Утро добрым не бывает, если ты лучший друг Николая Гоголя, который мастер вляпываться в разные истории, а ещё заболеть. Иван давным давно перестал удивляться когда к нему в открытое окно врывался фамильяр Гоголя и кричал, что он срочно нужен Николаю. Причём, это могло произойти в любое время суток. Иван, молча, соберался и уходил к другу выяснять, что с ним случилось и как тому помочь. Одним словом, был палочкой - выручалочкой персонально для блондина, причём бескорыстно, не требуя что - либо взамен, за что Коля был ему искренне благодарен.
Так и в этот раз. Иван сидел на кровати рядом с, лежащим лицом в подушку, Колей, несмотря на то, что было где то семь часов утра, а это рановато для визитов.
– Ты вытащил демона из ловушки?
– Угу
– Пошёл с тем к себе домой...
– Угу.
– Выпил с ним..
– Угу.
– Целовался с ним.
– Угу.
– И теперь думаешь, что и переспал с ним за милую душу?
– Да.
– Дурак ты, Коля. Демонов к себе домой таскаешь, а у тех не ясно какие мотивы и вообще не понятно, что у них в голове творится в большинстве случаев. – с чувством произносит Иван, шлепнув, лежавшего моськой в подушку, друга по жопке, проигнорив обиженный писк. – Тебе вообще пить нельзя, если ты забыл. Сам знаешь почему или заботливо напомнить на правах лучшего друга?
–Знаю я. Алкоголь плохо влияет на мой организм. Я болею от этого. – пробубнили в ответ в подушку и чихнули.
– Вот именно! Дурная твоя голова! Тебе говорить что - то вообще бесполезно, как я посмотрю! Ты никого не слушаешь! Даже голос разума и совести! Знаешь, но все равно делаешь так, как тебе надо! – подключилась ещё и Шинель, которая была зла на своего хозяина за все то, что он творил, причём ещё со вчерашнего дня. – Дурак!
– Ну Шииинеееель.
– Ничего не знаю. Сам виноват, сам выкручивайся. Иван, помогать ему я тебе запрещаю!
– Ну, хотя бы проследить за ним пока он болеет я могу же? Сама же ко мне ворвалась и просила прийти к нему. – улыбаясь, произносит Гончаров. Он знает вспыльчивый нрав этого фамильяра, как и то, что как не злись Шинель на Гоголя за что - то, она все равно волнуется за него и не даст в обиду никому.
– Это можно. – просто ответила Шинель. – Покусать тебя мало, Коля. Заболел? Вот и помучайся, это твоя карма. Будешь знать, как пить с демонами. Может мозги на место встанут
– Ну Шиииинеееееель.
– Ничего не знаю. Страдай.
– Спасибо... – усмехнулся Иван. – Какая ты добрая у нас.
– Я сама доброта. Просто злить меня не надо, как некоторые идиоты.
– И логика у тебя чисто женская: сама просила по... – начал было Иван, но его перебили.
– Цыц, а то и тебя покусаю!
– Молчу молчу. Ха ха...
Николай просто вздыхает, продолжая лежать лицом в подушку. Парень понимал, что сам виноват, потому спорить благоразумно не стал. Да ему было слишком плохо для этого. Он горел в жару, у него болело горло и дышать он мог только через рот, так как был заложен нос. Свое дело сыграло то, что он в мороз упал в снег и так же в мороз с ним полетали, а во время полётов знаете как наверху дует ледяным ветром? Кошмар. Собственно из - за того, что парень заболел и не мог о себе позаботиться и был вызван Иван на дом к Николаю, чтобы следил за больным блондином и по возможности как можно быстрее его вылечил. Сам Гоголь был как переваренная картошка после вчерашних событий и банально не мог встать с кровати, какое там лечить себя любимого. А ещё его снедали сомнения, потому что выпил и ни черта не помнит. Тоже его особенность. Довольно неудобная – сколько бы не выпил бы, но на следующий день ничего не помнит, вообще, что делал и что говорил. А в записке, оставленной на столе демоном и которую обнаружила Шинель, была написана лишь одна злосчастная строчка:
" Спасибо за приятное времяпровождение. Мне понравилось. "
И понимай это послание как хочешь. Гоголь и понял его так, что они все таки с Достоевским переспали и теперь ему было до жути стыдно перед всеми и перед демоном, и перед Шинель и перед Иваном. Ни фамильяру ни другу он в глаза смотреть не мог, вот и прятал лицо в подушку. И Достоевскому не сможет нормально в его аметистовые глаза смотреть, если он придёт в чем Николай очень сильно сомневался, забывая, что у него остались ещё два желания. Да ему тут не до желаний, когда у него температура под сорок.
