Естественный ход событий

— Экзамен на стрельбу с короткой дистанции ты сдала без проблем, — сказал Заксен, когда я опустила пистолет. — Средняя и дальняя более-менее. Без проколов не обошлось, но в конце концов хотя бы одна из мишеней на каждой позиции задета.       Это результат моих упорных тренировок… Все ближние мишени были поражены, но чем дальше они стояли, тем хуже я попадала. — В любом случае лучше, чем в первый раз, — с надеждой сказала я. — Безусловно, — согласился командир. — Как я уже сказал, короткую дистанцию я тебе засчитываю. Над остальным будешь работать самостоятельно. — То есть?.. — Я выдам разрешение на пользование служебным оружием. Когда захочешь потренироваться, будешь брать его и приходить сюда, но по окончанию тренировки сдашь обратно. Настоящие патроны получишь только на миссии. — Значит, я теперь могу сопровождать тебя на заданиях? — обрадовалась я. — Да. Ты неплохо справилась за короткий срок, от тебя может быть толк на миссии. Но собственный пистолет ты пока не заслужила. Старайся лучше, чтобы я мог вручить его тебе. Он все еще ждет тебя. — Значит, ты подготовил его заранее, — улыбнулась я. — Ты все-таки веришь в меня. — Иначе я не тратил бы на тебя свое личное время, — хмыкнул командир. — Да уж, в этом весь ты, — удовлетворенно протянула я. — Я рада, что ты тренировал меня. Спасибо.       Он испустил короткий смешок и протянул руку, чтобы я вернула ему пистолет. Значит, сейчас мне остается только тренировать меткость. Эти недели, проведенные в компании командира, пусть и за тренировкой, были лучшими за все время пребывания в убежище. Я искренне наслаждалась его компанией и с каждым вечером прощаться с ним становилось все сложнее. Мы снова будем мало видеться. Изредка пересекаться в столовой и, может быть, на заданиях, пока Заксен не найдет время прийти ко мне, чтобы посвятить мне часть своего вечера. В этом состоит главная сложность в любви к командиру. У него никогда нет времени. Эта мысль вгоняет меня в тоску. — Что с лицом? — спросил он, уже спрятав пистолет и вернув патроны в деревянный ящик.       Хочу побыть с ним еще немного. — Ничего, — я постаралась смахнуть нахлынувшее уныние. — Задумалась немного.       Он изучающе посмотрел на меня. — Голодна? — Ну, в последний раз я ела утром, так что да. Очень. — Прекрасно. Поужинай со мной, — сказал Заксен. — С удовольствием! — слишком быстро ответила я.       Его лицо расплылось в ухмылке. Вот черт. Надо было ответить спокойней… — Но, думаешь, идти в Либералитас в такое время — хорошая идея? Я не уверена, что мы успеем до закрытия.       Я посмотрела на небо. Тяжелые густые облака медленно, но верно окрашивались в огненные оттенки, извещая о наступлении заката. Отсюда до Либералитаса идти действительно долго. Мы точно не успеем. — Ресторан оставим на следующий раз, — сказал Заксен. — Сегодня поедим в штабе. — Думаю, другого варианта у нас попросту нет, — подумав, ответила я. — Есть в таверне в такой час довольно сомнительно. Гончие в своем большинстве сейчас отдыхают там, наверное. Да и ужин скоро закончится, в столовой никого не останется к моменту, когда мы вернемся. Поесть в столовой — лучший вариант на данный момент, — заключила я. — Слишком много сомнений для простого предложения, — устало цыкнул командир. — Пошли уже.       Он направился к воротам, я последовала за ним.       В отличие от прошлых раз, сегодня мы возвращались в штаб при остаточном свете солнца. Вокруг еще расхаживали немногочисленные жители и опасливо косились на нас, прижимаясь к краю улицы, лишь бы оказаться дальше от командира. Я натянула на лицо строгую холодную маску. Сегодня мы возвращались молча. Ладно, это не важно, я получу свою долю его внимания за ужином. Раньше мы расходились по комнатам, так как Заксену предстояла ночная работа с документами, а мои смены всегда начинались ранним утром. Но так удачно совпало, что завтра у нас обоих выходной. Возможно, нам удастся провести вместе даже больше времени, чем я ожидала. По крайней мере я действительно хочу этого.       Мы проходили мимо пункта раздачи. Время работы подходит к концу, но очередь до сих пор довольно длинная. Однако, двигалась она быстро. Терпеливо ожидая своей очереди, горожане старательно игнорировали командира и тут же отводили взгляд, стоило им посмотреть в его сторону. Их можно понять. Я глядела по сторонам, рассматривая людей, и взглядом случайно зацепилась за объявление: «До закрытия пункта шестнадцать дней». Похоже на то, что цифры были съемные и менялась каждый день в зависимости от оставшегося времени. Я на секунду удивилась такому способу сообщить о нововведении, но поняла, что писать точную дату жителям бессмысленно: в убежище не следят за датами и днями недели. Рядом стоял еще один стенд с информацией о способе устройства на работу. — Как я раньше не заметила, что он скоро закроется? — удивилась я. — Ночным зрением не обладаешь, насколько я знаю, потому не могла видеть, когда мы возвращались. К тому же ты работаешь в совсем другом районе, и смен на раздаче тебе не ставили. — Да, точно. Я ведь совсем не ходила здесь одна, просто не могла увидеть раньше, — согласилась я.       Пункт действительно закроется? Я была поражена своим открытием и полна сомнений от этой идеи. — Думаешь это хорошая идея — закрывать пункт? — спросила я, когда мы миновали поток голодных жителей. — Все эти люди останутся без пищи, пока не найдут работу. — Их проблемы, — холодно ответил Закс. — Значит, им суждено сдохнуть в переулке от голода. — Заксен! — Чего ты от меня хочешь? — раздраженно спросил он, глянув на меня. — Объявление висит почти два месяца. У них было предостаточно времени, чтобы предпринять меры. К тому же сейчас это реально как никогда прежде. Если им этого недостаточно, в убежище не нужен безмозглый бесполезный скот. Те, кто не возьмут ответственность за свою жизнь, и так и будут надеяться на подачки Гончих, вероятнее всего окажутся в печи. — С чего бы? — Потому что начнут грабить и убивать ради наживы. Наша задача — убить их раньше, чем они прикончат кого-то другого. Готовься, Тистелла, грядут неспокойные времена.       Мне стало не по себе. Но все уже приготовлено, с моей стороны остается лишь как следует исполнять свой долг Гончей. — Почему ты вдруг решил убрать пункт? — спросила я. — Адаже имел неосторожность высказать свое недовольство при мне. Мне пришелся по душе ход его мыслей, а итог ты видела, — он коротким жестом указал в сторону пункта, давно оставшегося позади.       