Тонкости седзе-манги

      Глаза никак не хотят открываться, как бы Куроо не старался. Он точно не помнит, когда вырубился и сколько вообще поспал этой ночью, но чувствует он себя так, словно его весь вчерашний день жестко драли в очко, причем без смазки и презервативов. Поднимать голову со стола нет никакого желания, но он понимает, что это просто необходимо. В противном случае он снова опоздает на работу, и тогда драть его будет уже Цукишима, только при помощи швабры и в реальном времени, а не во сне. Господи, хоть бы не опоздать...       С горем пополам Тецуро удается стащить свою тушу со стола, на котором он, собственно, и уснул вчера, не удосужившись даже раздеться. Глаза все еще остаются закрытыми, потому собираться Куроо решает на ощупь. Сонная башка считает, что это охуеть какая крутая идея, ведь так он сможет одновременно собраться и еще немного поспать (кто-нибудь скажет ему, что это не так работает?). Ладонями он проходится по своему пиджаку, и, не найдя на нем слишком ощутимых складок, удовлетворенно кивает. Сойдет, никто и не заметит, что это вчерашний костюм.       Следующий пункт — удачно встать со стула с закрытыми глазами и пройти в прихожую. Удивительно, но первую часть своего нехитрого плана он исполняет на средний балл в девять из десяти, однако Куроо не ждет аплодисментов, он и так знает, что чертовски хорош. Правда, с наступлением второго парта программы он начинает конкретно лажать, врезаясь лбом в стену.       А потом еще раз. И еще.       После пятого по счету удара башкой, до Куроо все-таки доходит, что было бы прикольно открыть глаза и разобраться, что за херня происходит. Родную квартиру он знает как свои пять пальцев и, поверьте, дойти от рабочего стола до прихожей с закрытыми глазами для него как два пальца обоссать. В свое время он довольно часто культурно выпивал в барах или клубах, так что такие фокусы ему исполнять было не впервой. Поэтому то, что происходило сейчас, просто выходило за рамки возможного.       Ресницы словно степлером друг к другу прибили, но Тецуро не сдается, раздирает непослушные веки в попытке сосредоточится на окружающем его мире. Яркий свет режет чувствительные глаза, от чего мужчина забавно хмурится и выставляет вперед руки. Он даже делает несколько шагов назад, словно это поможет ему уйти от неприятных ощущений, и тут же стукается затылком об острый угол. Опять.       — Сука! Что за ху-       — И тебе доброго утра.       Ой.       Куроо внезапно начинает верить в чудо, потому что его зрение, как по взмаху волшебной палочки крестной феи, фокусируется, а сознание избавляется от сонной дымки буквально за пару мгновений.       А дальше вырисовывается примерно такая картина: небезызвестный Цукишима, сидя на своем законном королевском месте начальника отдела, безэмоционально пилит глазами стоящего посреди офиса Куроо, который окончательно проснется только через минутки две. На рабочем столе последнего валяются десятки томиков манги, прочитанных либо до середины, либо брошенных на первых страницах. Откуда-то даже выглядывают закладки, а где-то виднеются маленькие бумажки с пометками от руки, написанными... да, определенно написанными самим Тецуро.       — Это не моя квартира, — неуверенно делает вывод Куроо, обезумевшим взглядом пялясь на весь этот бардак, который он устроил этим вечером. Вернее, ночью.       — Не твоя, — соглашается с подчиненным Цукишима.       — Я переночевал в офисе, — смелее продолжает брюнет, потихоньку въезжая в сложившуюся ситуацию.       — Ты переночевал в офисе, — снова кивает босс. Он не двигается со своего места, просто сидит перед выключенным экраном своего ноутбука и наблюдает за новеньким.       — Ну... зато я не опоздал, — Куроо выдавливает из себя улыбку, но такую, что даже слепой почувствует ее фальшивость. Уж простите, на большее у него просто нет сил.       