Драбблы с бантан

Мин Юнги — сладкая задница. Этот омега из тех, кому не важно то, кем будет его истинный, а то, чтобы он любил взаимно. Мин сразу понял, что ты являешься его альфой, и, хоть и не подавал виду, жутко переживал, что ты найдёшь себе девушку-омегу. Сам он любит находиться с тобой наедине. Вы можете часами целоваться, изучать тела друг друга, лежать в обнимку и просто молчать — Юнги обожает это время. При других он такой холодный и непреступный. Однако ты знаешь его, своего омегу. Айдол всегда наблюдает за тобой, ибо у вас полно омег, а ты одна такая альфа, затмевающая остальных (по мнению Юна). Когда вы встречаетесь взглядами, молодой человек едва заметно улыбается и отворачивается, мечтая поскорее оказаться наедине, только вдвоём. Мин собирался позвать тебя к себе, как тебя первее окликнула другая омега из стаффа, ещё молоденькая, красивенькая, да и девушкой является. К кому-кому, а к ней айдол ревнует настолько, что в душе начинает ненавидеть, хоть разумом и понимает, что так нельзя. — Т/И, помоги мне с вещами, — тяжело выдыхаешь, потому как знаешь, что Мин явно хотел подойти, но не успел. — Иду, — поднимаешься с дивана, а после идёшь к той девушке. — Т/И… Юнги сначала тихо успокаивает себя тем, что ты его истинная, ему судьбой предназначенная, любишь его… У него почти получается, пока он вдруг не слышит: — А кто с вещами разберётся? — Там Шихён с Т/И. Разберутся, — эти двое начинают хихикать, пока не замечают пялявшегося на них айдола, отчего сразу замолкают и ретируются с места. Мин тихонько подходит к комнате, где должны быть вы с той девушкой. Он этого не хочет, но чёртова омежья сущность требует подслушать. — Девушек-альф редко встретишь сейчас, — слышит он. — Знаю. Раньше таких, как я, сжигали и убивали, потому что девочка-альфа была ещё хуже, чем мальчик-омега, — омега внутри Юнги радуется услышать любимый голос его альфы. — Вот как альфа, скажи: я красивая? — этот вопрос заставляет парня напрячься, сжав кулаки, чтобы не пойти и не выдрать этой дуре волосы прямо сейчас. Но ещё больше он боится услышать твой ответ. — Конечно. Думаю, нет некрасивых людей, — обобщённо, что уже хорошо и Мин может выдохнуть. — Тогда у меня есть шансы стать твоей омегой? — вопрос задаётся явно кокетливо, и у айдола всё взбудораживается от страха, замирает внутри. — Возможно, — смеёшься ты. Юнги этого хватает. Он сразу срывается и уходит, а в голове, как на повторе: «Так и знал!.. На что надеялся?» — Но у меня уже есть любимый омега. — Любимый? Мальчик-омега? Круто! — Да, самый любимый и самый красивый, так что я уже живу в счастье и любви. А потом вдруг твой омега начинает морозиться: не даёт себя обнимать, избегает поцелуев и тебя в целом, даже запираться стал и пароль от студии сменил, чтобы ты туда не попала. Выловить его крайне сложно, потому что парень сменил все свои привычные маршруты. Только из-за истинности ты всё это время чувствовала тоску, грусть и странную боль, смешанную с виной от омеги. Надо что-то делать. Тебе пришлось караулить его. Достаточно долго и упорно ты сидела под дверью, выжидая. Пару раз отходила, а потом узнала, что в это время Мин выходил и успевал вернуться обратно. Идея! Делаешь вид, будто снова уходишь, а сама прячешься за углом, выжидая, словно хищник. Юн клюнул на это, сразу открыл дверь, огляделся и только потом стал выходить. Тут уже ты ринулась к нему. Парень спохватился и испуганно заскочил обратно в свой уголок уюта, пытаясь закрыть дверь побыстрее, но ты легко отодвигаешь её, не давая железяке сцепиться со своей основой. — И что это за игнор? Может, хочешь объясниться? — наступаешь сразу, злая на его безмолвный