Кажется, я поняла, что именно мог сказать Заксу Адаже. Когда-то помимо яда в пище мы уже обсуждали с ним и пункт выдачи. Будто проблема с голодом в убежище зациклена на подачках от Гончих. Люди идут за едой потому что у них нет работы, из-за работы — денег, а из-за денег — пищи. Стоит им получить пищу, никто не стремится придумать способ заработать: не открываются магазины, мастерские, никто не предлагает свои услуги. Значит, нет работы, чтобы заработать… И так по кругу. Стоит разорвать цепь, и машина жизни убежища начнет движение в другом направлении. Интересно, куда же она в итоге нас привезет. — Но я до сих пор не знаю, как работает твой план, — ко мне внезапно пришло осознание. — Как ты дашь им работу? — Я ничего не даю. Но направляю. Когда люди приходят за лицензией, мы их оформляем. Записываем место работы до ареста, особые навыки. Будь это повар, мастер, строитель, портной и так далее — дело для них находится быстро. Фермеры и торговцы еще до нововведения прочно уселись на своих местах. У первых всегда есть пища на жизнь, обмен и торговлю, а вторые спокойно продают поступающий товар. Портные тоже неплохо живут, но основные продажи осуществляют за стенами, здесь остается малая часть произведенного — иначе вести дела не выгодно. Мастера, очевидно, открывают мастерские, повара зачастую начинают готовить блюда на продажу, перед этим договорившись с фермерами и торговцами. Строителей и маляров отправляем в Либералитас — сейчас здесь им делать нечего. Их силу использует Валентин. Позже, когда придет время, я воспользуюсь их навыками. Эльткрид так же выпросил себе какого-то художника и бывшего писателя. Воплощает через них свою нелепую любовь к Верхнему миру, — хмыкнул Бранденбург и продолжил: — Если собирается большая группа со схожими умениями, они могут открыть свое дело, которым руководят бывшие администраторы. Таким образом недавно поступил запрос на разрешение открыть постоялый двор. Здесь оказался бывший управляющий, он умудрился договориться с жителями дома, чтобы вместо дележа комнат открыть на его месте гостиницу. Взамен предложил работу и, соответственно, деньги. — Думаю, как раз такие люди и построят новое будущее убежищу. Их решимость достойна уважения. — Верно. Многие стремятся вернуться на тот уровень, на котором они жили наверху. В ближайшие годы это совершенно невозможно, но со временем может что-то выйти. Среди преступников много рабочих рук. Это и дает надежду. Бывшие дипломаты, политики и аристократы совершенно бесполезны сейчас. У них есть шанс только в случае готовности начать работать, как и остальные. Многие начали шевелиться, когда поняли, что пункт может закрыться. Кто-то сразу ушел искать работу за стенами, кто-то остался здесь. Так или иначе, пошло движение. — А доход у Гончих с чего идет? С лицензий? — Именно. Держатели лицензий регулярно осуществляют выплаты. В качестве уступка первые полгода цена занижена, дается время набраться сил. Сама регистрация тоже платная. Все, кто когда-либо раньше или сейчас приходили за разрешением, вносили взнос. Каждый житель регистрируется отдельно, поступления вполне весомые. В качестве стимулирующего пинка под зад регистрация сейчас дешевле, чем когда-либо. Еще и потому многие воспользовались шансом начать свое дело. Минус всего этого плана в том, что при таком раскладе мы всегда будем вынуждены считаться с правителем прилегающего района. Преступники получают сырье из Либералитаса, преобразует его и продает свой товар или услугу. В убежище не существует собственного сырья. Грубо говоря, сейчас это территория рабочей силы, к тому же невероятно выгодной для жителей Нижнего мира. И Гончие, и шайка Валентина получают доход от ее оборота, нам обоим выгодно использовать этих людей. Помимо подачек от Храма сейчас нарастает доход от преступников. Сейчас дела идут на удивление удачно. — Действительно, убежище может сильно поменяться, когда пройдет период адаптации. — На это уйдет не один год. К тому же, вероятно, это не сильно скажется на Гончих. Наша жизнь остается жалкой и опасной несмотря ни на какие перемены. Патруль, ранения и убийства никто не отменял. К прошлым обязанностям надзирателей добавляется масштабная административная работа. — Потому ты и разделил подчиненных по способностям? — Я работаю над этим, — ответил командир. — Здесь не так много людей ума, чтобы выполнять нарастающие объемы работы в комфортном режиме. Встает такая проблема, как кадровый голод. Я не могу забирать людей с районов, но и на возню с преступниками рук не хватает. Если ничего не изменится, в скором времени мне придется принять помощь Валентина. — Тебя это так сильно коробит? — Не просто коробит. Это выворачивает меня наизнанку, — сплюнул Закс. — Но жалеть поздно. Я связал себя с ним по рукам и ногам и уже не могу отступить. Черт возьми… Вся эта утомляющая возня с преступниками выводит меня из себя, — раздраженно фыркнул командир. — Тебе все это не нужно, — горько усмехнулась я. — Тебе нравится избавляться от мусора, а не перерабатывать его.       Мне было неприятно говорить о живых людях такими грязными словами, но это было проще, чем назвать вещи своими именами. — Хорошо, что ты не строишь на мой счет бессмысленных иллюзий. Ты готова принять правду в ее истинном виде. Я ценю это.       Я в удивлении посмотрела на командира. Он правда сказал это? Привычно сведенные брови, расслабленная улыбка и этот спокойный взгляд, направленный на меня… — Я принимаю тебя не просто так, — очнувшись от транса, ответила я. — Но лишь потому, что вижу твои старания. Я бы никогда не стала твоей, если бы в один момент ты не показал себя с иной стороны. Ты холоден и жесток, но и человеческое тебе не чуждо. И сейчас ты человечен как никогда. Пусть тебе не нравится тратить столько сил, ты до сих пор занимаешься всем этим. В конце концов мы оба здесь, мужчина и женщина, идем рука об руку в неизвестность, что ты готовишь для нас. — Я бы не стал тратить столько сил впустую. Я делаю это только ради Гончих и себя самого. — И пусть. Что бы ты ни говорил, способ, которым ты решил заботиться о нас, заставляет меня любить тебя лишь больше с каждым днем.       Пришел мой черед наслаждаться его пораженным видом. Удивлять Заксена до неприличия приятно. Его удивление длится долю секунды, но и этого достаточно, чтобы напиться своей маленькой победой. «Сегодня я намерена удивить тебя еще больше».       Когда мы наконец добрались до штаба, небо уже стемнело. Столовая была действительно совершенно пуста. — Вспоминая, как здесь тесно по утрам, за ужином я каждый раз удивляюсь тишине и покою. Хотя, когда я ем, здесь обычно есть хоть пару десятков людей. Я уже привыкла, что вечером Гончие обычно едят в таверне, но сейчас тут вообще никого нет. — Ужин давно закончился. Нам повезет, если здесь осталось хоть что-нибудь. — Ну, даже если все съели, ничего страшного. Я купила кое-что из продуктов и оставила в погребе. Вейкен согласился попридержать их для меня. — Ты собиралась готовить здесь?       