Трещины на зеркале

— Давайте просто положим его туда, где взяли, — скучающе предлагает герцог Алва. Смотрит на свои ногти, склонив голову на бок, и будь он сейчас в родовых цветах, была бы полная иллюзия королевского приема. Только взгляд, который он время от времени поднимает на своего потомка, тяжел и холоден. И очень, очень внимателен. — Боюсь, это не поможет, — тут же отзывается Рокэ. — Но зато мы от вас избавимся, и то радость, — вежливая улыбка Рамиро как росчерк ножа. Старший-младший Алва отвечает тем же, и Ричард невольно думает: ну и кто тут взрослый? — Юноши, — сердито обрывает их дядя, — это не турнир, чтобы обмениваться ударами. Если так неймётся, потом сходите на тренировочную площадку и разомнетесь! Дикон! — Да, монсеньор? …да что такое с этим Рокэ? Сейчас-то почему нервно дёрнулись пальцы на подлокотнике? — Давай сюда письмо от Ларака, — дядя тяжело откидывается на спинку кресла, обводит всех троих недовольным взглядом. …то, что рассказал Рокэ, казалось самой невозможной из выдумок. Мятеж, война, нарушенная клятва и пробудившиеся древние силы. Все широкими мазками, все в общих чертах, «вам не нужно знать больше, все равно отсюда ничего не исправить». И что-то очень важное, непроговоренное, спрятанное за небрежным: «Мне хотелось бы найти путь назад»… — Алан в год осады Кабитэллы часто вспоминал старые легенды, — помедлив, говорит Шарль, осторожно, словно ступает на хрупкий лёд. — Мне он ничего не рассказывал, — отзывается Ричард, не поднимая глаз. — Обещал, но… Не успел. Молчание как дыхание холодного ветра, и Ричарду кажется, посмотри он сейчас на Рамиро — мгновенно превратился бы в лёд. — Я знаю, — продолжает Шарль, — Но он что-то понимал, и точно говорил с Рамиро, иначе почему бы… — Видимо, тут мне надлежит сказать, что отец мне ничего не рассказывал? — со злым задором перебивает герцог Алва. — Видимо, дослушивать старших вас тоже некому было научить, — бросает Рокэ, и Ричард чувствует, как вскипает алая, оглушительная ярость. — Заткнись, — рычит он, вскинув взгляд. — Или хочешь проверить, не является ли смерть воротами в твое время? Рокэ нехорошо, опасно щурится, но и плевать. — Оставьте, Ричард, — с ледяным смехом говорит Рамиро. — Моего потомка просто некому было научить манерам. Удар прошел, Рокэ кривится. — Заткнулись все! — рявкает Первый маршал. — Не хотите говорить как взрослые люди, будем говорить языком приказов! Рамиро, встал и пошел отрабатывать удары, пока я лично не заберу тебя с плаца! Рокэ, захлопните свой рот и слушайте молча! Ричард, ты вернёшься в Надор и найдешь в вещах отца книгу Четырех, а потом, если понадобится, отведешь Алву в Гальтару! Рамиро застывает у дверей, потрясенно глядя на своего эра. Ричард только и находит, что проронить: — Матушка будет против… — Вот и поговорите с ней о ее суеверности! — отрезает дядя. Переводит пылающий от злости взгляд на Рокэ: — А вы учтите, что если с головы моего племянника упадет хоть волос, я вас и в следующем Круге, и в Закате достану! Рокэ склоняет голову. — Не беспокойтесь, — говорит все так же легкомысленно, — я верну вам Ричарда до исхода осени. Рамиро колотит чучело остервенело, с полной самоотдачей, Ричард даже на мгновение замирает, любуясь его четкими ударами, плавными шагами и ослепительной яростью. Но его замечают. Рамиро останавливается, утирает со лба пот. Рубашка липнет к спине, обрисовывая острые лопатки. Они смотрят друг другу в глаза мгновение, потом одновременно говорят: — Спасибо. — Прости… Рамиро тут же кривится, швыряет тренировочный меч на землю. — За что ты постоянно извиняешься! — взвивается в миг. — Этот даже не твой потомок, чтобы ты тащил ответственность и за него! Ричард отводит глаза. — Я его нашел… — Судьба — сука и любит издеваться! — рявкает Рамиро. — Вот тут вы, несомненно, правы! — смеётся незаметно подошедший Рокэ. Он тоже успел вымыться и переодеться с дороги, и теперь куда больше походит на герцога. Рамиро