Тот, кто забрал твою улыбку

Вновь вернувшись во внутренний двор разрушенной святыни Сичэнь преклоняет колено у останков расколотой статуи богини Гуаньинь. Голова её лежит отдельно от туловища, на бесстрастном лице богини милосердия засохшие алые разводы. Знакомые черты словно тупыми осколками полосуют кровоточащее сердце. Он чувствует неподъёмную тяжесть, будто бы его самого придавило этой статуей, и под этим грузом он склоняется всё ниже. Это почти невыносимо. Кажется, силы оставили его, и в то же время ему неистово хочется схватить один из рассыпавшихся повсюду осколков фарфоровых ваз и витражных стекол, и полоснуть по собственной плоти. Раз. Другой. Сильнее, глубже, до кости. С кровью выплескивая наружу всю боль, разрушающую изнутри. Смывая ею собственные непростительные ошибки, приведшие к этому моменту. Быть может, отдав всю кровь до последней капли, он сможет… Нет. Слишком просто. Слишком малодушно. Слишком… милосердно. Он не заслуживает милосердия смерти. А-Яо вынес приговор, и Сичэнь не имеет права оспаривать его решения. После всего. Он должен жить с этим до конца. Каждый его вдох отныне — горькое напоминание, чем чревата слепая наивность, самоуверенность и нерешительность. Твой песочный замок рассыпался, Глава Лань, благородный Цзэу-цзюнь. Ты не хотел повторить ошибку отца, но в итоге так же, как и он, предпочёл не видеть, не слышать, не говорить… и вот к чему привело твоё решение. Прими это. Живи с этим. В назидание себе и другим. Его израненное сердце постепенно остывает и затвердевает, как мрамор статуи, в лицо которой он неотрывно смотрел всё это время. Помутнённый взгляд вновь обретает ясность. Из него не исчезают боль и усталость, но возвращается решимость. Цзэу-цзюнь будет жить дальше, чтобы смерть обоих названных братьев не стала напрасной. Ещё несколько глубоких, медленных вдохов помогают вернуть самообладание. Он тяжело, словно старец, поднимается на ноги и идёт к выходу. Из храма Гуаньинь вышел уже не тот Лань Сичэнь, что ещё так недавно вошёл в него с младшим названным братом и его свитой. Он похоронил здесь свою молодость, свои надежды, своё живое сердце.