Последние несколько дней, если не иметь в виду недель, выдались не самыми лучшими. Хорошо, дни выдались, откровенно говоря, дерьмовыми. Ладно, дермовой выдалась вся последняя неделя. И Кашин как никто другой знал причину.
Иметь, мягко говоря, нестандартные предпочтения в романтических отношениях в России, как минимум неуважительно, а как максимум — разбитая губа и отекший глаз, в лучшем случае. Будучи геем, Данила прекрасно понимал, что такой как он не сдался обществу, для него он всегда будет «гомиком», «пидорком», «голубым». Такой как он никогда не сможет стать частичкой этого общества, которое отчаянно верит в то, что только мужчина и женщина могут быть достойны любви в отношениях. Все остальные, кто не вписывался в этот сценарий, смело могут идти куда подальше. И Даня шел. Шел всю свою сознательную жизнь, с тех самых пор, когда понял, что на девчонок у него не встает. Было ли ему обидно? Ничуть. Ровно до тех самых пор, пока он не узнал, в каком гомофобном окружении он находится. Тогда стало сложнее.
Наверное, он был счастлив лишь самую малость своей долгой двадцати семилетней жизни, ту ее часть, когда встречался с Юликом. Именно встречался. Вот уже целых восемь дней они официально не состояли в отношениях. И Даня не то чтобы сильно расстраивался, ведь они расстались по обоюдному согласию, но что-то неприятно сосало под ложечкой всякий раз, когда он вспоминал Онешко.
Юлик был смешливым и донельзя уютным. Огромные свитера, которые он постоянно носил, так нравились Дане, что он взял в привычку моду таскать их у своего парня (пардон, бывшего парня). Казалось, что Кашину нравилось в нем все: от забавной рассеченой брови до аккуратных усов, что Юлик с такой заботой отращивал; от родинки на пояснице до нечаянного «блять», переодически слетавшего с его губ, когда он в очередной раз ударялся мизинцем об угол тумбочки. Да, пожалуй, Данила был влюблен, и был по-настоящему счастлив эти недолгие восемь месяцев.
Сейчас, последние восемь дней, он чувствовал себя самым несчастным человеком на всей ебаной планете. И поскольку он не мог позволить себе хандрить дома, завернувшись в несколько пледов и пожирая килограммами мороженое, он по-прежнему выходил на работу, светя перед гостями своей грустной рожей.
— Кашин! — окликнула его начальница, невысокая блондинка по имени Катя, и пальцем поманила к себе. — Возьми себе третий столик, Ксюша загибается, — пролепетала она, когда Данила с ней поравнялся, — и натяни, наконец, на лицо улыбку. Тошно на тебя смотреть, если честно, давай, улыбнулся и вперед работать. За что я вообще вам всем плачу?
Даниле очень хотелось послать эту самую Катю в задницу, она выглядела слишком счастливой, чем невероятно его бесила. Даже сквозь ее нахмуренные брови и грозный оскал он видел, каким счастьем светились ее глаза, как она бережно держала ладонь с окольцованным безымянным пальцем на округлившемся животе. Кашин никогда не горел желанием стать отцом, к тому же он прекрасно понимал, что в современных реалиях данная перспектива ему не светит, но беременная Екатерина, излучающая неподдельную радость, наталкивала его на мысли о том, что быть отцом довольно заманчиво. Причем была достаточно убедительна, что он начал задумываться о необходимости переезда в Европу, чтобы иметь возможность не только заиметь ребенка, но и прогуливаться со своим партнером по улицам за руку, не боясь, что вас отпинают какие-нибудь особо впечатлительные гопники.
— Добрый вечер, что будете заказывать? — Без особо энтузиазма, натянув самую равнодушную улыбку, на какую только был способен, поинтересовался он, наклонясь над очередным мерзким клиентом.
«Очередным мерзким клиентом» оказался довольно симпатичный парень, лет двадцати пяти на вид, в дорогом костюме и множеством татуировок, выглядывающих из-под рукавов пиджака и воротника рубашки, которая, наверняка, стоила дороже, чем месячная кашинская зарплата. Даня тут же окрестил его богатеньким сосунком и вымученно улыбнулся вновь, ожидая, когда же этот мерзавец соизволит озвучить заказ.
— Можете принести мне чашечку лучшего кофе, который у Вас есть? — Вопросительно улыбнулся он, внимательно оглядывая стоящего перед ним официанта и удовлетворительно хмыкая.
— Эмм, — Даня запнулся, — конечно. Желаете что-то еще?
— Пока нет, — не прекращая улыбаться, ответил гость, и Даня, кивнув ему, направился в сторону бара.
