***
Май 20 г. ДЯБ Всё утро я провела вместе с Лиззи, она постоянно плакала, я просто видеть уже не могла её слез. И чего плачет? Я же совсем не боюсь. Даже сказала ей, что если она не прекратит, то я перестану пускать её. Она пообещала, что сдержится, ещё она говорит, что я совсем не изменилась, похудела только. Но я не верю, поэтому и попросила её причесать меня получше в день прилёта мамы. И ещё я сказала, так тихо и откровенно: - Лиззи, когда придёт срок, иди в ученицы к Баррисс, вместо меня, вы так подходите друг другу. Она согласится, я точно это знаю, будете вместе вспоминать меня. Она пообещала выполнить моё желание. Тут я на полуслове обрываю свои откровения, мешает приступ проклятого кашля и новая волна слабости. Мама прилетит завтра! Теперь я это точно знаю. Надо бы написать ей сообщение, которое я попрошу отослать, если, вдруг, она не успеет вовремя. Но я почему-то уверена, что мы свидимся, хотя бы ненадолго. И я пишу ей, что совсем не страдаю и умирать совсем не так страшно, как об этом говорят другие. А когда я думаю о ней, то мне и вовсе становится ещё лучше. Так же изложила свои последние желания и сожаление о том, что я никак не могу вернуть ей всю ту любовь, что эти тринадцать лет она дарила мне. Так щедро, как только позволяла ей жизнь джедая. Но пусть хотя бы знает о том, что люблю её не меньше,, чем она меня и не было ни часа в моей жизни, в который я не вспоминала бы о ней. Пусть поверит, что я до последней минуты думала о ней. Я и сейчас думаю о мире Силы, о том, как там всё будет и мне даже интересно.***
Вся группа учеников старшего отделения собралась в маленькой палате вокруг кровати, застелянной белым, глядя напряжёнными взглядами на хрупкую фигурку, лежавшую на подушке. Ещё утром Лиззи расчесала роскошные тёмные волосы своей умиравшей подруги и заплела их в косу, а потом набросила ей на плечи ту самую розовую накидку. Катуни держалась из последних сил, но было очевидно, что она уходит и с каждой секундой в её хрупком теле оставалось всё меньше жизненных сил. Магистр Галия должна была быть с минуты на минуту и сидящая на кровати Мастер Че всерьёз опасалась, что та может не успеть и держа хрупкую руку Катуни, старалась при помощи Силы поддержать её жизнь. Получалось уже с трудом и она отчаянно подгоняла время. Но время тянулось мучительно долго, Катуни уже с трудом могла видеть цифры на датападе, слабее реагировала на внешние раздражители, но всё равно упорно продолжала смотреть на экран. Мастер Че в очередной раз коснулась лба Катуни, жизненных сил становилось ещё меньше. - Теперь уже совсем мало осталось, - произнесла она с горечью - Где же Мастер Галия? Она уже должна быть здесь. - Но есть же ещё несколько минут, - робко сказала Баррисс старшей коллеге - Быть может, она продержится это время. А сама всхлипывала в плечо Артура. - Но она совсем плоха, может уже и не узнать матери, - возразила ей Мастер Че, а Гунджи, такой тихий и покладистый до этого, вдруг резко вскочил и дернув за руку Артура, отчаянно зарычал, размазывая слезы по пушистому лицу, прося помочь Катуни. Тот в ответ лишь обнял мальчика и вывел в коридор, пытаясь объяснить, что ничего уже не сделаешь, Катуни в агонии. Тот ничего не хотел слышать и долго ещё в коридоре слышался его болезненный, полный горького бессилия рев. А Катуни продолжала молча смотреть на экран, когда её бледные губы вздрогнули и исказились болезненной судорогой. Начиналась агония и всех попросили выйти, одна лишь Баррисс решила остаться, чтобы в том случае, если Мастер Галия не успеет, она смогла бы заменить её Катуни в последнюю минуту. - Она придёт, я знаю, - прозвучало вдруг тихое и хриплое. Это Катуни, сделав над собой невероятное усилие, смогла сказать то, о чём только и думала все последние свои минуты. Но вот слышатся шаги в коридоре. Быстрые и тревожные. Это она. Точно. Катуни и говорить не нужно. И правда, вот открылась дверь палаты и Мастер Галия, в своей некогда белой, а сейчас почти серой от пыли и жара сражения робе, в традиционном уборе талотианок поверх тёмных, как у дочери, волос, стоит в проёме и смотрит на кровать своими огромными синими глазами. Глазами, полными боли, отчаяния и самых горячих чувств, которые не успела высказать и подарить своему самому родному человеку. Катуни, старательно поддерживаемая Баррисс, в последних силах вытянулась ей навстречу, протягивая бледную, дрожащую руку. - Катуни, девочка моя, Звёздочка! - вырвалось из самого сердца женщины, а по лицу Катуни скользнула блаженная улыбка, а глаза отразили весь свет материнской любви. Сделав над собой огромное усилие, девочка прошептала, не сводя с матери глаз: - Я знала... Что снова... Увижу тебя... Мама!***
- До встречи, Звёздочка, - сказало небо, провожая вдаль свет от погаснувшей звёзды, навеки рассеявшей своё сияние.