Эдвард Элрик. Причуда: Алхимия

      Последнее, что он помнил — это исчезающий Отец, оплетенный черными руками.       Затем доспех отторг душу.       И Альфонс вновь оказался в белом пространстве напротив своих Врат — но уже в собственном теле. До ужаса слабом.       Повернув голову, он увидел еще одни Врата — откуда они здесь?       Неужели это… значит, все же теория, что их с братом души связаны — верна? Но тогда…       Эд, возможно, все еще жив!       Альфонс, поднялся на ноги и, пошатываясь, зашагал ко второй паре Врат.       С того момента, как из Обжорства вернулся один только Лин, прошло уже много месяцев, и надежда снова увидеть Эда почти угасла. До тех пор, пока Альфонс не встретился с отцом. Тогда они обсудили теорию о связи их душ, и Хоэнхайм предложил использовать ее, изменить круг преобразования человека таким образом, чтобы можно было разыскать душу Эда.       Они собирались вернуть его после спасения Аместриса, но Мэй, узнав обо всем, попыталась сделать это самостоятельно и открыла Врата.       Истина лишила ее голоса.       А сама Мэй стала пятой ценной жертвой.       После всего, что случилось, Альфонс хотел помочь ей вернуть утраченное — точно так же, как они с Эдом искали способ вернуть свои тела.       Уинри тоже не верила, что Эд мог так легко погибнуть, и продолжала заниматься с Домиником в Долине Раш, потому что была уверена, что Эд опять где-нибудь сломает автоброню, и ему понадобится новая.       Но Лин прошел через Врата раньше и не видел, что случилось с Эдом и Завистью — и, хотя Альфонс знал, что брат справится с чем угодно, неизвестность все равно пугала.       Альфонс был на полпути до вторых Врат, когда перед ними появился Эд.       Осознание пришло не сразу — только когда Эд, дернувшись, уставился на свои Врата, Альфонс понял, что это и вправду он.       И впервые ощутил себя настолько счастливым.       Значит, у отца все получилось.       И если Эд здесь, то отец нашел способ вернуть их обоих.       Все еще до конца не веря своим глазам, Альфонс зашагал быстрее — его настоящее тело не позволяло бежать, и это было невыносимо, потому что впервые за почти четыре года… был шанс коснуться брата по-настоящему.       — Брат!       Альфонс ощущал, как теплеют похолодевшие кончики пальцев, кровь шумит в ушах, и с каждым шагом Эд, которого, казалось, они потеряли навсегда, становится все ближе.       Это был все тот же Эд — слегка повзрослевший, иначе одетый и изменивший прическу, но безошибочно узнаваемый.       Но пока Альфонс не коснется его, то не сможет окончательно убедиться, что это все-таки не сон.       Эд перевел взгляд на него и распахнул глаза.       — Ал… Альфонс! — он бросился к нему. — Твоя душа здесь?!       — Да. После того, как мы победили гомункулов, она отсоединилась от доспеха.       Лицо Эда исказилось, и он схватил Альфонса за плечи дрожащими руками.       — Прости меня… прости меня, Ал, я должен был… если бы не моя ошибка…       Он прервался, тяжело дыша, и с болью посмотрел на Альфонса.       — Все в порядке, — тихо сказал Альфонс, и Эд застыл. — Раз ты здесь, значит, папа нашел способ вернуть нас обоих домой.       — Что?..       — Он использовал связь наших душ, чтобы отыскать тебя. Никто из нас не верил, что ты погиб.       Своими слабыми руками Ал обнял его, и в груди разливалась горячая радость оттого, что брат наконец нашелся. Живой. Невредимый. И все такой же.       Альфонс цеплялся за ткань его куртки — шершавую и теплую — чувствовал биение его сердца, и прижимался так крепко, как только мог, потому что мечтал об этом с того момента, как стал доспехом.       Теперь все наконец-то будет так, как и должно быть.       — Это… должен был сделать я… — прошептал Эд. — Вернуть тебе тело… должен был я.       Ал отстранился и заглянул ему в глаза.       — Для меня достаточно знать, что все это время ты был жив. И… я всегда хотел, чтобы мы вернули тела вместе, так что, наверное, мы здесь квиты, да?       