Уроборос

Мадара остался наблюдать за ведьмой, стоя в тени могучих деревьев. Обдумывал слова, сказанные Зейном, обдумывал его реакцию на встречу с ней. В голову пришла безумная, но в свою очередь гениальнейшая из идей: «Что, если самому пройтись по местам боевой славы Хелы?». Так сказать, разум теперь не завлечен дымкой покорности и безразличия, да и хотелось еще раз взглянуть на все детали свежим взглядом. К тому же, появились новые переменные во всей истории со свистопляской по Отражениям. Как говорится, лучше изучить врага как можно более тщательно, прежде чем вступать с ним в открытую конфронтацию. Непоколебимая уверенность в том, что Хела дождется и не уйдет из этой Тени без него, почему-то плотно засела в голове, не желая уходить. Странное чувство единения, объяснение которого было донельзя простым и одновременно сложным, подпитывало Мадару с каждым новым шагом в направлении Страны горячих скрытых источников. Хорошая прогулка очищает мысли. Учиха знал это не понаслышке. Только вот он не знал, к каким последствиям она приведет. Тот день обещал быть незабываемым для многих знакомых ведьмы, одним из которых оказался Кисаме. Мужчина мирно сидел на кухне, ждал, когда закипит вода в чайнике. В доме было донельзя тихо и спокойно, даже закралось ощущение, будто он сейчас был единственным, кто присутствует в нем. Нукенин медленно прикрыл глаза, размышляя об Эстер. С одной стороны, девушка ему нравилась и даже очень, но вот с другой… Ощущение тревоги никак не покидало. Нужно ли переходить к более решительным действиям, испугается ли она его напора и есть ли вообще резон говорить о своих чувствах? Да, они проводили довольно много времени вдвоем, но вот только Эстер постоянно рассказывала о забавных ситуациях, случившихся с ней и ее друзьями, о Хеле в последнее время говорила мало и замолкала на полуслове, тяжело вздыхала и уходила в себя, а о себе не говорила почти ничего. Большую часть диалога занимали ее вопросы о природе «их» чакры, о детстве Кисаме и их заказах. Мужчина и рад был рассказать, думал, так она больше будет доверять ему и чувствовать себя в безопасности. Она так интересно уходила он ответа на некоторые вопросы, переводя тему куда-то совершенно в другое русло, в конечном итоге подводя к разговору о нем самом, что Кисаме не сразу понимал, что его надурили. Вероятно, гормоны уже стрельнули в голову, поэтому он, как послушный пес, выкладывал всю информацию как на духу. Нукенин не понимал, чего она так сильно боится, почему не рассказывает о себе. А если он что-то перепутал и на самом деле она общается с ним лишь из вежливости? Может он неверно распознал ее невербалику. Кисаме был очень осторожен во всех миссиях, но именно эта стала настоящей пыткой для его аналитических способностей. Будет максимально неловко и обидно услышать ее отказ. На самом деле, подумал мужчина, сейчас ему бы пригодился совет отца, будь тот еще жив. Кисаме ухмыльнулся своим воспоминаниях об отце. Даже показалось, что он вновь слышит шум бьющейся о низенький деревянный причал реки, на которой стояла деревня, где он рос в раннем детстве. Та рыбацкая деревушка, вероятно, уже заброшена, ведь с каждым годом, пока они с отцом там жили, люди постепенно перебирались в более крупную деревню за несколько часов ходьбы. Обидно, конечно. Место то было живописное. — Она боится не тебя, а того, что, зная все про ее жизнь, ты воспользуешься этой информацией во зло ей. Кисаме в ужасе открыл глаза. Перед ним сидел отец, внимательно смотревший ему в глаза. Мужчина перед ним тепло, но горько улыбнулся, глядя на то, как вырос сын. Нукенин не мог отвести взгляда от фигуры, задний план также казался ему знакомым, будто бы Кисаме снова отказался дома, в своей деревне. — Однажды ее уже предавал мужчина, поэтому она не хочет снова обжечься. — Отец. Кисаме моргнул и отец пропал. Если бы это была какая-то техника, вероятно, она бы не рассеялась так просто. По коже пошли мурашки от того, насколько настоящим в тот момент казался отец. Голос, внешность и даже маленький шрам возле глаза — все это было настоящим. Он повернул голову в сторону плиты, прозрачный чайник из закаленного стекла до сих пор был на огне, только вот почти вся вода уже выпарилась из него. Сколько же времени прошло? И что это только что было? Не каждый день общаешься с мертвыми родственниками. Мадара Учиха мог поспорить с этим утверждением, ведь частенько ему во снах являлся Изуна. Те ночи были особенно тяжелыми. После таких сновидений он несколько часов не мог прийти в чувства, оценивая, что именно побудило мозг подкинуть этот образ воспалённому сознанию. Осматривая храм Джашина-Зейна, Мадара по многу раз перебирал одни и те же вещи — книги с непонятными символами, палочки-вонючки, которые по многу раз жгла Хела (на самом деле мужчина знал, что это был благовония, только вот запах у некоторых из них был настолько ядреным, что приходилось выходить из помещения на пару часиков прогуляться по округе, чтобы тот шлейф выветрился), кубик Рубика и всякие другие безделушки. Конечно же здесь уже побывала ведьма, он об этом прекрасно знал, поэтому старался просмотреть шаринганом каждый угол, чтобы высечь эту картинку в своей памяти на долгие годы. Может, позже он поймет суть