По правде говоря, пару дней назад я думала над тем, чтобы сделать сюрприз командиру и принести ему ужин, как он мне устроил завтрак когда-то. Я даже договорилась с Вейкеном, заправляющим кухней, о том, чтобы воспользоваться ей, но до сегодняшнего дня не решалась осуществить задумку. Хоть сегодня я все-таки сделаю это. — Да, я хотела приготовить одно простое блюдо. Я неплохо готовлю. — Неужели? — недоверчиво посмотрел он на меня. — Не веришь? — Ни капли. Ты бывшая аристократка.  — А еще бывшая преступница, — усмехнулась я. — Пришлось учиться, чтобы выжить. Если не веришь мне, тогда просто сядь и жди. Я тебе покажу. — Будешь мне готовить? — Именно. — Так хочешь победить в этом споре? — хмыкнул он. — Это мой способ отблагодарить тебя. Ты потратил много времени, обучая меня. Должно быть, это было очень утомительно, но хоть ты и все время смеешься надо мной, все это время был очень терпелив и тактичен. — Успокойся, — вздохнул командир. — Я не нуждаюсь в твоей благодарности. — Тогда просто прими факт, что я хочу сделать это. Хочу приготовить что-нибудь для тебя. Тем более ты сам сказал, что в такое время полноценной порции здесь практически не найти. В любом случае кому-то из нас придется готовить. А раз уж ты однажды проиграл в состязании, лучше готовкой займусь я. — Ха, ты используешь запретные приемы, — он испустил короткий смешок и посмотрел на меня.       Его острый веселящийся взгляд пронзил меня насквозь, будто тысяча электрических игл врезались прямо в душу. Ох, снова… Заксен сегодня много улыбается. И даже улыбка не способна скрыть эту невероятную силу его взгляда, она лишь увеличивает его странное влияние на меня. Наверное, я готова признать, что мне очень нравится, когда он улыбается. Надо бы успокоиться… — Твоя взяла, можешь приготовить что-нибудь, — согласился он. — Отлично, — кивнула я, стараясь отвлечься от нахлынувших мыслей. — Тогда просто сядь здесь и жди. — Мне уже интересно, что из этого выйдет, — хитро сощурился он. — Не смотри так, у меня правда получится. Хотя… Можешь смеяться сейчас, ведь потом наступит моя очередь потешаться над тобой, когда ты будешь облизывать пальцы и просить добавки. — В таком случае готовь много, я очень голоден, — с неизменной змеиной улыбкой ответил командир. Он не дает мне спуску даже сейчас, да? — Просто жди, — кивнула я и ушла на кухню.       Я спустилась в погреб и подумала, что могла бы сделать из того, что у меня имеется. Хоть я и правда научилась готовить, но далеко не все и не из всего. Лучше остального у меня получаются блюда, рецепты которых писал Инес. Наверное, стоит приготовить что-нибудь из них, чтобы уж точно получилось вкусно. Помню, мне понадобилось несколько упорных попыток, чтобы он окончательно без замечаний принял приготовленные мной сырники. Мне понравился процесс, но больше всего удовольствия приносила мысль, что мне действительно удалось покорить новую вершину, которая раньше казалась недосягаемой. Прямо сейчас я не хочу рисковать и пробовать новое блюдо на Заксене. Но я точно не прогадаю, если приготовлю омлет. Большую порцию, да? Он ведь голоден. Тогда это как раз подходящий вариант, я справлюсь достаточно быстро, и получится действительно вкусно.       Из необходимого у меня не было только молока. Одолжу из запасов Вейкена и завтра же верну все… К счастью, в собственных резервах нашлось достаточное количество яиц, а также немного ветчины, зелени и томатный соус. Отлично, все под контролем. Я выглянула в зал и сказала Заксену: — Будет готово примерно через полчаса. Может, минут сорок. — Хм… Тогда неси в кабинет, — сказал он, подойдя ко мне. — Кабинет? То есть к тебе в комнату? — Да. — Почему туда? — У меня есть дела, время ожидания я могу потратить на них. Удобнее прийти ко мне, чем звать сюда, когда закончишь. — Пожалуй, в этом есть смысл, — согласилась я. — В таком случае жду у себя, — сказал он и направился к выходу.       Меня вполне устраивает этот вариант. Я вернулась на кухню и приступила к мытью зелени. Странно ли это — готовить на общей кухне специально для командира? Очень. Но я сама вызвалась и правда получаю от этого удовольствие. Как и от дня в целом. По ощущениям прошло гораздо больше заявленных тридцати минут. Хорошо, что Заксен не стал ждать здесь, заниматься работой наверху было на сто процентов верным решением. Я наконец разложила порции по тарелкам, поставила их на поднос и направилась наверх. Оказавшись перед дверью кабинета командира, выдохнула, сдерживая вновь взвинтившиеся нервы, и вошла без стука.       Как и ожидалось, Закс сидел за столом и делал какие-то записи в документе. Он никак не отреагировал на мой приход. Поставив порции на журнальный столик, я подошла к мужчине. Насколько я могла судить по небольшой стопке документов, отложенных к дальнему краю стола, работа для Закса на сегодня практически окончена. — На этой неделе тоже есть пострадавшие? — спросила я, увидев пару листов отчетов, извещавших о нападении на Гончих. — Ничего серьезного, — ответил командир, все еще не отрываясь от дела. — Пара царапин, за такое больничный не положен.       Когда я разбирала архивные отчеты, уже заметила тенденцию на значительное снижение нападений и смертей Гончих от рук преступников за последние пару лет. Может, именно тогда Заксен начал перераспределять подчиненных по районам?       От мыслей отвлекло громкое продолжительное урчание. Это был живот Закса. Не удивительно, комнату наполнил аппетитный запах горячего омлета с ветчиной и овощами. Это тебе не вонь от сигарет, с таким ароматом терпеть голод становится вдвойне мучительно, у меня самой слюнки текут. «Заканчивай уже скорее» — мысленно взмолилась я. — Открой окно, — равнодушно сказал мужчина.       «Стойкий, блин». Я подошла к окнам и открыла одно из них. С улицы сразу повеяло прохладой и сыростью. Мечтать об аромате зелени и свежести после дождя в убежище не приходится. Улицы были черны и пусты, какими я и привыкла видеть их в последние несколько недель, когда возвращалась с тренировки в компании Закса под покровом темноты.       Сзади послышался мягкий шорох, легкий скрип и облегченный вздох. Когда я обернулась, мужчина уже отложил ручку, встал с кресла и разминал усталые плечи. — Неужели все? — спросила я. — Почти. Нужно занести в зал. — Давай мне.       