***
Юлик дрых без задних ног уже без малого двенадцать часов, чем мешал всем планам Данилы. У него, конечно, был выходной, который он планировал провести за сериалами и пивом, чтобы отвлечься от мыслей о Руслане, который с той самой минуты, когда он сказал, что все кончено, отказывался покидать его голову дольше, чем на пару секунд. Данила, методично размешивая три ложки сахара в черном крепком чае, стоял в дверном проеме гостиной их некогда общей квартиры с Юликом и наблюдал, как его бывший парень забавно раздувал ноздри и пытался сдуть со лба отросшую осветленную челку. Рыжий фыркнул. Давненько он не становился свидетелем такой картины, хотя не то чтобы он помнил Юлика в таком состоянии. Если Даниле не изменяла память, то он не помнил, чтобы тот напивался до беспамятства и пускал слюни на обивку дивана. Кашин поморщился и сделал глоток горячего чая, пытаясь окончательно проснуться и придумать, что делать с проклятым Онешко и как его выставить из собственной квартиры. Вчерашний опрометчивый поступок сегодня начинал казаться абсолютно неадекватным. Чем он, собственно говоря, думал, когда впускал домой бывшего парня, который исчез из его жизни, ничего толком не объяснив? И хотя Данила никогда не считал себя приветливым и (не допусти боже) добрым человеком, он не мог позволить пьяному человеку, который к тому же когда-то очень много для него значил, и не то чтобы не значил сейчас, ночевать на улице. Так что да, альтруистическое начало, которое Кашин прятал где-то в глубинах своей души, вырвалось наружу и привело к тому, что Даня не знал, как разбудить Онешко и попросить того освободить жилплощадь, как он сделал это сам несколько месяцев назад. Однако, видимо, сегодня удача была на его стороне, потому что со стороны дивана донеслись звуки умирающего тюленя, в которых Данила с трудом смог различить мученический стон. Усмехнувшись, он осторожно подошел подошел поближе, чтобы стать свидетелем того, как Онешко проснется и тут же захочет умереть, потому как голова у него должна раскалываться, а Данила в этом случае не сможет ему помочь, поскольку последнее обезболивающее он выпил пару дней назад, когда мучился с мигренью, что в последнее время посещала его чересчур часто. Данила уселся на подлокотник, рядом с которым на подушке располагалась лохматая макушка Юлика, и сделал еще один глоток, специально громко зюргая чаем. Именно так, как когда-то делал сам Онешко, чтобы позлить его. Уткнувшись носом в подушку, Юлик поморщился и попытался натянуть на голову одеяло, чтобы отдалиться от мерзкого звука, добравшегося до его ушей. Но Данила чуть наклонился, чтобы его губы находились в непосредственной близости от левого уха Онешко, и снова сделал глоток. Юлик в ответ недовольно что-то промычал, еще сильнее зарываясь в подушку, на что Даня довольно засмеялся. И, конечно же, Юлик этого не оценил, с недовольным цоканьем, он оторвал голову от подушки и глянул на производящего слишком много шума Кашина так сурово, как только мог в своем нынешнем состоянии. — Вставай, пьянь, — все еще посмеиваясь, проворчал Данила и хлопнул Юлика по плечу, — время давно полдень перевалило, а у меня сегодня дел дохрена. Никаких дел у него, конечно, не было, но каким бы то ни было образом спровадить Онешко нужно было максимально быстро и желательно по веской причине. Юлик пробубнил в ответ что-то непонятное и рухнул лицом в подушку, красноречиво показывая, где он видел эту просьбу Кашина. — Я серьезно, — почти вышедший из комнаты Данила вернулся обратно и хмуро посмотрел на пытающегося снова заснуть Онешко, — вылезай из-под одеяла и топай домой. — Повысив голос, попросил он. По правде говоря, у него совсем не было желания нянчиться с Юликом и разбираться в мотиве его поступка, ему бы со своей кашей в голове разобраться, а затем пытаться других понять. — Юлик! — Данила навис над макушкой Онешко и злобно задышал тому в ухо, из-за чего Юлик повел плечом, пытаясь избежать неприятных мурашек, побежавших по коже от подобных манипуляций. — Боже, да встаю я, встаю. — Проворчал Юлик, и Даня выпрямился с довольной улыбкой на лице, позволяя своему бывшему принять сидячие положение. Тот