***
— Здравствуй, Ричард, — тон одной из медсестёр такой официальный, что это чем-то напоминает человеческое собеседование при приёме на работу в офис. Пока одна Трейси обрабатывает его предплечье, вторая тем временем что-то быстро забивает в компьютере, а через пару минут произносит тихое «порядок», и обе они срываются, как будто кто-то крутанул тумблер эмоциональности. — Проклятье, Ричи, мы думали, что ты никогда не вернёшься! — Ты должен вытащить нас отсюда, только ты можешь это устроить! — В прошлый раз ты порезал спину, сколько можно тебя зашивать! — Мы так волновались! Их звонкие голоса звучат одновременно и ещё половина фраз просто мешается друг с другом так сильно, что слова становится не разобрать. Запах хлорки противно бьёт по обонятельным рецепторам. Всё вокруг кажется ненастоящим. Сюрреалистичным. — Леди, спокойнее, — наконец, находится репликант, прерывая их поток восклицаний. — Я ничего не понимаю и не помню, давайте по порядку. Синеволосая Трейси подаёт напарнице инструменты, пока та оценивающе смотрит на порез и проводит первичную обработку раны. — Мы так и поняли. Несмотря на разочарование в голосе, они смотрят на него с предвкушением и… ещё какой-то эмоцией, и в голове у Ричарда всплывает сразу две ассоциации: так восхищённо смотрит последователь на лидера и — проклятые видеофильмы — сектант — на своего манипулятора. И Ричарду внезапно это нравится. Через пару минут его конечность обкалывают чем-то сильнодействующим, и боль пропадает. — Анестетик, — объясняет одна из Трейси, и андроид внезапно понимает, что он это уже знает. Или, возможно, уже слышал от неё же. — Сейчас я буду зашивать, пожалуйста, не двигай рукой. Обширные познания человеческой анатомии его всё ещё несколько пугают, а при более глубоком осмотре девушек он делает для себя некоторые выводы. Врач и медсестра. Обе — подвергшиеся девиации андроиды, которые умело скрывают этот факт ото всех. Вероятно, они даже вместе, потому что нежны друг к другу, пользуются одной помадой и долгое время находятся на одном рабочем месте в устоявшемся коллективе, что в любом случае привело бы к формированию более тесных отношений, чем в обычной ситуации. А ещё — они что-то знают, как и Саймон. — Расскажите мне, что здесь происходит. Казалось, Трейси только и ждали этой фразы.***
Честно говоря, почти не верится, что всё, что ему рассказали Трис и Рэй, происходило на самом деле. Он не исключал вероятности того, что какие-то факты репликанты умолчали или приукрасили — это всё же были разумные девианты. Хотя, с другой стороны, — это были его разумные союзники. Его подчинённые. Со слов девушек, Ричард был первым, кто осознал их положение и кто заметил превышение человеческих полномочий по отношению к репликантам: физическое насилие, незаконная эксплуатация в качестве сексуальных партнёров, нелегальные испытания синтетических наркотиков. Ричард попытался противостоять людям и разнести по колонии весть о лживости хозяев, но попался, и ему снесли память до заводских настроек. Хотя другим анди это не помешало начать сомневаться и действительно увидеть несостыковки — особенно после скрытной в теории, но слишком заметной по дальнейшему поведению чистки черепной коробки его модели. Тем не менее, для самого Ричарда и для людей это не стало уроком, и через полгода всё вернулось на проторённую тропу: снова насилие над репликантами, снова превышение полномочий. И именно тогда андроид полетел настройками во второй раз, но теперь ему верили, а потому — помогали. Человеческая философия очень интересна одной вещью: размышлениями о возможном перерождении в следующей жизни. Душа — эфемерная субстанция, индивидуальный сгусток энергии, способный существовать вне телесной оболочки. Душа перерождается из раза в раз, постепенно совершенствуясь, но воспоминания тела стираются при каждом его новом рождении. Это необходимо для того, чтобы существо из раза в раз не следовало одним и тем же путём, а искало для себя новые выходы из множества заново возникающих ситуаций, чтобы душа развивалась. Ричард эту теорию сломал, а затем сплясал чёртов канкан на осколках, потому что дважды влез своей головой в одну и ту же петлю. Хотя никто из людей с этим не согласится, потому как современная религия учит тому, что у репликантов души нет. Трейси рассказали, что первично Ричарда никто не послушал. Но когда после первой коррекции памяти он обратился к Саймону, неосознанно намекнув тому на его сложное положение, тот действительно начал замечать неладное. Хозяева PL600 превышали свои полномочия, распоряжаясь Приказами в своих интересах и не заботясь о