Заксен согласился, вручил мне документы, дал ключи от зала и выпроводил из кабинета. Я распределила формы по местам хранения и поспешила обратно. Когда я вернулась, командир уже сменил форму Гончей на свой повседневный вид: та же черная рубашка, темные штаны и гораздо более удобные туфли. Его волосы слегка растрепались и были влажные, из чего я сделала вывод, что командир недавно умылся. Он поставил чашки на стол и сел в кресло, осмотрев наши порции. — Омлет на ужин? — мужчина приподнял бровь, подняв на меня взгляд. — У тебя специфичный вкус. — Как и у тебя, — парировала я, приближаясь к нему. — Даже в свой выходной не вылезаешь из черной одежды. Будто несешь вечный траур. — Ты не далека от истины, — хмыкнул он. — К тому же яркие тряпки раздражают. — Сейчас я всегда вижу тебя только в темных тонах. Даже представить не могу, как на тебе смотрелась форма рядового Гончей. Хотелось бы узнать. — Забудь, даже если бы у меня осталась форма, сейчас я бы не влез в нее, — отмахнулся он. — Давай есть.       Так легко избегает неудобных разговоров… Ну и ладно.       Мы придвинули тарелки ближе. По-моему, блюдо выглядело действительно аппетитно. Прекрасная золотистая корочка, по всей поверхности которой виднеются кусочки ветчины и запеченных помидоров, а сверху все щедро приправлено свежей зеленью. Отдельно подана единственная найденная в запасах кухни соусница, доверху наполненная томатным соусом. — Приятного аппетита, — пожелала я и принялась за еду. — Приятного.       Не только аппетитно, но по-настоящему вкусно! Да я просто молодец! Омлет оказался слегка теплее, чем я ожидала, и вкус его был просто невероятен. Инес точно гордился бы мной, если бы попробовал. Это не идет ни в какое сравнение с моими первыми попытками. Ай да я! Вот, что значит готовить для своего мужчины — блюдо выходит вдвое лучше. — Ты так и светишься, — ответил Заксен, прожевав первую порцию. — Ингредиенты стоили немало, знаешь ли, — важно ответила я. — Хорошо, что мне не на что тратить зарплату, иначе я бы подумала дважды, прежде чем купить все это. Считай, я просто рада, что не перевела продукты зря. — Вышло хорошо. Молодец, — сдержанно отозвался командир.       Большего от Заксена и не ожидалось. Я крайне довольна собой. По непроницаемому лицу мужчины не скажешь, но, уверена, он тоже получает удовольствие от ужина. — Хочешь выпить? — спросил Заксен.       Я вспомнила тот вечер несколько месяцев назад, мое головокружение и бесстыжее приставание к командиру в полубессознательном состоянии. Я уже и не помню, что наговорила ему, но четко воссоздаю то непреодолимое желание остаться рядом с ним. Мне ужасно не хотелось отпускать командира. Пожалуй, сейчас это состояние прекрасно работает и без выпивки. К тому же у меня есть некоторые планы на сегодня, не хочу туманить разум алкоголем. — Нет, воздержусь. — Уверена? Похоже, в прошлый раз ты была готова горло мне разорвать за бутылку наливки, — усмехнулся командир. — Давай не будем об этом, — мои щеки загорелись. — Я не люблю сладкое, но у наливки приятный фруктовый вкус, это гораздо приятнее любого другого алкоголя, а раз уж мы пили, я просто выбрала меньшее из зол. — Брось эти пустые оправдания, — не отпускал командир. — Тебе понравилось, ты хотела больше, вот и все. — Ну признаюсь я, и что дальше? — надулась я. — Все равно пить сегодня не буду. — Как знаешь.       Оставив меня в покое, он вытер губы салфеткой и отставил свою тарелку, поблагодарив меня за пищу. Мы почти закончили, остались лишь напитки. Командир поднял чашку и сделал глоток. — Ты сделал мне кофе, — выдала я, осмотрев оставшуюся чашку. — Похоже, тебе понравился мой кофе. К тому же он выходит лучше чая, так что выбор очевиден. — Ну, ты и правда делаешь его вкусным. Или же я просто привыкла. Скорее, второе. Я привыкла к горькому горячему кофе без сахара. Совсем как к тебе, — я подняла взгляд на мужчину. — До встречи с тобой я не пила его, всегда брала себе чай или сок. Слишком горький, непонятный вкус, а сахар и вовсе совершенно портит его. Я так думала. И пусть сахар в кофе я по-прежнему не выношу, но сам напиток раскрылся для меня с неожиданной стороны. Как и ты. Хотя я уже говорила об этом, — расслабленно отмахнулась я. — Незачем повторять вновь. — Верно. Я запомнил это, — кивнул мужчина. — Девушкам нравится слышать комплименты вновь и вновь, но мне достаточно всего раза, что ты сказала. — Я знаю. Но почему-то я хочу говорить это. Мне нравится говорить о своих чувствах. Я никогда ни к кому не испытывала подобного, наверху ведь… Все иначе. Сейчас я чувствую себя свободно, и ты близок как никогда, потому я не хочу больше сдерживаться. — Не думал, что буду слышать это от тебя так часто. — Я раньше даже представить не могла, что скажу такое, — усмехнулась я. — Наверное, романы так странно влияют на меня. Я недавно дочитала ту книгу. На удивление, там было много разговоров о любви, судьбе и прочее… С некоторыми суждениями я согласна, с другими нет… И у героев были непростые отношения. Несмотря на трудности, предательства и совершенно нелогичные, с моей стороны, поступки, она говорила, что любит своего мужчину. Не за что-то, а просто так. Думаю, я не способна на это. Я бы не смогла любить тебя вопреки всему.       Я смотрела на Заксена. Он молча слушал, смотря мне в глаза. По лицу совершенно непонятно, что он думает о моих словах. — Твои цинизм, жестокость и холодность совершенно непривлекательны. Я не люблю таких людей. Но вместе с отрицательными чертами мне открылись рассудительность, забота, тепло, нежность и страсть. Будь ты героем книги, я называла бы тебя колоритным, — улыбнулась я. — Здесь и сейчас могу сказать, что ты харизматичен. Притягателен. Но даже этого было бы недостаточно, чтобы влюбиться тебя, если бы ты продолжил творить беспредел на вверенной тебе территории. Пожалуй, твоя готовность изменить свою стратегию вопреки собственным убеждением стали для меня последней каплей. Точнее, когда я узнала, что ты перестал убивать людей просто так. Думаю, как раз в тот момент я бессознательно позволила себе увязнуть с головой в этом болоте. Но даже сейчас, когда я влюблена в тебя как никогда, думаю, все будет иначе, если ты вернешься к старым привычкам. Если все, что ты сейчас делаешь — лишь временный спектакль для меня… Если я узнаю, что ты выдумал все это, лишь чтобы получить свое и вернуться за старое… Я попытаюсь… Точнее, нет! Я точно убью тебя.       