тех вещей и книг, что годами хламились в этом пристанище сумасшедшего. На каменных стенах висели, прибитые гвоздями, топографические карты с изображениями каких-то отдаленных мест. Они особенно завлекли сознание Учиха, ведь это могли быть важные улики в деле. Кто-то жирными красными линиями отметил несколько частей на карте, только вот подпись он никак не мог понять. Буквенно-цифровое обозначение мест состояло из пяти символов: сперва шли два больших символа, затем римская цифра и две арабские. По какому принципу была нумерация, Учиха тоже не понимал. Подумав, мужчина решил забрать с собой все пять карт. Только он начал снимать их со стены, краем глаза заметил что-то в глубине зала. Что-то, что отбрасывало блики. Мадара очень быстро сорвал со стены карты, скрутил их в один небрежный тубус и направился дальше в зал, предварительно просканировав помещение на наличие посторонних личностей. Никого рядом не было. Подойдя ближе, обнаружил обычное старое зеркало, стоящее на деревянной тумбочке. Оно было занавешено толстой тканью так, что лишь его маленький кусочек бликовал от солнечных лучей. Тяжело вздохнул, понимая, что мнительность, вероятно, передалась именно от ведьмы. Он уже простого зеркала шугается. Руками он решил ткань не трогать, мало ли, поэтому взял с пола одну из книг и сдвинул ей ткань. В отражении увидел лишь себя самого. Мадара не любил подолгу пялиться в зеркало, считал это пустой тратой времени и концентрации. Он и так знает, как выглядит, к чему были эти манипуляции, он не понимал. Бегло окинул взглядом себя самого, затем обстановку позади себя. Ничего необычного. Потом решил активировать силу глаз и взглянуть еще раз. Может, он упускает какую-то важную деталь в храме. Еще раз пристально осмотрел стену позади себя и удостоверившись в отсутствии чего-либо подозрительного, перевел взгляд на себя. Только вот теперь узор его глаз изменился: магатам в шарингане не хватало. Кажется, что-то в очередной раз пошло не так. Широкая спина напряглась, а рука интуитивно нащупала подсумок с кунаями. Чем дольше он всматривался в свои глаза, тем больше они вызывали отторжение. Кажется, разрез глаз чуть поменялся, линии века стали более плавными, и вытянутыми. Это были не его глаза, определенно. К горлу подкатила паника, но взгляда отвести он так и не смог. Спустя доли секунды он узнал их. По коже прошел неприятный холодок; засосало под ложечкой. Выражение лица Мадары с напряженного сменилось на пораженное, брови поползли вверх, а губы приоткрылись. Отражение в зеркале начало жить полноценной жизнью, отличной от той, что находилась сейчас в храме. Немой вопрос повис в воздухе. Учиха не решался задать его вслух. Не решался сказать тот набор звуков, крутившийся на языке уже некоторое время. Отражение прикоснулось к обратной стороне зеркала, словно проверяя его подлинность. Затем в панике начало что-то говорить, но слов было не разобрать, Мадара ошарашенным взглядом уставился в одну точку, ему даже пошевелиться было страшно. На той стороне отражение уже пыталось разбить зеркало, кидало в его оружие и подручные предметы. На той стороне такие родные черные глаза умоляли не молчать и подать хоть какой-либо знак в ответ. Учиха Изуна всеми силами пытался вытащить брата, где бы тот сейчас не находился. В глазах его старшего брата стояли слезы. Первичный шок прошел у Изуны спустя десять минут непрерывного швыряния предметов в поверхность зеркала. Тогда в его светлую голову пришла гениальная идея: написать послание на стекле. Он подышал на зеркало и написал на образовавшемся конденсате короткое послание: «Где ты» Мадара до сих пор не верил своим глазам. Он старался запомнить Изуну как можно детальнее, запоминал его уложенные в небрежный низкий хвост длинные волосы, его темную расшитую золотыми узорами одежду, его взгляд, полный надежды и предвкушения. Он оттаял спустя несколько долгих минут, когда послание пропало с зеркала. Мадара покрутил головой вокруг, ища что-то чем и на чем можно было написать ответ. Найдя пустую тетрадь с тонкими листами и кусок обгрызенного карандаша, быстро написал послание. Младший брат все это время плотно прижался к зеркалу, рассматривая то место, где находился его аники. Закончив, Мадара развернул тетрадь Изуне. Тот нахмурился, ведь текст был задом наперед. Поискал вокруг себя вещь, которая могла бы отразить написанный текст. Нашел рядом маленькое ручное зеркальце и приложил к стеклу. «Ты моя галлюцинация?» Прочитав это, глаза Изуны округлились. От быстро замотал головой, отрицая этот факт. Он нашел рядом со столиком, где висело зеркало, пишущие принадлежности и пергамент. Резво и очень неаккуратно написал ответ: «Я живой. Где ты?» А потом, быстро убрав листок от зеркала дописал: «Я живой. Где ты? Я не верил, что ты умер» Ситуация осложнилась тем, что почерк был очень и очень схож с тем, который он помнил — острые линии иероглифов, слишком широкие мазки кистью и иногда скачущие по странице слова. От этого осознания болью сжалось сердце. «Я не твой аники» Изуна сложил пальцы в печать, рассеивающую иллюзии. По ту сторону зеркала ничего не произошло, на него все так же смотрел старший брат. Слишком взрослый старший брат. Изуна только сейчас это заметил. Парень поник и