Это всего лишь смерть

      Шинобу открыла глаза. Утро.       Сначала она лежала в полной неясности. Глаза постепенно привыкали к миру, словно она только что родилась. Затем в голове начали появляться смутные образы, и тогда она осознала совершенно точно: утро.       — Какое утро?! — воскликнула она, вскочив с футона и подбежав к окну. И тогда Кочо увидела, как по двору снуют люди, а вдали по множественным дорожкам уже вовсю передвигается народ. Солнце было в зените.       Шинобу схватилась за голову. Не потому что ей нужно было найти объяснение этого ужаса или не для того чтобы найти быстрый способ сократить расстояние… Она просто осознала, что голова раскалывается на части, и присела обратно. От прежней расторопности и скорости мыслей, казалось, не осталось и следа. Голова просто отказывалась думать.       По Шинобу разливалась, словно горькое лекарство, мысль. «Неужели он оставил меня здесь, одну?» — звучало в ее в голове. Мысли об одиночестве вскоре уступили место злости и гневу. «Решил, что если оставит меня, то я не умру… Как бы не так! Я готовилась к этому так долго, и так велико мое возмездие!»       Кочо вскочила вновь, чтобы подготовиться, накинула на себя валявшуюся накидку, как вдруг дверь открылась, и на пороге показался Иноске. Он с самым беспардонным видом огляделся. Увидев состояние Шинобу, он вздрогнул и понял, что ему может влететь, поэтому тело как-то само по себе вытянулось по стойке «смирно».       — Где Ханакава-сан? — пытаясь овладеть собой, пролепетала Кочо. Ее голос как-то неприятно трясся.       — Он зашёл к нам совсем недавно и послал меня за вами. Мы выдвигаемся сейчас же, — Иноске тоже как-то сжался и вместо полноценного кабана напоминал скорее поросенка.       Шинобу почувствовала, будто с ее плеч свалилась целая Фудзияма.       — Я снаружи подожду, — Иноске быстренько закрыл за собой дверь.       Кочо уже абсолютно точно пришла в себя и стала собираться. Одеваться на этот раз приходилось без романтических обрядов, конечно. Корзины Гию в комнате не было. «Значит, он сюда возвращался… Я даже не услышала этого», — подумала девушка и вышла к Иноске. Тот поросячил где-то в другом конце коридора, пытаясь ногой сбить висевшее на потолке украшение. И он непременно добился бы своего, если бы не почувствовал на себе недовольный взгляд Кочо.       На выходе из гостиницы их встретила вся компания: Танджиро, всегда свежий и радушный, и Зеницу, на этот раз неожиданно тихий. Не хватало только самого Гию. Будто угадав мысли Кочо, Танджиро предупредил:       — Ханакава-сан присоединится позже.       Все эти кошки-мышки только раззадоривали Шинобу, но она не ответила на это ничего.       — Насколько я понимаю, — продолжил Танджиро, — мы имеем в запасе свободный день, который изначально закладывался на крайний случай. Раз уж такого не произошло, можно поторопиться и прибыть раньше…       — Нет, мы пойдем неторопливо и спокойно, — перебила Кочо.       Танджиро покачал головой, но спорить не стал.       «Не может же такого быть, чтобы он струсил. Или решил, что своими действиями может как-то изменить судьбу», — размышляла Кочо, мерно вышагивая по заранее проложенному пути. Она тянула время, каждую минуту надеясь, что Томиока вот-вот их догонит. Если он их, конечно, не перегнал.

