***
Гэвин раскладывает содержимое своего чемоданчика на столе в помещении, куда его проводили Камски и Коннор. Несмотря на то, что стоит ранний полдень, в комнате царит полумрак из-за тёмного покрытия наружных стёкол. В любом из дамских романчиков, которые так любила почитывать его невеста, такую атмосферу окрестили бы «романтичной», но в целом так даже лучше для процедуры тестирования. Вообще, Гэвин не может не отметить, что в этой части дома большинство остальных предметов интерьера выглядят так, будто они даже не из мира сего — почти кричат о том, что в здании проживают то ли богачи, то ли просто извращенцы с особым дизайнерским вкусом. Взять хотя бы этот бассейн, который они преодолели ранее… Кому вообще в современном мире нужен собственный бассейн, да ещё наполненный цветными экзотическими рыбами? Разве все они не вымерли следом за птицами сразу после начала катастрофы? — Я никогда не видел, как проводятся тесты на эмпатию, — голос Коннора такой мягкий, что ему внезапно хочется отдать все богатства мира, вдобавок к тем, что расставлены по скользким полам Киберлайф. — Расскажите мне, Гэвин. Пожалуйста. Он просто не может ему отказать. — Методика Войта-Кампфа позволяет выявить биологическую реакцию стыда или отвращения организма на воздействие факторов-раздражителей. — Реакция зрачков? — переспрашивает Коннор, заинтересованно разглядывая приборы. — Да, а также колебания напряжения глазных мышц, — соглашается Рид, продолжая подсоединять лэптоп, камеру и прожектор друг к другу. Собственную сучность рядом с приятным собеседником внезапно хочется спрятать и больше не доставать. — И расширение капилляров в коже лица — это краска смущения, стыда — её невозможно подделать. — У репликантов отсутствуют все вышеперечисленные реакции, — Элайджа, устроившийся в кресле рядом с ними, вставляет своё слово, и Рид не перебивает, заинтересованный в том, что может ему поведать сам создатель андроидов. — Анди не свойственны жалость или стыд, или смущение, потому что они не способны понять и проникнуться состоянием другого человека или андроида — у них отсутствует эмпатия. В его словах такая светлая и лёгкая грусть, и весь он сам окутан белёсым дымом от подожжённой сигареты, что окраску голоса не сразу получается распознать. — Вам их жаль? — Гэвин почти заканчивает сборку и устремляет свой взгляд на Камски — что-то в его образе не даёт ему покоя. — Думаю, да, — легко улыбается тот. — Как создателю жаль своё творение, когда идеал вдруг оказывается неполноценным. Репликанты — почти те же люди, с той же анатомией и физиологией, и они действительно живые, но, увы, не могут чувствовать. Это ломает всю красоту, будто бы в огромной картине не хватает нескольких кусочков пазлов. Рид запомнит его слова. Рид не знает зачем, но сделает это, потому что, если ему придётся оправдываться перед комиссией Департамента о провале, он сможет безо лжи сказать, что виноваты не охотники на репликантов с их отсталыми методами выявления, а создатели репликантов — с их передовыми технологиями. Создатели репликантов, которые пытаются вдохнуть человеческое в нечеловеческое и этим самым, возможно, и провоцируют бунты ведроидов в колониях. — Испытайте меня, — вдруг вновь просит Коннор. — Зачем? — полицейский смаргивает лезущий в глаза сигаретный дым и озадаченно переводит на него взгляд. За Коннора с хитрым прищуром отвечает Элайджа: — Мы избрали его в качестве первого испытуемого. Возможно он — андроид. Мы надеемся, что вам удастся это определить. Всё это начинает казаться плохим кино.5. Cyberlife
28 октября 2021 г. в 18:13
Аэрокары — чертовски удобные штуки.
Лет семьдесят назад, когда эту технику только вводили в пользование, люди так сильно сопротивлялись, будто им предлагали не удобный манёвренный транспорт, а персональный адовый дрын, причём ещё и в ипотеку.
Мало кто доверял производителю ещё и из-за того, что техника была оснащена системой искусственного интеллекта, к которой в те времена не было особого доверия. Земляне боялись то ли начала восстания трансформеров, то ли многочисленных аварий, но вскоре поняли, что ничего их телам и душам не угрожает, и расслабились.
Вот тогда-то и началось раздолье для полиции.
Гэвин и сам периодически ловил нарушителей, обычно состоявших из подростков, пьяниц или торчков под спидами, решивших вдруг отключить «чёртову говорящую бабу из радио» и покататься своими силами.
Нет, кары действительно можно водить даже в состоянии опьянения, один чёрт — ни за что не отвечаешь, только забивай маршрут и лети себе с богом.