опустил голову. Провел ладонью по лицу и глубоко вдохнул. Это не может быть ошибкой, никак не может. Мадара же боялся складывать печать рассеивания, боялся больше не увидеть младшего брата. Пересилив себя, сложил пальцы в технике. Изуна дернулся от его движения и завороженно смотрел на выражение полного недоумения, пронёсшегося по лицу Мадары. Так они и начали полноценный разговор, если обмен записками через стекло можно было назвать таковым. «Где ты, Мадара, в какой стране. Я вытащу тебя» «Я не могу сказать» «Почему ты не вышел на связь со мной, аники. Все думают, ты умер много лун назад» «Ты не можешь быть правдой» Изуна нахмурился. «Почему» «Ты не можешь быть живым, мой младший брат умер» Младший брат прочел эти слова с большой болью в сердце. Прикрыл глаза, пытаясь собрать мысли в кучу. Решил, что лучшим решением будет продолжать разговор, поэтому старательно принялся выводить иероглифы на пергаменте. Мадара же в это время лишь наблюдал за братом, рассматривая обстановку по ту сторону зеркала. В голову пришла странная, но в то же время гениальная идея. Чем он хуже Хелы, правильно? Она же придумала гениальную систему символов, по которым точно могла попасть в нужное Отражение. Не воспользоваться ей было бы опрометчивым поступком, не правда ли? С другой стороны, появлялась надежда на то, что он вновь обретет семью. Путь и была эта семья не совсем «его собственная». Соблазн слишком велик. Теперь он понимал ту неумолимую тоску в глазах ведьмы, которую невозможно было описать и одним известным ему словом. О таком чувстве слагают хайку. Такому чувству пишут арии. Прожить его больнее, нежели получить удар в спину. Призрачная надежда на счастливое будущее. Как же велик соблазн бросить все и рвануть к брату в другую Тень. Вы же знаете, что карты Таро не предсказывают будущее? Они лишь могут сказать, какие последствия могут быть от тех или иных наших выборов, могут дать совет, что изменить в себе, чтобы достигнуть цели, но вот будущее они не видят никогда. Показывают факты, события, которые уже произошли и то состояние, в котором находится вопрошающий. Видят вероятный исход события, да, но лишь в том случае, если вы останетесь с теми же установками и жизненными ориентирами. Все дело в том, что Таро дают на право выбора. Лишь человек властен над своей судьбой, если можно так выразиться. В большинстве случаев, у нас работает это утверждение, но существуют фиксированные точки во времени-пространстве, пройти которые человек просто обязан. Как каноничное событие, называйте это, как душе угодно. Так вот, сейчас происходила та самая «развилка». У Мадары есть два выбора: прямо сейчас попросить брата нарисовать что-то на каменной стене позади него и попытаться с помощью этой метки найти нужное Отражение, воссоединиться с семьей, или же пойти с Хелой в неизвестность и мрак. Она ведь предлагала такой исход с самого начала, так почему он отчаянно воротит нос от этого? Он что, не достоин личного счастья? «Брат, я нашел человека, с которым мне спокойно. Чувствую, что она — та самая. Луна моей жизни. Думаю, скоро облачусь в праздничное кимоно. Хотел поделиться с тобой этой новостью. Еще совсем скоро с дипломатической миссией приедет Тобирама. Я еще не до конца отпустил обиду на его брата, Хашираму, за то, что он ранил тебя давно, однако, первые шаги в построении мира между нашими кланами стоят того. А как ты? Нашел свою Луну?» Ответ последовал незамедлительно. «Высеки чем-то острым этот знак на каменной стене позади себя», — Мадара нарисовал несколько рун, которые запомнил, те, что были насечками на деревьях, — «Никому и никогда не смей их трогать, под страхом смерти».

***

— Я нашел Обито. Сказал все, что нужно. Только вот, ее до сих пор нигде нет. Не понимаю, где Хела? Зейн устало выдохнул. Жизненно необходимо знать, где именно находилась ведьма на данный момент времени. Ему надо сориентироваться, понять, что уже произошло и предпринять необходимые действия. — Ищи дальше. — В доме, где находятся остальные, ее нет. Кисаме ее не видел. — А что другой ты? Где он? — может, так он выйдет на нее. В ответ послышалось невнятное бормотание: — Есть ли побочные эффекты от того, чем я сейчас занимаюсь? — Тебе сказать правду или соврать? — Зейн, не паясничай. Ему не особо нравился напарник, но, с другой стороны, сейчас он был довольно неплохой компанией, учитывая навыки, которые он приобрел не так давно. Черные глаза в упор уставились в светлые. Ну да, конечно, он его прожжет своими удивительными глазками, разумеется. — В идеале, они почувствуют лишь легкую головную боль. Однако, учитывая, что глубокая медитация сквозь пространство-время — не твой конек, можно предположить, что что-то пойдет не так. Плюс, я под боком. Резюмирую: скорее всего, ты неосознанно двигаешь Тени. Сливая их в одну. Так что, ребята сегодня могут испытать неописуемый набор эмоций. — Прекрасно, — в голосе, конечно же, проскальзывал яд. — Ищи дальше. Разве ее нет в доме? — Такое чувство, что она вообще не в той Тени… Странно все это. Будто водой ледяной окатили. — Давай попробуем еще раз, я приложу больше усилий, — Зейн тяжело встал с подушек, разбросанных на полу храма и сел ближе к напарнику, кладя руку ему на лоб, — Давай, я тебя подстрахую.

