Chase Me.

      В кафе пахнет карамелизированными яблоками и кофе с корицей. За окном идёт проливной дождь. Капли барабанят какую-то свою мелодию. Звук кажется таким до боли знакомым. Это напоминает дни, когда Шиён была воспитанницей детского дома. Тогда казалось, что дожди идут постоянно. Небо плакало за неё. Так казалось ей до одного дня, когда под звуки дождя открылась скрипучая дверь. На пороге стояла воспитательница. Обычно это ничего хорошего не предвещало, однако в этот раз всё оказалось иначе. Тогда неожиданно раздался тихий чих, чихал точно щенок. Неуверенно из-за юбки женщины, показалась маленькая девочка. Глаза все заплаканные. Она на всех смотрела так, словно ждала, что на неё в ту же секунду набросятся и разорвут в клочья. С того дня дождь перестал лить так часто… или же это Шиён больше не замечала его?       Девушка с теплотой вспоминает этот день. Улыбается воспоминаниям. На мгновение прикрывает глаза, делает глоток обжигающей жидкости, которая оставляет горький привкус на губах и языке. И в ту же секунду, словно ожидая именно этого момента, вокруг её шеи смыкается кольцо рук. Чашка опасно со звоном опускается на стол. Приятный аромат эфирных масел в мгновение окутывает девушку. Пахнет спелыми яблоками. Щеку щекочет горячее дыхание, чтобы в следующий момент на щеке осталось лёгкое прикосновение губ. Шиён чуть морщит носик и счастливо смеётся. — Гахён, я же могла пролить кофе! — добродушно ворчит девушка, когда на место напротив приземляется розоволосое создание. — Онни, мы так давно не виделись, а ты мне о кофе, — недовольно фыркает Гахён, но заприметив лимонный пирог быстро переключает своё внимание на него, — Ты уже заказала мне? — Ты слишком опаздывала, — усмехается брюнетка, подталкивая тарелку к девушке и молочный коктейль с пышными сливками сверху. — У меня была пара по экономики. Этот старый… Наш профессор опять забыл о нас, а когда пришёл, то начал как ни в чём не бывало! В итоге пришлось задержаться, — хнычет девушка, попутно набивая рот сладким тестом.       Крошки летят в разные стороны. Гахён слишком увлечена трапезой, чтобы заметить этот факт. Она активно пережёвывает сладкий пирог, запивает молочным коктейлем, бурно рассказывая Шиён о студенческой жизни. Она только недавно поступила. Эмоции младшей всегда восхищали Шиён. Она была как открытая книга в мире, где люди предпочитают скрывать свои эмоции, поэтому старшая слушает её в пол-уха. Она подпирает щеку кулаком, просто наслаждается этой картиной. Однако, всё портится, когда новости у девушки заканчиваются. — Онни, как у тебя на работе? Как живется прокурору сеульской полиции? — наивно улыбаясь спрашивает девушка, склоняя голову на бок, как самый очаровательный щеночек.       Шиён улыбается, протягивает руку к девушке. Кончиками пальцев проводит по уголку губ Гахён, собирая крошки, и заставляя младшую покраснеть. Довольно простой жест, однако он всегда спасал в подобных ситуациях. Глаза розоволосой начинают лихорадочно бегать. Девушка тут же старается спрятать взгляд, опускает их вниз, и начинает капаться в уже давно опустевшей тарелке. «Очаровательно», — проносится в голове у брюнетки. Она нехотя убирает свою ладонь. Замечает, как Гахён пытается подглядывать, и в ту же секунду слизывает крошки с подушечек пальцев. Младшая в ту же секунду начинает походить на раскалённую плитку. Наверное, на её щеках можно блинчики пожарить. — Всё хорошо. Работы много, но мы справляемся. Сейчас в моём распоряжение довольно важное дело, поэтому мы так редко видимся. Времени совсем нет, — туманно признается Ли и сразу же жалеет об этом.       Пусть Гахён не смотрит на неё, но даже из-под опущенных ресниц Шиён видит знакомый блеск. Любопытство младшей вечно приносило кучу проблем, которые приходилось распутывать ей. Однажды, когда ей было двенадцать, эта наивная душа поверила в россказни о призраке на чердаке. Он, конечно же, нуждался в помощи. Вот только это была злая шутка. В итоге, когда сестрички Ли, а именно так их прозвали, поднялись на чердак в полночь, воспитательница проводила обход и услышала топот маленьких ножек. Нарушение правил каралось он жестоко. Но в ту ночь поймали только Шиён. Она успела услышать шаги женщины, быстро спрятав младшую в пыльном шкафу, она приняла всё наказание на себя. От этих воспоминаний начинают болеть колени, однако девушка умело прогоняет призраков прошлой жизни. — Да? Что это за дело? Тот серийник, о котором недавно рассказывали в новостях? — с нескрываемым интересом спрашивает младшая, поднимая на Шиён свои щенячьи глазки, уже забывая о недавнем смущение. — Нет, этим делом занимается Бора. — Нет? А что же тогда? Я смотрю все новости, но более не слышала ничего серьёзнее, — озадаченно хлопает ресницами девушка, прикусывая серебряную ложечку. — Пока это тайна… над этим делом уже более десяти…       Договорить девушка не успевает. Их разговор прерывает трель от уведомления. Шиён хмурится, смотрит на вспыхнувший экран. Вновь появилось что-то новое в деле. Вовремя… Девушка скрипит от злости зубами, но заметив встревоженный взгляд на себе, сразу же успокаивающе улыбается и начинает собираться. Они так мало успели побыть вместе… Однако, работа не может ждать. — Появились новые зацепки в деле. Мне нужно в морг. — Я с тобой! — тут же подрывается с места Гахён, но её Шиён останавливает одним прикосновением к плечу, однако младшая не сдаётся, — Н-но… я же уже была пару раз с тобой! Возьми и сейчас! Я не буду вам мешать… — Прости, но это дело действительно очень серьёзное, — Шиён виновато улыбается, легко целует розоволосую в висок перед уходом, — Можешь заказать себе ещё чего-нибудь вкусного. Я переведу тебе на карту деньги. — Это не заменит мне тебя, — канючит Гахён, отворачиваясь от старшей, — Ну и иди к своим трупам… — Напиши мне, когда вернёшься домой. Если задержишься дольше десяти, то дождись меня. Я заберу тебя и довезу до дома, — осторожно добавляет брюнетка, собираясь уже уходить, но тут слышит обиженный голос девушки, которая всё так же упрямо воротит носиком. — Ага, конечно. В прошлый раз ты так же говорила, а в итоге меня забирала Бора.       На обвинение ответить нечего. Шиён виновато прикусывает губу, тяжело вздыхает и тут же направляется к выходу из кафе. На сердце скребут кошки. Она прекрасно понимает, что вновь работа разлучает их. От этого нестерпимо больно, но её работа не менее важна. Мысленно она обещает обязательно встретиться с девушкой в ближайшее время.       Шиён не оборачивается, а потому не замечает, как Гахён усердно трёт покрасневшие из-за слёз глаза, как её плечи содрогаются при беспомощных всхлипах, а пальчики что-то быстро печатают на смартфоне.