Слышится усталый вздох, и он явно не принадлежит Тецуро. Начальник откидывается на спинку своего кресла, поднимая глаза к потолку, словно обращаясь к самому господу богу. Кажется, он даже ему что-то говорит беззвучно, наверное, интересуется, за что ему такой подчиненный ебанутый достался.       Ненавязчивое чувство стыда щекотит щеки Куроо. Заснуть прямо на рабочем месте и быть застуканным начальником? Да ты гений, чувак, такого феерического проеба мир давно не видал.       На самом деле Тецуро действовал из благородных побуждений. Надыбав из местной библиотеки несколько экземпляров манги, отредактированных издательством Карасуно, Куроо твердо решил разобраться в сопливой мути, понять суть седзе и хотя бы немного подтянуть свои познания в этой непростой сфере, чтобы на следующий день поразить Цукишиму до самой глубины его прогнившей души. Когда он притащил в пустой офис десяток толстых томиков комиксов, перед глазами маячило перекошенное в искреннем удивлении лицо блондина, которое тот непременно состроит, как только узнает, каким же напористым может быть его новый подчиненный. По изначальному плану Куроо, Цукишима должен был подавиться своими грубыми словами о бесполезном работнике, упасть на колени, рассыпаться в глубочайших извинениях и, конечно же, признать Тецуро, как невероятно талантливого засранца. О да, Куроо только об этом и думал, вчитываясь в тупорылые реплики главных героев манги.       Однако на деле все оказалось совсем не так, как в сладких мечтах (очевидно) и Цукишима почему-то не спешил расшибать себе лоб в извиняющихся поклонах. Более того, он даже не обратил внимания на то, что Куроо не просто продрых в офисе всю эту ночь, а усердно совершенствовался. Короче говоря, Кей на болту вертел все ночные старания Куроо, и единственное, что его волновало сейчас, это неподобающее поведение работника.       — Еще один штраф. Поздравляю, — уведомил его Цукишима после своей молчаливой молитвы в потолок.       — Серьезно?! — пламя злости за секунду вспыхнуло в груди Куроо из-за несправедливости происходящего, — За что?       — Ты переночевал в офисе. Это недопустимо, — не впечатленный перекошенной рожей Тецуро ответил блондин, сохраняя убийственное спокойствие.       — Да с чего вы взяли? Может я заранее пришел, просто не выспался и задремал, — продолжал обороняться Тецуро, — Рабочий день еще не начался, я имею право.       — Право-то ты имеешь, только вот я тут уже как час сижу. Сильно сомневаюсь, что ты соизволил явиться на работу за полтора часа до начала. Или мне камеры проверить, чтобы удостовериться? А то мне не сложно, поверь.       Злость накатила второй волной, хотелось громко крикнуть "Да пошло оно все в пизду!", плюнуть Цукишиме в лицо и свалить к чертовой матери из издательства, забывая напрочь дорогу в это адское логово. Понимание, что в офисе нет никого, кроме них двоих, давило на Куроо, ведь здесь некому заступиться за беззащитного новичка, который просто хотел стать чуточку лучше, профессиональнее. Который хотел хорошего к себе обращения.       А что он получил? Удар по лицу, вот что он получил.       Внутри Тецуро боролись два волка: один умолял его уволится, послать нахуй седзе-мангу, найти новую, более достойную работу, и вернуться к обожаемому редактированию литературных произведений, а второй... а второй не хотел проигрывать занудному хрену в очках. Куроо одновременно желал позорно сбежать и пойти дальше, сдаться и продолжать бороться, сломаться от напора Цукишимы и засунуть этот напор ему в задницу.       — Третий штраф — увольнение, — белобрысый только подливает масла в огонь. Очевидно, он пытается избавиться от такого херового работника, как Куроо. Ну а какому начальнику нужен подчиненный, ненавидящий свое дело и ни капли в нем не разбирающийся? Которого приняли только из-за хорошей рекомендации предыдущей компании и большого опыта работы? Кому нужна бесполезная пешка на шахматной доске? Правильно, никому, вот Цукишима и придирается ко всему, к чему только может. Будь на месте Куроо кто-нибудь другой, например Терушима, который вчера вырубился прямо в начале рабочего дня и проспал до самого обеда, Кей бы и слова не сказал, потому что он знает, как перенапрягаются его парни. Припоминал бы ему потом еще недели две, но уж точно штраф бы не впаял.       — Знаю, — шипит в ответ Тецуро, скаля зубы в злой ухмылке.       — Все еще не хочешь уйти по собственному? — Цукишима смотрит на него пронзительно, испытывающее, ждет положительного ответа.       — Поверьте, желание растет с каждой секундой, — чуть ли не рычит он, — Но нельзя же судить компанию по одному только начальнику, хочу дать Карасуно еще один шанс.       Цукишима коротко хмыкает.       — Шанса не будет. Компания не нуждается в бесполезных кадрах, — внутри Куроо все переворачивается вверх дном от этих слов. Вот же паскуда... — Делай, что хочешь, мне плевать. Ты здесь надолго не задержишься.       Сильное заявление, но воспринимать его серьезно Тецуро, конечно же, не будет. Если быть до конца честным, то он уже успел мысленно распрощаться с новообретенным местом работы и был готов услышать два заветных слова — пошел нахуй (в более официальном варианте — ты уволен), но все обошлось, слава всем чистым и нечистым силам. Не сказать, что Куроо прямо-таки выдохнул спокойно, но некая нервозность отошла на второй план. Он все еще здесь, все еще работает и все еще может утереть нос занудному очкарику.       Последний факт оказался основополагающим. Ну правда, ноги бы его здесь не было, относись бы к нему Цукишима менее пренебрежительно или не будь он настолько жопошным человеком. Теперь из-за этого белобрысого засранца внутри Куроо взыграла никому даром не всравшаяся гордость, мол, отредактирую так, что весь мир упадет на колени. Ему до дрожи в пальцах хотелось доказать Цукишиме, что настоящий профессионал может работать с любым материалом, будь то классическая литература или какая-то жалкая книжонка с рисунками. Плевать, он способен на все в этой блядской вселенной.       Именно так чувствовал себя Куроо, когда садился за свой рабочий стол, который этой чудесной ночью сыграл ему роль кровати, и с тяжелым вздохом открывал последнюю начатую мангу. До начала рабочего дня еще около получаса, и он собрался выжать из этого времени максимум.       (Целеустремленность — это круто, базару нет, но куда она может привести Куроо? Да и ту ли цель он себе поставил?)       Проходит всего минут десять перед тем, как бедняга успевает заебаться от сопливости седзе-сцен. С помощью каких сверхъестественных сил он вчера смог осилить несколько подобных книжек, он понятия не имеет, потому что сейчас хотелось хорошенько долбануться об стол, чтобы хлынувшая кровь на время ослепила его или залила черно-белые страницы. Испытывая тихий ужас, Тецуро перелистывает хуиллиардную страницу этого романтического шедевра, кривясь от очередного обилия сердечек на заднем плане, но откладывать мангу не собирается, слишком активно играет в его жопе упорство. Он снова и снова вчитывается в бессмысленный диалог главной героини со своей подружкой в попытке уловить смысл всей истории. И чем только такая манга может зацепить своих читателей? Куроо не понимает.       Невольно он косится в сторону босса. Сейчас они одни в офисе, на соседних столах не валяется полудохлых людей, окна открыты и мягкий утренний свет ложится на долговязую фигуру Цукишимы. Он что-то пишет, лениво корябая ручкой листок, время от времени заглядывая в экран компьютера. Кажется, он вообще не замечает присутствия еще одного человека, просто занимается своими наискучнейшими начальниковскими делами.       "Интересно, — думает Куроо, продолжая украдкой изучать расслабленного Цукишиму, — Его вштыривает от этой романтической херни для малолетних девочек? Или он по приколу решил стать начальником, чтобы мозги подчиненным клевать?"       Когда Кей внезапно меняет свою позу, Тецуро моментально утыкается носом в мангу и начинает агрессивно думать о белых слонах. А вдруг эта зараза еще и мысли читать умеет? Тогда пиздец ему полный.       