***

*** Хела тем временем заперлась в мастерской, подготавливая место для глубокой медитации. Ей ничего не должно помешать. Она чувствовала острую необходимость разобраться в самой себе, пойти в глубины подсознания, чтобы образы, разрозненные и обрывочные, слились в единую картину. Подсознание — вещь сильная. Ведьма намеренно вложила в уши вату, чтобы не слышать посторонних звуков. Через несколько минут поняла, что ее бесят затычки, и с разочарованием вытащила их. В последнее время обострился слух, слишком обострился, я бы сказала, неприлично сильно. Ее тревожность погубит всех тех, кто идет с ней под руку. Как говорится, пора посмотреть своему страху в лицо. Ведьма легла на пол, предварительно постелив на него толстое одеяло. Мягкая подушка под головой сначала нервировала, ведь шея все никак не могла расслабиться. Хела жмурила глаза в надежде наконец-то поймать ту самую темноту, то самое чувство невесомости. Следила за дыханием, дышала глубоко, животом. Старалась концентрироваться на сердцебиении, хотела стать с ним единым целым, биться в одном ритме. Отпустить зажимы тела, отпустить тревожность, расслабиться. Почувствовать тебя в безопасности. Именно для этого Хела и закрыла все входы и выходы в мастерскую, выключила свет и огородила место практики таким образом, чтобы к ней было не подобраться. Странное ощущение, будто ты снова лишь ученик, делающий первые шаги в страшном и жестоком мире. Удивительно пугающее и будоражащее одновременно чувство. Медитация очень похожа на осознанный сон. Ты перестаешь воспринимать сигналы, поступающие извне, мозг перестает работать в привычном формате. Хела в какой-то момент поняла, что тело будто парит над полом, старалась ухватиться за это состояние, но вновь почувствовала матрас под спиной. Нервировало то, что она не может вновь вытолкнуть душу из тела. Это злило. Сколько времени прошло, сказать трудно, ведьма поймала себя на мысли, что слышит свое дыхание искаженно. Первый знак того, что вы на правильном пути — искаженное восприятие звука, будто ты находишься под толщей воды. Успех. Расслабилась еще сильнее, в первые несколько секунд осознания, она, конечно, запаниковала, думая, что задыхается, но как только она перестала держаться за физическую оболочку, дело пошло на лад. Обычно, люди, делающие первые шаги в медитации, боятся того, что не вернутся в тело, боятся умереть таким образом. В нашем случае, страх был более обоснованным. Она и рада была так закончить жизнь, но дело было в другом. Просто кое-кто очень долго и методично вбивал в голову ведьмы одну единственную мысль — если ты не видишь кого-то «по ту сторону», это еще не значит, что не видят тебя. Обычная защита от постороннего вмешательства. Если можно так выразиться. А учитывая некоторые интересные хитросплетения в полотне Судьбы, можно прикинуть два и два и понять, кто хочет выйти на контакт больше всего. Желающих перекинуться с Хелой парой слов было хоть отбавляй. Даже если вычислят Тень, в которой была ведьма, найти ее не смогут. К тому моменту она уже уйдет. План был надежный, как швейцарские часы, но, как мы знаем, все до слова «но» — лошадиное дерьмо. Тьма все больше и больше окружала ведьму. Ощущение времени пропало, осталась лишь легкость и некая отягощенность в сознании, будто ты вновь запустил мыслительный процесс после долгого перерыва. Такое бывает, например, когда по пьяни садишься решать интегралы. У всех же такое было, да? И, что самое удивительное, эти черти начинают поучатся даже лучше и быстрее, нежели на трезвую голову. Постепенно тьма вокруг начала приобретать осмысленную форму. Руками Хела дотронулась до холодного камня, окружавшего ее с двух сторон. Через некоторое время, привыкнув к его сырости и шершавости, ступни почувствовали под собой твердость ступеней. Высшее Я на миг загорелось воспоминанием о некогда приобретённом опыте, но быстро заглушило его, ведь ведьма с усилием воли старалась делать шаг за шагом вниз по темному коридору. Каждая новая ступень давалась тяжелее; грудь сдавливало от давления, единственным плюсом было то, что она не помнила, что ей надо дышать. Осталось лишь ощущение присутствия. Кто-то определенно стоял за ее спиной, она чувствовала это, но обернуться и увидеть — означало поражение. Орфей бы такого не одобрил. Осознание пространства вокруг целостным пришло не сразу. Впереди виднелся свет от огня, вероятно, думала ведьма, от факелов на стене. Лестница в Царство Мертвых определенно напоминала ей какие-то старые тюремные катакомбы, не иначе. Что-то явно шло не так. Как только Хела спустилась в самый низ, способность дышать вернулась к ней, однако, особой потребности в это не было. Осознанные сновидения, вещь, конечно, интересная. Ее догадка подтвердилась — впереди были камеры. Толстые деревянные двери с массивными амбарными замками на некоторых из них. Несколько факелов освещали коридор, а на полу, возле некоторых дверей, были еще свежие разводы крови. Розами здесь отнюдь не пахло, а вот айкосом — вероятнее всего. Мысленно посмеялась с этого сравнения и вновь почувствовала чье-то присутствие за спиной. Резко развернулась. За спиной стоял Мадара, во все глаза пялившийся на нее. Мем с курицей «вас заметили». Показалось, что тот был очень напуган и поражен. Хела свела брови вместе и нахмурилась: — Ты как здесь оказался? А в ответ тишина. Все очень