глубоко вздыхает и натягивает одну из самых вежливых своих улыбок. Одну из самых ненавистных Ричарду — слишком она сладкая и лживая. Совсем ему не идёт. Ричард отворачивается к стойке, берет два тренировочных меча. — Ловите, герцог. И герцог ловит, смотрит с вежливым удивлением, взмахивает мечом на пробу. — Вы застоялись в стойле, Дикон? — спрашивает каким-то новым, незнакомым тоном. Словно бы с горечью. — Хочу посмотреть, с кем отправлюсь в дорогу, — меч Ричарда выписывает восьмерку и замирает острием к земле. Без брони даже тренировочным мечом можно ударить так, что человек уже не поднимется, но Ричарду плевать, даже если его потом выпорют, казнят, вышвырнут пинком из армии. Это глупо, невозможно, до сумасбродства, до отчаянья. Но есть границы, которые переходить не стоит. Рокэ кошки бы его взяли Алва умудрился шагнуть за все. Рамиро подаётся вперёд, но Ричард не даёт ему шанса вмешаться. Мечи встречаются, почти трещат, и Рокэ щурится. — Неплохо, — бросает пренебрежительно. Ричард не отвечает. Словами. В чем-то Рокэ похож на Рамиро, та же плавность, те же стремительные удары, то же ощущение танца с соперником и смертью. Только в движениях поначалу едва заметная неловкость, неуверенность, и Ричард этим пользуется. Потом Рокэ словно входит во вкус, и все чаще приходится обороняться. Рокэ смеётся, что-то говорит, наверняка колкое и злое, но Ричард не слушает, собранный и спокойный, смотрит на его шаги, встречает клинок клинком раз за разом, выжидает и бьёт наверняка, но Рокэ каждый раз уходит, стремительный, как порыв ветра. Дом Ветра. Всё-таки дом Ветра. Ричард невозмутим. Однажды Алва устанет плясать, вес меча ему непривычен, это видно. Однажды он оступится. Ричард дождется. — Что. Здесь. Происходит! Командный голос дяди заставляет Ричарда отступить и опустить меч. Рокэ переводит дыхание, улыбается довольно, и походит на наигравшуюся кошку. — Неплох, — повторяет он, смакуя. — Неплох?.. — шипит Рамиро. — Да вы совсем одурели! — дядя подходит стремительно, выдергивает меч из рук Ричарда. — Я тебя чему учил?! В поединок, без доспеха, с открытой головой! — Я не стал бы его бить всерьез, — пожимает плечами Рокэ. Дядя разворачивается к нему одним движением: — Позвольте спросить, юноша, сколько вам лет? — рявкает. — Вам бы только в драку влезть? Совсем жизни не бережете? …вот опять. Ничего не значащая фраза, а он застывает, и взгляд на миг становится холодным и злым. — Раз так, — дядя скидывает коту на руки онемевшего Рамиро. — Имейте храбрость держать ответ и перед равным вам по опыту! Ричард никогда не видел дядю в бою один-на-один с детства, когда тот ещё участвовал в турнирах. Потом всем стало как-то не до того. Тренировки всё-таки не давали полного впечатления. Теперь Ричард смотрел и не мог отвести глаза. Шарль Эпине был не из тех, кто выжидает, или из тех, кто танцует в бою. Он как буря и натиск, бескомпромиссный, стремительный, и под его ударами даже Рокэ приходится отступать. — Я хочу так уметь, — выдыхает Рамиро. — Как именно? — Ричарду непонятно, на кого именно тот смотрит. — Как оба, — решительно говорит Рамиро, косится хитро. — Иначе я твою защиту в жизни не пробью, а меня это не устраивает. — Я уже сказал, что не буду драться с вами на дуэли, — Ричард отводит взгляд от боя, заглядывает в синие глаза, сияющие азартом. Рамиро улыбается шире. — А я ответил, что это меня не устраивает тоже. Собравшаяся посмотреть на необычайный поединок толпа восторженно орет, и Ричард с Рамиро дружно оборачиваются и разочарованно вздыхают. Финальный удар они пропустили: Рокэ стоит на одном колене, опираясь на оружие, грудь тяжело ходит, а в двух пальцах от открытого горла — острие меча маршала. Дядя встряхивает, устало трёт лоб. — Тренировка закончена, — объявляет зычно. Потом смотрит на поднявшегося Рокэ. — А вы, юноша, не так непобедимы, как возомнили. Запомните это. Лицо Рокэ каменное. Ричарду очень интересно, какие мысли он прячет за ним.