My bloody teacher...

      — Эрен… почему? — спросила я про себя, сжимая телефон пальцами. Внутри всё медленно заполнялось одним… горечью. Она пожирает меня изнутри, с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Я ощущаю её острые зубы, впивающиеся в моё сердце. Я словно становлюсь горстью сырой репы… И она быстро поедает меня, я слышу хруст своих костей… На секунду мне даже почудилось, что я, зажатая этой болью в угол, кричу — только не сейчас, не сейчас! Но сделать уже ничего было нельзя. Внезапно я почувствовала, что всё моё тело стало лёгким. Потом — совершенно исчезло. Сквозь эту пустоту я видела яркий слепящий свет, похожий на то, что так неожиданно окружало меня в моём начале. Он исходил от чего-то огромного и сияющего, оно стремительно приближалось ко мне и вдруг выросло в огромной кирпичной стене… Это боль.       Что же Аккерман сделал с ним? Он заставил меня ненавидеть, или это и правда настоящее отношение Эрена ко мне? На первое можно ещё надеяться, но на второе…не верится, я всё время о нём заботилась, опекала, а он… Но это не правда, чистая ложь! Он бы никогда так мне не написал! Я уверена, что это Аккерман виноват, потому что он может повлиять на него.       Через месяц я приду, просто надо дождаться…всего лишь дождаться, Аккерман.

***

      Как давно я ей говорил, что её опекунство меня бесит? Много раз. Говорил, чтобы она от меня отстала, что меня это раздражает, но нет, как об стенку горох. Она постоянно следила за мной, всегда замечала видела мои чувства и, будто бы ревнуя, отгоняла соперниц. Я не понимал, почему и зачем? Но потом понял…это всё и в правду ревность. Мы с ней не родные, а это означать только одно — Микаса в меня влюбиться. Это уже произошло. Я принимаю её беспокойство, заботу, но она мне не мамочка и должна учитывать моё личное пространство, а не лезть в ненужное русло. Хотя, после того, как в моей жизни появился Аккерман, то она вроде перестала та меня опекать. Будто бы поверив, что Леви мне не навредит, она перестала меня доставать. Было бы всё хорошо, если бы не твоя любопытность, Микаса. Именно из-за этого ты сейчас в больнице, ненавидя Аккермана.       Вспоминая, как Микаса отвечала на уроке истории, я всё время завидовал ей. Даже сейчас, завидую, что все волнуются за неё, когда на меня почти все наплевали. Ну конечно, все знают, что Микаса хороший игрок и хорошая атлетка, поэтому ждут именно её. Я словно запасной игрок, не нуждающийся в поддержке. Но так тоже, конечно, нельзя. Без поддерживающего влияния — нет. Так тоже нельзя. Это все знают, но никто не делает выводов.       Наблюдать за блондинистым мужчиной — не лучшее, что можно увидеть в жизни. Рассказывать историю нашего происхождения это скука! Я мог бы просто ходить на лекции, но решил учиться, потому что хотел. И вот до этого дошло. Эти знания не нужны. Может я не прав, но так и есть. В моем сознании возникает много несоответствий. Но я их принимаю.       Когда звонок прозвенел, наш класс пошёл на математику, на общий курс геометрии. Зная, что этот предмет преподаёт наш секретарь школы мисс Аккерман, я немного заволновался. Это мать Леви Аккермана, при этом, она моложе самого Леви. Секретарь школы пришла через десять минут. У мисс Аккерман было решительное лицо и такие же тёмные волосы. Так что если бы я вдруг начал рисовать её портрет, я сделал бы акцент на её серьёзном носе и холодных голубых глазах. И ещё она была худой, что придавало ей несколько измождённый вид. Мисс Аккерман несколько раз посмотрела на меня, а потом сразу начала урок. Я полностью погрузился в вычисления. Учительницей она была очень строгой, хотя и справедливой, и мне, пока я решал какую-то задачу, пришлось терпеть её внимание. Наконец на доске появилась готовое решение задачи. Мисс Аккерман задала ряд вопросов, чтобы больше не задавать на следующем уроке. Я поднял глаза на неё. В её лице появилась робость. Она явно была смущена и даже расстроена. Я не очень-то понял причину её смущения, но решил не придавать этому значения. Раз ей важно было научить меня решать задачи, я постараюсь. После третьего вопроса я понял, что уже не помню, что было на доске раньше. У меня в голове осталась только одна догадка. Кто-то в классе тоже решал эту задачу. Во всяком случае, так было в прошлый раз. Ах, точно… Микаса.       Когда урок закончился, то весь класс ушёл, сдав самостоятельную работу, оставляя меня в пустом классе. Я так и сяк, дописал в тетради ответ и сдал последним. Но мою руку схватили и я чуть не упал назад. — Йегер, — произнесла мою фамилию мисс Аккерман. На ее лице было странное выражение — словно она пыталась сделать в уме какую-то сложную операцию. Или обдумывала что-то еще более важное. Она внимательно изучала меня — и вдруг на ее лице появилось серьезное и даже напряженное выражение. То есть на нем ничего не появилось, но мне показалось, что она пытается что-то понять, глядя мне в глаза. Может быть, что-то знала о моем прошлом? Ведь что-то она про меня знала. — Да, мисс Аккерман? — спросил я, стараясь уничтожить эту тишину. Я почувствовал себя в каком-то глупом и нелепом положении. Что она обо мне думает? Почему не отвечает? Что она знает? Я чувствовал, как моя спина покрывается холодным потом. — Вы… вы можете говорить? — спросила она и сделала шаг в мою сторону. Я почувствовал на своем лице ее дыхание — и запах духов. — Да, мисс Аккерман. Я могу говорить, если вы хотите. А чего вы хотите? — Я знаю о тебе и об твоих отношениях с моим сыном. Мне кажется, ты сильно ему нравишься, Йегер. Я уверена, что ты нравишься ему, как… — потупила она взгляд, — как женщина. Но я хочу попросить тебя об одном одолжении. — Каком? — спросил я. Мне совсем не нравилась эта выжидательная пауза. Что-то она знала о моих отношениях с Леви. — Если вдруг кто-то спросит про «нас», то ты молчи как рыба. «Мы» доверяем тебе, храни секрет о «нас»… — Хорошо, — согласился я, — я обещаю. — Но, это не всё, — продолжала она. — Завтра «мы» приходим на ужин к Леви. «Мы» хотим собраться всей семьёй. — она сделала паузу. — Я хочу, чтобы ты был на этом ужине.       Я был в шоке, но отказаться не смог, хотя и так не смог бы. Мои родители сейчас в сильном стрессе, поэтому я у Леви дома. Я люблю только Леви. Когда я слышу его голос, у меня по всему телу проходит дрожь. Леви — мой плюшевый зверек. Мне больше всего нравится, когда он улыбается и это происходит на моих глазах. В таких случаях его слова приобретают особый смысл. Когда он говорит: «Жизнь — это игра», мне кажется, что это не просто слова. Это действие. Вся моя жизнь — просто игра. Я играю в бога. А все остальные игроки — никто. Я в любой момент могу начать проигрывать или выигрывать. Никто не понимает, что происходит. Если бы все действительно было так, мне бы просто надо было подняться в воздух и улететь. Леви — бог. Только бог может играть. Все остальное выдумка. Зверь и питомец — различия? Продолжение следует...