просто, дело в том, что у Учиха сейчас жгло носоглотку так сильно, будто он залпом выпил раскаленное железо. Он не справлялся с этой медитацией, да даже поддержка Зейна трещала по швам. Где он черт возьми? Кожей чувствовал неимоверное давление на свою проекцию. Секундная заминка, Хела оборачивается на странный шум, доносившийся из-за двери какой-то тюремной камеры, а когда вновь хочет увидеть Мадару, тот пропадает без следа. Ведьма вновь слышит тихий шорох. Пройдя по коридору, прислушивается. Кажется, звук доносится справа, из первой камеры с конца. Осторожно, стараясь подойти как можно тише, приближается к двери. Руки немного дрожат. Никогда не знаешь, какой демон ожидает тебя по ту сторону. Лотерея. Пальцы неуверенно берутся за металлическую ручку, с каждой секундой обхватывая ее все сильнее. Увереннее. Решительнее. Собравшись с мыслями, Хела открывает дверь. Первая эмоция — шок. В камере был один единственный мужчина. Толстый слой соломы закрывал узор камня на полу. Рассмотреть его в деталях помог лунный свет, сочившийся в камеру сквозь низенькие решетки окон. Он, вытянув ноги вперед, блаженно развалился на сене, закинув руки за голову. На вид, ему около тридцати лет. Средней длины черные густые волосы небрежно лежали на плечах. Сам мужчина весь в черном, от свободной рубашки, расстегнутой на две верхние пуговицы, до сапог. Единственными выделяющимися деталями в гардеробе были серебряный пояс и несколько пряжек на обуви. Кажется, на поясе были изображены… розы. — Ты — мое Высшее Я? Или же ты демон, охраняющий спуск на нижний уровень сознания? — Хела так и стояла в дверях, не решаясь ступить дальше. — А разве Высшее Я не является демоном априори? — у мужчины был приятный низкий голос, немного усыпляющий своим ровным и немного ленивым тембром, — Я думаю… Договорить фразу мужчина не успел, ведь в коридоре послышался восклицающий возглас. — Да ну нахуй?! — ведьма резко повернула голову влево и увидела морду Зейна. Точнее, всего его. Но сильнее всего выделялась морда лица, да. Он стоял возле стены с неестественно широкими от шока глазами. Поскольку мужчина в камере не видел, что происходило за дверью, приподнялся на локтях, ища хозяина столь нелестной словесной конструкции. Негоже материться в присутствии такой красивой дамы. Только хотел сказать об этом, как его будто окатили ледяной водой: — Зейн, а ты тут что забыл, мудила?! — Хела волком смотрела на Зейна, в гневе расширив глаза. По инерции, ушла дальше от заклятого друга и громко хлопнула дверью камеры. Как легко, оказывается, зайти к демону в объятие, когда на другой чаше весов общество Зейна. Отпустив первичный шок в вольное плавание, мужчина решился задать уточняющий вопрос: — Я стесняюсь спросить, а кто это был за дверью? — Один мудак белобрысый, — столько яда в голосе по отношению к другому человеку он слышал относительно недавно, на теплом семейном собрании. В памяти тут же всплывали образы его дражайших родственничков. На сердце сразу стало так тепло, аж появился саркастичный оскал. — Выпьешь со мной? Хела только сейчас заметила три бутылки, одна из которых уже была пустой, стоявших возле стены. Также приметила виноград на медном блюде, стоявшем по правую руку от мужчины. — Ты же знаешь, что в Подземном Царстве нельзя вкушать пищу? Можно застрять здесь на долгие лета, — ведьма общалась чисто на адреналине от встречи, поэтому от той аккуратности в выборе выражений, что была в начале, не осталось и следа. — Я не против остаться здесь в приятной компании, — улыбнулся незнакомец. Сволочь, а он был хорош. По-скотски привлекателен. Было что-то завораживающее в его жестах и манере общения. Хела подошла ближе, осматривая его еще раз с ног до головы. Осторожно опустилась рядом. Мужчина обворожительно улыбнулся, а Хела не сводила с него изучающего взгляда. Ему всегда нравилось, когда на него подолгу смотрят женщины. Потянулся за бутылкой, мимолётом кинул взгляд на деревянную дверь. К его большому удивлению, он пялится в сплошную стену без намека на какую-либо ограждающую конструкцию. Иронично. — Надеюсь, вино отравлено, — мужчина в который раз ухмыльнулся, открывая новую бутылку вина. — Ну, не попробуем — не узнаем? Тем более, выйти отсюда мы уже не сможем. Хела кинула взгляд на дверь. Пусто. Беззвучно выругалась одними губами и закатил глаза. — Плевать. Курить есть? — поскольку бежать было некуда и, в целом, ей уже было на все фиолетово, удобнее развалилась на соломе, опершись спиной на каменную стену. Мужчина отрицательно покрутил головой. Хела по привычке вытянула руку в сторону, ища в своей Тени свою одноразку. На удивление, получилось. Пару секунд смотрела на нее странным взглядом, потом пожала плечами. Неважно, все равно это всего лишь сон. Затянулась полной грудью и выпустила пар из легких. Мужчина смотрел на нее странным взглядом. Он ожидал всего, но точно не этого. — Я думал, будут сигареты. — Ну, что могу сказать. Будешь? Он подумал несколько мгновений, затем утвердительно кивнул. Ведьма протянула руку к нему, думала, он возьмет одноразку к себе в руки. У мужчины были другие планы. Наклонился к ней, осторожно обхватил ее ладонь и затянулся с ее рук. — Необычный… предмет, — он выпускал пар изо рта несколькими партиями, — А бокалы достать сможешь? — Так они же здесь, — и кивнула ему за спину. Король Амбера был приятно удивлен этому факту.

