My bloody teacher...

Не самая лучшая идея была мыться в душе с Леви. Хотя любая идея не самая лучшая, даже готовить или лежать. Находиться с ним это худшая идея в мире, будто бы находиться в лапах у зверя. А самое страшное и ужасное, это быть с ним по согласию. Только сейчас я понимал свою главную ошибку. Быть с ним в отношениях. Конечно, это очень приятно, что он заботится обо мне и старается помочь мне с моим будущем, но я всегда думаю о третьих лицах. Что могут сказать люди, или же что они могут подумать? У них всегда хорошая фантазия, наверное, из-за неё и рождаются слухи и сплетни. Страх того, что он может со мной сделать не покидает меня по сей день. Это очень страшно, когда ты стоишь рядом с ним и пытаешься не дышать, чтобы он не услышал. Это очень страшно, когда ты слушаешь его и стараешься вникаться в каждое слово, чтобы не пропустить рассказ истории. Это очень страшно, когда ты волнуешься, а он это чувствует и знает чего я хочу… Это очень страшно. Он пугающий, но с другой стороны моего подсознания, для меня он становится соблазнительным и идеальным вариантом. Как будто то, что он сделал, включая меня, это было нормальным и почему-то я закрыл на это глаза, и теперь волнуюсь о том, что нас посадят. Не понимал, почему я не мог тогда помочь Микасе и лишиться этого кошмарного сна. Почему я не защитил её? Почему я помог ему? Зачем вообще мне это надо? Я всё ещё не мог ответить на эти вопросы самому себе. Я как будто не слышал эти вопросы у себя в голове, как будто хотел задать это ему, чтобы он ответил за меня…но он бы заставил меня подумать и просто отдать всё мне. Я находился в ловушке. — Теперь ты чистый, — произнёс Леви, доставая фен и расчёску, — скоро будешь пушистый. — улыбаясь, прошёлся пальцами по моей щеке. Я тяжело вздохнул, задыхаясь от его горячего дыхания над моим ухом. Моё лицо было красное, как вино, которое стояло в его комнате. Поток воздуха сушил мои мокрые волосы, а расчёска придавала раздражение. Процесс был болезненным, но зато я вскоре увидел свою причёску в новой красе. У меня длинные волосы, но прямо сейчас они были собраны в аккуратный хвост и, в такой пышный, как будто это был хвост лошади. Не смотря на то, что мы сходили в душ и мылись тёплой водой, его пальцы были ледяные. Подушечки пальцев медленно поглаживали мою шею, ухо уже горело от его дыхания и становилось очень красным. Я, приподнимаясь, хотел встать, но Аккерман посадил меня обратно и дотянулся до бутылки с вином и взял бокалы. Красная жидкость заполняла стенки сосудов, Леви налил мне наполовину, из-за того, что для меня это будет очень опьяняюще. Бокал передался мне в руки, который я еле держал, так как он был очень тяжёлый для меня. Аккерман поставил бутылку на пол, рядом с тумбой. Он легко держал бокал и спокойно сказал: — За преступление, — произнёс он, поднимая бокал вверх и встречаясь с моим. Раздался характерный звук стекла, после которого послышались глотки. Аккерман поставил пустой бокал и рукавом халата вытер с губ красный отпечаток. Я попробовал сделать глоток, но тут же получил горькость и жгучесть во рту, которая поджигала меня изнутри. Поставив стакан, я зажмурил глаза и поднял голову. Передо мной была рука, звавшая меня за ней. Он ждал моего ответа на этот жест, который был предсказуем. Моя рука невольно потянулась к его и холодная ладонь прикоснулась к моей тёплой. Я как загипнотизированный встал и пошёл с ним к кровати. Я плюхнулся на кровать и потянул пояс халата. Аккерман тоже перестал церемониться и снял с себя балахон, который, буквально, сполз с его тела. Я открыл вид на моё тело. Леви приподнял бровь, будто бы удивляясь моей покорности. Он сел на мою грудь и его член был у моего подбородка. Я открыл свой рот, слюни уже текли по краям губ. Язык дотронулся до головки. Рот взял всю головку члена, я хочу взять его полностью, но он слишком большой. Я двигался, но одно неловкое движение — и я задыхаюсь. Я откашлялся, но потом дальше продолжил. Глубже и глубже. Обслюнявленные места на члене помогали мне быстро двигаться. Я даже не заметил, как дотронулся носом до лобка. Его волосики щекотали меня и они пахли