Изувеченный

Лир нервно сглатывает, вцепляясь в руку Арона обеими своими. Он ощущает злость альфы рядом кожей: если он немедленно не уведет его отсюда, то недалеко до драки. А тут должны ходить полицейские, обоих альф быстро скрутят и увезут в участок. Арону никак нельзя туда — это сильно испортит его репутацию на работе. — Что притих? На правду и возразить нечего? — Рихард подходит еще ближе. — Хах, ну да. Как был трусом, так и остался. Лир не в силах удержать Арона — альфа вырывается и неспешно подходит к Рихарду. Хватает его за ворот одежды и угрожающе произносит в лицо: — А теперь повтори мне все дословно. Рихард хватается за его руку, но силы явно неравны — бывший муж не занимался спортом и тренировками. — Убери руки, сопляк! — шипит Рихард. Толпа вокруг сгущается — все больше людей останавливаются посмотреть и поснимать на телефоны происходящее. — Остановитесь, пожалуйста, — Лир не может просто стоять и наблюдать, как его бывший и будущий вцепились друг в друга и готовы перегрызть глотки. — Давайте разойдемся с миром… Но они его не слушают. Рывок — Арон отталкивает от себя Рихарда и с размаху бьет его кулаком в лицо, а сам уворачивается от ответного удара. — Давно мечтал тебе врезать, — злорадным тоном произносит Арон. — Ты жалкое ничтожество, а не альфа. Люди вокруг свистят и что-то выкрикивают, находя это веселой забавой. Но у Лира сердце вот-вот проломит грудную клетку, так сильно оно бьется. Он слабеет, наблюдая, как Рихард сплевывает кровь на истоптанный снег под ногами, но не спешит нападать, вместо этого подозрительно довольно усмехается: — Вижу, тебе не жалко жизни. — У него нож! — кричит кто-то из толпы. Лир холодеет, когда и сам замечает, как Рихард ловко переворачивает в руке нож. Лезвие отблескивает в сиянии гирлянд над головой. — Эй, ребята, вы это, прекращайте… — какой-то незнакомец пытается их разнять, но от взмаха ножа в свою сторону отскакивает обратно. — Полиция! Где полиция? — кто-то другой. Но Арону, кажется, все равно: — Цацкой мне угрожаешь? Хоть бы ножик побольше выбрал… Детский лепет! Они снова сцепляются в драке, какие-то люди пытаются их разборонить, другие же продолжают снимать на видео. Лиру так страшно за Арона, что он тоже бросается вперед, чтобы остановить. Но его кто-то останавливает, оттаскивая со словами: «Тебе жить надоело?» Ножик скользит по утоптанному снегу Лиру под ноги, на нем капли крови. Он зажимает рот рукой. Видит, как Арон валит Рихарда на землю и ударяет несколько раз, пока его не хватают другие альфы. — Стоп, стоп, ты забьешь его! — незнакомый голос. — Послушай, парень, этот бомж того не стоит, сдохнет сам в канаве… Арон поднимается, поворачиваясь. Вытирает тыльной стороной руки окровавленный подбородок. У него разбита губа? Лир замирает, не дыша, обследуя глазами альфу на наличие повреждений. И оживляется только когда Арон подходит и берет его руку своей, уводя за собой прочь. Они идут в сторону машины. Быстро. Рука у альфы дрожит — от выброса адреналина. Лир тоже дрожит, но от страха за здоровье и жизнь дорогого человека. Почему Арон не остановился, когда увидел нож? Разве он не знал, как рискованно драться, будучи безоружным? Лир начинает злиться на него: и чем этот альфа только думал? Никто бы не винил его за побег с «поля боя». Но, видимо, этот «рыцарь» слишком уж сильно чтит «кодекс чести». Лир садится в машину следом за альфой. В освещенном салоне он замечает, что костяшки у Арона сбиты, а губа продолжает кровоточить. Волосы растрепаны, на светлом пальто капли крови, но в глазах нет сожаления. — Где-то тут была аптечка… — Лир тянется за задние сидения, чтобы достать оттуда коробку