Рискни или упусти шанс

Ваня не то чтобы почувствовал: пришла беда. Умом не знал, никто бы не знал: в ФЭС держали только профессионалов и провести одного раненого к Вале на перевязку могли с ловкостью ниндзя. Но Ваня все равно понял: сопоставил цокот каблуков пробежавшей по коридору Антоновой, навязчивое молчание Танюхи… И информацию, что опера ловили преступников, живущих по документам пациентов Зайцмана… Ваня помчался к моргу раньше, чем мозг закончил обработку, и вслед раздалось Танино «Да нормально все, Вань, да там только задело!» Ваня влетел в морг, боясь увидеть самое страшное. Но для него, если честное, любое ранение Круглова было страшным. Каждый раз боялся потерять. Все четырнадцать лет боялся и еще столько же предпочел бы бояться впредь, хотя сам же частенько начинал песню «Я хочу, чтобы ты перешел на кабинетную работу». Хотел. И правда хотел. Хотел мирно пить чай в перерывах между работой, чесать языком, докладывая информацию, маячить на периферии зрения, чтобы не только самому быть на виду, но и чтобы видеть, чтобы точно знать: все в порядке. Но Коля в кабинете чах и рвался в поле при каждом удобном случае, потому что только работа, настоящая работа, делала его полностью счастливым. Ванька хорошо понимал: он и сам был счастлив лишь со своими пробирками и компьютером. Слова Вали про то, что лучше бы лечь в больницу, он слышал. И ужасом все равно объяло, хотя глазами видел аккуратно забинтованное плечо, а не выпирающие белые кости и порванные мышцы. Но… Но. — Четвертое? — спросил Ваня. — Да ничего страшного, — тут же запротестовал Коля. — Четвертое? — переспросил Ваня. Или все ж таки пятое? Переломы и трещины он даже считать устал. — Сколько еще пуль нужно словить, чтобы унялся? Коля промолчал. Даже лицо виноватое сделал. Ванька растаял сразу. Даже раньше растаял, даже до того, как влетел в морг, даже вообще не замерзал, чтобы таять. Только глаза защипало немного и комок в горле появился. — Вань, да хорошо все, Ванюш. Валя тактично молчала. Из старого состава все знали, конечно. Как бы ни пытались шило в мешке утаить, за столько лет мешок поистрепался, истлел, а шило разрослось до размера копья. Ваня с Колей за эти годы и тайный роман крутили, и вместе жили, и отдыхать вдвоем ездили, и ссорились, и мирились, съезжались и разъезжались, чтобы вновь крутить тайный роман, перебрасываясь записками и подарками, как влюбленные школьники. У них имелся купленный на паях домик в области, совместный банковский вклад, доверенность и зверинец. И если при посторонних Ваня с Колей никогда не выясняли отношения, то споры о том, кто повезет глистогенить Баюна, извлекать носок из Макарова и проверять Сосискины почки, вели постоянно. Или кто опять залил плантацию кактусов… А кто их пересушил. Так что не только старый состав знал. Все уже знали. И пока что мысль «Это не нормально, чтобы молодой пацан жил со стариком» никто не озвучивал, кроме самого Коли — о, любимейший комплекс, Ваня ненавидел этот разговор сильнее бормашины, вскрытия трупа и короткого замыкания вместе взятых. Ему точно было нормально. Нормальнее нормального. Идеально. Лучше самого лучшего. Всем сердцем и всей душой любил и точно знал, что это взаимно. — Вань, да царапина… Ваня поднял глаза, старательно смаргивая подступающие слезы. Это же сквозное ранение! Нифига не царапина. Это же больно до чертиков и еще хрен знает, как заживать будет. — Валюш, можно нам минутку? — Ваня редко просил оставить их наедине, просто потому что, ну… тоже комплексовал? Он до сих пор не верил, что никто не устроит скандал из-за его гомосексуальности, а наоборот отнесутся с пониманием. Раньше-то думал, что в военной среде гомофобов еще больше, чем на зоне. Валя смерила обоих подозрительным взглядом, словно опасалась, что они оскорбят ее холодильники неприличными действиями. И вышла. Ваня сел рядом с Колей. По своему обыкновению положил бы голову на плечо, но не мог, зато поцеловал тихо в щеку и пригладил волосы. — Я люблю тебя, ты знаешь? Можешь хотя бы до затягивания раны быть осторожнее? Ванькиных щек коснулся Колины пальцы, проскользнули от челюсти до глаз, собирая мокрые следы. — Обещаю. Ванька улыбнулся, дотронулся губами до теплой щеки еще раз и отстранился: работа не ждет. Он ведь кое-что раскопал, чтобы следствие поскорее кончилось и можно было умчаться домой лечить Колину рану.