Поздней-поздней ночью все люди спят, а я не сплю. Пишу стихи и плачу, и мультики смотрю.

За окном февральская вьюга, а здоровье и так не к чёрту. Грозный ненавидящем взглядом смотрит в окно и проклинает непогоду. Уже какую неделю стоят нескончаемые морозы. Это только сильнее бьёт по здоровью царя. После первой опалы 70-ого года Ивану пришлось несладко. Много сил и нервов было потрачено на изгонение измены. Он даже слёг с простудой и не мог с неделю встать на ноги. А когда очнулся, понял, что многое уже не вернуть. Верных и не очень подданных теперь не увидит государь, но самое то главное он не потерял! Сослал Федьку на Белоозеро подальше с глаз своих. А вернуть не смеет. Вот уж сколько времени прошло с той опалы, целых три года, а Иван до сих пор не может вернуть своего верного слугу. Сначала он утешал себя мыслью, что Федя теперь как и остальные опальные мёртв, просто далеко в ссылке, а уж спустя пару месяцев это оправдание изжило себя. Стало трудно молиться в церкви, ноги всё подкашивались. Ходить тоже трудно, но государь не собирался ехать замаливать грехи. Только спустя три года решился. Вот сидит Иоанн и думает, почему тогда младшего Басманова не казнил? Всех ведь тогда, кого на плаху, кого в монастырь, а его в бедное имение в другой конец России. Долго самодержавец не мог найти ответ на этот вопрос и долго глодала эта мысль его изнутри, но всё избегал её государь, боялся. Сейчас же появилось время для раздумий, да и нужно было как-то к Федьке ехать. Вот Грозный и приказал сани закладывать, а пока ждал и думал: отчего ж не казнил? Вероятно от службы хорошей, честной, непорочной. Не поверил, ведь тогда он Скуратову, а зачем приказал Басманова арестовать сам не знает! Помутнение, кажется какое-то нашло... Нет, опять эти оправдания! Как же не хочется снова доставать эти воспоминания и ворошить их, особенно когда они приносят боль. Но сейчас Грозному это необходимо. Ему нужно ехать к Федоре и смотреть тому в глаза, а потому нужно сначала разобраться в себе. Закрывая глаза, царь сосредоточился на своих воспоминаниях... *** Зима 62... Он стоит посреди заледеневшего озера со своими опричникам и высматривает врага в далеке. Ну как врага, государь пожелал устроить охоту на соколах, вот и выжидает момента, когда замёрзшая на холодном воздухе утка пролетит. Давно птиц не видно стало. Всё, видимо, из-за холода, совсем птицы из своих гнёзд вылетать не хотят. Но вот Ивану боятся холода нечего, он одет в несколько шуб из лучшего соболиного меха. Стоит Ивашка гордой статью и высматривает жертву, словно сам соколом стал и сейчас сам бросится. Но снова на горизонте никого. В метрах пяти от него позади стоят верные опричники и птичники. Все чей тоже, как птицы, примёрзли. Слышно, как они с ноги на ногу переминаются и как под ними снег хрустит. Стоят, мёрзнут, но слова сказать не могут. Царя позабавила эта ситуация, и он развернулся посмотреть на подданных своих. От одного его взгляда все, как по струнке вытянулись, встали и стоят, не смеют царю-батюшке в глаза посмотреть. Стало Ивану ещё смешнее от этого, а летящий и щекочущий щёки снег только сильнее забавляет. Но вот взгляд Грозного приметил знакомую бобровую шапку, тут же и с глазами Фёдора Басманова встретился. Лицо опричника в этот момент исказила довольная ухмылка, а глаза так и горели, готовые хоть сейчас бросится в бой. Шелковистые волосы как всегда прекрасно уложены, подбородок высоко закинут, а плечи широко расставлены. Локоны сизые снег уж запоришил, но не видно, чтобы Басманову холодно было, всё стоит и гордится, только щёки алые его выдают. Ждёт опричник, как бы побыстрей царь охоту закончил и пошёл бы со своим рабом ласкам придаваться. Улыбнулся ему Иван. Хорошо на душе государю делалось, когда видел он таким Фёдора. Тем не менее, у царя что-то под сердцем ёкнуло. Заподозрил что-то Иоанн неладное, будто беда близится. Не успел опомниться, как земля из под ног ушла и он уже в леденющей воде барахтается. Вода везде заливается, а шубы двинуться не даются. Успел только царь разок вынырнуть и увидел тогда, как к нему Федя устремился, бежит словно молния. А Иван тем временем неметь стал, под лёд уходит, а тело не двигается. Думает, всё – конец ему. Только руки к богу вытянул, как тут хвать его кто-то за ладонь и за другую и ловкими движениями вытягивать стал. Глаза ледяной водой заволокло, ничего Ваня разглядеть не может и только молится про себя. Но сильные руки Феди не дают потонуть государю, вытащил своего господина Федька. Теперь лежат вдвоём на снегу, отдышаться не могут: один весь инеем покрылся, другой рук своих её чувствует и словно примёрз к земле. Удивился тогда Иоанн поступку своего опричника. До этого любил Федю, но после такого подвига стал ещё больше ублажать. Пока все стояли и рты разинули, Федя бросился на помощь к своему покровителю, вытащил из беды. А теперь лежит и отдышаться не может. Волосы все взъерошились, кафтан на половину промок, видимо, пришлось самому в воду нырять. Но несмотря на всю эту неряшливость, Грозному нравилось наблюдать за таким Басмановым. Руки раскинул, ног как не чувствует, а грудь всё поднимается, пытаясь побольше воздуха набрать. Царь залюбовался и вспомнил, как в его палатах похожим образом опричник лежал. Холод совершенно не чувствуется, а сердце, наоборот, работает как часы. Приятно государю за таким Федей наблюдать. Но вот к ним уж остальные прибежали, стали помогать подняться... *** Грозный выплыл из воспоминаний, и тогда совесть его сильнее загрызла. Ведь Федя не в чём не отказывал царю, ни в озеро не побоялся, ни в бабский летник запрыгнуть. Это ведь из-за потешаний Грозного Фёдор лишился высокого авторитета при дворе. Все его бабой стали обзывать, а опричник терпел и делал всё в угоду царю. Не раз жизнь он государеву спасал, а уж как оберегал сердечного своего и говорить нечего. Как любил Фёдор государя своего!.. А теперь за все эти заслуги оплачивался ссылкой: — Государь великий, сани готовы, — прервал размышления Грозного голос боярина. Предстояла долгая дорога и более тяжкий разговор...