***

— Дерьмо, я знаю тот гадюшник, — Зейн до сих пор кашлял, а Мадара старался восстановить сердцебиение. Его руки были холоднее льда, но Учиха было чертовски жарко. Горло продолжало царапать, а кончики волос опалились. Больше он на шабашки Зейна не согласится, хотя бы на несколько дней сделает перерыв от его идиотских идей. — Нары в Амбере поистине королевские, — Зейн снова закашлялся, — Самое то для незабываемого отпуска по путевке.

***

— Что за собачья моча? — поморщившись, отпила из бокала, скривившись от запаха чудесного вина. Корвин рассмеялся во весь голос. — «Моча Бейля». Вероятно, по ошибке, прихватил из запасов. А вот красные вина этого производителя заслуживали всяческих похвал. Они одновременно сказали следующую фразу: — Любители собак иногда обижаются на первое название. Тот около беззаботный настрой улетучился. С их лиц пропали вежливые натянутые улыбки. Хела не могла вспомнить, откуда она знает эту шутку и прикол про его вина, и Корвин, признаться, тоже. Только вот его чувство было намного глубже. За секунды он ощутил щемящую грудь тоску и что-то настолько родное, и далекое, что хотелось выть волком. Они внимательно смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. — У нас одинаковый цвет глаз, — Корвин не понимал, что чувствовал в момент, когда осознал это. Радость? Разочарование? Страх? Даже по интонации нельзя было понять. Хела придвинулась ближе, бесцеремонно взяла его лицо двумя руками, придвигая ближе. В панике рассматривала каждую деталь лица, рылась в памяти, стараясь его вспомнить. Корвин же подметил, насколько ее руки были холодными. — Может, ты и вправду мое бессознательное… — аккуратно убрала руки с его лица. — Если это так, то я тебе не завидую, — он еще долго смотрел на ведьму, а затем потянулся к другой бутылке. Корвин надеялся, что следующая бутылка будет нормальной. Вынул пробку и понюхал содержимое. Да, определенно, красное. Сделал глоток. Вкус, запоминающийся на долгие годы. И только после этого разлил по бокалам. — Уже лучше. Поприятнее, — ведьма пялилась в бокал, не решаясь поднять взгляд. — Точно. Повисла неловкая тишина. — Это вино пригодно к употреблению бочками. Хела наконец-то улыбнулась. Корвин был раз снова увидеть улыбку на ее лице. — У тебя валькнут на браслетах? — кивнул головой в сторону ее рук. — Иронично, правда? Не хватает грибов в качестве закуски к вину. — Чисто теоретически, можно устроить. Дежурная ухмылка Корвина нашла свое отражение на лице девушки. — Голосую за гашиш, красавчик. — Солнечный Афган, — он не мог удержаться от подкола, который, по его мнению, поймут не все. По своей натуре, Корвин умел вовремя промолчать и, в некоторых случаях, держать язык за зубами, но в этот раз неумолимое желание покрасоваться перед дамой победило. Каково было его удивление, когда он услышал правильную строчку песни: — Чудо-гашик шлет по почте нам. Возможно, совпадение. Продолжил дальше: — Чудо-гашик весело живем. Но Хела подхватила: — Чудо-гашик курим мы и ржем. Снова посмотрели друг другу в глаза, но теперь уже с улыбкой на лице. — Ладно, похуй, умирать так с музыкой, — Хела снова провернула трюк с материализацией сырной тарелки и орешков, — песню про машину знаешь? У Корвина отключился инстинкт самосохранения. Наглухо. Ему же не хватило одной странной бешеной бабы, которая с комфортом на нем прокатилась, а потом топнула копытом и свалила в закат. Пока Хела не спрашивает Корвина про Отражения — все будет в шоколаде. Наверное. Потребовалась минута, чтобы эти два чертилы размяли голосовые связки и распелись: — … бедный папа заебался на ремонт бабло давать и кричит: «Пошел ты нахуй, надо велик покупать!» Хела отличалась от Дары практически всем, особенно своей тягой к сквернословию. Этот факт немного согрел сердце Корвина, подумал, может, в этот раз он не наступит на те же грабли. Более всего выделялись глаза. Слишком старые и уставшие для лица без явных морщин. Он был уверен в этом на сто процентов. Ужрались они довольно быстро. Следующий этапом в их отношениях был разговор о любимых машинах. Корвин в очередной раз в голос засмеялся с шутки про то, что ведьма хочет, цитата: «Разъебаться в мясо на красном Матизе». Потом разговор неожиданно вырулил на откровение со стороны Хелы. Оказалось, у Корвина с ней много общего — они оба любят попадать в аварии с неожиданным концом. Хела до сих пор считала мужчину своим Высшим Я, поэтому не удивилась рассказу короля Амбера о том, как тот попал в аварию, а потом очнулся с амнезией в лечебнице. Звучит, как типичный вторник. А вот Корвин, напротив, убеждался в мысли, что не все так просто с этой милой дамой. Наконец-то он понял, что его так притягивало и пугало