Прежде, чем в дверь постучат

Время проходит быстро, словно кто-то спешно листает страницы случайной книги, торопясь заглянуть в финал. Он так и не разобрался в себе до конца, так и не смог понять и почувствовать, а разобралась ли Тирэль. Если, конечно, это было в принципе возможно. Их подхватила обычная жизнь, которую нужно как-то проживать, причём так много существ вокруг требовательно ждут, что ты проживёшь ее именно так, как им кажется правильным, а не иначе, строго определённым образом. Брачные недели, как и любая вечность, закончились вмиг. Магия тянула их друг к другу, требовала близости, выкручивая жилы и крылья, но в синих глазах Тирэль сквозь дурман этой горькой и терпкой непреодолимой навязанной притяжением крови страсти он иногда замечал отчаяние. Или ему только так мерещилось, потому что отчаяние в глубине души чувствовал он сам? Внезапно оказалось, что он, Рехарр Сирин, принадлежащий к великому роду менталистов — он знал, слышал это с самого детства! — ничего не может поделать с хрупкой маленькой драконицей, оказавшийся полностью в его власти — и бесконечно от него далёкой и чужой. Он не собирался нарушать данное ей слово и ничего не внушал, хотя иногда, когда она засыпала, прижавшись к нему серебрившейся чешуйками спиной или укрытая его крыльями, шепотом говорил с ней. Рассказывал, как сожалеет, что все в их жизни случилось так, а не иначе. О том, как ему с ней хорошо и безумно страшно перед их общим будущим, творить которое будет уже не магия их крови, а они сами. Про то, как запечатлелся на морской раковине, пойманной из волн ее руками, и как он мечтает увеличить свою коллекцию, но без нее все не то и не так. Про то, что всех Сиринов учили быть неуязвимым к чувствам, но он проиграл. Говорит, говорит, иногда просто шевеля губами. Без нот управления, просто так. Когда период действия брачной магии прошёл, Тирэль молча отвернулась от него, чтобы одеться и не смотреть, как одевается он. И когда целитель Вайнурр, специально приглашённый Эштраном, сказал, что у них будет двойня — редкость и огромное счастье — жена тоже на него не смотрела. Долгие десять месяцев вынашивания малышей практически не смотрела на него тоже, большую часть времени проводя в каком-то сонном мареве, прячась в фамильной сокровищнице от света и звуков окружающего мира, обхватив руками живот. То, что она действительно спала, а не притворялась, Рехарр понимал безо всяких ментальных способностей. Во сне ее волосы светлели, приобретая природный серебристо-лунный оттенок.

***

*примерно десять месяцев спустя* — Я придумал ей имя, — с захлестывающей нежностью сказал Рехарр, гладя по спинке крохотную, невероятно серьёзную девочку с серебряными чешуйками, хаотично проступившими на руках и ногах. — Давай назовём ее Риэль. Твое имя и мое. Вместе. — Только ей? — неожиданно резко отозвалась Ти. Одной рукой она придерживала спящего мальчика, непроизвольно причмокивающего губами во сне. Другой расчесывала темные длинные волосы. — У тебя еще есть сын, помнишь? Рехарр осекся. Это был почти первый их разговор за долгий, долгий-предолгий год. То, что дети — мальчик и девочка — очень разные, выяснилось почти сразу. Нет, внешне они были очень похожи. Два очаровательных серебристых дракончика, то есть, конечно, до первого оборота было еще ой как далеко, и все же… то и дело проступающие по бархатной коже мягкие чешуйки не оставляли ни малейших сомнений. Совершенно одинаковые личики, серебряный — фамильный, сириновский! — пушок на головках. Но очень и очень скоро стало очевидно, что внешностью сходство малышей и ограничится. Малышка плакала редко. На мир, лица родителей и всю окружающую ее действительность она смотрела невероятно внимательно, сосредоточенно и даже несколько строго. Единственное, что могло развеселить ее хотя бы чуть-чуть — звонкое агуканье, а чуть позже и смех братца, расстроить — его малышовые колики и прочие печали. — Можно смешить только одного, кажется, им двоих этого достаточно, — рассеянно пробормотал Рехарр, наблюдая, как с улыбкой пытается ползти за извивающейся на полу водной струйкой маленький Халэнн — имя дала ему Ти, очевидно, в честь матери и тёти, и спорить с ней из-за чрезмерной мягкости имени Рехарр не стал. Сам он пытался перепеленать дочку, упрямо сжимающую крепкими кулачками меховое покрывальце под собой. Неожиданно ловким движением ухвативший струю Хал счастливо заулыбался, пуская пузыри, и в этот момент лицо сидящей к нему спиной Риэль озарила точно такая же улыбка. — Ти, — осторожно позвал он жену. — Ти, они так чувствуют друг друга… это что-то потрясающее. Тирэль пожала плечами, а струя хитро выскользнула из цепких детских пальчиков, точно змея, и закрутилась в воздухе переливающимся кольцом. Халэнн захихикал. И Риэль, все так же смотрящая на отца, захихикала тоже.

