Хоуп

Густые сумерки опускаются на город, затягивая окружение табачной дымкой. Едкий запах впитывается в волосы, оседает в легких и остается горечью на языке. Выдыхаю. В свете фонаря мгновенно тающее облако напоминает комок пара. Вот только пар не должен отравлять. С неба срывается мелкая морось, переходящая в ливень, поэтому приходится прятать волосы под капюшоном толстовки, чтобы окончательно не испортить и без того отвратительную прическу с торчащими во все стороны волосами. Снова набираю номер квартиры. Тишина. И, резонируя с ней, за спиной раздается шорох подъехавшей машины. — Хоуп, крошка, мы же договаривались к семи, — из такси вываливается Джейк, помогая своей новой пассии выйти. Он грязно прижимает молодую актрисульку — в этом нет сомнений, этот идиот падок только на инфантильных провинциалок, — готовый отыметь ее прямо здесь или запихнуть пальцы под платье, начав грязную игру. Трусики он снял с нее еще в машине, либо в туалете забегаловки, в которой ее нашел: край ядовито-розового кружева торчит из кармана. Следом за ними появляются Ким и Эмбер. Ким широко улыбается, подмигивая мне, явно намекая на начало веселой ночи, но сейчас мне хочется только вдохнуть белый порошок и словить приход, чтобы забыть о дерьме, произошедшем дома. Мы снова поругались с отцом, он опять твердит, что я должна хорошо учиться и занять его место во главе фирмы, не понимая, что дети не должны следовать путем родителей. У них есть собственные ноги и целые коленки, чтобы идти по дороге жизни, падать, счесывать кожу и подниматься. Оглядываю свою компанию: вечно веселый Джейк — ловелас и недоумок, но для друзей добряк. Эмбер — скромная девушка, прячущаяся за горой своих комплексов и охренительно играющая на гитаре. Ким — расчетливый и уверенный, наверное, самый умный из нас. И оттого не понятно, что он забыл с кучкой богатеньких детишек, у которых проблем и психологических травм больше, чем денег на трастовом счете. Ах, да, он сбывает нам наркоту. — Сейчас половина восьмого, — недовольно бурчу, отправляя окурок в короткое путешествие на мокрую клумбу. Шикнув напоследок, красный огонек гаснет, как и мои надежды не вымокнуть до нитки. — Открывай уже. Эмбер что-то пищит, но я прячусь за горой своей злобы и не слышу. Ким лишь усмехается, приобнимая за плечи, а Джейкоб закатывает глаза и кивает на девушку, оправдывая свое опоздание ею. Знает же, что к ней не стану приставать с претензиями. Мы вваливаемся в лифт. Впятером, прижавшись друг к другу. Может, у нас бы и было больше места, если бы не актриса, взявшая с собой целый чемодан вещей. Боже, у них что, такая сильная любовь? Меня сейчас стошнит. И дело не только в ее приторно-сладких духах. Ким переходит в слишком активное наступление, прижимаясь теснее и практически вдавливая в стену своей грудью. Кажется, малышка Эмбер не слишком рада лицезреть эту картину, ведь уже несколько месяцев оказывает знаки внимания нашему азиатскому поставщику кайфа. Ким отстраняется сразу же, как только лифт останавливается и Джейк выталкивает оттуда свою подружку, давая нам немного воздуха. Чертов засранец, и не предъявишь ведь ему. Все продумал. Выхожу последней, уже когда дверцы с протяжным скрипом закрываются, едва успевая убрать ногу. В квартире холодно и прокурено. В последний раз мы собирались неделю назад, но запах табака до сих пор не выветрился. Падаю на диван, запрокидывая голову на спинку, и прикрываю глаза. Плевать, что в мокром. После первой дорожки это не будет иметь значения. Главное не поддаваться раздражителям. Разложившись, Ким садится рядом со мной, а