выглядел помято, возможно, даже хуже, чем просто помято. На самом деле, Юлик выглядел так, будто по нему проехался асфальтоукладчик, но Данил ему, конечно, об этом не скажет. Все-таки в его памяти еще свежи воспоминания о том, как сильно Онешко переживал из-за своего внешнего вида, а он не настолько злился на него, чтобы целенаправленно портить тому настроение. Через пятнадцать минут, что длились для Дани бесконечно долго, они сидели на его кухне и пили чай с печеньем: Данила допивал свой успевший остыть чай, а Юлик с огромным удовольствием пил свежезаваренный. Кашин сверлил Юлика глазами и искренне надеялся, что тот сам все выложит, и ему не придется вытаскивать из него информацию клещами и уж тем более каким-то образом изгаляться, чтобы найти способ получить интересующую его информацию. — Зачем пришел? — Поинтересовался он, когда терпению его пришел конец. На секунду лицо Онешко приобрело изумленный вид, но почти сразу он смог вернуть себе вид незаинтересованный. — Может, я соскучился? — Пытаясь выглядеть очаровательно, задал вопрос Юлик, но по взгляду напротив вовремя понял, что не смог произвести на Данила должное впечатление. — Конечно. — Кивнул Даня, который ни на секунду не поверил его словам. — Правду, Онешко. Это твой единственный шанс допить чай, а не полететь с лестницы кувырком. — Пришла его очередь строить очаровательную мордашку, на которую Юлик, следуя его примеру, никак не отреагировал. — Поговорить хотел. — Пожал он плечами. — Подумал, что тебе стоило знать настоящую причину, по которой мы расстались. — Онешко что-то внимательно разглядывал на дне кружки, и это не могло не напрягать Даню. — Если тебе это поможет, то я вообще никакой причины не знаю. — Заверил его рыжий, пытаясь разобраться с каждой эмоцией, сменяющейся на лице Юлика. Смущение. Смятение. Любопытство. И неловкость. Весь этот спектр абсолютно ничего ему не сообщал, но отчего-то заставлял очко неприятно сжиматься. — И у тебя не было идей? — Почти изумился Юлик. И либо он был хорошим актером, либо на самом деле не догадывался об этом. — Я об этом просто не думал. — Честно ответил Даня, не глядя ему в глаза. — И не то чтобы у меня было на это время. — То есть ты принял это как данность? — Еще более изумленно спросил Юлик. — Да. Дерьмо случается, а я к этому привык. — Согласно кивнул Кашин. — Оу, ясно. — Онешко вздохнул. — Эм, знаешь, наверное, ты бы не хотел об этом знать, но у нашего расставания была причина. И довольно весомая. — Он замолчал и выжидающе посмотрел на Данилу. — Ладно, валяй. Юлик прокашлялся и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы в следующую секунду на одном дыхании выпалить: — Ятебеизменилпожалуйстапростименя. Он в ожидании уставился на Даню. Даня в ответ уставился на Юлика, потому что из его речитатива он мало что понял. — Ты что сделал? — Переспросил он, искренне надеясь, что за эти секунды у него резко возникли проблемы со слухом. — Изменилтебепрости. Также быстро и непонятно произнес Онешко, старательно пряча глаза и пытаясь смотреть куда угодно лишь бы не на лицо Данилы, которое первые секунды выглядело озадаченным, будто он на самом деле силился понять, что же он пролепетал, затем оно приобрело осознанный вид и побелело, а к концу второй минуты молчания к Дане, казалось, пришло осознание того, что сказал Онешко, потому что Кашин покраснел, некогда голубые водянистые глаза налились кровью, а ладонь, преспокойно лежавшая на столешнице сжалась в кулак. — Ты охуел? — По голосу Данилы нельзя было разобрать злится он или в шоке, несмотря на то, что голос слегка подрагивал, и в нем слышались истеричные нотки. — Ты, блять, заваливаешься ночью ко мне домой пьяный в очко, отсыпаешься, пьешь охуительно вкусный чай, чтобы заявить мне, что ты ебался за моей спиной? — Под конец Данила себя уже не сдержал, его голос громогласно разнесся по кухне, из-за чего Юлик на своем стуле неосознанно сжался (он как никто другой знал, каким может быть Кашин в гневе), а сам Даня вскочил из-за стола, принимаясь мерить шагами кухню и размахивать руками. — Пиздец. — Резюмировал он, останавливаясь в самом центре кухни и глядя на Онешко затравленно, но