одновременно — черты лица. И он сейчас не о глазах. Что-то было в ее лице знакомое, но вот что, Корвин понять не мог. — Тебе бы с братом познакомиться, он тот еще сорвиголова. И матерных песен, скорее всего, знает больше, чем я, — да, Рэндом определенно был бы рад такому необычному знакомству, первый час уж точно. — Зови на чай, я приоденусь по этому поводу. — Ловлю на слове. Корвин решил, пора сокращать между ними дистанцию. Мужчина очень хотел посмотреть на реакцию Хелы, но у нее определенно были другие планы на этот счет. Как только Корвин придвинулся ближе, якобы подливая ей вина в бокал, она почувствовала странный холод по спине. Слегка предостерегающий, но дающий надежду на что-то большее. Ведьма внимательно осмотрела пол под собой, затем перевела взгляд на стены. Двери так и не было, но сознание рисовало пространство более открытым и объемным, нежели четыре стены. Мужчина случайно прикоснулся пальцем к ладони, но решил оставить свою руку в таком положении еще на какое-то время. Удивительно, она так и не согрелась — руки все такие же ледяные. Хела неотрывно смотрела на стену, рассматривая ее, будто вот-вот появится новая дверь или откроется проход. Корвин же в это время пристально рассматривал девушку. Она тоже во всем черном и предметы одежды явно копировали его гардероб — рубашка, узкие кожаные штаны и высокие сапоги на шнуровке. С удивлением для себя подметил, что шнуровка была чисто декоративным элементом, ведь сбоку была молния. Он более вдумчиво начал всматриваться в профиль Хелы, медленно скользил взглядом по линии скул, прямому носу, бледной шее. — Что-то не так, — Корвин видел, как напряглась ее шея. Она была похожа на кошку перед прыжком. Он не успел правильно сформулировать словами свою неприличную мысль, как Хела медленно поднялась, смотря в одну точку на стене. И только сейчас Корвин тоже почувствовал холодок по спине. Немного отрезвляет, но не прям чтоб сильно. Она подошла вплотную к стене и положила на нее руки, прижалась к ней всем телом. Корвин поднялся за ней, не понимая, что происходит. Чем ближе он подходил к стене, тем отчётливее слышал посторонние звуки, коих, чисто теоретически, быть не должно. Положил ладонь на стену и слегка оперся на нее. Стена сдвинулась от его легкого прикосновения и открылась, словно была дверью на петлях. Хела пораженно смотрела на дневной пейзаж перед ее носом. Широкая, покрытая сочной зеленью, поляна с виднеющейся полоской деревьев в метрах пятистах. Покрутила головой, ища Корвина. Мужчина так же ошеломленно смотрел вокруг себя, ища признаки тюремной камеры за спиной. Пусто. Ее как ветром сдуло. — Не нравится мне все это, — Хела по привычке сняла с себя обувь с носками и кинула рядом, становясь голыми ступнями на землю. Ей жизненно необходимо понять, какие сюрпризы может преподнести новая локация. Корвин же снова переключил свое внимание на девушку. Под светом солнца ее волосы отливали золотом и рыжиной. Рыжая, зеленые глаза. Мужчина мысленно поздравил себя с тем, что, кажется, нашел еще одну из выводка Клариссы. Только вот не клеилось это все — черты лица не те. Она не была похожа ни на Фиону, ее старшую дочь, ни на Блейза, ни тем более на Брэнда. Может, она их дальний потомок или чье-то Отражение? С ужасом для себя заметил стойку, в которой находилась девушка. Сперва она потопталась голыми ступнями по земле, затем потрогала траву руками, а после натянула обувь обратно и принялась осматривать местность очень уж знакомым взглядом. Положение туловища, боевая стойка ног, напряженные руки, выставленные чуть поодаль от талии. Рекогносцировка. Она — воин. Браслеты с кельтскими узорами. Манера речи. Все равно не клеилось. Если бы она была мужчиной, может, он бы и срастил все сразу, но сейчас факты отказывались формироваться в цельную картину мира. Корвин с новым усилием стал перебирать в голове Козыри, подбирая подходящего родственника. Хела с тревогой смотрела на лес. — Есть оружие? У меня с собой ничего, я голая. Кажется, мужчина только что наступил на те же грабли. Комбинация слов в предложении слишком уж напоминала говор одного его дражайшего родственника. Ведьма не видела с каким опасением на нее смотрел Корвин. Он дал себе слово порыться в фамильной библиотеке, как только выберется из этого места. Ради приличия проверил наличие у себя меча. Вот так новость — Грейсвандир висел на поясе. Не нравится ему все это. — У меня с собой меч. Держись рядом. Ага, ну да. Рядом. Хела поперла в лес вперед Корвина, с опаской прикасаясь к каждому дереву. Она задерживала ладонь по несколько секунд на стволе, будто общаясь с природой. Ища в ней защиты. Чем дольше мужчина наблюдал за ней, тем больше ее лицо омрачалось