Дух

Уже позже, после того как Филлис благополучно возвращается в кровать, ей приходит в голову, что призрак может снова появиться в её комнате или попытаться отомстить мистеру Мозли за то, что он подкарауливал на чердаке. Идея пугающая, и в другую ночь Филлис могла бы не заснуть из-за этого, но она так устала, что у неё нет сил переживать. «Пусть приходит, если хочет, — думает она, уже почти засыпая, — пусть приходит». Её затягивает в забытьё такое чёрное и тяжёлое, что даже сон о шкатулке не может проникнуть туда. В этой пустоте нет ощущения времени, поэтому кажется, что проходит лишь мгновение, прежде чем она слышит, как кто-то зовет её по имени. — Мисс Бакстер, — миссис Хьюз звучит одновременно далеко и очень близко, как голос в телефонной трубке, прижатой к уху. — Мисс Бакстер, проснитесь. Филлис издает хриплый бессвязный звук и пытается открыть глаза, но они липкие, как будто веки наполнены склеенным песком. Наконец Филлис открывает их и видит знакомое лицо миссис Хьюз, освещенное слишком ярким светом, да ещё и падающим под неправильным углом для шести утра. Экономка придвинула стул к кровати Филлис и теперь сидит с прямой спиной, наблюдая за ней, однако Филлис слишком слаба, чтобы разобрать выражение лица миссис Хьюз. — Вы знаете который час, мисс Бакстер? — Нет. — Филлис подтягивает одеяло до самой шеи, внезапно приходя в ужас. Она не знает сколько времени, но сам факт, что миссис Хьюз находится в её комнате и задает этот вопрос, говорит, что какое бы время ни было, оно неподходящее. — Уже очень поздно? — Именно так, — говорит миссис Хьюз. — Сейчас половина десятого, мисс Бакстер. — О, — слабо говорит Филлис. В дополнение к болезненному, вращающемуся ощущению из-за того, что её слишком резко разбуди, Филлис начинает чувствовать всё нарастающий стыд, как ребенок, который опоздал в школу, да ещё и не подготовился. — Я не хотела… я спущусь к её светлости прямо сейчас… — Не беспокойтесь о её светлости. Анна позаботится о ней. — Брови миссис Хьюз нахмурены, вертикальные линии около рта более выражены, чем обычно, и наконец Филлис понимает, что миссис Хьюз не сердится, она встревожена. — Вы немного напугали нас этим утром. Дейзи не смогла разбудить вас, как бы сильно ни стучала, и подумала, что вы, возможно, заболели, поэтому сходила за мной, чтобы я открыла дверь, а потом уже мы обе пытались разбудить вас, но безуспешно. Я бы подумала, что это всё из-за выпивки, но нет никакого запаха, и, в любом случае, вы не из тех, кто злоупотребляет алкоголем. — Нет, нет, я бы не стала… — Я знаю, мисс Бакстер. Не расстраивайтесь. — Миссис Хьюз успокаивающе поднимает руку. — Я боялась, что это может быть как-то связано с тем, что произошло несколько недель назад, когда вы упали с лестницы. Но мы видели, что вы нормально дышите, поэтому мы оставили вас отдохнуть и занялись обычными делами. Однако боюсь, на этот раз вам придётся увидеться с доктором Кларксоном, нравится вам это или нет. Я послала за ним после завтрака, и он должен быть здесь с минуты на минуту. — Да, конечно. — Филлис перехватывает одеяло; это плохое укрытие, но это всё, что у неё сейчас есть. — Мне ужасно жаль. Я правда не хотела, чтобы так получилось. Я просто… у меня были проблемы со сном в последние несколько недель, и, должно быть, это мне аукнулось. Я недавно говорила об этом с Анной, она скажет вам… — Уже сказала, — говорит миссис Хьюз. — Думаю, у доктора Кларксона найдётся что-нибудь, что поможет с этим, но мы узнаем, что он думает, только после осмотра. О, это должно быть он, — говорит она, когда Джулия стучит в полуоткрытую дверь и затем толкает её, пропуская доктора с чёрной сумкой в руках. Его серебряные волосы аккуратно зачесаны, а галстук-бабочка как всегда на месте. Он приносит с собой резкий запах дезинфицирующего средства, от которого Филлис вздрагивает, вспоминая принудительные тюремные проверки, но миссис Хьюз всё ещё в комнате, и Филлис знает, что она не позволит сделать с ней ничего лишнего или неправильного. Как бы то ни было, похоже, всё, что собирается делать доктор Кларксон, это светить ей в глаза и