Когда мы вместе

Рядом грохотала железная дорога, многолюдная толчея сменялась пустотой и тишиной, когда ставшие намного более редкими эвакуационные поезда отходили от вокзала. В этой суматохе никто не обращал внимания на людей, которые небольшими и редкими группками проходили прямо сквозь стену между платформами девять и десять. В их число входило трое подростков, которых подгоняла супружеская пара, беспокойно оглядывающаяся по сторонам. — Давай, Леона, не бойся, это не больно, — мягко подталкивала дочь темноволосая женщина, в последний раз обернувшись на вокзал, прежде чем исчезнуть за кирпичной кладкой. Спустя мгновение они оказались на совсем другой платформе, где стоял длинный красный поезд. — Ну, вот мы и здесь, — с облегчением выдохнул Ньют и перевёл взгляд на детей. — Готовы? Самый старший мальчик, внешне совсем не похожий на членов семьи Скамандеров, уверенно кивнул, а вот мальчик и девочка помладше, двойняшки, имеющие очевидные сходства с родителями, с сомнением переглянулись. — Мы не хотим вас оставлять, — протянул кудрявый мальчик по имени Конан. — С нами все будет в порядке, — улыбнулась Тина. — А с вами — тем более, ведь Хогвартс — это самое безопасное место, — вторил ей Ньют. — Ведь туда даже Грин-де-Вальд не сможет пробраться. Может быть, мы и не сможем посылать друг другу совы так часто, как хотелось бы, но мы с вашей мамой будем следить за новостями Хогвартса. — А если мы с Конаном попадём на разные факультеты? — взволнованно спросила Леона. — Вам не стоит переживать на этот счёт, — убежденно сказал старший Скамандер, присаживаясь перед детьми. — Даже если вы все окажетесь на разных факультетах, вы ведь не перестанете быть братьями и сестрой, верно? Пусть между факультетами Хогвартса и есть некие соревнования, это не значит, что они должны быть и между вами. Просто помните, что вы есть друг у друга, а ещё мы с мамой. И мы будем любить вас в любом случае, что бы ни случилось. Вы мне верите? Девочка дрожаще улыбнулась и кивнула, обнимая Ньюта за шею. К ним присоединилась Тина, протягивая свободную от объятий руку к мальчикам. — Идите сюда, тыковки, — прошептала она. Джонатан тут же присел рядом с сестрой, сразу став в два раза ниже неё, а Конан, который не очень любил обниматься, притворно громко вздохнул, прежде чем присоединиться к семейным объятиям и едва не придушить при этом родителей. — Я вас люблю, — пробормотал он при этом. — И я буду стараться хорошо учиться, честно-честно. — Я за ним прослежу, — уверенно сказала Леона, бросив на брата строгий взгляд из-под своей рыжевато-золотистой чёлки. Конан только скорчил забавную рожицу на её слова. В этот момент взгляд Джона упал на большие часы за спиной брата. — Почти одиннадцать, нам нужно поторопиться. Парень нехотя разжал руки и встал. За ним последовала Тина, предварительно чмокнув в щеки всех троих детей. — Удачи, тыковки. Не делайте того, чего не сделали бы мы с папой. — Зря ты это сказала, — пробормотал Ньют, прекрасно помня, чем он занимался в школьные годы. — Ладно, просто не делайте ничего безрассудного, — поправилась Тина. — Мы постараемся, — хитро улыбнулся Конан, тоже сделав шаг назад. На месте остались только Леона и присевший возле неё Ньют, продолжавшие крепко держать друг друга. Девочка нахмурилась и медленно убрала руки с шеи отца, при этом её губы заметно подрагивали. — Эй, ты чего? — мягко спросил Ньют, взъерошив её волосы. — Мы ведь не навсегда расстаёмся. Если повезёт и не будет исходить никакой опасности от армии Грин-де-Вальда, то вы сможете приехать к нам на каникулы. А даже если нет, мы обязательно встретимся летом. — А если с вами что-то случится за это время? — пробормотала она. — Не забывайте, что мы с вашим папой уже не первый год участвуем в борьбе с Грин-де-Вальдом. И, как видите, с нами до сих пор все в порядке. Мы справимся. А если нет… За вами есть, кому присмотреть, мы об этом позаботились. Но что бы ни случилось, мы всегда будем рядом. Всегда, пока вы этого хотите, — было заметно, что эти слова даются женщине нелегко, поэтому она поспешила