троица — напротив, наблюдая за представлением. Сначала азиат насыпет небольшую горку, после поделит ее на две сплошные и, свернув долларовые купюры — неужели кто-то из нас до сих пор носит такую мелочь, если все можно оплатить картой? — вручит одну мне, а вторую прикарманит, чтобы первому вдохнуть веселящий порошок. И в точности так все и происходит. Чувствую, как под кожей бегут искры, будто в каждую клеточку вонзили сотни иголок, но мне будет плевать, даже если меня начнут избивать палками. Слишком хорошо. Тело становится тяжелым — или сознание слишком легким? — и я обмякаю на диване. Ким выглядит весьма бодрым. Видимо, привык к наркоте, и та его уже так не вставляет. Остальные голоса превращаются в фоновый шум. Перед глазами пляшут калейдоскопы, вырисовывая причудливые рисунки, а в голове звучит Синатра. Всегда поражала эта способность моего мозга — в моменты приходов выдавать самые дебильные песни. Не знаю, сколько я так пролежала, но почти подскакиваю, когда холодные ладони оглаживают живот под кофтой. Встречаюсь с насмешливыми карими, и Ким с неприсущим ему озорством чмокает меня в нос, убирая руки и выпрямляясь. — Я уж думал, не проснешься, — он поднимается, избегая взгляда, будто собирался сделать что-то ужасное. — Остальные уже вовсю веселятся. Идем, — Ким резко оборачивается, любезно, почти ласково, улыбаясь, и протягивает руку, — нужно довести тебя до кондиции, ты слишком отстала. Голоса все еще звучат как в тумане. Алкоголь обжигает пищевод, ускользая в огненное путешествие по телу, а сознание, так и не выплывшее из наркотического опьянения, попадает под алкогольное. Эмбер уже вовсю веселится, забыв об обиде, и виснет на моей шее, скользя носом по коже и втягивая запах духов. Ого, вот это накрыло! От нежных прикосновений разбегаются мурашки, но уж лучше переспать с актрисулькой, которую больше никогда в своей жизни не увижу, чем с Эмбер, ведь последняя уже утром начнет себя изводить. Хотя нет. Лучше вообще ни с кем из них не спать, иначе потом нагрянет чувство вины и придется искать новых «друзей», а с моим скверным характером это ой как непросто. Актрисулька — кажется, ее зовут Бетти — оказалась приятной девушкой, которая разбавила нашу тухлую компашку звонким смехом. Она тащит нас танцевать, толкает забавные тосты ежеминутно, словом, развлекает всеми возможными силами. Умудряюсь забыть о странном поведении азиата, пускаюсь в дикие танцы с Эмбер и почти соглашаюсь на тройничок с Джейком. Ага, как же, только через мой труп. Окончательно забываю о ссоре с отцом. Даже настроение ползет вверх, отчего становится как-то невероятно спокойно — без шуточек Джейка не обошлось. — Давай, Эмбер, пей! — подначивает Ким, смешав пиво с водкой, от которого девчонку окончательно унесет. — Проиграла — выполняй! — Пей! Пей! Пей! — скандируем в один голос, смеясь с того, как блондинка морщит нос, но все же глубоко вздохнув, подносит стакан к губам. — Молодец! — Супер! — Теперь твоя очередь, Бетс, — Джейк поворачивается к актрисе, когда та недовольно хмурится, уставившись в экран телефона. — Все в порядке? — губы скользят по оголенному плечу, и девушка подается ласке, выгибаясь на его коленях кошкой. — Нет. Мой агент говорит, что мне нужно появиться в закрытом клубе на продюсерской вечеринке. Там будут самые крутые люди из мира кино, и мне нужно засветиться и получить галочку напротив своего имени. — Не поздновато ли для визитов в клуб? — хмурится Эмбер. — О, нет, вся актерская тусовка начинает стягиваться не раньше полуночи. Смены и все такое, — отмахивается Бетти, поднимаясь с