слушать грудь, и это он делает быстро и толково. — Небольшое напряжение вокруг легких, — говорит он наконец, складывая и убирая стетоскоп. — Но ничего серьезного, и я не вижу никаких признаков хронической травмы головы. Я бы сказал, что это простое истощение. Вы сказали, что плохо спите? — Да, уже некоторое время, — признает Филлис. — Мне говорили о снотворном… — Да, я думаю, это хорошая идея. — Он что-то царапает на листке бумаги и протягивает его миссис Хьюз. — Вам нужно пить его в умеренном количестве — легко принять слишком много, но пока вы будете осторожны, всё будет в порядке. — Смогу ли я проснуться, когда нужно? — спрашивает Филлис, думая о призраке, и что он может навестить её ночью, но ради миссис Хьюз добавляет: — Понимаете, я бы не хотела снова проспать и опоздать на работу. — Да, если вы будете принимать строго рекомендованное количество, — говорит доктор Кларксон, будучи на полпути к двери. Он уже закончил разговор с той, кого он явно считает слабой и, возможно, истеричной женщиной. Миссис Хьюз следует за ним в коридор, и Филлис слышит, как она тихим голосом говорит, что леди Грентэм попросила прислать счет ей. Видимо, кто-то (Анна? Сама миссис Хьюз?) поставили её светлость в известность о ситуации. Филлис предпочла бы, чтобы они этого не делали, но наверняка её светлость хотела выяснить, почему Анна сегодня заменяет Филлис. Кора почти всегда добрая и понимающая, но ещё ей нравится знать, что происходит, вплоть до содержания разговоров Филлис с мистером Мозли. Вспомнив о Мозли, Филлис начинает гадать, как он справляется с её исчезновением; он видел, что её нет на завтраке, и после их визита на чердак он, вероятно, воображает всевозможные ужасы, которые могли случиться. Филлис должна одеться, пойти к её светлости и лично извиниться за своё отсутствие, затем найти предлог, чтобы спуститься вниз и увидеться с ним. Теперь, когда она полностью проснулась, Филлис чувствует, что у неё достаточно сил для этого, словно неестественно глубокий сон был тем, что поставило её на ноги. Дрожа от холода, она встает с постели и ищет в своей маленькой коллекции черных платьев чистое, за этим занятием её и ловит вернувшаяся миссис Хьюз. — Что, ради всего святого, вы делаете, мисс Бакстер? Филлис оборачивается с накинутым на руку платьем. — Я думала пойти вниз и сменить Анну. Нет необходимости, чтобы она весь день сбивалась с ног, когда доктор Кларксон сказал, что со мной все в порядке.  — Он сказал не совсем это, — отмечает миссис Хьюз. — Он сказал, что вы истощены. — Да, что ж, я уже поспала, — говорит Филлис. — И, в сущности, больше, чем имела право, так что теперь мне и правда следует вернуться к работе. — Видит бог, я считаю, что каждый должен тянуть свой крест, мисс Бакстер, но если вы больны, нет смысла делать себе хуже. — Миссис Хьюз отворачивается и автоматически начинает заправлять кровать Филлис, пока говорит, туго натягивая покрывало на углах, как учат делать всех горничных. — Вы весь месяц были сама не своя; не думайте, что я не заметила. Если что-то не так, ради бога, скажите мне что, прежде чем её светлость тоже это заметит, или иначе мне придется отвечать перед ней. В конце концов, вы же не просто посудомойка. Филлис хочется прижать к себе платье, укрывшись за ним, но она сопротивляется этому порыву, зная, что платье помнётся и его придётся отглаживать. — Спасибо, но, как я уже сказала, дело в том, что я плохо спала. Возможно, это просто из-за того, что я старею. — Доживите сначала до моих лет, а потом уже будете говорить о старости, мисс Бакстер, — сухо говорит миссис Хьюз. — Хорошо, если вы настаиваете, идите и замените Анну. Я знаю, что её светлость предпочла бы вас; не то чтобы Анна плохо справляется с работой, но вы знаете, как её светлость любит, чтобы дела шли как положено. Я пошлю мистера Мозли за снотворным для вас, и я рассчитываю, что сегодня вечером вы примете его и как можно дольше отдохнете. Мне не нравится видеть вас такой бледной и изможденной. — Да, миссис Хьюз. — Филлис колеблется. — Может, я сама передам мистеру Мозли, какое снотворное купить? Я в любом