Эд сжал стальную руку в кулак.       — Ты прав, — он грустно улыбнулся.       — И теперь… нам пора возвращаться домой.       Ничего не отвечая, Эд смотрел на него, и с каждой секундой его взгляд становился все отчаяннее. Он опустил голову и отвернулся.       — Я…       Что с ним происходило все время, что он отсутствовал? Альфонсу раньше казалось, что, как и его собственное тело, Эд оставался у Врат и просто не мог выбраться самостоятельно. Но что если… все было не так?       Если все это время Эд находился где-то еще?       Альфонс вдруг ощутил, как им завладевает смутная тревога.       — …не могу, — наконец едва слышно выдохнул Эд.       Он снова глубоко дышал, и его трясло — похоже, пытался успокоиться. Ал сочувственно сжал его руки, но Эд вздрогнул и вырвался.       — Там, куда я попал… Зависть оказался там вместе со мной… — его голос задрожал. — Я притащил его туда… и я не могу уйти, пока не разберусь с ним!..       Эти слова пронзили Альфонса, и он вздрогнул.       Еще одно предположение отца оказалось правдивым… он считал, что Зависть может угодить туда же, куда и Эд, из-за связи Хоэнхайма и гомункулов.       Альфонс не хотел в это верить, но это оказалось правдой.       Сердце защемило от тоски, когда Альфонс начал понимать, что брат не вернется вместе с ним в Аместрис — он бы не оставил Зависть безнаказанно творить зло.       — Брат…       — Не могу, понимаешь?! — Эд вскинул голову, и Альфонс увидел, что на его глазах выступили слезы. — Из-за меня страдают и умирают другие люди! Как я могу уйти, не исправив ничего?!       Альфонс потрясенно смотрел на него. Он не просто был у Врат, он угодил в целый другой мир…       Каждое его слово било по больному и отзывалось в сердце Альфонса.       Горечь звенела в груди, но Альфонс понимал чувства брата — ни один из них никогда не хотел, чтобы из-за них что-то случилось с кем-либо еще.       «Я не позволю умереть кому-то еще!»       Это были его собственные слова, и с тех пор ничего не изменилось.       Эд был точно таким же.       Сдавленно выдохнув из-за комка в горле, Альфонс ощутил, как подступают слезы, но попытался сдержать их.       Это сейчас было ни к чему, и, хотя боль от мысли о разлуке была едва выносимой, Альфонс не мог заставить брата страдать еще сильнее.       — Я не смог защитить его, понимаешь?! Зависть… Зависть пытал его прямо передо мной, и я мог только смотреть! — Эд прижал руку к груди, и по его щеке пробежала первая дорожка слез. — После этого… как я могу уйти?!       — Я понимаю, — Альфонс шагнул к нему, и тощие ноги все-таки подкосились.       Потеряв равновесие, Альфонс начал падать, но Эд успел его удержать, и они вместе опустились на землю, друг напротив друга.       — Ал… прости меня за это.       — Тебе не за что извиняться, брат, — Альфонс положил руку ему на плечо и попытался улыбнуться. — Я бы тоже так поступил. И… я бы первым сказал тебе остаться, если бы ты сомневался.       Они шли к этой встрече так долго. Много месяцев провели в неведении, боясь, что Эд мог погибнуть, и они даже не узнают. Убеждали друг друга, что все будет в порядке, и снова и снова думали, что могло с ним произойти и как теперь его разыскать. Задвигали тоску подальше, потому что нужно было спасти Аместрис.       И только Альфонсу выпало встретить брата, здесь, между их Врат, где времени не хватит даже на то, чтобы рассказать обо всем произошедшем.       Ком в горле все еще никуда не исчез, и ощущение безнадеги оттого, что эта их встреча была обречена, не отпускало.       — Я не знаю, смогу ли отыскать дорогу обратно… — Эд опустил голову. — Но я сделаю все, чтобы из-за меня больше никто не пострадал.       — Я знаю, брат.       Даже если они больше никогда не встретятся… теперь Альфонс хотя бы знал, что Эд жив.       — Значит… Аместрис в безопасности, да? — через несколько секунд молчания спросил Эд. — А Лин? Он…       — С ним все хорошо.       