колен. — Прости, Джейки, но мне нужно бежать. — Подожди, — он хватает ее за руку и встает следом, почему-то пристально глядя на меня, но молча выходит из комнаты. До нас доносятся лишь интонации, но никто не решается нарушить молчание, поглощенный подслушиванием. Недовуайеристы. Открывается балконная дверь, но шаги, наоборот, приближаются. — Хоуп, можно тебя на пару слов? О, нет, идиот, что ты затеял? По хитро сверкнувшим зеленым глазам понимаю, что ничего хорошего ждать не придется — фантазия у Джейка отменная. Холодный отсыревший воздух отрезвляет, но я все равно скрещиваю руки на груди от холода, когда две пары глаз смотрят на меня с мольбой. — Я не телепат, — бросаю им и вижу, как Бетти кусает губы в нерешительности, а Джейк вдруг прокашливается. — Такое дело, — он вдруг выдыхает, — мы хотели попросить, чтобы ты сгоняла в клуб вместо Бетти. Пожалуйста. Ее никто не видел, в списках есть только имя. Тебе нужно будет лишь прийти, потусоваться полчаса. Потом вернешься к нам. — Нет, — даже не оставляю себе времени на размышления. — Бетс, оставь нас на минутку, — Джейк даже не удостаивает ее взглядом. Лишь скользит ладонью по талии, легонько подталкивая к двери в комнату. Девушка послушно кивает и уходит. Отворачиваюсь, доставая из кармана толстовки пачку сигарет. Закуриваю, когда слышу хлопок входной двери. Руки Джейка ложатся по обе стороны от меня, а сам он жмется вплотную, вынуждая почувствовать стояк в его джинсах. — Может, твой член и возбуждал меня когда-то, но сейчас точно нет, — усмехаюсь, разворачиваясь, и выдыхаю дым прямо в него. Отстань. Но Джейкоб не двигается. Его вообще не сдвинуть с курса, если он что-то задумал. Упрямый осел. — Эмбер мне не нравится, Ким не подходит, потому что я предпочитаю девушек, а, если Бетс уедет, останешься одна ты. — Это угроза? — брови ползут вверх. Отвожу руку чуть в сторону, чтобы ненароком не стряхнуть пепел на нас. Не хватало еще подпалить. — Констатация факта, — пожимает плечами он, наклоняясь к фильтру, и затягивается. Наблюдаю за этим действом, а в голове проносятся картинки, как мы курили травку в этой же квартире вдвоем. Голые, заебанные — в буквальном смысле — и абсолютно счастливые. Его лицо замирает в сантиметре от моего, и Джейк выдыхает дым мне в губы. Дурацкая привычка, которую я ненавижу, но всегда подаюсь вперед, принимая правила игры. — Что, так сильно хочешь ее выебать? — почти выплевываю остатки дыма, когда вижу, как вытягивается его лицо от удивления, а губы растягиваются в довольной ухмылке. Знает же, что соглашусь. Чертов котяра. — С тобой мы еще успеем накувыркаться, когда наши родители все же нас поженят. А пока хочу попробовать кого-то еще, — он кусает мой подбородок, запуская волну возбуждения, которая стремительно несется, готовая накрыть с головой. — Про резинки не забудь. Не хочу потом заразиться, — все же отпихиваю его от себя, хотя, стоило признать, в его руках всегда тепло и уютно. Хренов бабник. Это у него от природы, точно. — То есть, ты согласна? — не без доли радости спрашивает Джейк, и я киваю, делая последний затяг. Выбрасываю окурок с балкона, летящий вниз красной падающей звездой, и возвращаюсь в пропахшую элитным виски комнату. Зачем-то смотрю в кухню, где верхом на Киме уже сидит Эмбер, добившись-таки своего. Ну ты еще отсоси ему при всех! А ведь сначала казалась такой скромницей. Ровно до первой стопки. Девчонке же напрочь башку сносит алкоголь. Вот только Ким чего повелся? Ладно, какое мне до этого дело? Потрахаются, и на том спасибо. Может, Ким тогда отстанет от меня? — Спасибо-спасибо! — пищит