Но Цукишима продолжает что-то писать, даже не поднимая взгляда на своего подчиненного. Фух, значит, не умеет.       "А вдруг все-таки умеет? Надо проверить"       Прикрываясь обложкой манги, на которой изображена до блевоты милая парочка, Куроо переводит взгляд прямо на начальника, внимательно следя за его реакцией. Наверное, начать надо с чего-то оскорбительного, его по-любому перекосит от злости, Тецуро уверен в этом на все тысячу процентов.       "Цукишима лох"       Он не замечает, как задерживает дыхание в ожидании реакции Цукишимы. Тот реагирует... никак. Сидит себе, как статуя ебанная, серьезный и сексуальный с этими квадратными очками, зачесанной на бок челкой, черным галстуком и всяким таким прочим. Куроо здраво рассуждает, что лох — обзывательство не самое обидное, потому переходит ко второму этапу своего научного эксперимента.       Манга остается лежать недочитанной в стопке с остальными.       "Цукишима пидор, — голос в его голове звучит достаточно громко, чтобы телепат недоделанный расслышал хорошенько, однако Куроо снова встречает безэмоциональную стену, — Цукишима лох и пидор!"       — Если пялишься, то будь добр, делай это менее открыто.       — Я не пялюсь, — давится ответом Куроо, тут же отворачиваясь в противоположную от Цукишимы сторону и прикрывая рот кулаком, словно не он только что пытался побазарить с начальником по телепатической связи (которой, кстати, не существует, Куроо научно доказал).       — Ага, — безучастно соглашается Кей. Он так и не оторвался от своей писанины, не поднял на подчиненного взгляда и не изменил изначальной позы. Камень, он гребанный камень.       Дальше по плану была неловкая тишина и возвращение к чтению убогой манги, но ситуацию спасает телефонный звонок. Та самая доисторическая проводная херня трезвонит на весь офис ровно до тех пор, пока Цукишима не поднимает трубку и не отвечает.       Интересно, кто это там такой умный решил позвонить главреду за двадцать минут до официального начала рабочего дня, но Куроо даже спрашивать не хочет. Заводить диалог с этим чудовищем себе дороже, так что он смиренно открывает мангу на том моменте, на котором остановился. Очевидно, нить повествования он снова теряет и сейчас совершенно не может вникнуть в сюжет, о чем не жалеет ни капли. Главное понять основы, все остальное придет с опытом.       — Что значит не успеваешь?!       Манга падает нахер из рук Куроо и шлепается на пол с жалобным звуком. Чего-чего, а гневного крика Цукишимы на весь офис, нет, на весь этаж он уж точно не ожидал, да и жизнь как-то не готовила. Оказывается, камни тоже умеют злиться.       — Мне плевать, что твоя муза пропала. Она может хоть повеситься, но сегодня к двум часам у тебя должен быть готов материал! — с каждым словом Кей повышал голос, оставаясь на грани злобного ора в трубку. От вида исказившегося в ярости лица главреда каждый бы обосрался и, знаете, имел бы на это право. Зрелище не для слабонервных, — Ячи, повторяю еще раз для особо тупых: мне плевать.       Будь Куроо проклят, но он совершенно точно слышал едва различимый женский плач с той стороны трубки, всхлипы и неразборчивые истеричные бормотания. Цукишима оказался настолько бесчеловечным, что заставил рыдать бедную девочку из-за одного только телефонного звонка с утра пораньше. Это каким надо быть животным, чтобы так разговаривать с дамой в слезах... Тецуро морщится в отвращении.       Раздается звучный хлопок телефонной трубки о стол, который ясно дает понять о хрупком душевном равновесии Цукишимы. Тот пыхтит, пытается удержать непослушные эмоции в узде, но с треском проваливается. В быстром темпе он начинает запихивать стопки бумаг в свой небольшой кейс (прямо как у важных банкиров), а Куроо молча наблюдает за ним. Нахера было приходить на работу заранее на полтора часа, если все равно уходишь за десять минут до начала? Во дурак.       