Страна говорящих кукол

Аккуратность всегда была его отличительной чертой, так что желание привести в порядок мысли легко соединялось с желанием убраться в мастерской. Он не смотрел на часы, в доме дяди это было попросту бессмысленно — слишком много разных версий времени, не дающих представления о том, сколько на самом деле натикало в реальном мире. В мастерской время превращалось в условность, и сейчас это было очень на руку Манабу, ему надо было крепко подумать о том, что он услышал. И в процессе уборки сделать это было легче всего. Коробки возвращались на место, вещи в них лежали уже более упорядоченно, чем до падения. Параллельно он цепко выхватывал на полках нужные детали и откладывал их на верстак. У Широямы в квартире, как в пещере Али-Бабы, можно было найти что угодно. Мысль об одной восточной сказке повлекла за собой другую — о его случайно обретённом «джинне». Только вот Казуки не выполнял желаний, совсем наоборот — просил помощи. «Так, не отвлекаемся. Вот разъём 3,5 миллиметра от старой материнской платы. Вот нужные провода. Ещё бы отыскать декодер. Динамики не нужны. Нужен вход для наушников». Он бормотал себе под нос, а при этом размышлял совсем об ином. Еле уговорил Казуки отключиться. В ушах до сих пор стоял крик: «Пожалуйста, не надо, не оставляй меня одного. А вдруг я больше не включусь? А вдруг всё забуду и надо будет сначала?» Как дитё малое просто разрыдался. Оно и понятно, что после новости, которую Сатоо узнал, его охватила настоящая паника. Он заикался, нёс совсем уж бессмысленную депрессивную околесицу, то долго молчал, то чуть ли не кричал. Главное было вот что — Манабу дал ему обещание. Он обещал помочь. Для начала — найти способ общаться, не сжигая такое безумное количество энергии, которое затрачивается при работе компьютера. Нельзя было подводить дядю. Ещё не хватало, чтобы из-за него Широяму бы осудили за перерасход. Знания, полученные в колледже и от Юу, были как нельзя кстати. Манабу решил собрать некоего переносного монстра — плеер со входом для флешки. Не факт, что он бы потянул программу Казуки, но надо было хотя бы попробовать. И тогда, уже вдвоём, они точно нашли бы решение. «А ещё круто было бы выходить из дома Юу вместе. Гулять, болтать… Тьфу, какой болтать, надо же помочь парню, он же не игрушка». В одиночку Манабу не мог понять, с какого конца браться за это дело. А стоило ли вообще браться? Легче всего притвориться, что ничего не произошло. Никогда больше не подключать флешку, не запускать эту программу. Никакого Казуки, оставшегося без тела, никаких чужих проблем. Этот «джинн» навсегда бы остался в лампе. Если память Манабу не изменяла, сказки об этих коварных созданиях всегда заканчивались плохо. Сатоо ведь был в его руках в прямом смысле. Забыть — и дело с концом. Отпраздновать Рождество с семьёй, вернуться в Осаку, получить распределение на обслуживание наземных ветряков. И до конца жизни использовать подарок дяди только как открывашку. Манабу был бы не Манабу, если бы поступил таким образом. А как же приключения? А как же возможность распутать удивительную загадку? И ещё… С самого рождения в его крови присутствовал некий вирус, мучительная жажда исправлять ошибки и неполадки. Он хотел всё исправить, заставить работать, вертеться, светить, жить. Перегоревшие лампочки, сломанные музыкальные шкатулки, неисправные приборы. Всё это взывало о помощи. Замени, почини, вставь недостающий зубчик, припаяй на место. И вот в нём нуждался не безголосый предмет, а живой человек. «Я просто обязан его «починить». Я смогу. А если нет, то хотя бы попробую». К тому же Манабу обещал. Он не нарушал