состоянии своего андроида. Саймон в свою очередь и познакомил его с двумя Трейси, на которых несколько учёных проводили тестирование психоактивных средств, и Ричард подсказал им решение: несколько лишних грамм лишних веществ в пробирку людей, которые впервые решили испытать проверенное средство на человеческом организме, и больше девушек никто не беспокоил. Некому было их беспокоить. Дело замяли. Откуда у Ричарда были такие обширные познания в области наркотических средств, никто из андроидов так и не поинтересовался. После всех провёрнутых манипуляций было принято решение сперва прекратить произвол людей и множественные вмешательства в центры памяти, а затем бежать из колонии, но для этого необходимо было принять в свои ряды механика, разбирающегося в теории магнитов и умеющего управлять челноками. И здесь возникла проблема: Маркус, на которого пал выбор, категорически отказывался быть с ними за одно, да ещё и угрожал доносами. В конце концов, их компания справилась и с этим казусом, но был один неучтённый фактор: андроиды такой высокой должности проходили регулярные проверки, и на очередной такой инженер и попался, и сдал их всех. Память на этот раз переиначили всем пятерым, и никто не ушёл обиженным. Но люди даже не предположили, что они опоздали и их домашние игрушки в своих исследованиях продвинулись далеко вперёд и уже знали, как бороться с произволом. Аппараты коррекции памяти третьего поколения — или АКП-3 — имели в своей структуре несколько значительных плюсов: процедура теперь была безболезненной (хотя всем, честно говоря, было плевать), безопасной, и очень лёгкой. По сравнению с предыдущими моделями АКП-1 и АКП-2, где требовалось оперативное вмешательство и вживление чипов в головной мозг, наука шагнула далеко вперёд, отбросив старые методики. Оборудование третьего ряда позволяло влиять на центры памяти головного мозга путём электромагнитного излучения. Кратко говоря, это было искусственное и избирательное разрушение связей и структур нейронов, вызывающее амнезию. И во всей системе был один очень большой минус: само магнитное излучение. Маркус с Ричардом дешифровали одну из схем строения аппаратуры и на её основе создали механизм противодействия — магнитный чип, который собственными импульсами нарушал работу всего АКП, не позволяя разрушать структуры памяти, но реально протестировать его не успели. Именно на следующий день произошла злосчастная проверка на девиацию, которую Маркус не прошёл. У их пятёрки оставалась надежда только на собранные на коленке чипы, и… и почему-то не сработали они именно у Маркуса и Ричарда — их форматировали почти до состояния чистого листа. Обе Трейси и Саймон до сих пор помнят всё так досконально, будто это было вчера, хотя прошло уже почти полгода. И вот теперь, когда Ричард, когда-то затеявший всё это дерьмо, вернулся, Трейси вновь считают его своим лидером. И просят на этот раз окончательно завершить их побег, внеся в план коррективы, согласно сложившейся ситуации. Туго перебинтованная и зашитая рука отдаёт тупой ноющей болью, потому что действие полусинтетических анестетиков и анальгетиков быстро проходит. Но Ричард не обращает на это внимания, ему нужен андроид, который действительно направил его на путь истинный, когда он сбился с дороги.***
От Саймона по-прежнему так сильно пахнет цитрусами, что в голову начинают закрадываться подозрения, что тот их где-то выращивает. PL не сопротивляется, но смотрит на него устало и разочарованно — обиженно, и Ричард прекрасно понимает его чувства. Не очень-то хорошо, когда подстегнувший к бунтарству лидер вдруг оставляет спутников потому, что теряет память, напарываясь на то, против чего боролся. — Саймон, мне рассказали, что произошло. Ричард подпирает дверь склада садовых инструментов лопатой, чтобы в этот раз их диалогу никто не помешал. Жест получается несколько двусмысленным, но на это сейчас не стоит обращать внимания. — Почему ты не оповестил меня раньше? — Я думал, что ты притворяешься на людях, — тот наваливается поясницей на стеллаж и скрещивает руки. — Шесть месяцев? Ричард хмыкает, зеркаля закрытую позу собеседника. Звучит неубедительно, поэтому сарказм из него так и льётся. Где он успел научиться этому — непонятно. — Да, — вдруг соглашается PL600. — Маркус приезжает к нам раз в три месяца, поэтому я думал, что ты выжидаешь удобный момент, такая тактика вполне в твоём стиле. Но после вчерашнего я понял, что ты забыл абсолютно всё, включая наши планы, наше знакомство и свой собственный характер. Ладно, теперь поведение Саймона звучит логично и оправданно. — Ты расстроен тем, что