Тецуро усмехается куда-то в разворот манги, наивно полагая, что Цукишима молча съебется с офиса и оставит его в блаженном одиночестве. Ага, щас.       — Бери инструменты с соседнего стола и за мной. Быстро, — бросает в приказном тоне блондин, накидывая на плечи свой черный (как и его душа) пиджак.       — Че?       — Буй через плечо, — цыкает Цукишима, — Что ж ты такой тугой? Мне нужна помощь, поедешь со мной.       Куроо ничего не понимает, но за так называемыми инструментами тянется. Он в душе не ебет, для чего они предназначены и как ими пользоваться, но уже успел разглядеть их на "инструктаже".       — Почему я? Я ж ни черта не умею, — резонно замечает Тецуро, уже складывая инструменты в свою сумку. Приказ начальства есть приказ, но он все еще не выкупает прикола.       — А ты видишь в офисе кого-то еще? — отвечает вопросом на вопрос Цукишима, и это, по правде говоря, самая ублюдская его привычка, — Научишься по ходу.       План просто охуенный, с какой стороны не погляди. Конечно, лучший учитель — это практика, но не слишком радикальной будет практика Цукишимы? Куроо думалось, что все это какая-то хитрая засада, в конце которой ему влепят третий штраф и с чистой душой отправят восвояси. Но Кей не был похож на злобного гения, наоборот, он выглядел весьма обеспокоенно и нервозно. Его движения были рваными, а взгляд уж слишком колким. Непорядок.       — Получается, я работаю сверхурочно, а за это мне должны доплатить, — как бы между делом напомнил о правилах Куроо, когда они подходили к лифтам. Народ уже начинал стягиваться на работу.       — Губу закатай, — отрезает Цукишима, и оставшуюся дорогу проводят в напряженной тишине.       В лифте босс успевает с кем-то посраться по телефону, весьма недружелюбно рыча в трубку и отвешивая не самые лестные комплименты собеседнику, о чем-то просит и повторяет свое любимое "Мне плевать!". Куроо даже вникать не хочет в эти конфликты, на том конце никто не плачет и слава богу. Пока они спускались на несколько этажей ниже, Тецуро бездумно пялился в узкую спину Цукишимы, витая где-то в своих радужных облаках. Как-то все слишком быстро развивается в первые два дня его работы на новом месте.       На нужном этаже Цукишима все-таки сбрасывает вызов, фыркнув недовольно, и выходит из душного лифта, а Тецуро хвостиком за ним, словно секретутка какая-то. Ему не знаком этот отдел, так что чувствует он себя первооткрывателем, заинтересованно оглядываясь по сторонам и запоминая нужные повороты. Кто знает, может он продержится здесь больше недели и эти знания ему еще пригодятся.       Главред открывает дверь в один из множества мелких офисов чуть ли не с ноги и тут же начинает отчитывать всех и вся.       — Ячи, какого черта?!       Он кидается в дальний угол помещения, благородно забывая про своего подчиненного. Его словно собака за жопу укусила и заразила бешенством, настолько активно он принялся ругать бедную девушку, что сидела за главным столом и прижимала ладошки к ушам. Почему он только такой требовательный?       И почему в манга-бизнесе все выглядят такими опустошенными...?       Обстановка в офисе до жути напоминала ту, в какую Куроо попал в свой первый день. Только то были мужики-редакторы, забившие хрен на весь окружающий мир, а тут медленно умирали девушки, по всей видимости, художницы, являющиеся командой мангаки. Находится здесь было, по меньшей мере, стремно, потому что атмосфера чересчур смахивала на траурную. Не хватает только надгробных венков да грустной музыки, чтоб уж совсем по красоте было.       Тецуро аккуратно, чтобы никого ненароком не задеть, тащится в сторону ругающегося Цукишимы и запуганной до дрожи в коленках мангаки. Последняя, кстати, выглядит совсем молоденькой, лет на двадцать где-то. В ее больших глазах плескается океан кристальных слез, она держится из последних сил под железобетонным напором Кея.       — Если ты чувствуешь себя настолько виноватой, что даже плачешь, то делай все во время, мать твою! — Тецуро улавливает обрывки разговора.       — Цукишима-сан! Если бы я могла, я бы сделала! — сорвавшимся голосом отвечает мангака, заглядывая в лицо блондина. Слезы все-таки скатываются по красным щекам, — Я просто не могу!       — Как у тебя только язык повернулся такое сказать? Это твоя работа, — Цукишиму ни капли не смущает предистерическое состояние хрупкой девушки.       Ячи резко мотает головой, словно ей влепили звонкую пощечину. Она впивается взглядом в свои размытые наброски, ее тело содрогается от подступившей волны плача, а правая рука сжимает ни в чем неповинный карандаш до белых костяшек.       Куроо, что стоит ровно за спиной начальника, становится безумно жаль эту девушку. Ему отлично видно, как автор старается, как она тщательно выводит на бумаге ровные линии, заливаясь слезами и вздыхая рвано, как она торопится и, несомненно, винит себя в своей оплошности. За долгое время работы в книжном издательстве Тецуро не раз сталкивался с просрочкой дедлайна у своих клиентов, но ни он, ни его коллеги, никто и никогда не позволял себе давить на авторов, потому что вдохновение — штука непокорная, переменчивая, а несколько дней накинуть особого труда не составит. В глазах Куроо то, как вел себя Цукишима, выходило за рамки позволительного.       — Я знаю, что доставляю вам много проблем, — тихо произносит Ячи, сглатывая застрявший в горле ком, — Но эта страница будет рекомендована к распространению... Я не могу облажаться.       Сердце Куроо сжимается от ее жалобного тона. Господи, она чувствует на себе такую ответственность и такую огромную вину, ее буквально разрывает изнутри из-за всепоглощающей безвыходности.       — Ты уже облажалась.       Кулаки уже начинают чесаться. Желание хорошенечко въебать по смазливой роже в очках растет. Отвращение к этому человеку тоже.       — Цукишима-сан! Я все доделаю только дайте мне еще несколько часов. Умоляю, — крупные капли слез падают прямо на набросок и портят бумагу к чертовой матери. Опять перерисовывать.       Команда мангаки помалкивает, но Куроо уверен на все тысячу процентов, что они бы тоже не отказались от дополнительного времени. Ручки скользят по бумаге с невероятной скоростью, но именно из-за этой скорости художницы ляпают все больше и больше ошибок, пропускают незаметные участки и оставляют кляксы. Работая второпях, они только замедляются.       — Релиз уже на носу, а ты возишься с перерисовкой титульного листа. Тебе заняться больше нечем? У тебя еще шесть незаконченных страниц висит, Ячи.       — Я знаю! Я все прекрасно знаю! — мангака срывается на отчаянный крик, чем пугает свою команду, — Эта страница... Она важная, особенная. Я хочу, чтобы она была идеальной, но сколько бы раз я ее не перерисовывала, она все равно выглядит ужасно. Я уже не понимаю, есть ли вообще смысл в том, что я делаю. Делаю ли я что-то важное? Или у меня получается только мусор?       К концу душещипательного монолога голос Ячи сходит на нет, а последние слова она и вовсе шепчет куда-то в пустоту, отчаиваюсь окончательно. Она серьезно сомневается в своих силах, понимает неожиданно Куроо, она больше ни в чем не уверенна. Для редактора автор, потерявший веру в себя, хуже любых просрочек дедлайнов или выговоров на работе, хуже экономического кризиса или глобальной катастрофы. Такой автор не может работать в прежнем режиме, его работы становятся пустыми и сухими, как ебанная пустыня Сахара, а самое страшное — безжизненными, словно из них вытянули душу. Одним словом, страшный сон любого редактора, ведь материал, лишенный жизни, не исправит даже сам боженька.       Цукишима просто обязан был сейчас поддержать свою мангаку, подбодрить как-то, сказать пару вдохновляющих слов. Сделать хоть что-то, чтобы не дать упасть девушке в пучину самокопания.       Но Цукишима ведет себя, как полный мудак.       — Если тебе хочется так считать, то я не буду возражать. Мусор, так мусор. А сейчас работай, у тебя нет лишнего времени на болтовню.       В лицо Куроо словно кидают красную тряпку, а ему самому хлеба в рот не клади, дай босса расхуярить по фактам. Он словно ждал этой фразы, которая послужила триггером для его дикого бомбежа, поэтому реагирует моментально: отпихивает Цукишиму плечом, точно так же, как он в свое время пихнул самого Тецуро, и, выходя вперед, становится прямо напротив стола мангаки.       Когда Куроо открывает рот, то понимает, что это, возможно, его последние слова в качестве редактора манги, а два уже полученных штрафа махают ручками в его голове, с нетерпением ожидая третий.       — Не слушайте моего босса, он так шутит.       Он слышит цыканье Цукишимы за своей спиной и видит, как встрепенулась Ячи.       — Шутки у него отстой, правда? Меня зовут Куроо Тецуро, — говорит он с улыбкой до ушей, протягивая свою руку для рукопожатия.       В его ладонь несмело ложатся дрожащие, жутко холодные и маленькие пальчики Ячи. Брюнет сжимает их покрепче, стараясь таким образом продемонстрировать мангаке свою поддержку и понимание, в которых она так нуждается. Бездонные карие глаза смотрят прямо на него, и, глядя в океан искренней печали, он понимает, что все делает правильно. Плевать, если уволят, плевать, если выебут шваброй, как в том страшном сне, плевать, вот правда. Куроо Тецуро всегда был добрым человеком, ему ничего не стоит прийти на помощь нуждающемуся, потерявшему веру в себя человеку.       — Честно говоря, я в манге совсем не разбираюсь, а попал я в издательство по чистой случайности, — начинает беззаботно он, улыбаясь виновато и почесывая лохматый затылок. Сегодня его волосы прибывали в еще более жутком беспорядке, чем обычно, — И, судя по всему, долго здесь не продержусь. Но это не столь важно.       Ячи не понимает, к чему ведет этот стремный незнакомый ей мужик. Она вообще его по началу не заметила, а теперь и вовсе сомневается в том, что он редактор, а не попрошайка с улицы.       Куроо замечает ее потерянный взгляд. Выдыхает шумно. А потом говорит самую воодушевляющую хуйню, на которую был только способен.       — Мне никогда не понять, как вы, мангаки, можете создавать своими руками такие шедевры. Нет, правда. пусть я сначала отнесся к седзе весьма скептично, то сейчас я понимаю, насколько тяжело проходит процесс ее создания. Это ж надо! Ты сама придумала сюжет, сама рисуешь сцены, сама придумываешь реплики.       — Но... — пытается возразить Ячи, только вот Куроо ее не слушает.       — Ты невероятна! Я бы никогда в жизни не смог создать нечто похожее. Да кого я обманываю, я бы даже близко к тебе не приблизился, — Тецуро хрипло посмеивается, — По сравнению с тобой, я полный лох. Видишь? Все, что ты делаешь, не может быть мусором, пока есть те, кто восхищается твоей работой. Уверен, у этой манги огромная фанбаза, разве ты не хочешь потрудиться ради своих фанатов?       — Господи, конечно, конечно я хочу... — слезы мчатся по ее щекам солеными реками, она хлюпает носом и беспрерывно вытирает личико рукавом мешковатой кофты, все никак не может успокоится, растроганная словами незнакомого ей человека.       А Тецуро говорит всю эту чепуху и даже не лжет. Его действительно поражает огромный объем работы, которую изо дня в день проделывают мангаки, он не перестает восхищаться безграничной фантазии авторов и их талантом, однако все еще не выкупает такого ажиотажа вокруг данных черно-белых комиксов. Но об этом Ячи знать вовсе не обязательно, ага.       Он берет обе женские ручки в свои, отдавая девушки свое тепло, смотрит в ее лицо и старается улыбаться максимально искренне. Ячи не сдерживает ответной слабой полуулыбки.       — Ну что ты. Не плачь. Давай лучше порадуем твоих преданных фанатов и не будем задерживать релиз. Сколько страниц тебе осталось?       — Шесть, — называет уже озвученную цифру Ячи. Она уже начинает потихоньку успокаиваться, а на месте слез остаются лишь мокрые дорожки, которые Куроо вытирает большими пальцами.       — Тогда принимайся за работу, а я тебе помогу. Вот это на редакцию? — Тецуро указывает на аккуратную стопку бумаг, что лежит на самом углу стола. Получив утвердительный кивок головы, он хватает свое занятие на ближайшие несколько часов и бодро двигается в сторону одного единственного свободного рабочего стола. Ячи позади него снова принимается за работу, только на этот раз на ее лице сияет улыбка.       "Блять, а че теперь делать-то?" — спрашивает у своей башки Куроо, сидя один на один со стопкой непонятных рисунков.       Ну что, Куроо, довыебывался? Допомогался? Вот теперь сиди, как идиот конченный, сверли глазами бумажки и не забудь клоунскую бибу на нос натянуть. Он, конечно, видел, как работали редакторы в офисе, как работал Цукишима на "инструктаже", но никогда прежде не пробовал сие мастерство на практике. Вот это попадос...       Он чувствует на себе взгляды художниц, следящие за каждым его действием, потому ему приходится дрожащими руками залезть в свою сумку и вытянуть оттуда инструменты. Может быстро загуглить, как это делается? Ну а че, идея неплохая, только со стороны будет казаться, словно он хуи пинает, а не работает. Черт, он вообще не рассчитывал зайти так далеко! Почему Цукишима не уволил его сразу? Поиздеваться решил?       Давай же, Тецуро, думай, как вылезти из того говна, в которое ты сам же и прыгнул, крутанув сальтуху, давай...       — Ну что, рыцарь в сияющих доспехах, нагеройствовался?       Брюнет гулко сглатывает в миг ставшую горькой слюну. Вспомнишь солнце, вот и лучик, чтоб его.       — Я просто не мог стоять в стороне, — сжав яйца в кулак, ответил Куроо. Однако глаз на босса так и не поднял, зассал.       — Это я понял, защитник справедливости, — Тецуро слышит обреченный вздох Цукишимы, а после скрип пластиковых ножек о пол. Босс пододвигает стул к столу, временно принадлежащему Куроо, и присаживается рядом. Слишком близко. Очень тесно.       Рабочее место реально рассчитанно на одного человека, но Кею банально больше некуда сесть, потому приходится тесниться.       — Дай уже сюда, — недовольно фыркает блондин, вырывая из рук Тецуро канцелярский нож.       Они приступили к работе.

***

      — Черт, ничего не успеваю!       Часовая стрелка неумолимо двигалось к цифре два. Даже спустя несколько часов упорной работы, отрисовки финальных страниц и редактирования сцен команда все равно категорически не укладывалась в дедлайн. Ячи паниковала, хватаясь за светлые волосы, художницы излучали вайбы мертвяков, Цукишима агрессивно работал, а Куроо ахуевал.       — Еще две страницы, я не смогу это сделать за полчаса! — пищит мангака, чуть ли лбом об стол не долбясь.       Художницы невольно перенимают панику мангаки, дергаются и волнуются. А Куроо вместе с ними.       Один только Цукишима выглядит спокойнее удава, мать его. Сидит весь такой из себя занятой, вырезает реплики и даже не моргает. Чертов камень. За все часы усердной работы он так ни разу и не упомянул о скорейшем увольнении Куроо, что последнего пугало до чертиков. Кей просто раздавал подчиненному указания, не доверяя основную работу, и использовал его как принеси-подай мальчика. Но Тецуро и против-то не был на самом деле, в одиночку он бы точно не справился.       — Что нам делать, Цукишима-сан? — перепуганная до мозга костей спрашивает Ячи.       — Успокоится и работать, — ровно отвечает главред. Мангака начинает сходить с ума.       — Мы не укладываемся! Нам нужно больше времени, бог ты мой, меня же убьют, я...       Она не успевает договорить, так как ее прерывает стальной голос Цукишимы.       — Я договорился с типографией на шесть часов. Заткнись и рисуй.       Ячи неровно вздыхает.       Какая-то художница падает в обморок.       А Куроо произносит вслух мысли абсолютно каждого, кто находился в офисе.       — Ты блять раньше сказать не мог?!