***

Рехарр вернулся к жене и десятимесячным детям после двухдневного отсутствия. Замер на пороге, оценивая собственное состояние. Соскучился. Очень. Услышал детский смех и непроизвольно улыбнулся, так с улыбкой и входя в сокровищницу, но тревожная, ершистая аура Ти заставила его вздрогнуть и ускорить шаг. Так реагируют на ребенка, зависшего над пропастью, в тот самый момент перед падением, когда понимаешь, что не успеешь и вся дальнейшая жизнь зависит лишь от слепой судьбы. Подойдя к жене, Рехарр слегка сжал ее плечи, но она не шевельнулась, не отпрянула, как обычно, и не прижалась к нему, как он мечтал. Рехарр выдохнул и наконец-то перевёл взгляд на детей. Ри и Хал лежали вдвоём рядом на пушистом мягком ковре, бултыхая голыми ногами и руками в воздухе, даже и не скажешь, что дракончики. А над ними в воздухе парили резные деревянные погремушки, подарки кого-то из родни. Безделицы то водили причудливые хороводы, то взлетали к потолку, то опускались вниз. Халэнн смеялся в голос, а маленькая Риэль, вопреки обыкновению, не повторяла его настроение, а насупленно, неотрывно следила серыми сириновскими глазами за танцем игрушек.

***

Эштран позвал видящего на следующий же день, хотя необходимости в этом не было никакой — никто не торопил семью с определением дара маленьких Сиринов, да и приглашать посторонних к крохам, не достигшим года, было чем-то из ряда вон выходящим. Тирэль была недовольна, но, по своему обыкновению, против ничего не сказала. Пожилой задумчивый видящий, человек по происхождению, посмотрел на троих взрослых по очереди, словно решая, с кем вести разговор и, наконец, остановился на старшем. — Сильный ментальный дар у девочки, господин Эштран. Впрочем, уверен, малышка уже могла продемонстрировать его всем вокруг. Вы знаете, пока я смотрел на нее, мои очки сами собой сползли с лица и словно сами собой оказались на ее брате! — А… мальчик? — осторожно проговорил Рехарр, уже зная, что он услышит и безмерно желая, чтобы они с Ти в этот момент оказались одни. — А мальчик… — видящий чуть замялся, косясь на Эштрана. — Магия воды. Ментальный дар я не вижу. Может быть, позже… Я слышал, такое бывало. Он засобирался прочь, но у порога вдруг обернулся. — У этих детей невероятная ментальная связь друг с другом. Как у… да, я бы сказал, как у избранных. Прошу принять это во внимание. Не разлучайте их надолго, это не каприз, а, скорее, потребность — быть рядом, быть вместе. Всего хорошего, господа. Рехарр и Тирэль попрощались, а Эштран так и сидел, не шевелясь, задумчивый, непоколебимый, словно каменная статуя.

***

Дети давно спят, а Ти стоит у кроватки-колыбели, покачивая ее, напевая что-то тихое, тягучее, как текущая вода. Рехарр смотрит на ее силуэт, столь же тонкий, но более женственный и округлившийся, нежели два с половиной года назад, когда они только встретились. — Что? — вполголоса спрашивает Ти, не оборачиваясь. — Не нужно быть менталистом, чтобы почувствовать твой жалобно-пристальный взгляд, проделавший дыру у меня в спине. Рехарр делает шаг вперед, хватает ее за руку и телепортируется на ночное побережье. — С ума сошел?! — выкрикивает его суровая драконесса, как только они синхронно валятся на влажный прохладный песок. — У нас дети одни, что ты задумал? — Дети спят, а если Хал заплачет, Ри его успокоит. — Или заплачет вместе с ним за компанию еще громче… Так в чем дело? В чем, действительно, дело? — Пойдем, полетаем, — неожиданно для себя говорит Рехарр. — Вместе. — Точно, сошел, — растерянно констатирует Ти. — А говорят, это у женщин ум за разум заходит… Луна снисходительно и самую чуточку ревниво поглядывает на них из-за клубящихся туч. Две крошечные фигурки становятся больше, изменяются, разрастаются, словно два облака, бирюзовое и серебряное. Взмывают ввысь над ревущими волнами и несутся на немыслимой скорости вперед, вверх, вниз… вот бирюзовая тень неожиданно ныряет, и брызги воды разлетаются, вспыхивают, словно стаи подводных светлячков. Луне интересно, она слегка округляется щербатыми боками и выкатывается на небо целиком. Налетавшиеся драконы опускаются на берег, трансформируясь в этих скучных и странных двуногих — какая жалость! Впрочем, им самим, похоже, неплохо — иначе их крылья не распускались бы, словно лепестки огромных диковинных цветов. …утром Рехарр обнаружил маленькую молочного цвета раковину, зажатую в собственной руке. Новое долгожданное восхитительное сокровище.