Я была серьезна от начала до конца. Губы командира расплылись в ухмылке: — Похоже, ты переняла мою привычку обещать кровавые расправы за ошибки, — сказал он. — Убьешь, значит. Я ожидал нечто подобное от тебя. Иначе и быть не могло. Но, как я уже сказал, даже если бы я хотел вернуться к прежнему устройству района, это невозможно. Я зашел слишком далеко и теперь связан обязательствами и договорами. Каким бы сильным ни было мое влияние, его не хватит, чтобы вернуться на прежний путь. Ты будешь первая, но далеко не единственная, кто попытается отнять мою жизнь. А я не готов расставаться с ней из-за такой глупости. Но могу поблагодарить тебя за честность, твоя речь была феерична. Ты с самого начала была такой, — хмыкнул он. — С тобой не бывает скучно. — Думаю, каждый ценит своего избранника по-своему, — улыбнулась я, удовлетворенная его ответом. — Верно. — И обоим приходится мириться с недостатками другого. Это неизбежно. Со мной все ясно, но с чем приходится мириться тебе? — Я не понимаю твоей доброты ко всем и вся, будто тебе абсолютно все равно, кого одарить очередной подбадривающей улыбкой. Для тебя люди делятся лишь на врагов и друзей, ты либо агрессивна, либо мила. А из цветов принимаешь всего два — черный и белый. Прямо скажем, скудный набор позиций. — Думаю, ты не прав, — задумчиво отозвалась я. — Точнее, раньше, наверное, так и было. Сейчас все сложнее. Если раньше, например, я казалась себе белой, а ты был черен как бездна, то сейчас ты сам видишь, что я не могу определить наши цвета. Как я могу полюбить черное? Как ты можешь желать белое? Мы вместе потому, что оба оказались сложнее, чем просто два противоположных цвета. А может мы просто слились и образовали новый цвет, потому сейчас все кажется таким неоднозначным? — продолжала я рассуждать вслух. — То же самое касается преступников и Гончих. После вечеров, проведенных в архиве, я начала лучше понимать тебя и остальных. Думаю, раньше я не осознавала, насколько опасны на самом деле горожане. И насколько интересными и приятными могут оказаться Гончие. Нет. Этот мир больше не монохромен, это настоящая, совершенно беспорядочная грязная мешанина цветов. Постараешься разобрать ее на оттенки — сойдешь с ума. Куда проще принимать все таким, какого он есть. — Я знал, что ты не безнадежна, — хмыкнул командир, прикрыв глаза. — Ты не соврала, когда назвала себя способной ученицей.       Я действительно так сказала во время одного из уроков стрельбы, когда наконец попала в дальнюю мишень. К сожалению, это был первый и последний раз, когда я попала в нее. — Кстати говоря, ты как-то сказал, что плохо владел мечом. Пришлось осваивать навык как можно быстрее, и ненависть была одним из двигателей. Это горожане оставили все эти шрамы? — кивнула я на его торс. — Ты поэтому так ненавидишь их? — Нет. Не горожане — Гончие.       Я раскрыла рот от удивления. — Что? Тебя пытались убить свои? Хотя… Мне же говорили, что против тебя поднимались недовольные, но твои раны… Я не думала, что все настолько серьезно. — Многое случилось, — ответил командир. — Спустя пару месяцев моего правления недовольные начали приходить ко мне. Почти всегда визит заканчивался попыткой убить. Такое происходило время от времени в первый год командования. И чем дальше, тем реже, пока нападения совсем не прекратились. Я не был особо умел, но к тому моменту кое-чему научился. Мне просто повезло убить их раньше, чем это сделали они. Пару раз мне помог Инес, по какой-то причине он всегда был на моей стороне. Пха, у него было больше всех шансов прикончить меня. Можно считать, мне повезло, что он такой рохля.  — Ты не слишком-то лестно отзываешься о нем после всего, что он сделал для тебя, — недовольно ответила я. — Потому что я не понимаю его, — вздохнул командир. — Как я уже сказал, когда-то он легко мог бы убить меня, но вместо этого помог набраться сил. Я знаю, что он так же, как и все, был против моих методов. У него был шанс прекратить все это. Не представляю, что двигало им, когда он решил оставить все как есть, — он невесело ухмыльнулся, уйдя в глубь воспоминаний. — Ха… Тейя была бы в ужасе от того, что здесь творилось. Сейчас я думаю, что, в отличие от Инеса, она бы не прогнулась. Скорее сама бы попыталась вывернуть меня наизнанку, лишь бы изменить положение дел. Какая ирония. Будь она жива, сто раз пожалела бы, что выбрала меня, а не его, — усмехнулся командир, прикрыв глаза.       Тейя Сконе… Точно, я видела ее в архивном списке. Она запомнилась, потому что была единственной женщиной Гончей, к тому же она — прошлый командир. Я видела заключение о ее смерти, но не знала, что именно привело к таким ужасающим ранам. — Что с ней случилось? — прямо спросила я. — Ее убила самоотверженность, — выдохнул мужчина. — И моя ошибка.       Женщина-командир, что верила в связь между Гончими и в обязанность защищать горожан. Бездумная трата ресурсов на жителей побудила Заксена на поиски резервных источников. Положение Гончих становилось все хуже, и он видел выход лишь в черпании сил извне. И это решение стало роковым. — С тех пор Гончие потеряли контроль над территорией за стенами, а перераспределение ресурсов изменилось в точности наоборот. Я навел свои порядки и правил этой землей так, как считал правильным. Мне плевать на жителей. Все, что для меня важно — благополучие Гончих. Я добился своего так, как умел.       Сказав это, он потянулся к карману, выудил оттуда пачку сигарет и открыл ее. — Ты жалеешь об этом? — Жалею ли? — нахмурился командир со змеиной ухмылкой. — У меня нет на это времени. Между выбором барахтаться в агонии или идти вперед я предпочел второе. Черт возьми, я ненавижу в этом мире слишком многое. Стечение обстоятельств поставило меня в такое низкое положение, похерив все мои планы. В моей жизни столько причин для сожаления, что если я начну думать об этом, наверняка сам прикончу себя раньше, чем кто бы то ни было. Но мысль о поражении выводит меня из себя. Будто я могу просто так отказаться от всех этих усилий. Черта с два. Я работал все эти годы не для того, чтобы в один день предаться жалости к себе и разрушить все, что я создал.       Мужчина задумчиво постучал пальцами по плотной коробочке, что-то обдумывая. В конце концов он вздохнул, закрыл картонную крышку и спрятал пачку обратно в карман. — В конце концов здесь и сейчас мое положение прочнее, чем когда-либо. Да и в целом мне неплохо, — без тени удовольствия сказал командир и, помолчав немного, добавил: — Хорошо, что ты вернулась. — Ты впервые говоришь, что рад этому, — удивленно выдохнула я. — Произносить вслух настолько очевидные вещи слишком утомительно, я чувствую себя идиотом, — нахмурился командир. — А когда я повторяю эти очевидные вещи про чувства к тебе, ты тоже чувствуешь себя глупо? — Немного, — хмыкнул он. — Ладно, тогда я не буду говорить такого, раз тебе не нравится, — в шутку надулась я, откинувшись на спинку дивана и сложив руки на груди.       