Сказ о принце Славояре, душе его мятущейся, и Алекзандре, сыне графском

Отпустив Воронёнка лететь вперёд, Сэнди миновал ворота и, неторопливо ехал по аллее парка, когда заметил вдали у крыльца несколько карет. Вензель на одной из повозок показался ему будто знакомым. Выругавшись про себя, он свернул к конюшням и спешился. – О, а вот и наш юный граф, – в честь прибытия высоких гостей графиня явно пребывала в хорошем настроении. Сэнди почтительно поклонился матери, и поцеловал руку двоюродной тётке. То, что сопровождать старую графиню явится сама герцогиня, стало для него неприятным сюрпризом. Но не меньшее удивление вызвал огромный чёрный кот, который, ничуть не уступая в высокомерии своей хозяйке, торжественно восседал у гостьи на руках. Церемонно раскланявшись с бывшей невестой, Сэнди молча поспешил к себе наверх. *** – Нет. Ну, какова наглость! – Сэнди быстро расхаживал по комнате из угла в угол. – Явиться сюда, как сопровождающее лицо. И теперь, видите ли, ради связей матушки, я должен терпеть это… общество. – Крра – согласно донеслось со шкафа. – Вот-вот. Ещё и зверюгу какую-то притащили.. Я тебя умоляю, держись от них всех подальше. – Кра. – Вот и умница. Сэнди с улыбкой взглянул на шкаф: – Один ты меня понимаешь. – Кстати… – подойдя к столу и выхватив из стопки записку, Сэнди помахал Воронёнку, – снеси вниз, будь добр. Матушка сейчас должно быть распоряжается с тёткой насчет ужина. Это вероятно затянется. Лучше, чтобы нам с тобой подали сюда. Принц, слетев со шкафа, подхватил листок и направился к окну. Заглянув в коридор и залу, он влетел внутрь и бросил записку на лету к ногам Мари. Сделал круг почёта у люстры и, не дожидаясь ответа, скрылся в окне. – Ах, это у нас что-то вроде голубиной почты. Сын придумал. Не берите в голову, дорогая… Возвращаясь к башне, принц совершенно не заметил, как из-за колонны в зале ему вслед заинтересованно сверкнули пара зелёных кошачьих глаз. Ужин прошёл сравнительно спокойно. Перед сном Сэнди живо и в красках описал Воронёнку милую родственную «идиллию» воцарившуюся за столом. *** На следующий день после завтрака, Мари, по обыкновению прибравшись в покоях графа, уходя с подносом в руках, лишь слегка прикрыла дверь. Принц, лениво прислушиваясь к знакомому стуку башмачков по ступенькам, чуть выждал, расправил крылья и подлетел к столу. Сэнди с утра сочинял что-то вроде эпиграммы герцогине, и теперь принцу было любопытно взглянуть. Из всегда чуть открытого окна по комнате неожиданно пронесся резкий порыв ветра, разметав часть бумаг графа и распахнув двери на лестницу. Принц не был намерен выслушивать несправедливые обвинения, что он опять расшвыривает чужие вещи, прибавляя Мари работу и, вздохнув про себя, принялся поднимать разлетевшиеся листы. Собрав почти всю стопку, принц не особо был уверен в порядке следования страниц, он шел к последним листам, когда на пороге комнаты возникла огромная чёрная тень. Кот и так был крупным, а перепуганному насмерть принцу вблизи показался просто огромным. Красивый, чёрный, как смоль, с лоснящейся шерстью, с белым нагрудничком и лапками в чулочках, он, конечно, был достоин своей аристократической хозяйки. Но сейчас принцу, отчаянно хотелось лишь одного: чтобы новоиспеченные гости никогда не переступали порог их замка. «Хороший котик» подумал он, трясясь, и медленно отступая к столу. Для взлёта нужен был маневр и место, но кот оскалившись во все клыки и, чуть ли не облизываясь, продолжал также медленно приближаться. Понимая, что путь к окну отрезан, принц решил добраться хотя бы до верха балдахина украшавшего кровать графа. Подпрыгнув, он достал до сиденья, а потом уцепился за спинку кресла, но кот не дав времени набрать высоту, быстрее молнии метнулся следом, повиснув на плотном бархате. Забыв, что может парить, принц попытался перепорхнуть через кровать к одёжному