***

      Шиён спускается по лестнице. Стоит гробовая тишина, и только стук каблуков сопровождает её. Девушка растирает ладонями плечи. Становится холоднее, а возможно ей так только кажется. В нос ударяет специфический запах мертвечины. Она кривит губами, потому что среди этого смрада ощущается изысканный аромат лаванды и дорогого мыла. Девушку тут же начинает мутить. Наверное, она к этому никогда не сможет привыкнуть. Это слишком для неё.       Она проходит в морг. Светло-синие помещение с пробирающим до костей холодом вызывает смешанные чувства. После тёплого кафе и компании милой девушки морг кажется не таким приятным местом. На столе уже лежит голое тело со вскрытой грудной клеткой. Шиён подходит ближе. Её скучающий взгляд проходится по синей коже покойного конгрессмена. После смерти все равны. Она как-то недобро усмехается своим мыслям окончательно забывая о неудавшемся свидание. — Этого тоже отравили, — вкрадчивый мужской голос раздаётся где-то над затылком Шиён. Она от неожиданности вздрагивает, быстро поворачивается на каблуках и со всей силы бьёт молодого человека в плечо. В глазах вспыхивает раздражение. — Какого чёрта, Ча Ыну?! Жить надоело? — Прости, не удержался.       Правильные черты лица – маска. Ни единый мускул не двинулся, а в глазах заключена пустыня. Девушка смотрит и насмотреться не может. Невольно приходят ассоциации с мертвецами. Ей хочется высказать эту язвительную мысль, но удается вовремя остановиться. Если бы она его не знала столько лет, то точно бы съязвила. «Шиён, тебе стоит прекратить быть такой мягкосердечной», — сама на себя ругается Ли и снова обращает свой взгляд на покойника. — Остановка сердца. Он пролежал в морозилке около месяца. Это можно было бы списать на несчастный случай, но у него нет языка. Самым чудовищным способом вырвали, но при этом следов борьбы нет. В горло была вбита роза. Посмертно, естественно. Я уже взял пробы и сделал химический анализ. Всё в отчёте. — Спасибо, — сухо бросает девушка, забирая папку с отчётом по вскрытию. Оторвать взгляд от мертвеца она не в силах. Его синяя кожа, измученные черты лица. Конгрессмен Чхве не был порядочным человеком. Он сам повинен в стольких смертях, что жалость сложно испытывать, однако каждый человек имеет право на честный суд, а самосуд устраивают лишь нарциссы и те, кто возомнил себя богами. Во всей Корее есть только одна организация, которая столь высокого о себе мнения. — Вот ещё дела с похожими смертями за последние несколько лет. — Ты и это подготовил… — Знал, что тебе пригодиться.       Ыну протягивает стопку аккуратно сложенных папок девушке, задерживает взгляд дольше положенного. Шиён чуть тянет на себя, забрать не получается. Она прищуривает глаза уже собираясь сказануть крепкое словечко, однако в ту же секунду молодой человек отпускает папки и вновь отворачивается от девушки, возвращается к работе. Шиён становится для него пустым местом. Грудь девушки распирает от возмущения. Был бы смысл, то она точно бы поговорила с ним, вот только разговор будет бессмысленным, это как со стеной вести задушевные беседы – только время зря потратишь. Поэтому Ли одаривает его испепеляющим взглядом и уходит из морга. Подальше от мертвых к живым, а именно в свой кабинет, где ещё предстоит изучить все делам.