Я была рада, что разговор постепенно теряет тяжесть и серьезность. Мне больше не хотелось доставлять Заксену боль своими вопросами. Даже если бы он стал отрицать, ему, очевидно, тяжело говорить о прошлом. Эта показное принятие действительности и попытка задавить свою злость выдают его мучения с головой. — Жесты красноречивее слов, — ответил командир.       Как же ты прав… — Сегодня ты приготовила мне ужин, — продолжил он. — Каждый день старательно учишься защищать себя. Ты во всем честна со мной. Плюс ко всему так легко отзываешься на мои прикосновения, — прищурился он с хитрой ухмылкой. — Все это прекрасно говорит о твоих чувствах, потому, пока ты продолжаешь проявлять свою любовь на деле, я не нуждаюсь в устном подтверждении. — Вот еще одно различимое отличие между нами, — улыбнулась я. — Мне было бы приятно услышать от тебя признание. С другой стороны, так же, как и ты, я ценю дела. Твое отношение ко мне прекрасно видно, поэтому, пожалуй, не так уж важно, говоришь ли ты эти слова вслух.       Мужчина улыбнулся в ответ. — Для своих девятнадцати ты довольно рассудительна, — сказал командир, глядя мне в глаза. — Временами меня гложет ощущение, будто я подобрал с улицы ребенка и жду от него невероятных результатов, но моменты, подобные этому, лишний раз доказывают, что я верно выбрал тебя.       Мне были приятны его слова. — Вечно серьезной быть сложно, и я все еще совершаю много ошибок по неопытности, — усмехнулась я, — но раз уж ты признаешь меня такой, наверное, мне не стоит беспокоиться? — Не стоит, — согласился он. — У нас достаточно времени. Я всему научу тебя, — его низкий голос заставил замереть, а прищуренный взгляд, направленный на меня, пронзил грудь тонким, едва ощутимым разрядом. — Как… как свою жену? — неловко спросила я. — Хочешь замуж? — недоуменно спросил Заксен. — Что? — В нашем положении это бессмысленная затея. Если ты мечтаешь о церемонии, можешь забыть, у нас нет подходящего места. К тому же, с кольцом или без, ты и так моя. Здесь от этой безделушки нет никакого толку.       Когда я поняла, что имел в виду Заксен, мои уши покраснели от стыда, ведь я имела в виду совсем не это… Хорошо, что он не читает мои мысли, иначе прямо здесь и сейчас я бы точно провалилась под землю. — Не нужно никаких церемоний и колец, — вместо признания согласилась я. — Это действительно совершенно не важно. — Тогда что ты хотела?       Я имела в виду то, чем занимался Закс со своей бывшей женой, когда они оба научились получать удовольствие друг от друга. Нет уж, этого я вслух точно не скажу после того, что выдал мне Заксен. — Ничего такого, — отмахнулась я и, чтобы избежать дальнейших расспросов, поспешила сменить тему: — Я недавно писала Финну. Мы договорились переписываться время от времени, но, видимо, он ждал от меня первого письма. Недавно он ответил, говорит, ему уже назначили жену, свадьба через полгода. Его суженую зовут Этель, и она настояла на том, чтобы они виделись как минимум трижды в неделю, потому что не хочет выходить за незнакомца. Финн говорит, что она тоже из семьи аристократов, и его родители просто в восторге от того, что ему попалась такая удачная партия. После удара, который они потерпели после изгнания сына, для них это вроде как дар свыше. — Ему повезло, — пожал плечами Бранденбург. — Раскрытие большого дела наверняка повысило его репутацию. Останься Инес наверху, ему наверняка тоже поступила бы тонна заманчивых предложений. — Ну, у Финна всегда было довольно много предложений, видимо, это было самым лучшим. Хотя сам он не в восторге, не хочет жениться. Вроде как сегодня он должен был встретиться с ней. Надеюсь, все прошло хорошо. — Узнаешь, когда напишет.       Командир совершенно не заинтересован делами Финна. Это не так важно, главное, мне удалось отвлечь его от смущающей темы.       Мы покончили с приемом пищи, допили кофе, и разговор постепенно утих. Заксен закинул ноги на стол, расслабился в кресле и повел плечами. — Болят? — спросила я. — Ерунда, — отмахнулся мужчина.       Я встала со своего места и, как уже делала раньше, зашла за спинку кресла, положила руки командиру на плечи. Сейчас, когда он в одной рубашке, я четко чувствую плотные напряженные мышцы под пальцами. — Ничего не ерунда, — сказала я, разминая его плечи. — От твоего хорошего самочувствия зависит слишком многое, чтобы оставлять тебя в таком состоянии. Ну знаешь, начнет болеть голова. Из-за этого ты не выспишься, из-за чего… — Да понял, угомонись уже, — вздохнул командир.       Я победоносно улыбнулась и продолжила свои манипуляции. Мужчина издал короткий низкий стон и откинул голову на спинку кресла. У меня пробежали мурашки по щекам. Я хорошенько разминала мышцы, отмечая, что постепенно они становятся мягче и податливей. В какой-то момент я решила расстегнуть еще одну пуговицу его рубашки. Он не сопротивлялся. Я запустила руки под ткань и продолжила уже касаясь пальцами горячей нежной кожи. Старательно огладила грудные мышцы, плечи, ближе к шее, круговыми движениями обвела большими пальцами участок между лопатками. Ему нравилось. Одно понимание этого будоражило мое желание, все сильнее подогревая его. Впервые именно я доставляю ему удовольствие. Пусть всего лишь небольшой массаж, но даже это было волнительно. Мне хотелось положить руки ему на шею, провести выше, к щекам, чтобы задрать голову и поцеловать его сейчас, когда я сверху. Не одному Заксу нравится завоевывать лидерскую позицию. Но что-то мне подсказывает, что он быстро отберет ее, если я начну осуществлять задуманное. — Можно я приму душ у тебя? Не хочу вновь прокрадываться в душевую под покровом ночи, — попросила я, продолжая массировать его плечи. — Как хочешь. — Тогда я пойду сейчас, только схожу к себе за сменной одеждой, — я застегнула расстегнутую мной же пуговицу и отошла от кресла, встав рядом с командиром. — К чему это? Просто оставайся у меня, я дам тебе одежду. — Снова свою рубашку? — с сомнением спросила я. — Мгм, — кивнул он с ухмылкой. — Мои вещи прекрасно смотрятся на тебе.       Мои уши снова загорелись. Его хищный взгляд просто сводит меня с ума. Так, держаться… — Ладно, но что делать с посудой? Ее нужно вернуть на кухню. — Забудь, я разберусь. — Ладно, — неуверенно кивнула я.       Мужчина встал с кресла, скрылся за дверью спальни и вышел уже с полотенцем и темно-синей рубашкой в руках. — Уже не белая. — Как видишь. Можешь идти, все необходимое там есть.       