Белым по черному

      Оля села на кровати. Опять эта дурацкая слабость. Подумалось, что надо бы кровь сдать — анемия её персональный бич. А ведь уже лежала под одеялом и собиралась спать, время полвторого ночи. Раньше не получилось, завтра коллоквиум, а она только закончила готовиться к занятиям. Сбегать бы в душ перед сном, вода хорошо снимает это ужасное состояние. Оля нащупала в темноте босыми ногами тапки и почти дошла до коридора, но остановилась в дверях, услышав, что бодрствует не одна она — на кухне были родители, и говорили они на повышенных тонах.       — Ты не понимаешь, Марина, он акула бизнеса, хитрый и изворотливый. Его слово — решающее, он не признаёт ничьё мнение, кроме своего. Ты считаешь его мягким, белым и пушистым, а это не так. Я сегодня понял. Да мы с Димкой в шоке были, когда, сыграв на нашей порядочности, он просто заплатил за квартиру. Он нас вокруг пальца обвёл и сделал по-своему!       — Серёжа, не горячись, — мама пыталась урезонить отца. — Он нам не чужой человек… И потом, ты сам сказал, что оформили расписку, нотариально заверенную… Серёжа, так будет легче отдавать деньги и не надо переплачивать банку. Миша действовал в наших интересах.       — Хорошо. Кто нам Михаил? Ты можешь ответить на этот вопрос о «не чужом» человеке?       — Олин друг.       — Вот именно — друг, и расплачиваться с ним дочерью за восемь миллионов рублей я не согласен.       — Так скажи ему это! И где вы с Димой были, когда подписывали документы?       — Да некому сказать — Миша улетел на две недели. Я же тебе объясняю, что мы с Димой и юристом его фирмы при заключении сделки вдруг поняли весь абсурд ситуации. Если господин Фадеев выступит гарантом по ипотеке, в этом случае он обязан предоставить все документы по движимому и недвижимому имуществу и раскрыть полностью все внутренние дела фирмы, а также предоставить все личные и рабочие счета в наших и зарубежных банках. Пакет документов был подготовлен по всем правилам. А там миллионы, миллиарды, да не знаю я сколько, не умею такими цифрами деньги считать. Так вот, пытаясь его защитить от него самого, мы взяли его деньги… В голове не укладывается.       — Ну что теперь, он же не оставит Диму без квартиры… И вообще, если он просто так заплатил восемь миллионов, то для него это не деньги…       — Марина! Даже если у него миллиардное состояние, то тратиться на нас он не обязан.       — Серёжа, ты звонил Михаилу?       — Да, только слушать меня он не стал, сославшись на то, что находится в аэропорту и у него пересадка между рейсами. Поздравил нас с заключением сделки, и всё. Он монстр, а не человек.       — Если ты его так боишься, почему позволяешь Оле встречаться с ним?       — Она его любит и никогда мне не простит, если я что-то предприму.       Оля была в шоке. Вот, значит, как. Отец не одобряет её Мишу. Открытие её поразило. Да, очень плохо, что Михаил вот так просто дал столько денег их семье, но ведь сделал он это ради неё. Вот вернётся — и она с ним поговорит. Конечно, им есть что обсудить и без этих денег. Но она его предупреждала по поводу дорогих подарков, а он, получается, и не слушал, и всерьёз не воспринял. Как же так! Сам ведь говорил, что надо учиться договариваться…       Нет с этим со всем нужно что-то делать! Слова отца вышибли её из колеи. Сначала появилась мысль вернуться в кровать и отложить разговор с папой до завтра, тем более что она успела бы связаться с Мишей и всё выяснить, но потом Оля передумала — пусть родители знают её позицию.       Оля смело вошла в кухню.       — Папа, а каким-то иным способом Дима взял бы предложенные деньги?       — Нет, не взял бы, — спокойно ответил отец, глядя прямо в глаза дочери.       — Тогда о чём речь? Ведь ты сам на месте Миши поступил бы так же. Разве нет?       Она не стала ждать ответа, прошла в ванную. Приняла душ, который снял напряжение, добрела до кровати и, завернувшись в одеяло, быстро заснула.       Утро встретило сообщением от Михаила.       «Долетел нормально, безумно скучаю по тебе. С этим надо что-то делать, правда, Заяц?», и дальше целующийся смайлик.       В душе расцвели цветы. Подумалось, что сравнение дурацкое, типа душа — это земля, чёрная и безжизненная, а цветы как что-то хорошее, но насильно туда воткнутое, но другое на ум не пришло. Зато на губах поселилась улыбка. Она не сошла, пока Оля умывалась и чистила зубы, кривлялась перед зеркалом и строила сама себе рожи. Она и на кухню завтракать пришла в приподнятом настроении.       Отец пил кофе. При появлении дочери взял турку и налил ей тоже, затем намазал хлеб маслом и положил на тарелочку колбасу и сыр.       — Ешь с хлебом, а то скоро ветром тебя сдувать начнёт. Миша звонил с утра? Что ты светишься, как медный пятак?       — Нет, написал в WhatsApp. Папа, он хороший, зря ты так.       — Хороший, хороший… Да ничего я против него не имею. Ты собирайся, до университета тебя сегодня довезу.       Следующий разговор с родителями и братом состоялся во время ужина. После возвращения с занятий Оля по-быстрому сделала пюре и нажарила котлет, как раз к тому моменту, когда все члены семьи практически одновременно пришли домой.       На кухне четверым показалось тесно, и они перебрались ужинать в зал.       — Я сегодня в меде был, — рассказывал отец, — договорился на следующий учебный год почасовиком на кафедру. А пока пристроился в похоронное агентство. На субботы и воскресенья. Платят там неплохо, машина у меня своя, реагенты и всё, что нужно, — тоже. Деньги надо отдавать, а сумма немалая.        Мама только головой покачала.       — Тебе не двадцать лет, Серёжа, и даже не тридцать. Не надо себя загонять только потому, что ты не можешь переступить через собственную гордость.       Отец внимательно посмотрел на неё, но ничего не ответил.       — Я в поликлинике часы взял, завтра согласуем расписание. Дежурств просил побольше в отделении да в приёмном, но там конкуренция, заработать хотят все, — добавил про поиски работы Дима.       — Ну, раз такое дело, давайте я санитаркой ночной устроюсь? — поддержала мужчин Оля.       — Сейчас! Я категорически против! — возмутился отец. — Тебе учиться надо, а если пойдёшь работать — Михаил нас первый живьём съест.       — Ой, что он ещё отмочил, слушайте, — вдруг развеселился Дима. — У меня лежит бабка Крюкова, вчера я её оперировал. Операция прошла нормально. Крюкову сразу в палату определили. Сегодня с утра захожу — бабки нет. Вечером в приёмный уходил — была. Дочка при ней постоянно находится. Кстати, нашего Михаила личная помощница. А тут постель застелена и бабки след простыл. У меня душа в пятки. Ничего летальный исход не предвещало. Я к медсестре, говорю, что с моей Крюковой, почему меня не позвали? В голове крутится что-то типа тромбоэмболии или инфаркта. А оказывается, Михаил прилетел в командировку в какую-то дыру, там возникли проблемы с заселением в гостиницу, он позвонил Анжеле и случайно узнал, что её мать в четырёхместной палате… Дальше без комментариев: по тревоге подняли заведующего общей хирургией и перевели мою Крюкову в одноместный люкс, который господин Фадеев проплатил на десять дней. И это всё среди ночи. Я у Анжелы спрашиваю, что шеф твой — всегда такой? А она отвечает, что всегда. А ещё он знает в лицо всех сотрудников и членов их семей, да каждую техничку помнит не только в центральном офисе, но и в филиалах. А мне тут про корыстные цели и обожании себя любимого заливал. Так что, систер, неплохой у тебя френд. Если научишься безмолвно прогибаться — будете идеальной парой. Потому как кроме себя он никого не слышит.       Отец молча подложил в тарелку Оле ещё одну котлету.       — Марин, ты бы Ольге талон на анализ крови дала, а то я дочь сегодня на улице увидел, так бледная спирохета румяной по сравнению с ней выглядит, — попросил он, взяв маму за руку.       Та только кивнула.       — Мама, и на ХГЧ бы кровь тоже. А то бледность всякая бывает, да, систер? — веселился Дима.       — Я не беременна, не говорите напраслины, мы предохраняемся! — отпиралась Оля.       Марина Семёновна только руками всплеснула.       — Говорила же я тебе…       — Так твой Миша тебя и спросит, хочешь ты стать матерью или нет. Обнаружишь себя в интересном положении, и всё. Отступать-то будет некуда. Вот так-то, систер, — не унимался Дима.       — Димочка, ты не прав, Миша сказал, что нам нужно учиться договариваться. И мы учимся. И в этом вопросе тоже, — очень серьёзно, с гордостью произнесла Оля. А потом посмотрела на мать и добавила: — Тебе бабуля тоже, наверно, говорила, чтоб до свадьбы ни-ни, но вам с папой это не помешало.       Отец с матерью только переглянулись.       После ужина Оля перемыла посуду и села за учебники. Правда, мысли были очень далеки от нормальной физиологии, она всё время поглядывала на телефон, ждала сообщение от Михаила.       Но в этот день кроме обнимающего смайлика ничего не пришло.       Ночью мучили кошмары. А утром поднять голову от подушки не было сил. Слабость зашкаливала. Мама заставила Олю пойти в поликлинику и сдать кровь. Потом в своём кабинете напоила дочь крепким сладким кофе, чуть ли не насильно впихнула в неё булочку. Просила вернуться домой и отлежаться, но Оля отказалась. Отрабатывать пропуски она не любила и в любом состоянии шла на занятия. Маме ничего не оставалось, как вызвать такси и отправить Олю на учёбу.