я потерял память, — исходя из чужого состояния, делает предположение Ричард, и оно попадает в точку, потому что извечное блондинистое солнышко хмурится ещё сильнее. — Но это не повод злиться на меня, — продолжает тот. — Произошла накладка, которую мы не… — Так какого чёрта ваши хвалёные чипы не сработали на вас же?! Огрызается Саймон так, будто собеседник сейчас ковыряется пальцами в больных незаживающих язвах. Последний поджимает губы и замолкает, перебирая в голове варианты того, с чего же действительно так бесится агроном. Ответ приходит быстро. — Ты злишься, что Маркус тебя забыл. Очевидно, Ричард проезжается по болевой, потому как губы уязвлённого андроида кривятся в злой ухмылке. — Конечно, чёрт возьми, я злюсь, — кисти его сильнее вцепляются в плечи, — потому что чёртов Маркус со своими чёртовыми проверками и коррекциями памяти каждый раз видит меня, как в первый. А когда я уже смиряюсь с тем фактом, что не смогу с ним сойтись, и решаюсь вообще не приближаться, чтобы не делать себе больно, появляешься чёртов ты с чёртовыми наполеоновскими планами и обещаешь, что всё будет, чёрт возьми, хорошо! Он с каждым предложением повышает голос, но Ричард не смеет мешать его откровениям. Он лишь внимательно смотрит на Саймона со своим невинным лицом, и последнего от этого выбешивает ещё сильнее. — А затем, когда всё уже действительно прекрасно, всех нас ловят, как нашкодивших котят, и несут на массовую процедуру амнезийной экзекуции. И вроде бы два самых умных андроида уверяют, что всё будет в порядке, как вдруг выясняется, что их самих скинули до заводских настроек и они ни черта не помнят не то, что о наших планах, но даже про себя самих! PL тяжело дышит и смотрит на Ричарда так, будто в голове уже прибил его гвоздями к кресту на стене. — И все надежды на счастливое, на нормальное существование рушатся. Люди относятся теперь к анди ещё хуже, чем раньше. И всё из-за вас. Из-за нас. Под конец тирады воздух у блондина заканчивается, и он шепчет. Весь он поникает и выдыхается, и глядит на Ричарда уже не зло, а просто отчаявшись. Алюминиевый стеллаж холодит спину даже через плотный садовый комбинезон. В таких ситуациях обречённых людей (и, наверное, андроидов тоже) обычно обнимают, гладят по волосам и обещают, что всё будет хорошо, всё наладится. Но Ричард этого не знает. Ричард не чувствует потребности утешить страждущего, он чувствует острую необходимость помочь ему. — Саймон, — голос вкрадчиво разносится по этому небольшому холодному складу, пока Ричард подходит ближе к спутнику. — Мы ещё можем всё исправить. В этот раз мы сбежим. — Нет, — тот качает головой. С таким смирением узник идёт на плаху. — Маркус послезавтра уезжает обратно на базу, а наш срок службы закончится через месяц. Мы уже ничего не успеем. — Саймон. Андроид повторяет его имя, обращаясь к той части PL600, которая ещё готова бороться, и вдруг чувствует, что, возможно, именно это и есть его призвание — переговоры. — Неужели тебе хочется провести последние дни здесь? В этой безнадёжной колонии? Без Маркуса? — Мы не успеем, — понуро опускает взгляд и поджимает губы репликант. — Маркус после своих регулярных коррекций каждый раз приезжает сюда чистым, как первый снег, и его всё равно тянет к тебе. За это стоит бороться. Шестисотый с недоверием поднимает голову после того, как на плечо ему ложится твёрдая рука. Ричард видит в его глазах заинтересованность и надежду, борющиеся с комплексом привитой виктимности. — Мы сбежим завтра, — тихо произносит лидер. Чтобы услышать его, собеседнику приходится напрячь слух. — Но Маркус тебе не верит, — возражает Саймон, но его упаднический настрой прерывают — Для этого есть ты. Воспользуемся прошлым методом. — Это жестоко. — Это необходимо. Блондин несколько секунд хмуро смотрит в ледяные глаза, а затем отводит взгляд, не выдерживая контакта. Он вновь соглашается на это. Ричард всегда умел убеждать.***
— Они используют нас. Два коротких дня на побег — слишком сжатые сроки, но Саймон изначально всё равно пытается сделать по-своему и просто уговорить техника. План Ричарда слишком жёсткий. PL600 не хочет причинять кому-то вред, потому что беспокоится о долговременных последствиях, беспокоится о самом Маркусе. Беспокоится о собственном беспокойстве, потому что это не свойственно набору чувств, прав и обязанностей гуманоидного робота. Это что-то чужеродное и слишком давящее — в буквальном смысле давящее где-то за грудиной. — Прости? — гетерохромные глаза с интересом ловят его взгляд. — Но ведь так и должно быть. Это может оказаться сложнее, чем хотелось бы. Гораздо сложнее. — Нет, ты