Альфонс решил не рассказывать о том, что Лин стал Жадностью на какое-то время — это было бы слишком долго. Даже о существовании Отца Эд не знал.       — Мы победили гомункулов. Да, Аместрис в безопасности.       — Понятно…       Альфонс вдруг ощутил, какая пропасть между ними образовалась за эти месяцы — брат не знал ни о круге преобразования страны, ни о том, что сын фюрера был Гордостью, ни о том, кто такая Мэй…       Точно так же, как и Альфонс не имел ни малейшего понятия, что происходило в том мире, где оказался Эд.       — Ты упоминал какого-то «его», которому не смог помочь, — осторожно заметил Альфонс. — Расскажешь?       — Это… — Эд вздохнул и съежился. — Он был первым, кого я там встретил. Очнулся у него в комнате. Они с отцом приютили меня, помогли освоиться. Все то время, что я провел там, он был рядом. Помог мне поступить в академию, чтобы я мог стать героем, разобраться с Завистью и найти путь домой.       Эд немного помолчал и, неожиданно улыбнувшись, добавил:       — Ну, в общем, полный придурок.       — Похоже, тебе очень повезло встретить именно его, — Альфонс тоже улыбнулся.       — Только из-за меня он попал в реанимацию и теперь лежит в больнице, — Эд помрачнел. — А я… даже не навестил его ни разу. Наверное, теперь он меня ненавидит.       Альфонсу вдруг вспомнился тот случай, когда он спросил Эда, не является ли ненастоящим человеком. Тогда Эд вместо ответа на гневную тираду просто ушел. И только после вразумления Уинри и одной тренировочной драки они смогли помириться.       — Думаю, тебе стоит к нему зайти, когда ты вернешься.       — Да.       Альфонс перевел взгляд на его одежду — чертовски странную для Эда. На нем были штаны и куртка из неизвестного Альфонсу темно-голубого материала, яркая желтая рубашка и фиолетовый длинный шарф. И челку Эд почему-то теперь носил на одну сторону.       — У тебя изменился вкус в одежде, брат.       — А?.. — Эд осмотрел сам себя. — Да это… постарался кое-кто. Я тут ни при чем.       — И ты опять умудрился где-то сломать автоброню.       — Я не виноват, что кое-кто не может держать себя в руках! — Эд недовольно сдвинул брови. — И вообще…       Он слегка вжал голову в плечи и покраснел.       — Передай Уинри, что… ну… — Эд скрестил руки на груди. — Остались у меня обломки, короче!       Альфонс рассмеялся. Никогда раньше брат не казался ему настолько сентиментальным.       Они вот-вот расстанутся, и неизвестно, смогут ли встретиться снова, но пока они еще могли поговорить, как будто бы все хорошо.       И эти ценные мгновения навсегда останутся в памяти Альфонса.       — Эй, хватит!       — Я рад, что ты смог найти подходящую замену для автоброни.       — Подходящую… да ты на это посмотри!       Эд поднял правую руку. На ладони было выгравировано «Мэй Хатсуме».       — Она же меня как ходячую рекламу использует! — Эд ткнул пальцем в надпись. — И вообще она меня бесит!       — Видно, девчонки-механики — это твоя судьба.       — Ага, конечно, — фыркнул Эд. — И жуткие учителя тоже.       — Точно, ты ведь говорил, что поступил в академию…       Получается, теперь брат стал студентом? А ведь был Государственным Алхимиком. Неплохое понижение в должности.       А еще он упоминал, что после обучения станет «героем».       Насколько же сильно отличался тот мир?       — Долго объяснять.       Из-за спины Альфонса донесся грохот.       Врата открывались.       Альфонс и Эд поднялись на ноги.       — Похоже, уже пора.       — Ал… — с тоской сказал Эд. — Я не могу обещать, что мы увидимся снова.       Черные руки схватили Альфонса и потащили к Вратам.       — Пока ты жив, я буду счастлив, — горечь раздирала изнутри, но Альфонс улыбался. — Живи, и все будет хорошо. Живи, чтобы спасти их.       Между закрывающихся створок Альфонс видел Эда, который сквозь отчаяние пытался улыбаться в ответ.       — Живи, чтобы защищать!       Эд кивнул.       Врата захлопнулись.