Бетти, повиснув на плечах. Она так рьяно скачет, что вибрации передаются и мне, будоража успокоившийся в венах алкоголь, отчего снова начинает кружиться голова. — Идем, надо тебя переодеть. Хорошо, что все вещи со мной. Я же завтра еду на съемки в пригород, поэтому и притащила… Я уже не слушаю. Плевать. Лишь бы подошло и выглядело не по-проституски, хотя с ее мини, больше похожим на широкий пояс, представить что-то приличное сложно. Собственно, так все и есть, потому что в чемодане сплошные комплекты нижнего белья, будто она снимается в порно. Может, поэтому Джейк и положил на нее глаз? Кажется, это подойдет. Джинсы оставляю свои. Кроссовки тоже. Короткий топ обтягивает так, что мигом выделяется силуэт лифчика. Уродский наряд. Надеюсь, она даст мне какую-то рубашку или ветровку, потому что так я точно ходить не собираюсь. Бетти, словно читая мои мысли, протягивает бело-синий бомбер, обаятельно улыбаясь. — Только бра сними, — подмигивает она, на что Джейк прыскает. Пускаю ему испепеляющий взгляд, он одними губами выводит «Прости» и замолкает. Демонстрировать свои сиськи незнакомцам — заманчивая перспектива, но точно не для меня. Актриса, увидев мое недовольное лицо, робко добавляет: — Пожалуйста. — Хорошо. — И садись, я тебя накрашу. У нее там что, матрешка? Иначе почему из чемодана она достает чемоданчик поменьше. Да это же целый, мать его, мешок косметики. Нет, я, конечно, крашусь, но мне для того, чтобы привести себя в божеский вид, хватает одной косметички. В следующие двадцать минут вокруг меня творится какое-то колдовство сродни волшебству феечек Винкс, а после в отражении зеркала появляется девушка, до ужаса похожая на Бетти. — Ну, вот, — телефонный звонок заставляет ее отвлечься. — Это агент. Я сейчас, — она выбегает из комнаты, закрывая к нам дверь. — Ты что, придурок, похожих на меня баб выбираешь? — грозно оборачиваюсь к Джейку, на что тот заливается смехом, повиснув на подлокотнике кресла. Придушить бы. Но вместо этого запускаю руки под это подобие нормальной одежды, со щелчком расстегивая лямки. — Ну почему сразу похожих, — он обводит меня похотливым взглядом, словно я голая перед ним стою. — У нее вон губы полнее, сиськи больше, да и ноги длиннее твоих. — Кретин, — ворчу, выпутывая из-под майки белье, но крючок так и норовит зацепиться за ткань или оставить царапину на коже. — Но сосет хуже, — задумчиво тянет Джейк, глядя на торчащие через майку соски. — Выглядит эротично. — Идиот, — снова ругаюсь, на этот раз бросая в него временно ненужную деталь гардероба. Джейк только усмехается, но белье все же разглядывает, растирает кружево между пальцев. Натягиваю ветровку, прячась от бывшего парня, и облегченно выдыхаю, когда к нам снова возвращается Бетти. — Он прислал машину. Водитель доставит тебя прямо в клуб, — девушка нервно кусает губы, передавая волнение и мне. Джейк хмуро следит за нами, но потом поднимается и, игнорируя протянутые руки Бетти, подходит ко мне, улыбаясь моим распахнувшимся от удивления глаза. — Сдрейфила? — снова этот вид вечно веселого мальчишки, от которого невозможно не улыбнуться. Киваю, глядя куда-то сквозь него. Ладони ложатся на шею, а большие пальцы поглаживают скулы. Наверное, актриса сейчас в шоке, но она профессионально делает вид, что ее это ничуть не задело. Отходит от нас, создавая суету вокруг своего чемоданчика красоты. — Давай, расслабься, — шепчет Джейк, обжигая кожу дыханием. Когда я перестану так на него реагировать? Были же мужики после, но с ним как девчонка. — Найдешь какого-нибудь красавчика, перепихнешься с ним в випке, снимешь