***

      Желтоватый свет настольной лампы освещает разлинованные страницы дел различных людей. Печатные буквы смешиваются с изящными символами, которые выведены вручную. Различные пометки. Более дюжины различных дел. Висяки. Ни одно не было раскрыто, а теперь эта головная боль досталась молодому прокурору Ли. Конечно, не просто так. Справедливая и заносчивая девушка была той ещё занозой… Хороший повод для понижения в звание. Шиён это понимала, поэтому не следила за часами.       Пустые картонные стаканчики валяются тут и там. Пахнет кофе. Запах кофейных порошков забивается в подкорку. Брюнетка устало сжимает голову руками, ищет связь и хоть какие-то зацепи. Противник силён. Так чисто выполнять работу… Впрочем, что можно ждать от группировки «R. o. S. E». Мафия, чьи сети расставлены по всем городам Кореи. Они управляют политикой и экономикой в стране. О них знают. В них верят. Их названия боятся говорить вслух, ведь можно накликать беду. Все о них знают, но никому ещё не удалось выйти на след. Они словно мираж. Ты видишь только то, что они хотят тебе показать. Каждый в полиции об этом знает. Роза у мертвеца — это не более чем насмешка. Шиён пытается выяснить причину смерти конгрессмена. Не та, что заставила его душу покинуть тело, а та, из-за которой всё это произошло. Вырванный язык слишком яркая подсказка. Такая очевидная. Мысли начинают сводить с ума. Кофеин добивает её состояние. Изящные пальчики трясутся, когда девушка со злостью сжимает картонный стаканчик и швыряет со всей силой в стену. — Эй! Полегче, госпожа Ли, — раздаётся насмешливый, но ласковый голос девушки, — Стаканчик не заслужил такое, ведь это кофе отвратительного вкуса. — Бора…       Шиён стонет и поднимает взгляд на миниатюрную девушку, которая замерла на входе. Её длинные волосы волнами струятся по плечам, прикрывают её. Только один человек во всём этом грёбанном мире мог так хорошо выглядеть в абсолютно безвкусной форме. Юбка подчеркивает женственные изгиба, а рубашка открывает чуть больше кожи чем положено, но всё в рамках приличия. В глазах незваной гостьи читается волнение и Шиён уже морщится в ожидание лекции о здоровье. И ничуть не ошибается в своих догадках, потому что девушка начинает ворчать на обилие кофе и вред этого напитка, но не найдя и капли заинтересованности у своей собеседницы, с тяжёлым и многозначительным вдохом, ставит на край стола бутылку с водой. — Уже десятый час… Я собираюсь домой. Тебе тоже следует заканчивать. Ты сейчас всё равно ни на что не способна… — Я и завтра ни на что не буду способна, — язвительно замечает девушка, но спустя мгновение обречённо добавляет, — Это очередной висяк. Этот урод специально назначил меня на это дело. Решил окончательно раздавить меня после того дела… Бора хочет возразить, но вовремя прикусывает губу. В её взгляде всепоглощающая жалость и этот взгляд ужасно злит Шиён. Они знакомы с детства. Этот взгляд был знаком ей очень хорошо. Ли закатывает глаза, откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. — Мне звонила Гахён. Она сказала, что ты не берёшь трубку, хотя обещала забрать. Брюнетка вздыхает, разлепляет глаза и включает телефон. Безвучка и около тридцати пропущенных от Гахён. Девушка уже собирается перезвонить, заверить, что с ней всё хорошо, однако вместо этого откладывает телефон подальше под удивленный взгляд Боры. Кажется, она искренне удивлена. — Я ещё задержусь, поэтому можешь её забрать? Я бы хотела сама, но мне нужно ещё проверить некоторые догадки. — Она будет расстроена. — Знаю. — Знаю, что ты это знаешь, но решила озвучить. Твоя работа однажды оставит тебя в полном одиночестве. Поверь, даже у Гахён однажды сдадут нервы… она терпеливее меня и по уши в тебя влюблена, но у всего есть предел. Удачи в работе… постарайся хотя бы пару часиков поспать…       Шиён молчит. Взглядом подругу провожает, а сердце в этот момент разрывается на тысячу осколков. Слишком жестокие слова. Бора прекрасно знала самый большой страх подруги. Одиночество. Страшное. Она была одинока, и те дни превратились в ночной кошмар, который преследует каждую ночь. Поэтому которую ночь подряд она не возвращается в пустую квартиру. Там страхи обретают силу. Берут над ней верх.

