Берегись своих желаний

По заявке @solsolol_ Осип Яковлевич никогда не делал сыну подарков на день рождения. Точнее, это были не совсем подарки. Отец просто совал Яшке пачку купюр со словами: «Купи себе что-нибудь» и никогда не интересовался, на что сын употребил подаренные деньги. Часть денег Яшка всегда отдавал маме, знал, что отец всё равно подкинет ему ещё. Не в таком количестве, конечно, но всё же. Оставшееся тратил на новые пластинки, кожанки, прочую рок-атрибутику, один раз купил с рук импортный магнитофон. Отчего-то «подарки» отца не радовали — в душе оставался какой-то осадочек неприятный, гложущий… Яше всегда казалось, что, на что бы он не потратил эти деньги, отец, если бы поинтересовался, был бы в любом случае недоволен. Он вообще всегда был недоволен сыном. Яшка был для него неудачным, и иногда, в злую минуту, Яше казалось, что он — одна из причин, почему Шершанские развелись. На восемнадцатилетие пачка банкнот была особенно толстой, а лицо отца — особенно постным. Даже не похлопав сына по плечу, не то, что бы обнять, Яков Осипович скупо бросил «С днём рождения», прыгнул в тачку и был таков. Пробормотав вслед удаляющемуся автомобилю «Спасибо», Яшка твёрдо решил употребить «подарок» на что-нибудь полезное. Полезное — с его, Яшкиной, точки зрения. Первым порывом было — сгонять к закрытому ДК, где цыгане толкали всевозможную дурь. Яшка уже год как покуривал «травку», пару раз пробовал что посильнее. Однако, прикинув как следует, он решил, что передоз и больничка — это не то, что он хочет получить в подарок, Шершанский-младший озадачился выбором презента поинтересней. «Купи, что хочется» — сказал отец. Ну, не сказал в этот раз, но в прошлые разы говорил именно так, и в этот, наверняка, подумал то же самое, просто решил не тратить время на болтовню с неудачным сыном. Глотая и давя в себе кислую горечь обиды, Яшка задумался — чего ему хочется, прямо сейчас? Прямо сейчас — в общем, как и всегда — ему хотелось Женьку Самохину из музыкальной школы. А ещё — телеведущую Татьяну Восьмиглазову. Но с Женькой Яшке ничего не светило, с Восьмиглазовой — тем более. Зато карман грела внушительная пачка купюр, и в рыжей голове оформился план… Прошлялся до сумерек по городу, глотнув для храбрости купленного в первом попавшемся магазине коньяка, приплёлся в известное многим место на отшибе недалеко от знаменитого ресторана, отдал бритоголовому широкоплечему коротышке внушительную сумму и, заикаясь, нагло потребовал «самую лучшую и дорогую». Коротышка гнусно заржал и свистнул четырёх разномастных баб в чём-то коротком, обтягивающем, блестящем. Яша окинул «цветник» долгим задумчивым взглядом и по-детски уточнил у сутенёра: — Самая лучшая… Какую посоветуете? И застенчиво добавил: — У м-меня день рождения, блин… Девки тоже засмеялись, и стоящая с краю высокая блондинка лет тридцати пяти протянула: — Поехали, поздравлю тебя. — Я… это… Пешком, блин, — смущённо сообщил Яшка, — Ща таксишку вызову… Такси довезло именинника и сосредоточенно поправляющую всю дорогу макияж путану до дома Яшки за пятнадцать минут. Первым делом Яша предложил женщине, представившейся Натой, коньяка из с горем пополам извлечённой из кармана косухи бутылки. Та усмехнулась, но не отказалась, оставив на горлышке след ярко-красной помады, и практически приказала: — Раздевайся! Ощущая себя за что-то наказанным, Яшка покорно и уныло стащил с себя узкие кожаные брюки, бесформенную футболку, потянулся было к кольцам и браслетам, но Ната, успевшая сбросить вырвиглазный фиолетовый полушубок, его остановила. — Оставь. Ложись. Яшка помялся с ноги на ногу, зябко ёжась, и несмело прошелестел: — М-можно?..- и потянулся к её блузке. Женщина подозрительно покосилась на него исподлобья и, помедлив, разрешила. Руки тряслись, благо, пуговиц оказалось не слишком много, они скоро кончились, и Яшкиному взору открылась совершенная грудь в не слишком свежем бюстгальтере. Не дожидаясь Яшкиной инициативы, Ната быстренько выпуталась из юбки, чулок и белья и толкнула именинника на кровать, почти незаметно раздевая его до конца и устраиваясь сверху. Яшка сразу понял, что с выбором он угадал. Вряд ли в ближайшем времени ему светила бы подобная женщина — опытная, с фантастической фигурой, предупреждающая каждое его желание. Лучший подарок! Спасибо папе… В ушах звенело, перед глазами до сих пор искрило, сердце колотилось так сильно, что, казалось, готово было проломить цыплячью грудную клетку. Дышать было даже чуточку больно, а ног Яшка вообще не чувствовал. Ната, ещё не одетая, но уже в белье, курила в открытую форточку, пока именинник, ублажённый всеми возможными способами, с россыпью пятен и следов помады на шее и груди и свежими царапинами на спине и боках, еле дыша, валялся на разгромленной постели. — Жив? — насмешливо осведомилась она, наконец одевшись. — Д-да… Спасибо… Ты прям… вообще, блин… Она вновь усмехнулась. — Ты тоже ничего. Я такси вызвала, денежку подкинь. Яша с трудом перегнулся через спинку кровати и выудил из кармана куртки пару смятых купюр. Ната приподняла бровь — здесь хватило бы, чтобы объехать весь Катамарановск по кругу раза три. Яшка вяло махнул рукой — мол, «бери, заслужила» — и обвалился обратно на кровать. — Ну пока, — со странным выражением произнесла Ната, — С днём рождения, лисёнок. Такси везло задумчивую Нателлу по вечернему Катамарановску обратно на точку. В маленькой сумочке лежала так и не вскрытая упаковка клофелина.