Рискни или упусти шанс

Ванину ладонь щекотали усы белоснежной Майорки. Ее белые бока плавно раздувались, красненькие глаза любопытно обследовали стол. Длинным хвостом крыска сдвинула в сторону лежащую на столе дудочку и тут же обернулась. Еще вчера крыска цеплялась лапками за жизнь и сегодня победила. Ваня, признаться, рассчитывал на другой эффект. Ожидалось, что крыска погибнет от укола, и этим поможет правосудию, докажет вину добинских докторов, в чьей клинике нашли несколько подозрительных трупов. Но Майорка выжила, и эксперимент не достиг цели. Поэтому Круглов с Аристовым в обед умчались в клинику, чтобы найти тайники с образцами ядов или хотя бы следы их уничтожения. Крыска обнюхала дудочку и тяпнула ее лапой. Должно быть в генах каждой усатой крысы, даже самой флегматичной и безобидной альбиноски, заложена ненависть к палкам, способным извлекать звуки. Такая же может быть у кобр, хотя тех, конечно, не выводил прямо в морские воды факир в поношенном плаще. В детстве Ванька пару раз пытался повторить деяние Крысолова, но не преуспел: ни мыши, ни крысы, ни соседские ребятишки за ним не пошли. Разве что сестренка. И то лишь для того, чтобы отобрать дудку. Ванька на пробу дунул пару раз, но раздалась не музыка, а свист. Майорка чихнула и отвернулась, девочка-лаборантка едва не споткнулась на лестнице, Рогозина постучала по стеклу, показывая кулак… Где же носит бравых майоров? Давно уже могли бы вернуться. Крыску, кстати, Круглов притащил. Он вообще не упускал любую возможность побывать в лаборатории: Ванька раньше считал, что Николай Петрович на Таню запал, потом — на Оксану. Потом еще всякое думал: может, в нем любовь к химии проснулась, может, компьютерные технологи понравились, на эксперименты потянуло? Ваня иногда очень завидовал мышам и крысам. Иногда — нет. Крыса игрушку не пройдет, крыса не включит крутую музыку и доставку гамбургеров крыса не сможет оплатить. Но… Ни одна уважающая себя хвостатая особь не будет страдать над извечным «любит, не любит, плюнет, поцелует». Нет у крыс любви. Однополый секс — есть. Любви — нет. Крысам по барабану. А Ваня совсем не по-крысьи страдал и сомневался, ведь с тех пор, как за ночные посиделки в лаборатории стали ругать не одного Ваню, а на пару с Петровичем, истолковать интерес иначе стало трудно. Только почему Круглов ничего не делает? Майорка ткнулась носиком в Ванину ладонь и довольно закрыла глаза. Вот и Ванины тоже будто свинцом налились… — Ванюшка… Ты спишь, мышонок? Ваня нехотя открыл глаза: на столе, возле компьютерной мышки, дремала Майорка, сбоку угрожающе застыл прозрачный ящик, полный разных пакетов, экран давно погас. Ваня сложил щеку на ладонь Николая Петровича, задаваясь вопросом: «Руку отдернет? На свидание позовет? Работать заставит? Пощечину влепит?» Круглов освободил ладонь и легонько погладил по щеке. — Просыпайся, Ванюш, мы привезли работу. Эх, все-таки у его интереса к лаборатории какой-то другой мотив… — Хочешь кофе? С тортиком… Или все-таки этот? Ванька одной рукой подхватил бросившуюся бежать со всех ног Майорку — не тебя на свидание позвали, крыса! — и открыл клетку. Берестяная дудочка сама собой попала под руку, и Ванька схватил ее, повинуясь внезапной идее. Он тихонько подул, звук — не то свист, не то пение — прорезал тишину, Ванька пошел прочь, и только в дверях буфета затормозил: Николай Петрович шел за ним следом.