случае хотела переговорить с ним. — Ну, если хотите, то конечно. — Миссис Хьюз вытаскивает листок из кармана фартука и кладет его на свежезастеленное одеяло. — Тогда я оставлю вас одеваться. Она закрывает за собой дверь, и Филлис садится на край кровати, положив платье на колени. Она была слишком поглощена ужасом и смущением из-за собственного поведения, чтобы по-настоящему задумываться о требованиях призрака, но теперь, когда Филлис одна, она снова вспоминает о них. «Найдите шкатулку, и я обрету покой», — сказал призрак, но как насчет неё? Разве она сама не заслужила покоя? Как долго она должна расплачиваться перед вселенной за свои преступления? Гнев приходит не сразу, но теперь Филлис чувствует его горячую вспышку внутри, злое негодование, от которого хочется всё пинать, рыдать и кричать, как это несправедливо. Это эгоистичные и бесполезные размышления, но Филлис позволяет себе их пока умывается, одевается, закалывает волосы, прячет листок от доктора Кларксона в карман для сохранности и совершает покаянный визит к леди Грентэм, которая, как и миссис Хьюз, больше удивлена и обеспокоена, чем рассержена. Она задает несколько ожидаемых вопросов, и удовлетворившись, успокаивается и начинает говорить о своей любимой теме Рождества, а именно о подарках для Джорджа и Сибби. Обычно Филлис нравятся такие разговоры, она любит детей, а ещё она очарована их полной игрушек детской, которая представляется ей страной чудес по сравнению с теми несколькими драгоценными игрушками, которые они с сестрой делили когда-то. Однако сейчас ей трудно сосредоточиться, и когда Кора встает и говорит, что должна поговорить с миссис Патмор о меню ужина на следующей неделе, это становится для Филлис облегчением. Она следует за Корой вниз на почтительном расстоянии и, как только представляется возможность, удирает на поиски Мозли. Оказывается, Мозли тоже её искал, он-то первый и замечает её. — Мисс Бакстер! — Он высовывается из кладовки, где хранятся скатерти, и при виде его Филлис чувствует сильный и приятный прилив облегчения не только потому, что с ним всё хорошо, но и потому, что быть с кем-то, кто знает правду, очень здорово. Воспоминание об импульсивном поцелуе, которым она наградила Мозли прошлой ночью, мелькает у неё голове — ощущение немного колючей щеки под губами, его резкий, удивленный вздох, — и Филлис решительно отбрасывает его. — Попросите меня чем-нибудь помочь, — тихо говорит она. — На случай, если кто-то смотрит. — Что? А. Не могли бы вы зайти и помочь мне? — Да, конечно. — Она проскальзывает мимо него, и Мозли закрывает дверь. — Что случилось? Я с ума сходил от волнения. Дейзи сказала, что вы, возможно, заболели, но я не мог отлучиться, а внизу никто ничего не знал. — Я не заболела, — говорит Филлис. — Я… ну, думаю, я просто проспала, но миссис Хьюз сказала, что не могла меня разбудить, и я не помню, чтобы она это делала. Должно быть, я была почти в коме. — Это как-то связано с призраком? Она качает головой. — Я думаю, это куча бессонных ночей враз аукнулась мне, и доктор Кларксон, похоже, тоже так подумал. Если вас это успокоит, он осмотрел меня и сказал, что я в порядке. О… — Она находит в кармане бумажку и протягивает ему. — Миссис Хьюз попросила сходить и купить это в аптеке, когда у вас будет время. Это Веронал, снотворный порошок. Я не хотела его пробовать, но теперь, полагаю, придётся. — Да, конечно. — Мозли складывает бумагу в крошечный квадрат и прячет её в куда-то внутрь ливреи. — Я схожу, как только закончу. До обеда еще много времени. — Тогда давайте я помогу вам. Пойдет быстрее. Я ведь только что пообещала, а так, получается, что не совру. — Её светлость вас не потеряет? — Она с миссис Патмор обсуждает, подать ли на первое консоме из грибов или крем-суп из сельдерея на званом обеде, — говорит Филлис. — Они будут заняты как минимум час. Вы складываете скатерти? Мозли кивает и берёт верхнюю из кучи скатерть, они встряхивают её между собой и берутся за противоположные концы. — Я много размышлял прошлой ночью, когда лег спать, — говорит он. — Ну, было о чём, — Филлис протягивает