Я поблагодарила его и направилась в ванну. Когда я начала свои водные процедуры, слышала, звук захлопнувшейся двери. Действительно сам унес. Вот и прекрасно. Я тщательно вымыла тело и как следует протерла лицо, приходя в себя. Он все понял? Неужели действительно все? Это не удивительно, учитывая, как я трогала его пять минут назад. Какой стыд! Я хлопнула себя по щекам и зажмурилась. Так! Ничего страшного! Он взрослый опытный человек, в конце концов, как он мог не понять?! Все очевидно, как бы я сейчас ни скрывалась, правда лежит на поверхности. Он сам наверняка хочет этого. Хочет… меня. Эта мысль смутила еще больше, но кое-как мне все же удалось взять себя в руки. Я закончила с умыванием, хорошенько вытерла тело и привела в порядок волосы. Но, взяв с крючка приготовленную Заксом рубашку, все же не сдержала нервного глотка. Она закрывает только бедра… Она короче любого платья, которое я когда-либо видела. Как я вообще снова согласилась принять ее? Выбора не осталось, я просто надела то, что дал Заксен, в последний раз проверила свой вид и вышла.       Командир сидел в кресле и курил. Я неуверенно подошла к Заксену, встала перед ним. Он сделал медленную глубокую затяжку, не отрывая от меня внимательного острого взгляда. Тело пронзила нервная дрожь, будто не я, а он готовится к нападению. Ему меня не напугать, я не могу и не хочу противиться своему желанию. Заксен оторвал сигарету от бледных губ и повернул голову в сторону, чтобы выдохнуть дым. Сейчас, пока он не ожидает. Я наклонилась к командиру, положила ладонь ему на щеку и, прикрыв глаза, легонько коснулась губами уголка его губ. Затем еще, уверенней и дольше. В последний продолжительный поцелуй я постаралась вложить весь тот огонь, что сжигает меня изнутри прямо сейчас.       Когда я оторвалась от его губ и раскрыла глаза, тут же встретилась с жадным желающим взглядом мужчины. Он быстрым движением вмял сигарету, встал со своего места, наклонился надо мной и впился в мои губы настойчивым поцелуем. Потеряв равновесие, я сделала два шага назад, но тут же уперлась спиной в стену. Командир не позволил мне отступить так легко, снова навис надо мной и без колебаний накрыл мои губы своими. Его поцелуи совсем другие. Горячие, жадные, ни капли осторожности, лишь настойчивость и желание. Я не могу поверить, что наконец снова чувствую его. На этот раз я хочу полностью отдаться ощущениям. Черт, я действительно этого хочу.       Я потянулась к Заксену, положила руку ему на затылок и запустила в мягкие короткие волосы, сжав их между пальцами, прижимаясь к мужчине сильнее, желая застыть в этом моменте. Заксен толкнулся языком мне в рот, голова совершенно опустела, ее неистово закружило от осознания происходящего, я не смогла сдержать невольный стон, колени подкосились. Мужчина удержал меня от падения, левой рукой поднял ногу и огладил ее ладонью до самых ягодиц, нырнув под ткань белья, вплотную прижавшись к моим бедрам своими. Я распахнула глаза в изумлении, осознав, что вжимается в меня прямо сейчас. Нас разделяет лишь тонкое белье и плотная ткань черных брюк. Он горячий как язык пламени и твердый как камень. И это из-за меня… Внизу живота свернулся плотный узел, вытянув из меня остатки самообладания. Сильнее сжав волосы между пальцами, я испустила невольный вожделеющий стон в губы командира. — Блять, — коротко выругался он хриплым низким голосом. — Чертовски сексуален, — едва соображая, сбивчиво выдала я.       Он вжался сильнее, сделал пару движений навстречу, вбиваясь в меня через ткань. Это смущает настолько же, настолько заводит. Кажется, я теряю остатки рассудка. Не отдавая себе отчета, свободной рукой я расстегнула пуговицу у ворота рубашки командира и завела руку под ткань, на его плечо. Закс положил ладонь мне на шею так, чтобы получить контроль над головой, направляя меня, полностью захватив власть над моим телом, сильнее сжав бедро в своих горячих ладонях. Заксен прикусил мои губы и рукой вынудил меня отвести голову, обнажая шею. Я почувствовала его горячее дыхание у себя на коже, от чего по телу вновь пробежался невольный трепет. От мочки уха, все ниже и ниже, непрерывная дорожка жарких поцелуев стремительно выбивала из меня остатки рассудка. Шея горела от прикосновений Заксена. Он одним быстрым движением расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, стянул ее с плеч и тут же впился губами в основание шеи, лаская языком чувствительный изгиб. Ноги подкосились, я не смогла сдержать тихого стона, от чего Заксен утробно зарычал и впился зубами мне в шею, судорожно дыша, больно сжал мышцы под кожей. С моих губ сорвался болезненный писк. Мы застыли в таком положении на некоторое время: я полувисела-полустояла, вцепившись в Заксена, держась за него обеими руками, и он, больно сжавший мое бедро, медленно приходящий в себя, нежно зацеловывая место укуса. Его поцелуи из страстных стали осторожными, медленными, он будто силился заглушить причиненную мгновением ранее боль. Мужчина неспешно двигался вверх по шее, нежно лаская губами разгоряченную его же поцелуями кожу, вернулся к мочке уха и дальше вдоль челюсти к губам. Его последние прикосновения были долгими, аккуратными, холодеющими со временем. Прежде, чем он насовсем оторвался от меня, я сжала его волосы крепче и прижала к себе, впилась в его губы, желая продлить поцелуй еще хотя бы на пару секунд. — С тобой нужно быть таким аккуратным, — закрыв глаза, тихо сказал мужчина, когда я прервала поцелуй. — Черт.       Он не отпускал меня из рук и лишь сильнее вжимался бедрами в мои. В конце концов он вновь поцеловал изгиб шеи и быстрым движением поднял меня на руки. Я тут же обвила его шею руками. — Продолжим в более подходящем месте, — низко сказал Закс.       Я неуверенно кивнула и, плотнее прижавшись к мужчине, удивлялась, как легко, без малейших усилий он уносит меня в комнату.

