стали отрывистыми и широкими, а пальцы то и дело сильнее стискивали ткань мантии, когда юноша проходил гостиную. Ожидаемо, что никого не было: камин одиноко горел, освещая всю комнату. Гарри поджал губы, толкая картину вперёд. Оказавшись в коридоре он сразу же сделал глубокий вдох, прикрыв на мгновение глаза. Пахло сыростью и пылью, как обычно бывает в коридорах замка, и от этого стало чуточку легче дышать, как сделав шаг вперёд, он вздрогнул, услышав за спиной резкий стук каблуков и тихой, до боли знакомый голос: - Не спится, да? Гарри резко развернулся, широко распахнутыми глазами глядя на Малфоя, который стоял в паре метров от него, живой и здоровый, такой же красивый, как и сегодняшним утром. Плечи слизеринцы были расслаблены, руки спрятаны в карманах тёмного пальто. Боже. Казалось, они смотрели друг на друга целую вечность, упуская тот момент, когда Гарри тут же преодолел это крошечное расстояние, хватая Драко в охапку и вжимаясь лицом в чужую грудь. Но хорошо запомнилось мгновение, миг между ударами сердца, когда через секунду блондин ответил ему тем же, перехватывая теплыми пальцами талию Поттера, заключая его в объятия. Голова сразу же закружилась, выбивая воздух из легких. Поттеровские руки вцепились в плечи слизеринца, а подбородок спрятался под складами шерстяного шарфа. Хотелось спрятаться, найти укромное местечко и простоять так до конца дней. Ничего более. Просто ничего более. - Поттер, - голос звучал глухо. Малфой горько усмехнулся, зажмурившись. Очередной выдох превратился в слово. Весомое и тяжелое. Которое все еще чертовски странно ощущалось на языке, но вместе с тем было необходимо. Просто давай так и останемся. Просто так. Совсем навечно. Рука Гарри соскользнула с плеча слизеринца, перемещаясь выше. Он зарылся в волосы Драко пальцами, сжимая чуть сильнее. Эту тишину не хотелось нарушать, но все же, Драко вновь произнес: - О чем-то думаешь? - тихо, совсем медленно. Он и не думал, что его голос может дрожать так сильно. - О тебе. Рвано и под дых. Драко прикусил губу, ловя уверенность в зелёных глазах и теряясь ещё больше. А затем он улыбается — мягко, совсем ласково, — и Поттер теряется в ответ, наблюдая за белоснежной полоской зубов, очерчивая взглядом губы, челюсть, прямой нос, скулы.. Он замечает запекшуюся ссадину, высвобождая одну ладонь и касаясь ее кончиком дрожащего пальца. Улыбка Малфоя не растворяется, он дотягивается губами до поттеровской руки, целуя ее, и казалось, от такого лёгкого, простого касания, безумно сводит с ума все конечности, выбивая весь кислород из лёгких. Гарри растворяется в этом. Его начинает трясти ещё больше, когда он на цыпочках поднимается к Драко, на одном выдохе сталкиваясь с ним в поцелуе, зажмуривая глаза и цепляясь за него как за последнюю соломинку. Слизеринец сжимает его в ответ. Они были вместе только сегодня утром, но кажется, что не виделись целые годы. Малфоевские губы безумно тёплые, сухие, мягкие и податливые, от него все ещё пахнет чертовым парфюмом, но даже так, от ним пахнет спокойствием. Теплом. Умиротворением, от которого сносит крышу похлеще огневиски, и от этого чувства Поттер тает, тает как стылый снег под тёплым, весенним солнцем. Драко стискивает его плечи сильнее, словно пытаясь их сломать. Гарри хорошо. Гарри так хорошо, что кажется, будто он вот-вот потеряет сознание. Малфой на мгновение отстраняется, и Поттер уже успевает возмутиться, как его порыв в мгновение прекращает быстрая череда трепетных поцелуев по всему лицу, перетекающих все ниже и ниже, словно Драко пытался передать этим всю свою нежность. Сильные ладони перемещаются ниже, к тазовым косточкам бёдер, чуть давя на них и Гарри прогибается, прижимаясь лбом к светлой шее, как-то задушевно выдыхая прямо в ключицы. Он чувствует, как краснеет. Драко целует его в макушку, отстраняясь. Парни смотрят друг на друга, и Гарри первым хватает его за руку. Они бегут.