при этом гневно. — Дань, я все объя… — Нет, блять! — Рявкнул Данила, и Юлик закрыл рот настолько быстро, что Кашину показалось, будто он слышал, как клацнули его зубы. — Ты, блять, серьезно думал, что от твоего признания, — он изобразил пальцами кавычки, — мне станет лучше? Мне не было хуево, когда ты молча собрал свои ебаные манатки и свалил в туман, потому что я смог объяснить самому себе, что такое бывает, потому что это жизнь, а не сказка. Но ты, блять, даже здесь умудрился поднасрать, решив, что кому-то всралась твоя правда, — он заметил, как Онешко пытался что-то сказать, — молчи, нахуй, — прошипел он. — Нихуя, твое признание никому не было нужно, потому что тебя больше не было в моем сердце, — ложь, но ложь во благо, так ведь должно стать легче, правда? — Тебе даже смелости не хватило сказать мне об этом сразу, молодец, Юлик, красавчик. — Он покачал головой и растянул губы в саркастической улыбке. Данила перевел дыхание и злобно зыркнул на Онешко из-под светлых ресниц. — Честное слово, Онешко, иди нахуй из моей квартиры, пока я не расшибил твою тупую башку сахарницей. — Он махнул рукой в сторону выхода, а сам отошел к окну, чтобы абсолютно серьезно не дать Юлику по лицу чем-то тяжелым. — Дань, это случайно вышло. — Донеслось из-за спины, когда Кашин мысленно считал до тысячи, чтобы не разразиться новым бессмысленным потоком слов и не убить своего бывшего в порыве ярости, и пытался разглядывать плывущие по небу облака. Он тяжело вздохнул, но не обернулся, продолжая сверлить взглядом оконное стекло, которое давно стоило бы помыть. — Да, ты просто шел и упал на член, я так и понял. — Кивнул Данила, скорее, сам себе, чем Юлику. — Юль, правда съебись, сил моих видеть тебя нет. Он почти не дышал пока Юлик забирал оставленные в гостиной вещи и надевал обувь в коридоре. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул только тогда, когда хлопнула входная дверь, оповещая хозяина квартиры о том, что он остался один. Именно тогда Данила позволил одинокой слезинке стечь по щеке, а сдавленному всхлипу вырваться наружу, он отвернулся от окна и осел на пол, накрывая голову руками и пряча лицо в коленях. Кашин никогда бы не подумал, что окажется в подобной ситуации. Тем более, с Юликом. Наверное, все дело было в том, что Юлик не подходил под его образ способного на измену парня, так что он и в этом облажался, приняв Онешко за адекватного парня, способного на долгие и крепкие отношения. Но теперь он здесь с информацией об измене. Возможно, даже не единственной, кто знает, ведь Данила не то чтобы позволил ему рассказать что-либо и не то чтобы горел желанием выслушивать все это дерьмо. Он просто хотел, чтобы вся грязь последних месяцев, наконец, закончилась, а сам он смог, наконец, жить обычной жизнью и не быть втянутым во всевозможные интриги. Господи, неужели он так много просит?***
Когда Андрей вернулся по просьбе своего парня домой пораньше, он не узнал собственную квартиру. По крайней мере, ее прихожую и часть гостиной, которая попадала под обзор. А от вида Руслана, встречавшего с бутылкой его любимого вина, у него и вовсе текли слюнки, будто Тушенцов был самым аппетитным стейком в мире. — Ты ограбил цветочный магазин? — С улыбкой поинтересовался он, когда Руслан забрал из его рук рабочую сумку и передал полный бокал белого вина. — И к нам теперь с минуты на минуту должна нагрянуть полиция? Руслан ласково улыбнулся, помогая избавиться от пиджака, и покачал головой. — Перебор? — Кивая на рассыпанные по полу лепестки, спросил Руслан. — Совсем нет, — хмыкнул Андрей, делая первый глоток и смакуя терпкий вкус на языке, — однако, лилии довольно неожиданный выбор. — Знаю, что ты не любишь розы. — Пожал плечами Руслан. — К тому же, розы обрывать намного сложнее, чем лилии. — С видом знатока заметил он. — Ты сам оборвал все эти лепестки? — Изумился Андрей, окидывая взглядом прихожую, весь пол которой был усыпан рыжими лепестками лилий. — Ага, — кивнул Тушенцов, — у меня был долгий день. Только он успел закончить предложение, как тут же оказался захваченным в плотное кольцо из рук Андрей, что предусмотрительно поставил бокал с вином на ближайшую