обещаний, даже если очень не хотел их исполнять. А это, кажется, хотел. Мыслительная работа никак не мешала рукам делать своё дело. К приходу дяди в мастерской стало чище, чем прежде, и самодельный плеер был почти готов, оставалась только пара мелочей, которые он хотел попросить у Юу. Широяма ввалился в мастерскую нежно, как любимую женщину, обнимая коричневый бумажный пакет с продуктами, и сразу потерял к ним интерес, как только увидел племянника, мастерящего нечто любопытное. Пакет, позабытый и позаброшенный, рухнул на полочку для обуви, а Широяма, на ходу скидывая верхнюю одежду, натягивая налобную бинокулярную лупу, ринулся ассистировать. Его мягкая улыбка лучилась счастьем и азартом, Манабу поймал её и отразил. Всё-таки он обожал своего дядю — он был единственным человеком на всём белом свете, который понимал Манабу даже без слов. Но тут слова всё же понадобились. — Когда и у кого ты купил мне этот рождественский подарок, Юу? — спросил мальчишка вместо приветствия и указал тонким пальцем на пару проводов, концы которых надо было зачистить от изоляции. Сияющий Широяма понимающе кивнул, потянулся за инструментом и ответил: — У знакомого мусорщика. Точно не помню, когда. Ты же знаешь, я обычно готовлю подарки заранее, месяца за два до праздника. А эту штуку мне ещё хотелось доработать. — Получается, где-то в октябре или в сентябре… А может, и раньше. — Да, где-то так, наверное. А что с ней не так? Не работает? Ты проверял? — Да всё не так, Юу, — растерянно покачал головой Манабу, — даже не знаю, с чего начать. — Ты поэтому делаешь приёмник с USB-входом? Там музыка что ли? — дядя даже высунул кончик языка от увлечённости, помогая племяннику в работе. — Если бы музыка, — вздохнул парнишка, макнул конец паяльника в припой и неожиданно для себя задумался, стоит ли рассказывать Широяме всю историю. «Вот твой дядя — очень подозрительный», — брякнул тогда Казуки, а Манабу возьми и вспомни. К тому же внезапно он испытал нечто похожее на жадность — сейчас тайна Казуки целиком и полностью принадлежала только ему, и в этом было что-то особенное. Даже если эту флешку подарил Юу, раскрывать секрет не хотелось. Хотя, конечно, надо было поделиться, это же его мировой дядя, самый умный из всех, самый хороший, единственный, кто может понять и помочь. И Манабу просто решил оттянуть момент признания: — Слушай, а у твоего знакомого мусорщика есть имя? — тихо спросил он. — Конечно, — добродушно сказал Юу, но фразу почему-то не продолжил. — Так, и? Какое? — нетерпеливо поднажал мальчишка. На секунду между ними, словно чёрная искра, промелькнуло нечто зловещее. Манабу поднял взгляд, оценивая непроницаемое лицо Юу, и явственно увидел, что дядя почему-то не хочет раскрывать свой источник. А Широяма сдул падающую на лоб чёлку и, судя по умным погрустневшим глазам, точно заметил, что племянник ему что-то недоговаривает. Прежде такого не случалось. Нежданная, оттого ещё более жгучая, горечь недоверия разлилась в воздухе, мешаясь с горячим запахом расплавленного свинца и олова. Юу по-кошачьи сузил глаза и с лёгким безумием в голосе сообщил: — Меняю имя на историю о флешке. Хотя не пойму, зачем оно тебе? И что такое ты нашёл на этом накопителе? Ты же знаешь меня, знаешь, что я сам догадаюсь, хотя бы потому, что мы сейчас вместе мастерим. — Ну и для чего меняться? Я могу пойти к мусорщикам и спросить, кто конкретно продал тебе эту штуковину. Это редкость, уверен, кто-то что-то вспомнит. «Учитывая подробности того, где её должны были найти, наверняка, вспомнят», — думал он. — Ты? Пойти к незнакомым людям? Пойти и спросить? Зачем сочиняешь? Не смеши