***

      Бора тормозит возле городской библиотеки, на ступенях которой стоит невысокая фигурка. Розовые локоны давно промокли, легкое платье прилипает к телу. Случайные прохожие одаривают девушку короткими, скучающими, взглядами. Бора вздыхает, достаёт свой зонтик и выходит навстречу к Гахён. — Видела бы тебя Шиён, то точно бы убила, — усмехается девушка, приобнимет младшую за плечи и начинает вести к машине. — Но не видит же, — обиженно шипит в ответ Ли и опустив взгляд, прижимается ближе к девушке, пытаясь перенять её тепло. — У тебя же с собой зонт. — Мне дала его Шиён… — Понятно. Значит, гордые и независимые?       Девушка не отвечает на вопрос Боры, только губы дует и отворачивается, когда они наконец-то оказываются в тёплом салоне, а Ким больше не спрашивает. Только даёт горе любовнице плед и заводит машину. Они медленно едут по улочкам ночного Сеула. Льёт как из ведра, а мысли обоих девушек в одном месте, в том времени, когда они были детьми. Родители привели их в приют Надежды в один день. Тот день был точно такой же. Холодный, мокрый и мерзкий… И вот спустя столько лет они снова вдвоём. Вот только их не встретит дома девочка со взглядом, в котором целый океан. Сейчас она далеко. Злосчастное чувство одиночества закрадывается и в их сердца. Гахён кусает до крови губы, а Бора сжимает пальцы на руле до белых костяшек. Прошлое и настоящее встретились. Ли прислоняется лбом к холодному окну. В её взгляде бесконечная тоска и огни города. Она думает о Шиён, вновь обращает взгляд на ту, что оказалась рядом, а она в свою очередь словно мысли читает, вдруг мягко улыбается. Эта улыбка должна ободрить, однако производит совершенно противоположный эффект. — Гахён, она просто очень занята. — Ну, да… Знаю… особенно важное дело, о котором нельзя говорить. — Да, верно… — Но она даже не перезвонила! Почему какое-то дело важнее меня? — с едкой обидой произносит девушка и в этот момент сердце Боры сжимается, эта боль знакома и ей. — Это не какое-то дело. Это мафия, — неожиданно честно признаётся Ким.       Выходит, это совершенно случайно. С языка слова как-то сами срываются. Она просто сама помнила какого это, когда от тебя скрывают всё. Секреты отравляют отношения. Они как смертельный яд, который дают тебе по маленькие ложечки. Однако, о своём откровение она тут же жалеет, потому что глаза розоволосой наполняются страхом, который граничит с безумием. — Это же самоубийство… Онни… это же…       Губы девушки трясутся. Бледнее смерти лицо становятся, к глазам слёзы подступают. Бора не смотрит. Её взгляд сосредоточен на дороге, ведь если она взглянет наполненные ужасом глаза младшей, то точно даст слабину. Нельзя. Ей это категорически запрещено…