стресс. И время пролетит быстро. — Отправляешь меня потрахаться? — фыркаю, но от его глупого бреда становится легче. И правда, чего так разволновалась, как будто в клубах ни разу не была. Выдыхаю и опускаю ладони на его запястья, отстраняя. Не нужна мне эта его нежность и забота, иначе окончательно крыша съедет. Хотя она, кажется, уже, раз согласилась только из-за того, что об меня стояком потерлись и то через одежду. — Отправляю тебя весело провести время. *** Дорога тянется в неловком молчании, нарушаемом лишь едва различимой музыкой. Водитель, больше похожий на клубного вышибалу, изредка поглядывает в зеркало заднего вида, отчего снова начинаю ощутимо нервничать. Напутствия Бетти все еще звучат в голове, стуча вялым напоминанием по черепной коробке. «Это закрытый клуб, в котором не терпят папарацци, поэтому на входе у тебя заберут телефон, возможно, и личные вещи, сложат их в ячейку, а тебе дадут ключ». Обычная практика у актеров, желающих расслабиться, не оказываясь при этом на обложках желтых газет. Водитель останавливается прямо у входа, с виду весьма невзрачного, но зато с двумя амбалами снаружи. Черная дверь местами обшарпана, рядом металлическая лестница прямиком с третьего этажа. Совершенно неудобная, с узкими ступенями, но идеально вычищенная. Отчего-то медлю, положив ладонь на ручку. Ладно, это просто ночной клуб для мажористых актеров и их спонсоров, здесь не может быть ничего из того, чего я уже не видела в своей жизни. — Красивая, — грустно заключает мужчина, глядя на меня и добавляет, качая головой в сторону улицы: — удачи. Он выжимает из себя подобие улыбки, но выглядит она маньячески, поэтому стремлюсь ретироваться из его авто как можно скорее. Проверяю карманы джинсов и бомбера на наличие вещей. Ключи от дома, карточка, сигареты, телефон. Главное ничего не потерять, пока буду здесь. Амбалы как-то пристально смотрят, отчего по позвоночнику бегут огромные ледяные мурашки. Решаю закурить, хотя прошлая горечь еще не прошла. В горле уже порядком першит, но я все равно достаю вторую. Охранники переглядываются, кивая в мою сторону. Отворачиваюсь от них и докуриваю в иллюзорном спокойствии, вот только на душе кошки скребутся. Не хочу идти туда. К черту. Вызову такси и свалю. А Джейку что-нибудь совру. Скажу, что не пустили. Достаю телефон, сощуриваюсь, ожидая, что ярость экрана ударит по глазам, но ничего не происходит, и вместо этого дисплей накрывает огромная ручища. — Имя, куколка, — один из амбалов стоит прямо передо мной, оттесняет от дороги и улыбается как-то гаденько. Еще и принюхивается. Извращенец. Наверное, проверяет, в стельку я или нет. Ладно, раз путь назад отрезан, придется прыгать в бездну. Драматизма-то нагнала столько, что на сопливый сериал хватит. Как будто в рабство иду, а не на тусовку латентных геев и сучек, готовых отдаться за пятиминутную роль. Выпрямляюсь, спокойно выдыхая, и поднимаю взгляд на мужлана. Он отчего-то усмехается, но убирает руку с моего телефона. — Бетти. — К нам Бетти пожаловала, Фрэнк, — имечко еще такое охранниковское. Это что, фишка Фрэнков — идти в секьюрити? — А дальше? — Что дальше? — не понимаю, наивно хлопая глазами. Это макияж так на меня действует, раз я веду себя, как непроходимая тупица? Или мозг действительно обделен умом? — Фамилия, детка, — тянет он медленно, укладывая ладони мне на плечи и разворачивая лицом к клубу. Не припомню, чтобы охранникам было так много позволено, поэтому стряхиваю его ладони с плеч. — Фамилия? Только я могла не спросить фамилию у этой актрисульки. Надо же, план трещит по швам. Надеюсь, они