тревожностью. Ей страшно. Ну, либо она делает вид, что ей страшно. Все женщины — актрисы. А он, дурак, идет на свою верную погибель. Все как обычно. Ничего нового. В лесу ведьма вела себя, как хищник, выслеживающий добычу. Осматривала землю под ногами, смотрела на тени деревьев, быстро шарила глазами по их кронам, ожидая удара с воздуха. Завораживающе опасно. Корвин смотрел на Хелу, как на диковинную игрушку. Не понимал, почему она так сильно боится. Он же рядом. Как только пара начала подходить ближе к участку леса, где деревья редели, ведьма участила шаг. Впереди их ждала небольшая поляна, кажущаяся девушке слишком знакомой. Выйдя в центр, Хела замотала головой в разные стороны, ожидая подставы с любой стороны. А потом до нее дошло, где она. И кто сейчас появится. — Нет, нет, нет, только не еще раз, — Корвин не решался выходить из тени деревьев, но как только заметил ужас на лице Хелы, приготовился к удару, — Я не выдержу это еще раз, — ведьма опасливо делала шаги назад, пятилась обратно в лесную тень. И тогда они заметили его. Корвин потрясенно смотрел на брата, которому явно было хреново, только вот улыбался он, как умалишенный. И глаза Брэнда блестели странным возбужденным блеском. Приплыли, мальчики. Корвин обязательно задаст парочку уточняющих вопросов Брэнду, как только тот очнется от заточки под ребро. Не нравилось ему все это. Корвин было направился к ведьме, хотел показаться братцу, но как только сделал шаг вперед — открыл глаза. В холодном поту проснулся в кругу родственников в гостиной с плотно занавешенными шторами. Непередаваемый экспириенс. — Ну что? Хочешь продолжить еще какие-нибудь маленькие эксперименты? — язвительно поинтересовался Джулиан, закинув руки за голову и развалившись в любимом кресле Корвина. — Не сейчас, — бросил в ответ Корвин. Он начал припоминать разговор в тесном семейном кругу и все события, следующие далее. Было стойкое чувство, что он провел во сне слишком много времени, слишком продолжительный отрезок жизни. Чувства и эмоции смешались воедино, мозг вновь начал переваривать тонны новой информации. Утро принцессы у Корвина и Хелы будет незабываемым. Одного пырнут чем-то острым, вторая доведет себя до эмоционального истощения и истерики. Семейная идиллия.

***

— Как только я найду этого урода, набью ему морду. Мадара вскипал от ярости. Разве что пар из ушей не шел. То, как тот мужчина смотрел на Хелу — переходило все рамки дозволенного. А она даже не замечала столь повышенного к ней интереса, воспринимала его как данность, как свое Высшее Я. Уж больно интересно Мадаре было посмотреть на настоящее подсознание ведьмы и выбить из нее эту дурь. А теперь рассказываю, в чем заключается шутка юмора. Дело в том, что в том самом подземелье с камерами оказался не только Зейн с еле зажившей ножевой раной, так еще и Мадара с Изуной. А устроил это светопреставление другой Мадара, который приперся к Зейну и практиковал глубокую медитацию без регистрации и СМС. Два дебила — это сила. Зейн дал указания, что делать, страховал Мадару, пока тот искал Обито и Хелу. Нашел родственника, передал ему четко оговорённую ранее информацию. Отвязался от него. Повесил трубку, если можно так выразиться. Пошарился в поисках Хелы, наткнулся на Кисаме. Отключился практически сразу. Пошарился еще раз, но уже в храме Джашина. Нашел свою копию, но слегка с другим характером. Думал, что отключился от его астрального тела. Но ставка не сыграла и он, в силу малого опыта, подумал, что может теперь со спокойной совестью найти ведьму в каком-то другом месте. Зейн помог ему в этом, да, но прикол в том, что теперь это было похоже на групповую конференцию в Зуме. Итого, на линии четыре долбоеба и Хела со слабой менталкой. Итого пять долбоебов. Только вот Мадара-медитирующий практически сразу вышел из конференции, уж слишком сильно жгло горло и пищевод в придачу, а вот Зейн на лютой мотивации остался на выпуск шоу «Что было дальше?». После его матерного возгласа и ответного мата ведьмы в сторону старого друга, он тоже ливнул из конфы. Осталось три долбоеба — Хела, Мадара и Изуна. Мальчиков уже держал чисто научный интерес, ну, лично Изуну. Мадара же прожигал своими красными глазами пространство каждую минуту милого диалога двух зеленоглазых уникумов. Их с братом выкинуло из конференции в момент, когда Корвин толкнул рукой стену и, по совместительству, толкнул Мадару в плечо, если бы тот был из плоти и крови. Вопрос Изуны о «Луне жизни» своего достопочтенного старшего брата отпал моментально. Мадара же сделал выбор — он возьмет все и сразу. Он не откажется ни от брата, ни от Хелы. Осталось только найти их и сгрести в одну кучку. Что говорить, горячая кровь Учиха.