с медикаментами. — Арон, — он достает искомое и теперь смотрит альфе в светлые глаза. — Ты хоть представляешь, что твой героизм мог стоить тебе жизни? — Я по молодости в стольких дворовых драках участвовал, что мне вот эта пародия с ножиком ни к чему, — пожимает плечами Арон. — Он точно тебя не ранил? Боже… — Лир копается в аптечке, доставая вату и смачивая ее в обеззараживающей жидкости. — Он походу целился мне в горло, но промазал и царапнул подбородок, — снова пожимает плечами альфа. — Так вот, откуда столько крови… — он кривится, тяжело вздыхая. Берет смоченную ватку и вытирает ею кровь. Вскоре он обнаруживает неглубокий порез. — Ай, — шипит Арон, щурясь. — А драться не «ай» было, да? А если бы он не промазал? — Ты бы хоронил меня, как героя, — со смешком. — Я тебя сейчас «так» похороню! — возмущается Лир, едва удерживаясь от того, чтобы пнуть «героя» по ноге. Но Арон только продолжает смеяться, отчего рана кровоточит больше. — Какой ты все-таки забавный, когда злишься… Лир мстит ему хорошо смазанной в обеззараживающем веществе ваткой. Прикладывая ее к ране: оно должно сильно печь. Альфа снова дергается, но на сей раз беззвучно. Терпит. Лир вытирает новую кровь, дожидается, пока перестанет вытекать, и только тогда прилепляет туда временный пластырь. Если так подумать, то Арон на самом деле защищал его. Альфа ввязался в драку не потому, что ему нравится отрабатывать приемы на людях, а в ответ на оскорбительные фразы Рихарда. Последний был таким смелым лишь потому, что знал — в кармане ножик. Но, видимо, бывший не ожидал, что Арон не из трусливых. Лир вздыхает. Улыбка сама по себе появляется на губах. — Давай сюда руку, надо обработать костяшки, — он переводит взгляд с аптечки на альфу и замолкает. Арон внимательно на него смотрит, не моргая. И от этого взгляда становится жарко, и не только в лицо. Нечто давно позабытое отзывается теплом внизу живота. — Костяшки же… — Лир сглатывает. — Заживет, — альфа шумно выдыхает, но руку подает. Он быстро обрабатывает раны, после чего Арон выезжает с парковки по направлению к дому. Вот и сходили посмотреть на елку… Лир снова наблюдает за пролетающими мимо фонарями. Думает о Рихарде, о прошлом и туманном будущем. Его снова душат сожаления. Лир злится на себя же — это же настолько он был слаб, что терпел токсичного человека и внушал себе, что его поведение — норма? Но главное то, что Лир изначально не разглядел в Рихарде плохого. Альфа был учтив и показался надежным, прямо как Арон сейчас. «Не стоит их сравнивать, не все альфы одинаковые», — напоминает себе Лир, но опасения не исчезают. Страх снова натолкнуться не на того человека все еще велик. Он так задумывается, что не замечает, как оказывается перед подъездом. — Спасибо тебе. За прогулку… и за то, что защитил, тоже спасибо. За меня никогда еще не вступались до тебя, — он поворачивает голову в сторону альфы и не успевает отодвинуться, как Арон оказывается близко и целует. Прикасается к губам губами, прикрывая глаза. Его руки у него на щеках. Но Лир не размыкает губ и никак не реагирует, так и сидит неподвижно с открытыми глазами. Арон слегка отстраняется, смотрит на него, а во взгляде гаснет надежда. — Ох… Я поспешил, да? — альфа переводит взгляд перед собой и неровно выдыхает. Видно, насколько ему неудобно. — Я пообещал дедушке Барри попробовать его пирожки, — говорит Лир первое, что приходит в голову. Он открывает дверцу и поспешно уходит, забыв добавить, что не вернется и заночует у себя. — Лир! Да послушай ты, не уходи, — слышится позади, но входная дверь закрывается быстрее, чем он успевает передумать. Уже в квартире Лир начинает себя грызть