успеют натрахаться к моменту моего возвращения. — Бетти Сандерс, есть такая, — кивает второй, пристально оглядывая меня, и открывает дверь, буквально вталкивая меня внутрь. Глаза не сразу привыкают к темноте, и я застываю на несколько секунд, слушая, как закрывается дверь снаружи на скрипучий засов. Странно. Двигаться приходится наощупь, но кажется, это небольшой тамбур. Догадка подтверждается, когда резким движением отдергивается штора, и меня встречает официант в черных брюках и красной рубашке с бабочкой в тон. — Бетти? — спрашивает он, и, видя мой испуг, добавляет: — По рации доложили, — улыбается по-доброму, так, что почти вызывает доверие. — Идем, я провожу. Мы выходим в небольшой зал, где у входа просто огромная стойка ресепшн с кучей ячеек за спиной миловидной девушки-хостес. Действительно здесь глупое правило. Парень что-то тараторит, но я лишь молча выкладываю содержимое карманов на отполированную стойку — их здесь каждую секунду натирают, похоже, — задерживая лишь пачку сигарет. — Их тоже, — кивает парень. — Девушкам здесь запрещено курить. Вот это новость! Девушкам запрещено, а мужикам — дыми, сколько влезет? Прыскаю от возмущения, но все же не решаюсь спорить. Полчаса. Просто побуду здесь тридцать минут, а после уеду как можно дальше. И обязательно скажу Джейку, какая он скотина, потому что отправил меня в какую-то сексистскую секту. Сдаюсь и выкладываю пачку, жалея, что не выкурила еще и третью. Чувствую подступающую духоту и расстегиваю куртку, но официант, материализовавшийся вдруг за спиной, снимает мою последнюю защиту с плеч, не давая даже опомниться. Интересно, скольких девушек он раздел, что так профессионально это делает? — Что будешь пить? — спрашивает он, поднимая папку со стола. — Дай руку, — сунув картонку с белым листком подмышку, парень берет браслет с номером четырнадцать и защелкивает его на моем запястье. — Это от ячейки. Чтобы не потерять. Умно. Он приобнимает меня за плечи, уводя в зал, где мерцает сотня огней, давящих на психику похуже нотаций в восемь утра от отца. Странно. Не припомню, чтобы обслуживающий персонал так пекся о новоприбывших. Музыка почти не заглушает гул, и я попадаю в настоящий пчелиный рой, где вместо пчел куча зазнавшихся трутней с чуть ли не вываливающимися из карманов зелеными купюрами и их ночные бабочки. — Воду с лимоном, — в горле уже пересохло настолько, что с губ срывается хрип. — Так и будешь ходить за мной? — спрашиваю, когда парень делает заказ бармену. Он сажает меня на так кстати освободившийся стул, а сам становится совсем уж близко. — Я тебя раньше здесь не видел, значит, ты новенькая, а моя задача — убедиться, что все останутся довольны, — пожимает плечами он, будто привык к подобным вопросам. — Я Дерек, кстати. А ты, Бетти, актриса? — тянет последнее слово, явно вкладывая туда скрытый смысл, который мой все еще пьяный мозг не в силах распознать. — Да, актриса, — выдыхаю слишком обреченно и прижимаю стакан к губам, наслаждаясь кисло-сладкой прохладой. Хмурюсь, и это не прячется от Дерека. Он как-то нервно дергает губами, но после поправляет воротник рубашки и совершенно спокойно выдает: — Мы добавляем в воду сироп. Так получается вкуснее. Верю. Я же наивная идиотка. Но стакан все же со скрипом отодвигаю, мало ли. Звук ползущего по стойке стекла становится триггером, от которого появляется головокружение, и мир превращается в старый фильм на мутной пленке. Очертания размываются, а шум доносится как из-под толщи воды. Хочется зевнуть, чтобы уши отложило, но тело не слушается. Пытаюсь поднять руку, а к ней