полку. В объятиях было тепло и комфортно. И почему он раньше не додумался до подобного метода возвращения их обоих в отношения, зачем нужно было устраивать все эти эксперименты? Однако продолжить свою мысль у него не получилось, потому как в следующую секунду его губы накрыли чужие. Ласковые и нежные. Поцелуи Андрея всегда отличались от поцелуев Данилы, которые можно было по пальцам пересчитать. Его поцелуи всегда были требовательными и просящими в отличии от поцелуев Андрея, что редко были страстными, обычно это были поцелуи любви, осторожные и трепетные, те самые, к которым они шли долгие годы, что провели вместе. Однако Руслан не знал, почему подумал об этом, когда язык Андрея проходился по его губам, а цепкие зубы осторожно оттягивали нижнюю. Идиллию разорвал телефонный звонок, в мелодии которого он узнал свою. Разорвав поцелуй и бросив хмыкнувшему Андрею виноватый взгляд, он направился к звонящему мобильнику и не без удивления взглянул на имя звонящего. — Да? — Сказал он в трубку, слыша на том конце лишь возню и шорох. — Рус, — голос Данилы был таким надломленным и пьяным, что у Тушенцова невольно сжалось сердце, — это такой пиздец. Ты можешь приехать, а то нам с Вильямом очень одиноко. — Сколько ты выпил? — Поинтересовался Руслан, оглядывая комнату на предмет одежды, в которой не стыдно было бы поехать спасать пьяную задницу друга. Вошедший в гостиную Андрей удивленно на него посмотрел. — Чуть больше половины, — почти без запинки произнес Кашин и пьяно засмеялся, — но до него было еще пив-ко-о-о-о. — Господи, — Руслан потер лоб и отмахнулся от Андрея, что одним взглядом говорил, что против любой затеи Руслана и неизвестного на том конце. — Жди меня, я вызываю такси и мчу к тебе, так что не делай глупостей. А ведь глупость на самом деле совершал он, а не пьяный Кашин. Ведь не пьяный Кашин бросал своего парня, которого сам просил приехать пораньше и для которого затеял романтический ужин и просмотр какого-нибудь второсортного ужастика, чтобы поехать на другой конец Санкт-Петербурга к бывшему любовнику, у которого явно были проблемы и алкоголь. — Серьезно? — Выгнул бровь Андрей, делая очередной глоток вина. — Уезжаешь? Сейчас? — Да, — кивнул Руслан. — Другу нужна моя помощь, я не могу его оставить. — Дай угадаю, — Андрей развалился на диване и прищурился, — твоему пьяному другу нужна помощь. И твоего пьяного друга зовут Данила, я прав? — Что не так? — Обернулся Руслан, когда уже собирался пойти в спальню за зарядкой для телефона. — Даня мой друг, а если он пьян, то не сможет о себе позаботиться. Потому я и еду. — А мы? — Устроим еще один такой вечер, — пожал плечами Тушенцов, — мне самому до смерти обидно, потому что я потратил на подготовку целый день, но я не могу оставить товарища наедине с проблемой, и ты это знаешь. — Особенно, когда проблема — это бутылка вискаря, так? — Впервые за вечер повысил голос Андрей. — Не говори, что поступил бы иначе. — Покачал головой Руслан. — И прекращай пить вино, ты от него дуреешь. — Ну, конечно, — усмехнулся Андрей, — задели любимого хомячка. Ладно. Ладно! — Бокал давно был пуст, и Андрей, которого легко развозило от вина (казалось, что он выпил куда больше, чем бокал), выглядел охмелевшим. — Езжай к своему рыжему, трахайся с ним, строй отношения или играй в друзей, мне все равно. — Замеревший в дверном проеме Руслан смотрел на своего парня, как на психа. — Ты что несешь? — Что, хочешь сказать, что не спал с ним за моей спиной? А знаешь, мне плевать, делайте, что хотите, но я на это смотреть не буду. — Он с характерным стуком опустил бокал на пол и отломил ему ножку. — Я лучше сдохну, чем буду видеть ваши счастливые рожи. Руслан выслушал Андрея с непроницаемым лицом, не воспринимая его слова всерьез. Андрей был пьян, хоть немного, но ощутимо, к тому же у него были явные проблемы с алкоголем, так что Руслан сделал мысленную пометку отвезти мужчину в больницу и выяснить, есть ли у него зависимость. Он покачал головой, забрал части разбившегося бокала и отнес их на кухню, выбрасывая осколки в мусорное ведро. Затем вернулся к Андрею, поцеловал его в лоб и со словами «поговорим, когда вернусь» вышел из квартиры, на ходу вызывая такси.***