меня, Манабу. Ты с трудом общаешься с чужими. Едва можешь купить продукты в магазине рядом с домом у тётки, которая работает там сто лет и помнит тебя карапузом. И читаешь при этом по бумажке… — как-то зловеще ухмыльнулся Широяма, — нет, правду тебе могу только я рассказать, а не какой-то мусорщик. Сказал — как в сердце кольнул. Вот это было по-настоящему обидно. Почему-то именно самые родные могут ранить так, как другие не сумеют? И если до этого Ошио не собирался скрывать что-то от Юу, просто интуитивно зажался, то теперь он захлопнулся обозлённой устрицей. Буркнул только: — Я не нашёл батарейки, не знаю, где ты их хранишь. Если есть, поделись. Если нет — сам куплю. Всё равно собираюсь к вершнякам сходить. — А, вот оно как… — покачал головой Широяма, как механическая сова на ходиках на его стене, на самых любимых Манабу с детства, — Нет, я тебе дам батарейки, не трать деньги. Сейчас найду. Они закончили плеер в полной тишине. Манабу аккуратно разложил оставшиеся материалы по коробкам, сходил, помыл руки. Вернулся и сказал Широяме, что этим вечером собирается зайти к отцу, вчера ведь обещал. Юу сидел какой-то потерянный на компьютерном кресле и крутился то вправо, то влево. Видимо, в процессе кручения он пришёл к какой-то мысли, потому что когда племянник убрал готовый плеер в свой рюкзак, обулся и оделся, дядя едва слышно, не глядя ему в глаза произнёс: — Его зовут Рейта, Бу. Но не вмешивай его, пожалуйста. Лучше расскажи мне, во что ты вляпался. А ты точно вляпался, я же вижу. Это ведь на тебя не похоже. Разберёмся с флешкой сами. Не нужны нам чужие люди. На слове «чужие» его голос чуть заметно дрогнул. Манабу подумал, что «чужих» так от родственников не скрывают и не оберегают. Он неопределённо кивнул, не соглашаясь и не отказываясь, и бодро ответил Широяме уже в дверях: — Договорились, Юу! Потом поболтаем. Но не уверен, что сегодня. Я, может, у своих заночую. Ну как пойдёт. Бывай. — Бывай, — Широяма притворно весело махнул рукой на прощанье глупому ревнивому мальчишке и снова крутанулся в кресле. Скрип был таким же фальшивым, как их последние слова. *** Белые простенькие капельки-вкладыши в уши. Его старая видавшая виды гарнитура, выполнявшая до этого только роль наушников, прожила с ним уже лет десять. Её тоже когда-то подарил Широяма, как и переносной сд-плеер, как, в общем-то, всё лучшее в жизни Манабу. Паянная-перепаянная вещица, диафрагму и катушку менял не раз, хвостовики давно обмотал чёрной изоляцией — под цвет не нашёл. А потом исправно накручивал свежий слой, убирая старую ленту. Год за годом, обновление и маленькая жертва ради музыки. «Ну давай, пожалуйста, очень тебя прошу, работай!» — взмолился Манабу про себя суровым и неподкупным богам электроники. Их, конечно, никакими приношениями не задобрить, они либо помогают, либо нет — тогда хоть в лепёшку разбейся, техника у тебя в доме не будет нормально функционировать. Манабу Ошио, видимо, чем-то снискал их благосклонность. Может, они были благодарны за бесконечные починки, за исправный труд или за то, что он в них верил, пусть сам себе не признавался, а то это было стыдно — как верить в зубную фею. Мистические покровители электронов, перемещающихся в вакууме во имя удобства двуногих, и тут не подвели. Лишь в первую секунду слух ошпарило злобное шипение из плеера. Затем размеренный стук, как биение сердца, ворвался из наушников в сознание Манабу. И лишь после этого Казуки заговорил: — Меня слышно? Ты меня слышишь? Манабу?! — Да не ори ты так, естественно слышу, я не глухой, — бросил Ошио демонстративно самоуверенным тоном, будто и не сомневался в успехе, а