Контрабас.

Я постоянно убеждала себя в том что мне никто не нужен. Однако всё было гораздо иначе: я была не нужна никому. Почему-то мне всегда казалось что слишком большой вес, или же слишком маленький, это своеобразный оберег от плохих людей и поэтому я ждала, ждала того кто подойдёт ко мне, того с кем мы будем дружить и справляться с любыми трудностями, но нужные люди как назло были раскиданы по другим городам и во всем колледже я не могла найти человека который примет меня со всеми моими странностями и замашками, бывало что я настолько сильно боялась сближения что отталкивала людей самостоятельно. Когда меня звали посидеть в столовую я отказывалась, непременно добавляя: «я очень плотно пообедала дома» или «ой, я только что после зубного, мне нельзя!». Однажды однокурсница пригласила меня к себе на день рождения, было так весело играть с ребятами в игры наподобие «мафии» и общаться, пускай я и немного «выбивалась» из коллектива. Мне было интересно с ребятами, интересно ровно до тех пор, пока Варя не пригласила нас к столу, её отец очень вкусно готовил а она самостоятельно приготовила торт под названием «графские развалины». На столе была курица, множество салатов и сладостей, однако же я предпочла отказаться от этого, наврав про зубного, вероятно этим я очень обидела хозяйку мероприятия. Но пересилить себя и отступить от плана для меня равносильно смерти. Анорексия это тяжело. И, к сожалению, это не так здорово как писали в пабликах, с позволения так сказать, «посвящённых» этому страшному заболеванию. Мне было невозможно тяжело жить с этим недугом, каждое утро я вставала и бежала в туалет, раздевалась до гола и прыгала на весы, каждое утро я просыпалась раньше чтобы взвесить еду до того, как проснуться мама и отчим. Я не могла находится на одной кухне и с мамой и дядей Сашей потому что меня преследовали мысли о том что они следят за мной и смотрят на то как я взвешиваю еду, иногда я могла расплакаться от того что готовлю на одной кухне вместе с дядей Сашей который очень рано вставал на работу, каждое утро я обхватывала свою ляжку, наблюдая за тем как на ней смыкаются мои тонкие прозрачные пальцы, также я могла обхватить руку выше локтя, и, если постараюсь, талию. Мне казалось, что самая худая=самая красивая. Но я так часто видела Матвея, парня который мне нравился, с Василиной, девочкой у которой была приятная внешность и неплохая, но абсолютно обычная фигура. Я очень уставала проделывая свои утренние «ритуалы». И если накануне вечером я занималась до десяти часов вечера то утром сие непременно с трудом вставала с кровати, вернее будет сказать, с осторожностью. Одним утром я резко встала и у меня потемнело в глазах, было очень страшно и я упала на пол. Низкое давление - это совсем не то, что нужно для хорошей учёбы и занятий на инструменте. И тем не менее я каждое утро вставала на учёбу, даже с ужасным самочувствием и температурой я ехала в колледж, ведь только там, в кабинете под номером «пять» где сидел мой любимый педагог я могла почувствовать себя живой, в очередной раз понять что музыка - это главное. Главное для меня. И пускай я надеялась на то что однажды привлеку внимание Матвея к своей персоне, я каждый раз радовалась тому когда Арсений Викторович хвалил меня и говорил что я его «любимая ученица». Он говорил мне что друзья и любовь это не так важно, что этому ни в коем разе не стоит придавать значение. И если есть выбор между друзьями, любовью и занятиями - делать выбор нужно в пользу занятий. А поэтому, тогда для меня ничего не имело значения. Ничего кроме учёбы, ничего кроме фигуры. Держа себя в «ежовых руковицах» в плане питания и тренировок, я контролировала свою жизнь и управляла ей, я чувствовала что имею преимущество перед другими людьми. И пока эти «другие люди» налаживали свою личную жизнь с партнёром, с которым всё равно расстанутся, я налаживала отношения с контрабасом с которым останусь навсегда. Вечером после занятий я часто сидела с мамой перед телевизором, она гладила меня по голове. Мне очень нравилось, когда она гладила меня по спине, но мама очень расстраивалась из-за того что я напоминала скелет из кабинета биологии и поэтому я понимала что если попрошу её погладить меня по спине - она будет расстраиваться ещё больше чувствуя под своими пальцами мои кости. Я нравилась себе, но иногда мне было стыдно и неловко, особенно в те моменты когда мама говорила что у дочери её сотрудницы очень красивая грудь и попа. Я дорожила нашими отношениями с мамой, мы были как подруги, по-крайней мере, я так думала. В то время когда других девушек интересовали клубы, мальчики и выпивка - меня в восемнадцать лет интересовали мягкие игрушки, мультики, творожные сырки, йогурты и шоколадки. Порой мама с нескрываемой злостью говорила мне: «лучше бы ты принесла в подоле, чем косила под ребёнка». Я часто плакала, но прощала её. Каждый раз когда она уходила на ночное дежурство я готовила ей творожную запеканку или же пирог, после занятий я относила ей на работу разные вкусности. Но однажды она сказала: «не приходи ко мне на работу, умоляю, мне