Аэрокары с опознавательными полицейскими сигналами — вообще чудо. При включении красно-синего проблескового маячка порой получается даже редкие пробки красиво обходить во всех плоскостях.
Преследования самостоятельно управляющих автомобилем преступников получаются вообще максимально эпичными, потому что умная автоматика просчитывает маршрут наперёд и прёт наперехват, как слон на моську. Скайуокер бы оценил!
Главное здесь — пристегнуться и натренировать вестибулярный аппарат, а то можно заблевать всю кабину от многочисленных смен вертикальных и горизонтальных положений.
Когда Гэвин сажает свой потрёпанный в погонях кар на крыше здания, принадлежащего компании Киберлайф, то обнаруживает, что встречает его молодой мужчина — высокий поджарый брюнет.
Глаза его закрыты коричневыми пылезащитными очками, а серое пальто делает весь образ чем-то похожим на сыщика из старых-старых детективов.
Он подходит к самому автомобилю, видимо, не боясь погрязнуть в дыму и пыли от ещё работающих аэродвигателей и выхлопов, и протягивает Гэвину руку, намекая на помощь в том, чтобы выйти из машины.
Детектив чувствует себя элитной дамой, которая приехала с кавалером в театр, а потому хмурится и руки в ответ не подаёт, выбираясь из кабины самостоятельно, но желчью при этом всё же ещё не плюётся.
Незнакомец легко улыбается. Голос у него оказывается приятным для слуха.
— Меня зовут Коннор Декарт. А вы, видимо, мистер Рид?
— Да, но лучше на ты — Гэвин.
— Хорошо, Гэвин, идёмте, — в манере общения спутника всё равно проскакивает что-то возвышенное, и он умудряется быть вежлив при общении даже по именам.
Риду, на удивление, комфортно.
— Мы уже отобрали для вас группу испытуемых.
— Прекрасно.
Вместе с Коннором они быстро преодолевают посадочную площадку, разлинованную белыми полосами: помимо кара Гэвина на крыше стоят ещё два-три аэромобиля, судя по дороговизне — кого-то из сотрудников корпорации.
Намётанный глаз цепляется за отсутствие охранников, о чём Гэвин не может не спросить из чистого любопытства:
— Вы не боитесь за собственную безопасность?
— О чём конкретно вы спрашиваете? — уточняет Коннор, проходя сквозь усиленные металлом стеклянные двери перед Ридом. Тот машинально отмечает процедуру снятия отпечатков пальцев.
— У вас нет охраны.
— У нас развитая система искусственного интеллекта, а основная охрана — этажом ниже. Элайджа не любит, когда вокруг него много людей, да и держать персонал на открытой крыше под солнечной радиацией негуманно.
Внутри здания корпорации тепло, и, когда Коннор снимает своё деловое ретро-пальто, Гэвин машинально отмечает обилие родинок на его шее, оставшаяся половина которых скрыта за низким воротником чёрной рубашки.
— Вы живёте вместе?
— Да, с недавних пор, — на двусмысленный взгляд Рида брюнет только улыбается. — Он мой дядя.
Коннор снимает очки, оставляет их на лбу, и оказывается, что глаза у него тёмные и смотрят слишком по-доброму, почти по-детски.
Гэвин окидывает взглядом уже его целостный образ и замечает, как сильно Декарт подходит под его типаж; стоит усилий разорвать зрительный контакт — необходимо идти вперёд и не спотыкаться о предметы интерьера, коих тут в избытке.
Недосып, на удивление, не угнетает его состояние, а наоборот возбуждает нервную систему — хочется захватить как можно больше новой информации.
Взгляд сыщика неосознанно отмечает структуру помещения: длинные коридоры, холодный свет — минимализм с вкраплениями органично сочетающихся предметов роскоши, а также изобилие двух цветов: синего и красного. Несколько кричаще и вычурно.
Коннор ведёт его по небольшой лестнице вглубь здания и подальше от крыши, мимо лифта, по коридору направо.
— Ваш начальник разъяснил суть вопроса, и нас очень сильно беспокоит этот факт, ведь в сложившейся ситуации мы можем понести значительные потери.
Запоздалое осознание неприятно зудит: если единственный метод полиции не сработает на моделях нового поколения, всю «продукцию» придётся изъять и уничтожить до составления нового метода распознавания анди. А это — финансовый крах для Киберлайф.
— Я уверен, шкала Войта-Кампфа вполне подойдёт.
— Будем надеяться, — голос раздаётся откуда-то сбоку к ним выходит ещё один человек… в одном халате поверх оголённого худощавого тела — верно говорят, у богатых свои причуды. — Здравствуйте, мистер Рид, я Элайджа Камски.