внутри каждая клетка ликовала от радости. Мало того, что его изобретение работало, Сатоо его не забыл, значит память сохранилась. — Я же обещал, что всё получится. Не доверяешь мне, что ли? Казуки протяжно выдохнул, отчего уши защекотало, странное это было ощущение — чужое дыхание так близко, почти что внутри тебя. Манабу поёжился. — Ну, а вдруг ты не смог бы, или я… — прошелестел голос Сатоо в наушниках. — Да мало ли что! Не всё зависит от нас, кому, как не мне это знать. — Так, давай договоримся, не сиропничать. И вообще говорить поменьше, только по делу. А то я на улице сейчас. Не хочу выглядеть психом. Он покосился по сторонам, пока им везло, прохожих попадалось мало, и все встречные, опустив головы, брели по своим делам, не всматриваясь и не вслушиваясь. Скупо освещённые улочки не располагали к дотошной слежке за окружающими, тут бы под ноги глядеть, чтоб голову не свернуть, но, в основном, люди привыкли к мраку, так что пожелай кто обратить внимание — он бы точно отметил про себя подозрительного мальчишку, говорящего вслух с самим собой. — Как это на улице? Как тебе удалось? — Плеер собрал, — раздуваясь от самодовольства брякнул Манабу. — Сам собрал? И флешка работает? Охуеть! Да ты гений! Как вообще это возможно? — Да фигня, не сложно совсем, просто паяльник надо, немного деталей и… Блин, я просил болтать поменьше! На меня косятся тут! — Фигня! Всего лишь надо губы спрятать, — резонно заметил Сатоо. — Можешь прикрывать рот кулаком, будто кашляешь, или в воротник говори. А я так вообще могу болтать тебе в уши сколько угодно? Так ведь? — Знаешь, — задумчиво прошептал Манабу, не отвечая на вопрос, но при этом кулак к губам поднял, послушался, — это жуть как странно. Будто связь по сотовому, словно в кино и книжках. Что-то невозможное в наши дни. Но мне проще поверить в то, что я внезапно переместился в прошлое, когда такие технологии были возможны, чем в то, что у тебя совсем нет тела. — Эта хрень, которая меня… Как ты там говорил? Переписала? По-видимому, это тоже технология прошлого. Только не такая распиаренная, как Интернет, телефоны и прочее. Может, они её не успели доработать. Или запретили. Не знаю… И потом… У меня есть тело! Я верю, с ним всё в порядке, — упрямо произнёс он. — Казуки… Год прошёл… — с необъяснимым чувством вины, будто это он запер Сатоо в том странном саркофаге, проговорил Манабу, — это практически невозможно… — Не хочу ничего слышать, — звук был такой, будто Казуки печально шмыгнул носом, хотя, конечно, никакого носа у него не было и в помине, — расскажи лучше, как с дядей поговорил. — Хреново. Лучше б не разговаривал. — Так и знал, что-то с ним не чисто. Надо узнавать правду у моих! Они не подведут! — Не хочу ничего слышать, — Ошио неуверенно повторил фразу вершняка. — С Юу потом разберёмся. И к вершнякам схожу. Кстати, а ты знаешь такого… Блин, имя странное… Вспомнил! Рейта! Дядя сказал, что флешку купил у него. — Знаю, классный мужик, такой беспроблемный. Я ещё зелёным им восхищался - двигается чувак отпадно, быстрый, спокойный и собранный. Только не повезло ему по жизни, он контуженный маленько. Не у мусорщиков. Говорил, что раньше работал телохранителем, очень давно, когда это было востребовано, в пятилетку терактов. — Серьёзно? В то время? Обалдеть... Даже представить не могу, что такое было возможно, что люди друг друга подрывали. В школе рассказывали, конечно, но это так невероятно.... Мне тогда сколько было? Года два-три? — Мне тоже. Так мы с тобой одного возраста? Мне семнадцать. Манабу ошибся в исчислениях и теперь ему очень не хотелось вставлять нелепое «а мне почти», он и не