словно привязали тяжелую гирю. А, нет, это Дерек стискивает мои пальцы. Выглядит обеспокоенным. — Я что, много положил? — слышу голос бармена, прежде чем отключиться, падая прямо в объятия официанта. Чувствую жар, будто тело облили горячим воском, коркой застывающим на коже. Со лба стекают капли пота, сползая на виски и теряясь в волосах. Голова гудит, будто ее огрели чем-то тяжелым или я встретилась с полом. Открываю глаза, тут же жмурясь от яркого белого света. Как в больнице. Стоп. Воспроизвожу в памяти последние события. Джейк, наркотики, бар, отключка. Боже, надеюсь, меня забрал не отец, бросив под капельницу, чтобы на всю следующую жизнь запереть дома. Не могу разъединить руки и прощупать вены. Все же приходится открыть глаза — разобраться, что происходит. Первое, что привлекает внимание, мигающая неоновая вывеска над огромным стеклом вместо стены с надписью «Кастинг». Какое-то хреновое кино планируется. Взгляд скользит по комнате, и я замечаю нескольких девушек, не больше десяти, и каждая в таком же коматозе. Испуганные взгляды, потекшая от слез тушь, подрагивающие плечи, связанные у всех руки и страх, которым пропитался воздух в комнате и теперь оседает липким потом на позвоночнике. В неверии смотрю на свои запястья, стянутые мягкими кожаными наручниками. В горле начинает клокотать ужас, подгоняя слезы к векам, но я стискиваю зубы, понимая, что рыдания меня точно не спасут. Ерзаю на диване в попытках оценить подвижность тела, задевая девушку по соседству. — О, проснулась наконец, — выдает тоненьким голоском и смотрит на меня пронзительными синими глазами, гипнотизируя. — Я уж думала, до вечера продрыхнешь, — надо же, какой из нее сочится оптимизм. Будто мы не связаны по рукам и, мать его, ногам в неизвестном месте. — Где мы? — голос сиплый, точно я вчера наглоталась льда. — На кастинге, ты же видела вывеску, — смеется она, слишком позитивно настроенная. Хотела оказаться здесь? — Черный рынок нижних, — тихо говорит незнакомка, наклоняясь к самому уху, но девушка по соседству все же слышит, громко охая и заливаясь истерикой. Становится не по себе. Я оказываюсь меж двух огней, точнее между бушующим огнем и ледяной стеной. Разные полюса магнита тянут меня в обе стороны. Держаться сложно, хочется кричать, чтобы докричаться хоть до кого-нибудь. Вот только вряд ли нас услышат. Одна уже подползла к двери и теперь бьется чуть ли не головой, надеясь, что ей откроют. Мы будто герои реалити, которых запихнули в камеру пыток в психушке. И, видимо, не все смогут выйти. Смотрю на спокойную незнакомку, терпеливо ждущую судного часа, поражаясь выдержке. Девушка лишь кладет ладони поверх моих и улыбается, перетягивая внимания на себя. — Ты не единственная, кто не знал, что происходит, — сестринская забота прямо сквозит от нее, и я действительно сосредотачиваюсь на девушке, игнорируя почти всеобщую истерию. Некоторые сидят спокойно, смиренно приняв судьбу. Другие же тихо плачут, поджав колени к груди, а третьи — самое страшное — с азартом ждут, что будет дальше. — Расскажешь? — выдавливаю из себя. Девушка кивает, но из колонок раздается оглушительный писк, пробираясь в центр мозга, когда низкий мужской голос произносит: — Решение принято. Все вдруг смотрят на огромное стекло, за которым должен появиться хоть кто-то, в идеале спаситель. Воздух накаляется в один миг, и я сосредотачиваюсь на двери, продираясь сквозь толщу напряжения, когда чувствую на щеке слабую щекотку русых волос. — Молись, чтобы не попасть в бордель, — шепчет мне незнакомка и выпрямляется, делая вид, что ничего не произошло.