***

      Она была горяча. Сексуальна. Ее молодое тело отзывалось на каждое прикосновение мужчины, и это заставляло желать ее еще больше. Кто бы мог подумать, что в этой девчушке столько огня… Она превзошла все ожидания командира, но тем самым создала непростую проблему. Ему нужно быть осторожным. Похоть затуманила его разум, и он чуть было не сорвался, набрав в своих ласках слишком высокий оборот. С ней пока рано. Рано. Он обязательно приучит ее к своему ритму, но сегодня именно он обязан подстроиться под нее.       Мягко уложив девушку на кровать, командир навис над ней, жадно осматривая миниатюрное нежное тело. У Тистеллы… У Рут прекрасная фигура. Даже рубашка, явно слишком просторная для нее, ни капли не скрадывает аппетитных изгибов, лишь выгоднее подчеркивая ее хрупкие плечи, аккуратную грудь и манящие бедра, едва прикрывая вид на белье. Давно он не испытывал к женщине такого желания. Но она… выше всяких похвал.       Опустившись к девушке, он нежно поцеловал ее. Ее губы горячие, мягкие, чувственные. Аккуратных поцелуев было мало. Этими губами хотелось упиваться. Ласкать, кусать, облизывать. Все и сразу. Заксен мягко смял ее губы в своих, легко касаясь их кончиком языка. Девушка была поражена нежностью его движений, и, обвив, руками шею командира, так же медленно и ласково ответила на поцелуй мужчины. Ее горячее глубокое дыхание выдавало ее возбуждение с головой.       «Черт. Как же заводит».       Командир неспешными движениями, не отрываясь от желанных губ, расстегнул оставшиеся пуговицы рубашки. Когда он покончил с мешающейся одеждой, откинул темные края ткани и прервал поцелуй, чтобы насладиться представшим видом. Она манила его. Ее неприкрытая грудь, бледная кожа упругого живота, светлые женственные трусики, ее смущенный взгляд… Бранденбург стянул с себя рубашку и спустился к шее девушки.       Он уже знал ее слабое место и не стеснялся пользоваться своим знанием, мягко зацеловывая изгиб шеи, с упоением отмечая, как прерывается ее тяжелое дыхание, едва не переходя на робкий стон. Рут двигалась ему навстречу, обвив руками плечи командира, сама тянулась к его шее. Заксен прижал ее к постели, не давая и шанса отвлечься от его ласк, спустился ниже, к груди. Он не спешил, опускался медленно, покрывая горячую кожу нежными поцелуями, пока не достиг ярких розовых ореолов напряженных сосков. Когда мужчина поцеловал один из них, с губ Рут сорвался потрясенный вздох. Не зная, куда себя деть, она зарылась пальцами в волосы мужчины, зажмурив глаза. Заксен коротко хмыкнул и вернулся к своему делу.       Аккуратно сжав грудь в одной руке, другую он продолжал ласкать языком, мягко дразня плотную горошинку соска, облизывая, посасывая, слегка покусывая и снова зализывая. Судорожные вздохи и истомленные движения бедрами были ему лучшей наградой. Продолжая зацеловывать грудь, свободной рукой мужчина расстегнул ширинку, дав наконец немного свободы саднящему от желания члену.       Наигравшись с сосками, он стал опускаться все ниже, продолжая покрывать поцелуями ее разгоряченное тело. Грудь, живот, бедра, чуть ниже, чуть ближе… Оказавшись между ног девушки, он одним движением раздвинул ее колени и усыпал поцелуями внутреннюю часть бедер, временами меняя поцелуи на укусы и следом — ласки языком, двигаясь все ближе к паху. Оказавшись у к цели, он потянулся к резинке ее белья и стянул его вниз. Девушка испуганно пискнула и прикрылась рукой, закрыв мужчине весь обзор. Его недовольный взгляд передал все лучше любых слов. Рут смущенно опустила взгляд и едва слышно попросила: — Не смотри, пожалуйста. Он поцеловал тыльную сторону девичей ладони, приподнялся на коленях, мягко убрал руку с паха и продолжил ласкать губами девичьи запястья, свободной рукой положив бедра девушки на свои, прижавшись разгоряченным членом к ее ложбинке.       Рут удивленно ахнула, кожей почувствовав возбуждение мужчины через брюки. Она следила за командиром, все еще целовавшим ее нежное запястье, приоткрыв губы в попытке ухватить больше воздуха. Она крайне возбуждена. По ее туманному взгляду можно сказать, что девушка медленно теряет связь с реальностью. Заксен слега отпрянул от ее бедер, дав свободной руке пространство, чтобы лечь между ее ног. — Что ты… делаешь?.. — Рут инстинктивно выгнулась навстречу его ладони.       Заксен ласкал ее ложбинку, с удовольствием отметив влагу, обильно смазавшую его пальцы. Больше тянуть нет смысла, Рут и так на пределе.       Перегнувшись через постель, мужчина потянулся к тумбочке и вытянул из ящика пару презервативов и небольшой флакончик смазки. — Что это? — тяжело дыша, спросила Рут. — Презерватив и смазка. Защита и… хм. Помощь. Раз у тебя впервые, будет лучше, если мы воспользуемся этим. — Ладно, — без тени понимания кивнула она.       Мужчина был на грани. Его так и тянуло отбросить нежности, схватить девчонку за бедро, насадить на разгоряченную плоть и брать ее, брать до самого рассвета. Вместо этого, подавив свое животное желание, командир распаковал презерватив и, наконец освободив член из трусов, надел защиту. Сделав пару стимулирующих движений, чтобы сбросить накопившееся напряжение, он хорошенько смазал его смазкой и вновь опустился к шее девушки. — Я не думала… что твой… выглядит так, — смущенно проговорила Рут, глядя в глаза командира туманным взором. — И как это понимать? — Мне страшно, — ответила девушка, спрятав лицо в плече мужчины.       «Придется быть еще осторожней. Боги, первый раз это так проблематично». Брандербург обещал себе, что в будущем отыграется на Рут за необходимость так сильно сдерживаться.       Мужчина приподнял ногу Рут, устраиваясь между ее бедрами, приставляя головку ко входу. Параллельно он продолжал целовать ее шею, силясь успокоить девушку. — Я вхожу. Можешь обхватить меня ногами, если хочешь, — низко дыхнул он.       Рут коротко кивнула и покрепче обвила руками плечи Заксена, тем временем скрестив ноги на его талии.       Мужчина сделал первое короткое движение, толкнувшись внутрь. Рут издала тихий невнятный звук. Он толкнулся глубже и медленно продвигался дальше короткими осторожными движениями. Внутри было жарко и узко. Командир слушал тяжелое дыхание девушки и изо всех сил старался придерживаться установленного неспешного ритма, пока она полностью не привыкнет к нему.       Рут, испуганная новыми ощущениями, инстинктивно потянулась за губами командира. Он ответил на ее зов, мягко целуя возлюбленную, продолжая двигать бедрами, медленно набирая темп. Наградой за терпение мужчине стал робкий осторожный стон в губы. Рут постепенно привыкала к новым ощущениям и неожиданно для себя нашла в них некое удовольствие.       Вскоре командир мог двигаться свободнее, дольше, глубже, наслаждаясь податливостью молодой девушки, щедро приправленной тихими стонами. Рут закрыла глаза и, обхватив руку командира, вцепилась зубами в его запястье, сдерживая рвущийся на волю неопытный голосок. Это стало последней каплей. Заксен выпрямился, приподнял Рут за бедра обеими руками, упиваясь возможностью двигаться во всю длину. — Ах! Закс…н, — сквозь стон выкрикнула Рут, в растерянности вцепившись в руки командира, держащие ее бедра.       Выходя почти полностью, он толкался до самого основания, с каждым движением получая в ответ от девушки уже едва сдерживаемые стоны. И это лишь начало. Заксен не мог позволить себе набрать привычный темп, опасаясь, что для Рут это будет слишком, но точно не собирался отпускать ее так просто. Они сполна насладятся этой ночью. Дальше — лишь больше. Теперь эта девчонка навеки принадлежит ему.