крапивой. Приподнявшись и полностью заняв удобное положение для меня, высунул член изо рта и начал проглатывать яйца учителя. Моя рука сама снимала и одевала кожицу. Член уже наливался кровью и на нём были видны набухшие вены. Сильная рука оттянула от этого занятия и просто кинула на кровать, переворачивая. Пристроившись сзади, он буквально меня чуть ли не заставлял стоять на четвереньках. Мне этого хотелось, но мне это и не нравилось. Это не правильно. Я никогда не задумывался, что мы делаем и законно ли это? Всегда думал о том, почему же люди нарушают законы и почему им не стыдно. Неужели, эта жажда экстрима, или же жажда крови? Этого мне не понять…также не понять мои чувства к Леви. Он же серийный убийца, он сама опасность, я должен его бояться, я должен бежать от него в страхе, да со всех ног! Но я даже шаг не делаю к побегу, лишь ещё сильнее тянусь к нему. Как-будто меня посадили на цепь и при каждом шаге вперёд, Аккерман тянет меня назад, стараясь прижать к себе. Он будто бы хотел, чтобы я шёл назад, но мой здравый смысл отказывается присоединиться к нему. Хотя, вскоре, этот здравый смысл меня и изводит, так же и мучает. Мне, кажется, мой разум уже покинул меня, больше нет такого счастливого и активного Эрена, будто бы остался догоревший пепел и пустота, в которой летает больное чувство к Леви. Меня больше нет…больше ничего нет. Я всё забыл и даже не чувствуя член в своей заднице, который давно трётся об меня. Головка вошла в меня и я издал громкий крик, приглушивший рукой. Я заплакал, но я впервые заплакал от наслаждения и от чудесной боли, раздавшаяся по всему телу. Я притянулся к нему и схватил рукой его бёдра, чтобы он не на секунду не останавливался. Я стонал в его руку, его член заполнял меня и разрывал изнутри. Я заставлял Аккермана двигаться всё быстрее и вскоре применить вещи из БДСМ. Наручники вцепились в мои кисти и прицепились к кровати. Я чувствовал как они давили мне на руки и оставляли кровоподтёки. Аккерман достал одну из свечек и поджёг её. Через несколько минут, горячий воск капал на моё тело. Краем глаза я увидел, что свечка была красного цвета… Леви любит красный цвет, это его любимый цвет. Он считает его хорошим ходом в искусстве, особенно, когда рисуешь кровью картины. Он считает, что кровью наполнен весь мир, в котором умирали люди на войне. Он считает, что кровь это лучшее вино, которое он пробовал… Я возбуждался от боли, мне она нравилась…я мазохист? Не могу в этом признаться, потому что не могу… — Ты становишься таким послушным в последнее время, Эрен, — сказал Аккерман, туша свечу. Он наклонился ко мне и выкинул её, продолжая двигать бедрами. — Эта привязанность ко мне, или сопливая любовь? — спросил он, делая сильные толчки, которые заставляли меня кричать. Я уже задыхался и старался собрать все мысли воедино. Хриплый голос, шепча, возбудил меня ещё больше. Я был просто влюблен в учителя как мелкое дитя, которому понравилась игрушка. Он вытащил свой член и положил мне на лицо. Горячая субстанция прошлась по моему глазу и потекла по носу. Он отцепил меня и снял наручники. Я, весь измазанный в воске, обнял Аккермана со спины, целуя его в шею. Леви повернулся ко мне и просто изучающе на меня посмотрел. Одолев страх, я решил ответить на его вопрос. — Я просто влюблен, Леви. Не знаю, как это сказать тебе…но я чувствую дикую жажду у себя внутри, чувствую, как желаю тебя, но боюсь обжечься. Боюсь, что не получится никак отпустить и затушить эти чувства… Наверное поэтому, я хочу быть послушным, наверное поэтому, я хочу помогать тебе и стать партнёром по преступлению. Потому что лишь объединившись, мы сможем обрести силу. Силу, которую я называю любовь… — Тогда, — произнёс он, — я поклянусь, что лишь смерть разлучит нас. Что они будут называть наши преступления произведениями искусства. — Нас никогда не возьмут живыми… — Да. Мы будем жить, как избалованная знать… Мы будем любовниками и сообщниками, соучастниками преступления, подельники. — Нас никогда не возьмут живыми… Я сделаю то же что и ты, я стану серийным убийцей. Тигр одинок, но он вряд ли справится с врагами в одиночку…ему нужен союзник Продолжение следует…