***

      Зеницу сидел на корточках и ловил глазами ласковые солнечные зайчики, которые образовывались по всей комнате. После шумного референса Шинобу он чувствовал себя… Средне. Зайчики были, кстати говоря, не совсем солнечные: это блестела катана, отражая изредка промелькавшие мимо окна огни фонарей. Зеницу сначала не мог заснуть, потому что решил, что смысла спать, раз завтра наступит последний день их миссии, нет, и он как-нибудь дотерпит какой-то день в дороге. Затем он всё-таки почувствовал необходимость поспать, но тут всплыла другая проблема: Незуко примостилась рядом и тоже пыталась ловить зайчиков. Девушка явно страдала от безделья, так как барахталась весь световой день в своем ящике, а ночью «наслаждалась» компанией одного из спящих друзей, если, конечно, это было не в смену Зеницу. Тогда дела обстояли иначе: сначала парень заботливо рассказывал о местности, в которую они попали (Незуко это, разумеется, всё уже слышала, будучи за спиной у брата, но вежливо кивала), затем тщательно описывал свои наблюдения за ночной активностью демонов. В общем, развлекал Незуко, как мог.       Интересно, что после инцидента с Аратой, которого сестрёнка Танджиро совершенно неожиданно раскрыла, Зеницу стал каким-то более нервным… Если так вообще можно сказать о такой личности, как он. Во время переходов от точки до точки он почти не разговаривал. Было видно, что он зарылся где-то в глубине своих мыслей и выбирался оттуда только когда Иноске крепко стучал по нему откуда-то снаружи, и тогда Зеницу вскрикивал каким-то странным испуганным полушепотом, а затем снова проваливался с свои мысли. «Идиот», — думал Иноске. «Недосып», — думал Танджиро. А Незуко ничего не думала и сидела смирно.       Так и сейчас, пока Зеницу нервно перебирал катану в руках и делал вид, что наблюдает за зайчиками, его взгляд так и норовил сползти вбок. Незуко так старательно водила глазами, силясь не шуметь и не запрыгнуть на этот беспокойный лучик, что Зеницу подумал: «Ничего страшного, если я посмотрю, не случится». Он отвёл взгляд от катаны и посмотрел…       Очнулся он только когда почувствовал резкую боль в ладони. Лезвие катаны вошло неглубоко, но рука знатно ныла. Зеницу, конечно, не издал ни звука, но на всякий случай огляделся. Незуко заметила порез намного раньше, чем это дошло до парня, поэтому принялась искать в одной из их походных корзин аптечку.       — Знаешь, Незуко... — Зеницу замялся, очевидно, не зная, как продолжить начатое. — Сегодня ведь последняя ночь нашей миссии, так что… Может, прогуляемся по ночному городу?       Девушка слегка настороженно посмотрела на Зеницу. Тот выдержал ее взгляд и приподнялся.       — Я знаю, что Танджиро бы эту идею не оценил, но ты… Да и страшно, наверное, хе-хе… Нет, мы просто должны прогуляться! — он встал окончательно и стал быстренько забинтовывать руку. Незуко, конечно, ничего не отвечала, но Зеницу заметил загоревшийся в ее глазах озорной огонек. — Ты поняла меня, да? О, я так рад! Как мы выйдем, в дверь или в окно?       Незуко взглянула на корзины, стоящие на полу. В них, собственно говоря, не было ничего важного, что можно было бы украсть.       — Мой клинок при мне, — Зеницу хлопнул по ножнам, — если что, я… Я защищу тебя! Хотя ты сильная и сама по себе, правда?..       Парень воодушевился и так и продолжил бы говорить, если бы Незуко не указала на дверь, про окно Зеницу заметил ради красивого словца. Пара потихоньку вышла из комнаты и прошмыгнула к выходу.       Стояла глубокая ночь. На абсолютно безоблачном небе ярко располагалась луна, отчего все вокруг можно было разглядеть и без огня. Так как последней точкой в плане был достаточно приличный городок, Зеницу заранее, как только компания прибыла в него, запомнил, где находится местная площадь. Мысль о прогулке до площади и обратно ему очень нравилась, а ещё больше ему нравилось то, что обстановка как нельзя лучше подходит для таких прогулок. Виделось ему в последнем дне миссии что-то романтично-опасное.       — Незуко-чан, — говорил он, — как думаешь, если бы могли чаще вот так просто гулять, дышать свежим ночным воздухом… Все эти миссии… Кто знает, когда это все закончится. Мы можем стараться, нет, мы должны стараться до последнего, но иногда мне кажется, что конец уже близко. Представляешь, мы победим, Мудзан будет повержен, и что тогда… Тогда мы попробуем на вкус обычную, беззаботную жизнь. Нет, ты можешь сказать, что я придумываю, что жизнь трудна, даже если ты не убиваешь демонов, но… Когда-нибудь ты заговоришь снова, сможешь в полный голос воскликнуть: «Вот она, жизнь!» — Зеницу заплакал. — Я просто думаю о том, что хотел бы всегда быть рядом с тобой, Незуко. Может, мне придется умереть ради тебя. А если мы все же сможем преодолеть все преграды судьбы, я просто… Хочу быть с тобой…       Зеницу не прогадал с атмосферой. На площади было тихо и красиво. Лёгкий ветерок развевал кимоно Незуко. Девушка-демон помимо ангельского спокойствия сейчас ощущала покалывание в пальчиках и лёгкое головокружение.       — Ты поняла, что я сказал? — Зеницу привык к тому, что он говорит что-то под нос или его попросту не воспринимают всерьез. — Ладно, ничего, давай пойдем обратно…       Обратно шли молча. То ли Зеницу прикусил язык, то ли ветер дул какой-то неправильный… Ему было немного страшно заговаривать снова, после того, что он наговорил своей возлюбленной. Особенно когда он увидел, что его услышали.