за очередной нехороший поступок. Арон открылся ему, а он… Просто взял, сказал «мне пора домой» и ушел? Будто бы ничего и не случилось, а тот «случайный» невзаимный поцелуй им обоим привиделся. — Чего такой красный, милок? — в проходе на кухню появляется Барри. — Авось любимый смутил? — С мороза в тепло, поэтому и красный, — Лир прикладывает руки к щекам, осознавая, что они в самом деле горят. Дыхание сбито. — Меня не обманешь, — старший омега произносит это заговорщицким тоном. — Ты, небось, проголодался. Пошли-пошли, еды разогрею. Ко мне завтра внучата приедут, надо будет еще тортика испечь… Он выдыхает, расслабляя напряженные плечи. Снимает верхнюю одежду и спешит за Барри на кухню. Он не хочет есть, но если откажется — обидит дедушку. Поэтому Лир пробует все, что Барри любезно выставляет перед ним на стол. — Мяска вон запеченного возьми еще. А огурчики открыть? Квашенные, на даче летом собирали, свои, без всякой этой химии. Лир кивает, а сам думает об Ароне. На автомате проглатывает еду, особо не пережевывая. Чем больше времени проходит, тем ярче он чувствует, что допустил ошибку. Да, ему все так же страшно, что Арон окажется хуже Рихарда, но с другой стороны… кем он будет, если не проверит это опасение на себе? В любом случае, Лир сможет уйти в любую минуту. Больше он не позволит над собой издеваться. — Спасибо, дедушка, — Лир встает, помогая сложить посуду. Моет ее сам. У Барри руки мозолистые и сморщенные, уже не так хорошо держат — у него то чашка упадет, то тарелка. Но омега все равно старается приготовить побольше вкусностей для любимых детей и внуков, а теперь еще и для Лира. Он выключает воду. Когда ее шум стихает, то с гостиной слышится звонок телефона. Лир спешит туда, доставая смартфон из кармана пальто. Смотрит — а там десять пропущенных. От Арона. — Дедушка! Я ухожу, ладно? Меня сегодня не будет, — он говорит это и попутно надевает пальто. Путается в рукавах. Он вовремя замечает тапочки на ногах и сменяет их на ботинки. — Хорошо, милок, повеселись там! — слышится из спальни Барри. — Обязательно. Лир выходит, закрывая за собой дверь. Спускается по лестничной клетке. Быстрый шаг переходит на бег. Он не думает. Он попросту запрещает себе думать, не позволяет хоть одному «но» прорезаться в сознание и остановить. Ночь, улица, фонарь, подъезд. Ключи в руке дрожат, ступеньки вместо лифта. Лир спешит так, как будто за ним гонится его же страх снова наткнуться на предателя. Звонок в дверь, раз, второй. Открывается. Лир тяжело дышит, но это не мешает ему кинуться к Арону, обнять накрепко и поцеловать. Он совсем не отдает отчет действиям — делает лишь то, чего давно хотел, но тщательно скрывал от себя. Лир закрывает глаза, чтобы не видеть реакции. Арон увлекает его за собой в квартиру и там уже перенимает инициативу. Прижимает к стенке у двери, как будто Лир собирается убежать. Не собирается. Он размыкает губы, позволяя альфе углубить поцелуй. Слишком жарко, быстро, остро по ощущениям, как будто вне реальности — бред. Лир попросту забывает дышать, уступая инициативу настойчивому альфе. — …Вы чаво дверь открытой оставляете? — внезапный кряхтящий голос заставляет обоих повернуться в сторону дверного проема, откуда выглядывает соседский старик. — А если воришка заглянет? Эх, молодежь… — Не переживайте, дедуля, не заглянет, — уверяет Арон, направляясь к двери, чтобы ее закрыть. Лир тоже подходит, потирая пекущие губы. Он замечает, что возбудился — в теле томление. Сердце стучит так быстро, что он едва ли слышит за его стуком собственный тихий смех. Как только слышится щелчок замка, Арон тоже заражается. Они смеются и продолжают целоваться.