стыдно за то что у меня такая дочь». Тогда я бежала прочь от больницы в которой она работала врачом и потом долго плакала в своей комнате. После занятий на контрабасе я часто сидела в интернете открывая для себя творчество известных контрабасистов вроде Родиона Азархина и Сергея Кусевицкого. Я мечтала что когда-нибудь стану таким же виртуозным контрабасистом и внесу огромный вклад в развитие контрабасового искусства. Мне очень хотелось стать таким-же педагогом как Арсений Викторович, я начала по-немногу мирится с тем что мне придётся навсегда остаться в своём городе, Арсений Викторович возлагал на меня большие надежды и часто говорил мне: «когда я уйду, то ты будешь преподавать в колледже вместо меня». Мне совсем не хотелось того чтобы Арсений Викторович покидал свой пост, но доверие и уважение педагога я ценила на вес золота. И всё же, несмотря на это, мне очень не хватало человеческого тепла, я завидовала Василине потому как она тесно общалась с Матвеем, однажды нас повели на концерт, я проследила за тем куда сел Матвей и села сзади него, чтобы наблюдать за его эмоциями, для того чтобы слышать как он разговаривает с другими людьми, вернее, с другой. По окончанию концерта Василина позвала его и они куда-то пошли вместе. А мне оставалось только надеяться на то что он когда-нибудь обратит на меня внимание. С того самого дня я без конца сравнивала себя с Василиной, и, находила что она лучше меня. Её мама была важной шишкой в министерстве культуры нашего города а поэтому она часто мелькала на разных концертах. Играла, она, конечно-же хорошо. Но она занималась на своём инструменте с самого раннего детства. А я тогда была знакома с контрабасом меньше года. И сравнивать себя с ней в данной ситуации было очень глупо. Я всегда знала что единственный с кем себя можно сравнивать - это ты сам. Ты из настоящего и ты из прошлого. Так я говорила всем людям, которые говорили о том что они хуже кого-то. К людям я всегда была очень добра и снисходительна. Но к себе - никогда. А поэтому меня всё глубже и глубже затягивала яма расстройств пищевого поведения, я замыкалась в себе и часто плакала не находя сил для того чтобы признать свою проблему. Я не понимала, что для того чтобы общаться с человеком который тебе нравится нужно самой проявлять интерес к своей персоне. А ходить по колледжу подобно тени ожидая что тебя заметят - очень самонадеянно и глупо. Но тем не менее, он меня заметил. Рассказываю. Я настолько любила маму что каждую свободную минуту старалась находиться с ней, не смотря на свой возраст я любила засыпать с ней в обнимку, любила готовить для неё по утрам и разговаривать на самые разные темы, я хвалилась ей своими достижениями, искренне радовалась тому когда осмеливалась позволить себе тот или иной запрещённый продукт. Но я очень не хотела чтобы в нашу идиллию влезал дядя Саша. Он постоянно обижался когда мама ложилась спать со мной и из-за этого они ссорились. Я считала что он не лучшая партия для моей мамы и она заслуживает лучшего. В один день всё здорово изменилось: мама легла спать с отчимом не смотря на то что я со слезами на глазах уговаривала её лечь со мной. Я проплакала добрую половину ночи а утром, когда она хотела меня поцеловать, заявила что я сделаю всё для того чтобы они с дядей Сашей расстались, что обязательно сделаю так, чтобы она всегда была рядом со мной. А если быть точнее..Я сказала что стану инвалидом. У меня нет и никогда не было таких желаний! Вы не подумайте.. Я очень хотела быть рядом с мамой и в тот момент меня захлестнула волна отчаяния и злости. Мама со всей силы ударила меня по голове. Удар был настолько сильным что я упала на пол, чувствуя сильную физическую боль я лежала на полу и рыдала. Но вместо утешений я услышала слова: «заткнись!» и «лучше бы я сделала аборт». Мама ушла на работу а я, собравшись с силами, успокаивала струны своей души посредством игрой на струнах контрабаса. Шли зимние каникулы, бедро, которое пострадало при падении болело сильнее с каждым днём, нога опухла, но я продолжала заниматься и ездила к своему педагогу на другой край города, потому-что в тот момент кроме этих золотых часов с Арсением Викторовичем, кроме занятий на контрабасе у меня не было ровным счётом ни-че-го. Позже выяснилось что я сломала подвздошную кость, мама пыталась загладить свою вину посредством дорогих продуктов и вещей. Но с того момента я начала спать одна. Я начала от неё отдаляться. После своей травмы мне было стыдно идти в колледж, несмотря на то что врач строго настрого запретил заниматься на больничном - я игнорировала его запреты и когда никого не было дома я подходила к контрабасу и поставив больную ногу на стул начинала заниматься. В раздевалке ко мне подошёл Матвей. Он спросил, как я себя чувствую. Мне было тяжело говорить и я думала что он спрашивает меня из жалости. Ведь как такая как я может ему понравится?

***

«Жалкая». «Проблемная». «Лучше бы я сделала аборт». В тот момент я понимала: чтобы выжить в этом мире мне нужно держаться за свой инструмент. Ведь только он способен вывести меня из терний к звёздам.