повернуться к тележкам с их вещами и продолжила преувеличенно бодрым тоном: — Ну, берите свои вещи, ничего не забудьте. Она одну за другой подтолкнула тележки вперёд, где их приняли дети. Ньют в последний раз нежно поцеловал Леону в лоб и встал, помогая ей с вещами. Он осмотрел сумки и сундуки, проверяя, все ли на месте. Джон уже был готов идти, направляя перед собой тележку с большим сундуком, на котором золотым были написаны его инициалы — Дж. Г. Конан тоже убедился, что с вещами все в порядке, и его сундук с буквами К. С. надёжно закреплён. Леона последняя взялась за свою тележку, не обратив внимания на то, что её сундук стоит дном вверх, из-за чего надпись Л. С. тоже перевернулась. — Осталось две минуты, — поторопила их Тина, на каждом поправив и отряхнув одежду. — Джон, не ввязывайся в споры, Конан, помни, что Запретный лес не просто так назван Запретным, Леона, то же касается Запретной секции. Ну, все, бегите. Все будет хорошо. Дети кивнули и по очереди зашли в поезд, после чего на платформе осталась стоять только кучка провожающих. Многие родители продолжали давать своим детям последние наставления, когда те показывались из окон. Через минуту в одном из таких окон показалось ещё три головы. И как раз вовремя, потому что поезд предупреждающе загудел и медленно сдвинулся с места. С новой силой зазвучали напутственные слова и замахали руки. Двое юных Скамандеров и один Голдштейн не стали исключением, до последнего крича родителям: — Пока, мамочка! До встречи, папа! Мы вас любим! Когда поезд окончательно скрылся за поворотом, Тина и Ньют медленно опустили руки, которыми махали ему вслед. Магозоолог приобнял жену за плечи, все ещё глядя куда-то вдаль. Провожающие стали потихоньку расходиться, и через несколько минут Скамандеры были почти единственными людьми на платформе. — Нам тоже нужно уходить, здесь может быть небезопасно, — негромко сказал Ньют. — Сейчас почти везде небезопасно, — вздохнула Тина, уже не в силах сдерживать подступившие слезы. Она опустила голову на плечо мужа, давая им волю. — Я боюсь, Ньют. Я боюсь за наших детей, я боюсь за тебя. Я боюсь, что с ними будет, если мы больше не сможем бороться. Да, мы справлялись все это время, но всему рано или поздно приходит конец. Куини и Якоб тоже были сильными, они тоже боролись за свои жизни, но… — тут её голос сорвался, и женщина замолчала, судорожно вздыхая. Через минуту она продолжила: — Джону было всего три года, когда их не стало. Он их почти не помнит. Но теперь они все уже взрослые, все понимают. Я боюсь, что наша смерть станет для них очень сильным ударом. — Ты так говоришь, будто мы уже умерли, — хрипло прошептал Ньют, крепче сжав Тину в объятиях. — Куини и Якоб просили нас присматривать за их сыном, если с ними что-то случится. Мы обязаны выполнить данное им обещание. Мы должны быть с ним, с Леоной, с Конаном. Мы должны бороться ради них, потому что нам есть, для чего жить. Мы справимся. Всегда справлялись. Между ними повисла длинная пауза, которую нарушила Тина. — Мне жаль… Мне так жаль, что Куини и Якоб не видят, как растёт их сын. Он очень на них похож. Джон называет нас мамой и папой, а мы его своим сыном, ведь так и есть, пусть и не кровно, но… Ужасно несправедливо, что Куини и Якоб навсегда лишились этого. Да, Джон их помнит, пусть и слабо, и он их любит, несмотря ни на что, но они этого никогда не узнают. — Ты не права, — мягко заметил Ньют. — Ты ведь сама недавно говорила, что мы будем с нашими детьми всегда, что бы ни случилось. Так и Куини с Якобом. Они всегда с нами, на Рождество, на дни рождения, всегда. И когда мы выиграем в этой затянувшейся войне, а мы обязательно выиграем, они совершенно точно будут с нами, с Джоном, с Леоной и Конаном, потому что мы — одна семья, они всегда так говорили. — Да. Да, ты прав, — решительно кивнула Тина, вытирая слезы со своих щёк. — Мы — одна семья, и они всегда будут с нами. Всегда, что бы ни случилось. Пойдём, нам действительно пора. Пора заканчивать эту войну, верно? — Абсолютно, — улыбнулся Ньют, беря руку жены и направляясь к выходу.