***

Утреннее солнце лезет в глаза. Ему впервые не хочется вставать с кровати. Лир продолжает нежиться в объятьях Арона, жмется к нему, наслаждается теплом. Все же, это приятно — просыпаться с кем-то, а не в пустой постели. И еще приятнее чувствовать, что ты нужен и любим. Но вставать приходится: пока альфа спит, Лир хочет приготовить ему завтрак. К тому же, скоро вернется Рей — и явно голодный. Он нехотя выпутывается из объятий, стараясь слезать с кровати бесшумно, останавливается у двери и любуется спящим с улыбкой на лице Ароном. Должно быть, альфа счастлив. Впрочем, Лир тоже. Он пока не знает, к чему все это приведет, но и думать о плохом не хочется. Стоило рискнуть вчера, как теперь некие «ограничения» в голове сняты, и вместо того, чтобы уклоняться и убегать от прикосновений Арона, ему наоборот желается прильнуть к нему поближе. Лир, припевая под нос, берется за готовку завтрака. И в процессе он все-таки расстраивается, что альфа этой ночью даже не попытался склонить его к близости. У него создается впечатление, что он один втайне надеялся на большее. — О, ты тут, — Арон останавливается в дверном проеме, опираясь плечом на косяк. — Мне подумалось, что ты снова убежал. У тебя такая защитная реакция, что ли? — Возможно, — Лир улыбается ему и продолжает взбивать венчиком тесто для блинов. — Кстати… доброго утра. — Самого лучшего, — альфа подходит к нему, приобнимает, целуя в висок. Лир оставляет тесто, поворачиваясь. — О, ты испачкался мукой. — Где? — Вот тут, — Арон, посмеиваясь, проводит пальцами по его губам. — Я сотру, — и целует. Лир наслаждается этим утренним поцелуем, нежностью и трепетом. Но вскоре их перебивает стук входной двери. Он едва ли успевает отстраниться, как на кухню заходит Рей. — Пожалейте мои глаза, — возмущается подросток. — Распустили флюиды, всю квартиру ими провоняли… — морщит нос. — Тошнит, да? — смеется Лир. — А пить-то надо было меньше. Что, рассола налить? Там из-под кабачков, подаренных Барри, был… — Давай, — Рей наклоняется над раковиной и пьет воду прямо оттуда, не удосужившись взять с полки стакан. — О-о… сейчас подохну от жажды… Теперь смеется уже Арон, а Лир достает банку из холодильника и наливает в чашку «древнего лекарства» от похмелья. — Держи, юный дегустатор алкоголя. Со стороны гостиной слышится звонок в дверь. И настойчивый такой, словно звонивший в нехорошем расположении духа. — Это еще кто? — Арон озадаченно чешет шею. Уходит. Оттуда вскоре звучит его голос: — Какого?.. Ты что тут забыл? — Некрасиво так с папой, — второй голос. Рей, услышав это, давится рассолом. Лир догадывается, что к ним в гости пришел папа альф, с которым, судя по всему, оба не ладят. Этот тот самый изменщик, который много лет назад разрушил их семью, и из-за которого Арон переживал и винил себя. «И голос у него знакомый», — Лир пожимает плечами. — Ты сам знаешь, что я тут забыл, сыночек. Вот, пришел напомнить тебе, что Тайсон очень по тебе скучает и ждет от тебя первого шага. — Даже не начинай, — Арон раздражен. — Никакого сводничества. Я, как бы, сам решу, кто мне годится в супруги. — Но Тайсон идеально совместим с тобой в генетическом плане! У тебя с ним получатся именно такие дети, которым передастся чистая кровь и внешность Флаксбергов. Мы веками передавали из поколения в поколение… — Дверь видишь? Разговор окончен, — прерывает его альфа. Тем временем Рей прячется за холодильником, допивая остатки рассола. Лир все-таки выходит с кухни и уже отчетливее слышит голос папы Арона: — Сыночек, ты должен меня слушать. — Твой сыночек вырос, пока ты шлялся, и в твоих приказах больше не нуждается, — Арон жестко ставит его на место. Лиру не жаль этого омегу — тот заслужил куда худшего к себе отношения. Он подходит к Арону, переплетая его ладонь со своей, и наконец смотрит на гостя. Их взгляды пересекаются. И в нем Лир неожиданно узнает… любовника Рихарда. Это Бланш.