свой конец ткани ему и они соединяют углы скатерти, придвигаясь достаточно близко, чтобы она увидела слабый румянец на его щеках. С опозданием Филлис понимает, что он, должно быть, думает, что она намекала на поцелуй… или это он намекал на поцелуй? Она быстро отступает и берётся за узкий конец ткани, которую они только что сложили. Они снова соединяют углы, затем Мозли складывает его в последний раз и кладёт аккуратный белый квадрат на место на полке. — На счёт шкатулки, — поясняет Мозли. — Призрак так и не сказал, что в ней было? — Он не знает, — говорит Филлис. — Он только сказал, что там что-то ценное. Это могло быть золото или драгоценности, или документ о праве собственности, или даже какая-то реликвия. Хотя призрак сказал, что они с Реджинальдом намеревались разделить это, так что это должно быть что-то, что может быть разделено, понимаете, о чём я? Как думаете, есть способ это узнать? — Не уверен, — говорит Мозли, когда они снова встречаются, чтобы соединить уголки новой скатерти. — Вряд ли мы найдем ответ в книге. — Ну, может и найдем, — задумчиво говорит Филлис. — Мы же больше не читали её с тех пор, как нас прервал мистер Бэрроу. — Она переворачивает ткань со своей стороны и соединяет с другой стороной, и мгновение спустя скатерть присоединяется к своей сестре на полке. — В моей комнате книге ничего не грозит; я посмотрю её сегодня вечером, перед тем, как принять снотворное. — Кстати говоря, — говорит Мозли, — мне ещё интересно вот что. Когда вам снится этот сон, можете вы как-то контролировать происходящее? В смысле, можете ли вы оглянуться и посмотреть, кто тот другой человек в лодке, или открыть шкатулку и узнать, что внутри? Вы вообще знаете, что это сон? Филлис думает об этом, пока он заканчивает складывать третью скатерть. — Трудно сказать, — наконец говорит она. — Всё кажется реальным, но в то же время я знаю, что это сон. И я не думаю, что смогу им управлять, но, с другой стороны, я никогда не пыталась. Я всегда слишком напугана. Гром и молния бьют прямо над головой, и я не хочу упасть в воду, потому что не умею плавать. — Вы на самом деле не умеете плавать? — Ну, я умею, — говорит Филлис, — хоть и немного. Но во сне я совсем не могу, я ужасно боюсь воды и утонуть. — У них уже выработался ритм складывания; гора сваленных скатертей быстро тает по мере того, как стопка сложенных на полке растет. — Но ведь во сне это на самом деле не я. Я — Эдвин, и это воспоминания Эдвина, и каждый раз, когда когда я вижу сон, он вспоминает немного больше. Только почему он не может вспомнить сам? Зачем ему я? — Если бы мы знали, то могли бы оставить службу и делать деньги на спиритизме, — говорит Мозли с кривой усмешкой. Взяв последнюю скатерть, он кладет её поверх предыдущей, а затем выравнивает всю стопку по краю полки. — Ну, вот и всё. Пойду спрошу насчет вашего снотворного. Кто знает, может, если вы сегодня хорошо выспитесь, в следующем сне всё откроется. — Или я вовсе не увижу этот сон, — говорит Филлис. — Этой ночью я спала как убитая, и мне ничего не снилось. — Она скрещивает руки на груди и смотрит на них, избегая его взгляда. — Мне бы хотелось никогда его больше не видеть. Мозли протягивает руку мимо неё, открывает дверь кладовки, и сначала отходит в сторону, чтобы выпустить Филлис, а затем выходит сам. — Если бы я мог, я бы сделал это вместо вас, мисс Бакстер, — говорит он. — Вы же знаете, что это так? — Я… Там её светлость. Дальше по коридору из кухни выходит леди Грентэм, а раскрасневшаяся миссис Патмор следует за ней по пятам, и Филлис с извиняющимся видом смотрит на Мозли. — Мне нужно бежать. Она захочет, чтобы я помогла ей одеться к обеду. Увидимся, когда вы вернетесь. На лице Мозли написано разочарование, и она задается вопросом, на что он надеялся. Не на повторение вчерашнего вечера, конечно же? Казалось, его это ужасно смутило, и Филлис даже немного жалеет о содеянном, хотя, по крайней мере для неё, воспоминания остались приятными. — Хорошей прогулки, — добавляет Филлис, и её вознаграждают намеком на улыбку. Она поворачивается и спешит догнать её светлость в холле.