– Коля, переворачивайся, лечить тебя буду... – произносит Гончаров, сосредоточено копаясь в аптечке ища нужные для лечения друга лекарства и градусник.
– Ммм, у меня только горькие лекарства остались. Не хочу их принимать. – поморщился Гоголь.
– Тебя никто особо спрашивать не будет хочешь или нет. Примешь и все тут. – шикнула Шинель.
– Да да.. У тебя очень высокая температура. Ты весь горишь, так что, будь добр, прими лекарство и ложись отдыхать пока твой организм будет бороться с болезнью.
Николай обречённо вздыхает, но нехотя садится и принимает лекарство, которое ему даёт Гончаров, морщиться вторично. Вообще блондин, словно большой ребёнок - лекарство горькое не любит, часто болеет, особенно зимой, лечиться не хочет, совершает бессрасудные поступки, мастер вляпываться куда либо. Просто головная боль. Сейчас это чудо ещё и заболеть умудрилось. Однако, Гончаров привык, не жалуется.
– Противноооое. –тянет недовольно Гоголь. – Бууэ.
– Зато полезное. Ложись теперь и спи. Я тут побуду на кухне пока. – вздыхает Иван, поднимаясь с кровати и поправляя на Николае одеяло.
– Угу.
Николай ложится обратно на подушку головой и почти сразу же вырубается. У организма нет сил сейчас ни на что, кроме как борьбы с болезнью. Шинель стала кошкой и свернулась тёплым калачиком на груди блондина, лежит, тихо мурлычет, согревая парня своим теплом. Как говорилось, хоть и злится, но очень за него переживает и когда тот болеет не отходит от него, играя роль грелки. Николай немного улыбается во сне. Хорошо, тепленько. Гончаров же ушёл на кухню, сделать себе что - нибудь поесть, а ещё чай, так как его дёрнули сегодня прямо из кровати и покушать парень банально не успел, придётся готовить себе завтрак, используя кухню друга.
***
– Фёдор...
– Я же сказал что не хочу, значит не буду этого делать!
Достоевский очень зол на отца за его решение, причём, он даже не посоветовался со своим сыном, который как бы имеет право голоса. Демон пылает своей ярко фиолетовой аурой, сжимая и разжимая кулаки, причём сжимая так крепко, что на ладонях оставались следы от ногтей. Где - то дымилась гора трупов демонов, попавших под раздачу ссоры Правителя Ада и его сына. Пару колон в зале Правления были разрушены, а, ранее красивый красный мраморный, пол стал неприглядно чёрным от пепла.
– Ты знаешь правила.
– Я её не люблю, не любил никогда и не полюблю! И в жены брать тоже не собираюсь. Вообще, не собираюсь брать кого - то к себе в жены или мужья. Мне оно не сдалось. – шикнул в ответ Достоевский.
Редко его можно было увидеть в таком состоянии и что он так явно показывал свои эмоции. Обычно Фёдор всегда спокоен, сдержан и уверен в себе, но заявление отца о помолвке вывело его, всегда спокойного и холоднокровного, из себя. Да черт возьми! Не хочет он брать ту девушку к себе в жены и заключать с ней какой - либо союз. Дело вовсе не в самой демонессе, а в том, что Фёдор принципиально не хочет заключать брак с кем бы то не было. У него немного другие планы на жизнь. В первую очередь самому стать Правителем Ада, свергнув отца, который постепенно теряет хватку и рушит свои же собственные устои. Стали чаще происходить бунты и мятеж, за душами смертных уже почти никто не следит. Всё это раздражает Достоевского и он обдумывает план захвата власти. Так что ни о какой женитьбе не может быть и речи.
– Всё таки советую подумать.
– Я не буду засорять свой мозг не нужной мне информацией. – произносит в ответ Достоевский, топнув ногой и испаряясь подальше от своего отца.
– Дети... - поморщился Правитель Ада.