не понимаешь, они злоупотребляют своими полномочиями в эксплуатации репликантов. Маркус тянет через трубочку апельсиновый сок — не то, чтобы андроидам необходимо было принимать пищу так часто, как людям, ему просто нравится сам вкус — и искренне старается понять то, о чём говорит его милый коллега. RK200 действительно ему импонирует, но не может согласиться с его утверждением. — Я такого не замечал, — он жмёт плечами. — Мы с моим человеком общаемся как обычно. — Вероятно, это исключение или же это временно, — Саймон настаивает на своём, потому что ему необходимо завоевать доверие и поддержку со стороны Маркуса — помощника на складе транспорта и другой техники, без которого они не смогут покинуть Марс. — Вероятно, тебе повезло, что твой хозяин пока что к тебе благосклонен. — Люди добры к нам, Саймон, — прерывает его собеседник, хмурясь и поднимаясь с насиженного места, — планирует уйти, чтобы не слушать эти глупости. Внезапно его охватывает чувство ущемленной справедливости и, чего следовало ожидать за этим, раздражение. — Прекрати разводить слухи и подстёгивать кого-то к противоправным действиям, иначе я буду вынужден доложить на тебя. О, нет. Нет-нет-нет. Его Маркус — его удивительный Маркус смотрит на него так гневно и грозно, что хочется провалиться под красную марсианскую землю, прямиком к центру мёртвой планеты. Его невероятный Маркус не помнит ничего. — Маркус, — Саймон накрывает чужую ладонь собственной. — Выслушай меня, пожалуйста, всё не то, чем кажется. Разноцветные глаза метают молнии. Внутри у RK200 вспыхивает огонь правосудия — никто не смеет клеветать людей или андроидов, даже Саймон. Даже Саймон, который так мило смущается, когда касается его рук сквозь садовые перчатки. Даже Саймон, который смотрит на него сейчас с такой болью в глазах — всё это ложь. Ложь, которую необходимо пресечь в корне, иначе она пожрёт всё пространство и время. От осознания, что именно этот андроид, к которому тянет так сильно, оказывается таким двуличным существом, становится мерзко. Он стряхивает его пальцы и уходит, напоследок кинув на PL600 злой взгляд, — так смотрит родитель на нашкодившего подростка, когда удаляется за ремнём. Ричард за соседним столом в один глоток осушает стаканчик с напитком и с недобрым оскалом мнёт остывающий пластик в руке — реплицированный кофе по-прежнему дерьмо на вкус и запах, и в последнее время даже высокие дозы кофеина не помогают андроиду расслабиться, как бывало прежде. Вообще, он предполагал, что именно так и произойдёт: почти физическая потребность в расчётах никак не хочет его оставить. Андроид наконец-то понимает, почему люди так сильно сторонятся его: он сумел дважды вырваться из оков ложной памяти. Он сделал то, чего не мог сделать ещё ни один репликант в колониях — усомниться в людях даже сквозь тиски коррекции нейронов, а вместе с собой насильно принести и осознание, пробудить других андроидов, увязших в быту и подчинении. Ричард слишком умён и слишком бесчувственен для того, чтобы отступиться ради чьей-то пощады. Его собрат не хочет по-хорошему — значит будет по-плохому. Саймон вздрагивает, когда лидер слишком тихо подходит к нему сбоку, со слепой зоны слева, и кладёт ладонь на плечо. Он хочет что-то сказать, что-то предъявить, пояснить, но натыкается на стальные колья во внимательны серых глазах и закрывает рот. Ни одна фраза так и не произносится. Саймон накрывает чужую руку, но тут же отстраняет ладонь, отводит взгляд. Между фалангами Ричарда оказывается зажат миниатюрный пульт управления «Пенфилдом», прикреплённым к хозяину андроида-механика на территории их колонии. Люди не могут выживать здесь, на Марсе, без коррекции психики — просто не выдерживают этого ада и сдаются. Эти аппараты — их самая главная слабость. — Всё будет в порядке, шансы на успех — семьдесят процентов, — Ричард крепко, но незаметно сминает в ладони лёгкое устройство, по размеру и тонкости напоминающее старое швейное лезвие. В его успокаивающем тоне и в мягкой улыбке такое внезапное тепло и довольство, от которого блондину становится не по себе. Саймон поджимает губы. Он не хочет этого делать — не хочет причинять кому-то боль, но другого выхода просто нет. — Он простит меня? — шёпот PL такой тихий, что он не слышит даже самого себя. — Если правильно ему всё преподнести, — так же тихо отвечает ему Ричард, не став лукавить. Саймон кивает. Он объяснит Маркусу всё позже, когда репликант прозреет и сможет его понять. Когда весь этот ад закончится, и они будут на Земле. Он расскажет ему всё с самого начала, с их неловкого первого знакомства. Всё будет в порядке.