Казалось, что он попал в день сурка. Второй день подряд Данила сидел на собственной кухне и пил чай с печеньем. Ладно, печенье он только пытался заставить себя съесть, потому как отравленный алкоголем организм отказывался от любой пищи, зато заботливо заваренный Русланом чай он пил с удовольствием. На фоне негромко разговаривал телевизор. Руслан сидел рядом и ласково поглаживал правой ладонью его колено, от чего Кашину хотелось заурчать, словно коту. Он довольно жмурился и маленькими глотками пил чай, пока Тушенцов ждал, пока чай остынет, и следил за происходящим в телевизоре. Прошлая ночь для обоих была странной. Поначалу, когда Руслан только приехал, разговор не шел, потому что Дане было слишком стыдно признаваться Тушенцову в том, что ему изменил его бывший парень, с которым они расстались несколько месяцев назад, но при этом ему было больно и обидно. Затем, когда Руслан и сам выпил рюмку, разговор пошел в разы проще, а Данила больше не стеснялся открывать душу своему близкому другу. В конце концов, для чего еще нужны друзья? Закончилось все тем, что Данила не смог сдержаться и расплакался от накативших на него эмоций от всего того дерьма, что происходило с ним на протяжении всей его жизни. А Руслан не знал, как можно его успокоить, поэтому просто прижался своими губами к его, соленым и искусанным, чтобы прекратить бессмысленный поток слов и всхлипов. После этого Даня на самом деле притих и позволил себя целовать несколько долгих минут, пока травмированные губы не начало саднить, именно тогда Руслан и отвел его в кровать, заваливаясь рядом. Так они проснулись этим утром вместе, а затем дружно решили, что не могут быть просто друзьями или друзьями с привилегиями. И, наверное, оба бы хотели попробовать быть вместе, несмотря на тяжелое прошлое и не менее тяжелое настоящее. Единственной проблемой оставался Андрей, перед которым облажались оба. Данила, потому что не смог держаться подальше, а Руслан, потому что Андрей оказался прав, ведь его правда тянуло к Кашину сильнее, чем просто к другу. И Руслан это прекрасно понимал, хоть и не хотел признавать. Так что ему нужно было сообщить своему уже бывшему парню, что их отношениям пришел конец по известным ему причинам. И пока Руслан думал, как лучше преподнести данную новость, диктор новостей заговорил громче, привлекая внимания обоих мужчин. — Сегодня в восемь часов двадцать две минуты утра в Приморском районе произошла авария. Чёрный «Ниссан» был протаранен газелью, водитель которой уснул за рулем. К сожалению, все участники ДТП погибли на месте. К данному моменту была установлена только личность водителя «Ниссана», им оказался тридцати трех летний Адрей Сергеевич Лучник, личность водителя грузовой газели устанавливается. Мы следим за развитием событий и будем сообщать вам самую свежую информацию. Данила повернулся в сторону Тушенцова, что с силой сжал его колено в тот самый момент, когда ведущая новостей сказала о «Ниссане», и с тех пор сжимал его все сильнее. Руслан впился ногтями в тонкую кожу, когда прозвучало имя Андрея, и тогда он все понял. Погибшим Андреем Лучником был парень Руслана. — А ведь и правда, — нервно хмыкнул Руслан, переводя взгляд с экрана на бледное лицо Кашина. — Ч-что правда? — Осторожно поинтересовался Данила, легко касаясь лежащей на столешнице руки Тушенцова пальцами. — Он не стал смотреть на нас вместе, — он покачал головой, будто отказывался верить в сказанное, — вчера мы немного повздорили, и Андрей сказал мне, что лучше умрет, чем будет видеть нас счастливых вместе. Ха. — Глаз нервно дернулся. — Получается, не обманул. — Пиздец. — Только и смог сказать Данила, отказываясь принимать реальность, в которой парень Руслана разбился на автомобиле в то самое утро, когда они с Русланом решили быть вместе. Возможно, таким образом Андрей на самом деле дал им шанс на счастливое будущее без секретов, манипуляций и боли. И пускай время покажет, к чему приведут эти отношения, но Руслан и Данила сделают все, чтобы провести вместе всю свою жизнь и быть счастливым абсолютно каждую ее минуту, ведь смерть Андрея не должна была быть напрасной.