— Пока нет, — передразнил его Кашин, строя смешную рожицу, — засранец.
Витать в облаках в рабочее время не лучшее решение, принятое Даней, и он это понял в тот самый момент, когда, задумавшись, опрокинул чашку свежесваренного кофе прямо на дорогой костюм гостя. Данила замер на короткое мгновения, не зная, что предпринять, чтобы в ту же секунду не оказаться безработным.
— Очень интересно, — сказал гость, вытирая испорченные брюки салфетками, — о чем же Вы так задумались, что не заметили меня?
— Мне очень жаль, — вернулся в реальность Данила и попытался помочь оттереть расползающееся пятно, но клиент отбросил его руку, фыркнув, — я могу оплатить хичистку, только не сообщайте об этом инциденте моему начальству. — Он попытался очаровательно улыбнуться, но получилось слишком вымученно.
Гость вздохнул:
— Я и не собирался жаловаться, — он снова сел ровно и окинул изучающим взглядом Данилу с ног до головы, — но я знаю, как Вы, — он подслеповато прищурился, читая имя на бейдже, — Данила, можете загладить свою вину.
— Конечно, как? — Тут же воодушевился Кашин, радуясь тому, что ему не придется получать от Кати нагоняя.
— Поужинайте со мной, — он задумался, — скажем, в семь вечера послезавтра. Что скажете?
— Поужинать? Но как это исправит испорченные брюки? — Кашин выглядел ошарашенным и не сомневался в том, что гость посчитал его полным идиотом.
— А вот придете на ужин и узнаете, — заговорщески улыбнулся он, вытаскивая из внутреннего кармана пиджака ручку и царапая на салфетке свой номер, — позвоните мне, если решитесь. Я бы очень хотел, чтобы Вы пришли. Я обещаю незабываемый вечер.
С этими словами он поднялся и, оставив на столике несколько крупных купюр, удалился. Кашин ошарашенно посмотрел ему вслед и поднял исписанную салфетку, думая, должен ли он позвонить.
***
Данила не помнил, что значит отдыхать. Последние несколько месяцев он работал, не прокладая рук, чтобы оплачивать квартиру, которую они делили с Юликом. Тогда они делили сумму аренды пополам, теперь ему придется платить одному, либо Данила вынужден будет съехать в квартирку поскромнее.
«Поскромнее», в его понимании, это однушка в старом доме на Дыбенко. Что ж, к такой жизни он явно был не готов. Проще брать пять ночных смен подряд, а потом отрабатывать еще и в день, чем жить бок о бок с местным контингентом.
Да уж, ему придется работать в разы больше. И один вечер отдыха в компании (Кашин никак не хотел себе в этом признаваться) приятного парня не сделал бы хуже. В конце концов, его сердце все еще ныло, так что ему бы в любом случае пришлось бы развеяться.
Уже лежа в постели и теребя в руках салфетку с заветным номером, Данила понял, что нервничает. Последний раз его ладони потели от волнения, когда он приглашал Юлика на свидание несколько месяцев назад. Он хмыкнул и решил, что в такое время написать смс будет разумнее, чем звонить и, возможно, будить занятого с виду человека.
Вы:
Я согласен поужинать, если предложение еще в силе.
Отправив сообщение, он задумался, а не должен ли он был подписаться или, наоборот, поздороваться. На смену этим мыслям пришли мысли о том, что он полнейший идиот, поскольку согласился на встречу с человеком, имя которого он даже не знает.
Даня подумал, что он тупой и, отбросив телефон на соседнюю подушку, отвернулся к стене, с головой накрывшись одеялом.
***
Такси привезло его к новостройке в Приморском районе.
«Домик на побережье» — подумал Даня, выходя из машины, — «неплохо».
Новый элитный район расположился аккурат на побережье, до водной кромки — рукой подать.
«Чтоб я так жил» — снова подумал Даня, оглядывая огорожденную территорию и пытаясь угадать, с какой стороны дома находится парадная.
В его планы входило напиться, по крайней мере, такую программу он расписал себе на вечер, пока ехал в машине. То, что Руслан мог иметь абсолютно другой план их «ужина» Кашин старательно игнорировал, надеясь, что этот странный парень чудесным образом угадает его желания и предложит ему чего покрепче.
Уже поднимаясь в лифте на
ебаный двадцать третий этаж, Даня подумал, что заявляться с пустыми руками было крайне невежливо, но все мысли выветрелись из его головы в тот самый момент, когда дверь в квартиру открылась.
Кашин еще с полминуты пялился на парня, открывшего ему дверь. По пояс обнаженного парня, который приветливо махнул ему бакалом вина и пролепетал очень радостное «входи». Дане ничего не оставалось, он вошел.