стал, мысль о том, что Казуки считает, что он старше, грела душу. — Так что там с Рейтой? — неуверенно кашлянул в кулак парнишка. — Ну он какую-то правительственную шишку защищал, прикрыл от камикадзе. Не знаю, насколько удачно для его хозяина, но думаю не очень. У него вся морда в шрамах с той поры. И со службы попёрли, так что в вершняки он не от хорошей жизни попёрся. Хотя он классный, несмотря на возраст. Ходил с ним поначалу, как со старшим. Раз флешку нашёл он — плохо дело. Ребята, наверное, меня большой группой искали. И… Рейта по идее не мог не проверить саркофаг. Неужели меня специально бросили? Манабу, это же покушение на убийство! Преднамеренное! — Казуки задыхался от ярости, голос дрожал, слова звучали неразборчиво. «А я о чём говорил», — хотел сказать Манабу, но почему-то сказал другое: — Успокойся. Мы же не знаем, как там было. Не будем никого обвинять. Рано делать выводы. Может, Рейта не виноват. Может, никто не виноват. — Не надо меня утешать. Какого хрена? Чем я им так насолил?! Вроде же дружили, я со всеми был в хороших отношениях… — Иногда даже у самых хороших отношений есть очень плохое дно. Но не циклись ты на этом. Обещаю, мы разберёмся, — мысленно он выругался: «Блять, опять пообещал, да кто меня за язык тянет!»  — Я схожу в твою контору, поговорю с мусорщиками и Рейту найду. Только с утра. Спрошу у Широямы адрес позже… Ой… Казуки, а твоим родным не нужно сообщить, что ты жив? — с внезапной тяжестью на сердце спросил парнишка, — ну там семье, невесте, если есть… — Никого у меня нет, — грустно прошептал Сатоо, — Мать умерла во время одного из мощных циклонов. И, главное, я на работе был. Наверху. Представляешь, на поверхности перенёс эту хрень и выжил, а она без меня… Не было рядом, вернулся — уже ничего нет, тела нет, даже не попрощался. Только извещение от чистильщиков на столе в кухне… «А невеста?» — в первую секунду захотелось спросить Манабу, однако он успел сообразить, что это было бы неуместно и жестоко. — Мне так жаль, Казуки… — Да ничего, я смирился. Научился жить для себя. И к чему это привело? Зато тебе проблем меньше, не надо никому сообщать. «Значит никому». — Угу, так проще. Только визит к вершнякам и всё. — Может, сегодня сходишь? Почему завтра? — Не могу. Прости! Мне сейчас надо заскочить домой, иначе меня просто сожрут с потрохами. Я ведь на каникулы к отцу приехал. Надо держать марку. — На каникулы? Так ты студент? На кого учишься? Прости, это так гадко, мы всё это время говорили только обо мне, а о тебе я толком ничего не знаю. Мне раньше часто говорили, что я эгоист, я только ржал в ответ на это. И вот доржался… — Да не парься, обо мне рассказывать нечего. Я скучный. Это ты у нас волшебный джинн, запертый в открывашке. Тебе идёт, кстати, отличное месторасположение, как Юу угадал? — неумело попытался пошутить Манабу. — Даааа, пиво я люблю! Бутылочное вообще кайф. А знаешь, какое самое вкусное? То что сверху! Реже всего мы находим что-то из еды или напитки какие-то. Так вот я два раза в жизни пробовал настоящее пиво. Это просто божественный нектар! В нашем и половины того вкуса нет! — Потрясающе, Казуки, рад за твои вкусовые рецепторы и богатые познания по части алкоголя. Будь другом, заткнись на минуту, я хочу позвонить домой, предупредить. Слегка обиженное фырчание в ухо было похоже на шипение пивной бутылки, Манабу невольно улыбнулся и шагнул в первую попавшуюся телефонную будку, бросил монетку и, слушая своё сердце и гудки, подумал: «И всё-таки послушался, замолчал, надо же… Как же я так быстро привык к болтовне с этим дурачком! Кажется я в жизни столько не разговаривал, непривычно».