Достоевский переместился на балкон своей комнаты и сейчас стоял немного Раздражённо повиливая хвостом, осматривая давно выученный наизусть адский пейзаж. Его терзали не самые хорошие мысли судя по напряжённым выражению лица. Достоевский вздыхает приложив тыльную сторону ладони ко лбу. Нельзя нельзя так злиться. Злость провоцирует выброс силы, выброс силы это значит потеря контроля над собой, что допустить Фёдор не хотел. Ногти демона вонзились в чёрный мрамор балкона и оставили на нем след.
– Вы так орали, что слышно на другом конце Ада. – появилась за спиной демона Нелиссия, отвлекая того от мрачных мыслей. В руках она держала бокал с вином, девушка явно отдыхала в своей комнате, но разборки сына и отца её побеспокоили. – Что опять не так у вас с Повелителем?
– Помоловка. – коротко бросил Достоевский. Он все ещё злился.
– Вот как. На леди Хелли?
– Именно на ней.
– Могли бы для наследника найти более достойный контингент, чем какая то демонесса из какого то зазолустья. Даже не королевской крови. ПФ. Мерзость. Кстати, тебя хотели женить сначала на мне. Я отказалась, сказав, что не надо мне такого счастья.
– На тебе? Серьёзно? Ты же моя наставница.
– По этой причине и отказалась. Мне достаточно было того, что намучались с тобой пока всему обучила. – фыркнула брюнетка, отпив вино из бокала.
– Я был идеальным ребёнком...
–... За которым я гонялась по всему дворцу, чтобы заставить идти на занятия. Просто идеал.
– Идеал хорошего демона. Да. Есть такое.
Нелиссия в ответ лишь хмыкнула в свой бокал. Достоевский задумчиво постоял ещё минуту.
– Когда там отец говорил должна моя невеста подъехать?
– Через двадцать минут.
– Хорошо. Я на землю, дела есть срочные.
– Как резко они у тебя объявились стоило тебя только захотеть женить. На земле сейчас, кстати говоря вечер.
– Ничего не знаю.
И испарился. Нелиссия меланхолично пожала плечами, оставшись на балконе пить свое вино. К тому, что Фёдор постоянно куда - то испаряется она так привыкла, что её это почти не трогает.
– Ох уж эти ученики...
***
То что Гоголь заболел, было видно сразу, хотя бы по запаху лекарств в комнате и абсолютной тишине, которая царила в доме. Обычно там где Николай тишина довольно редкая посетительница. Иван ушёл домой уже, утром он вернётся снова.
" Мда дела настолько плохи?"
Достоевский подошёл к лежащему на кровати и спящему Гоголю, положил ладонь на лоб парня, осознав, что тот очень очень горячий и лекарства ему не особенно помогают. Жар как держался так и продолжал держаться, не собираясь спадать. А Гоголю явно было не очень хорошо, судя по тому как он немного морщит нос, пытаясь вздохнуть не ртом. На щеках лихорадочный румянец. Дело плохо одним словом.
" Как я и думал"
Шинель почувствовала присутствие постороннего открыла глаза, махнула хвостом и испепеляющий взглядом уставилась на демона. Всё таки, это он в основном виноват, что Николай сейчас в таком состоянии лежит на кровати.
– Зачем пожаловал, черт рогатый?
– Да так... – усмехнулся Достоевский, касаясь пальцем виска Гоголя и заберая половину его недуга на себя, чтобы организму блондина было легче бороться с болезнью.
– Какие демоны добрые нынче пошли. – немного явзительно прокомментировала действия Фёдора Шинель.
– Сам от себя в шоке... Поверь уж – не стал спорить Фёдор, понимая, что реально странно то, что он помогает Гоголю. Причём бескорыстно, не требуя взамен ничего. – Теперь ему должно быть лучше.
Фамильяр в ответ лишь фыркает, но расслабляется, закрыв глаза обратно. Опасности для жизни хозяина она не ощущала. Достоевский же провел ладошкой по щеке Николая, а когда хотел отнять руку, то ему не дали это сделать. Николай не просыпаясь схватил руку демона за запястье и вернул обратно. Приятная она, прохладненькая. Демон вздыхает но остаётся рядом, выпустив крылья и одним крылом прикрыв Гоголя вместе с его фамильяром. Ладно уж. Пусть ребёнок поспит так.