поступок оградиться от тебя. Рычишь, заставляя того вздрагивать. Твой альфа всё равно подчиняет его омегу. — Что взбрело в твою дурную головушку, а? — тычешь указательным пальцем тому в лоб. — Я хочу, чтобы ты ушла, — ошарашивает тебя словами омега. Он стоит голову повесив, руки болтаются по бокам, а сам едва дышит то ли от напряжения, то ли от испуга. — Хорошо, я уйду, — отвечаешь спокойно, тяжело выдохнув. Тебя эти дни разлуки и мысли о её причинах знатно вымотали как морально, так и физически. Но Юнги плачет: видишь, как на полу появляются мокрые пятнышки. Садишься на корточки и нежно берёшь чужие ладошки в свои руки. — Но сначала ты скажешь мне, почему плачешь, — это не вопрос, не утверждение, а мягкий приказ, потому что альфа внутри скребётся и омега Мина тоже. Они тянутся друг к другу, но айдол преграждает путь. И ты не можешь пойти ему наперекор, потому что любишь его, поэтому и готова сама страдать, лишь бы любимый был счастлив, даже если без тебя. — Потому что не хочу, — всхлипывает тот, — чтобы ты уходила. Но и чтобы потом бросила меня, тоже не хочу. — С чего ты взял, что я тебя брошу? Я люблю тебя, и мы истинные. Хочешь или нет, мы уже связаны, нам никуда не деться друг от друга, — говоришь так легко об этом, с умешкой от глупых слов омеги, и это задевает его ещё больше. — Я слышал, что ты сказала ей! Тебе нужна девушка-омега, а не я! Незачем жалеть и терпеть меня. Уходи! — вопреки своим словам, парень крепче хватается за твои ладони и сжимает до боли. Ты морщишься, а после встаёшь. Омега тут же испуганно замирает, даже поднимает голову, смотря на тебя. — Ты идиот, знаешь? — притягиваешь его к себе, обнимая. — Не знаю, что ты там слышал, но я точно не говорила, что хочу тебя бросить и найти другую омегу, — Мин цепляется за тебя, тычется носом в шею, чувствуя, как омега внутри уже расслабляется. Зато сам он всё ещё плачет. — Я очень люблю тебя и не хочу терять, но… — шмыгает носом. — Но если ты со мной несчастлива… — Закройся уже. Бред несёшь. Может, у тебя течка? — пытаешься разрядить обстановку. Юн тут же бьёт тебя по плечу, возмущённо вздыхая. Ты аккуратно подводишь его к дивану, усаживая. Тот не отлипает ни на секунду, так что вы ложитесь, и ты обнимаешь омегу, прижимая к себе. — Ты приревновал? — М, — кратко отвечает тот. — Из-за твоей ревности мы страдали все эти дни, так? — уточняешь. — Прости, я не знаю, как это объяснить. Я… я сначала испугался, а потом мне стало больно, и поэтому я решил прекратить наше общение, чтобы не привязываться ещё больше. Но больше уже некуда, и всё стало только хуже. И омега внутри меня страдала сильно, и я сам. Прости меня, — Мин руками закрывает лицо, чтобы не показывать слёз больше, а ты целуешь его в лоб, висок и ниже, проделывая дорожку из поцелуев к ушку. — Я не вижу никаких омег, кроме тебя. Тебе не нужно ревновать и выдумывать глупости. Даже если так получается, то помни, что мы истинные и я от тебя никуда не денусь. Я люблю тебя, и мне нравится проводить с тобой время. Глупый ты у меня, — говоришь на ушко, а после целуешь в кончик, покрасневший от твоих слов. — Я больше не буду, честно, — омега тычется тебе в грудь лицом, стараясь спрятать красные то ли от стыда, то ли от смущения щёки. — Конечно, не будешь, иначе в следующий раз я тебя уже отшлёпаю. Обещаю: при всех нагну и отшлёпаю, чтоб неповадно было! — грозишься ты несерьёзно. Никто не увидит эту сладкую попку Юнги, кроме тебя. И Мин это знает. — Давай полежим вот так? Я переживал сильно, поэтому плохо спал, — знаешь, что он не спал совсем, потому что альфа вместе с тобой тоже был без сна. Теперь можно поспать вместе, как раньше, впервые за эти дни.