шкафу, но, не долетев, свалился. Старая ткань, видимо не выдержав веса и когтей кота, с треском поползла вниз. Накрыв оторванным куском балдахина, на принца рухнуло что-то большое, страшное и тяжелое. Кот лапами раздирал ткань, пытаясь добраться до добычи, и острый коготь уже мелькнул, пару раз, около головы принца. Барахтаясь и путаясь в мягких покрывалах, тот, не выдержав, заорал от ужаса. Сэнди неспешно поднимался к себе. Встретив, по дороге, у кухни Мари, он забрал у девушки вазу с фруктами, намереваясь донести самому, и уже почти дошел, когда сверху раздался поистине душераздирающий вопль Воронёнка. Выронив вазу, Сэнди, перескакивая через несколько ступенек, помчался наверх. Мгновенно сообразив, что происходит, он, первым делом, шуганул кота. Впрочем, перепугавшись шума тот, бестолково заметавшись по комнате, сам шмыгнул мимо графа и скрылся на лестнице. Почти не дыша, Сэнди приблизился к кровати и отодвинул ошмётки бархата. Воронёнок лежал неподвижно. Видимых повреждений Сэнди не заметил, но и не понимал, дышит тот или нет. Обычно Воронёнок в руки не давался, избегая любых прикосновений человека, кроме сидения на плече. Скрипнув зубами, Сэнди бережно взял в ладони обмякшее тельце. Неожиданно ему пришло в голову, что перед лицом опасности некоторые животные умеют притворяться мёртвыми. Но он никогда ещё не имел дела с птицами в обмороке. Беспомощно оглядевшись, Сэнди заметил у ширмы таз для умывания. А кувшин на столе, Мари, как раз, успела обновить. Оставив Воронёнка на кровати, Сэнди быстро перелил воду и, вернувшись, осторожно опустил птицу в таз. Мгновенно придя в себя, Воронёнок открыл глаза, забил по воде крыльями и раскричался уже с возмущением. – Тихо-тихо, маленький, – нежно уговаривал Сэнди, бьющуюся птицу. – Всё, всё прошло. Воронёнок ему явно не верил, продолжая, барахтаться и пытаться выбраться, и граф уже собирался отойти и уступить, когда таз с грохотом перевернулся и накрыл птицу целиком. – Ваше Сиятельство?... – прибежавшая на шум Мари, застыла на пороге, удивленно рассматривая погром. – Позже… на лестнице, споткнулся… приберите. Здесь – я сам управлюсь. – Как скажете, – поклонившись, девушка ушла, бесшумно притворив дверь. – Ну, прости – Сэнди, приподняв таз, наконец, освободил своего мокрого и в край обиженного пленника. Подхватив с крючка полотенце, он быстро укутал Воронёнка, опасаясь, чтоб тот не простыл. Не прекращая дуться, Воронёнок успел-таки клюнуть графа при освобождении. – Я ему жизнь спасаю… – Сэнди, ойкнув, посасывал пострадавший палец. – Но ты прав. В этот раз я, боюсь, заслужил. Оставив Воронёнка сохнуть в кресле, Сэнди захлопнул окно, протёр мокрый пол и затопил камин. Порывшись в шкафу, он выудил большой мягкий шарф крупной вязки и, соорудив подобие гнездышка, придвинул поближе к камину. – Залезай, а? Выбравшись из-под полотенца, принц, молча, глянул выразительно, но предложением воспользовался. Сэнди растянулся рядом на меховой шкуре. Оперевшись подбородком на сложенные руки, он придвинулся поближе к Воронёнку. Невидяще глядя в огонь, продолжил, вдруг: – Знаешь, я так испугался, маленький. Я… просто не мыслю, как бы был… без тебя. Ты мне дорог. Дороже всех, всего… Понимаешь? Принц молчал, даже не ворочаясь. Придя в себя и осознав произошедшее, ему хотелось бы подать знак, ответить – да. Но этим ответом, он опасался обречь графа на немыслимые муки: каково дорожить бессловесным существом, которое никогда не сможет снова, стать человеком? Впервые принцу стало так невыносимо горько от своего нового обличья. С трудом удержав тяжелый вздох, он укрылся крылом и погрузился в сон – сказалось напряжение и потрясение нелёгкого утра. Сэнди обвёл ласковым взглядом торчащие из шарфа чёрные перья и, невесомо поправив ткань, тихо вздохнул: – Я верю, что ты понимаешь меня Воронёнок. Только сказать не можешь…